***
Бежать - единственная мысль. Боль. Ненависть. Гнев - двигающие эмоции. Звонки из "дома" все не прекращаются, они никак не оставят в покое. Он выкидывает батарею телефона так далеко, как позволяет размах руки. Прошла неделя после их ссоры. Он все еще уходит. На любой попутке, на первом же автобусе, да и просто пешком. Нет, возвращаться он не намерен, только не из-за него. Метку начинает ощутимо покалывать. "Новая жизнь" в другом городе не слишком радует, но он ликует от одной только ее возможности. Кассир в задрипанном магазинчике вскоре находит себе роль. Первая работа позволяет снять комнату. Комната общежития чуть ниже среднего, но он рад, что больше не нужно перебираться от заброшек к подъездам. Приходят первые деньги, приходит какое-никакое жилище, пробирается в жизнь место одиночеству. Да, оно всегда было с ним, но так ощущалось особенно остро. Пришли и усталость, и сомнения.***
Он сидит на кровати, подпирая голову рукой, что уперлась в колено. Напротив - зеркало, висевшее тут давно, все в разводах и странных подтеках, будто бы его использовали как подставку. Он смотрит в зеркало. Вглядывается, стараясь отыскать что то в отражении. Видит глаза с красной радужкой, видит шрам на носу с горбинкой, видит потрескавшиеся губы, широкие брови, но самое главное - он видит расслабление. Устал ли он - безусловно, сомневается в выборах - иногда, хочет ли общения - конечно, но стал ли счастливее? - Да. Покажется странным, но сожалений он не питает никаких. Здесь он будто раскрепощен, расслаблен и не ощущает того давления. Разумеется, найти общие темы с другими клонами у него получалось, с некоторыми даже вышли вполне приятельские отношения, но все они, в конце концов сливались в одну сплошную массу. Громкую, требовательную массу. При этих мыслях метку коньнуло, а потом давяще заболело. Нет, больше так нельзя. Нужно порвать все связи с тем, из-за кого он ушел. Решительность, возможно, самое его худшее качество. Он хватает перочинный нож, что всегда лежал на полу, неподалеку от кровати. Прокручивает между пальцев, собираясь с решением, ловит легкую прохладу стали, медлит. Стоит ли..? - почти звучит вслух, но остается в голове. Смотрит на ногу, на отвратительную ровную надпись. "Ты подозрительный и явно враждебный, не думаю, что кто-либо в здравом уме с тобой свяжется." После тех слов он ударил его в нос. Пик плотнее сжал губы. Надавил на нож и звучно сматерился. Лезвие вошло глубже чем нужно, почти на четверть. Он выдохнул, продолжил. Довел линию. Кровь перекрывает надпись и от этого будто бы легче. Но боли не становится меньше. Дыхание рваное. Он заканчивает кривой прямоугольник. Больно настолько, что хочется умереть. Умереть, только бы не эта острая ужасная боль. Рука мелко дрожит, когда он отнимает нож от раны с хлюпающим звуком. Кровь медленно пропитывает простынь под ногой, капает на пол стуча по линолеуму. Пику хочется кричать, разорваться от радости, застрелиться, насовсем и одновременно. Он хрипит. И хватает телефон. Тот скользит в кровавых пальцах, голова кружится, он трижды промахивается по иконке. Фото. Смазаное, но все еще понятное. Никогда нельзя забывать это чувство. Он смотрит на бедро. Вновь сжимает нож и поддевает кожу с угла. Это последний шаг. Последняя ступень лестницы к свободе. Кожа слазит медленно. Мучительно. Пытка. Мысли горят. Мозг плавится. По спине и лбу стекает холодный пот. Нога понемногу немеет. Кожа противно звучит, когда отклеивается от мяса. Он не ощущает ногу. Чувства притуплены до минимума. Что-то в голове будто трескается. Бледный тонкий пласт сползает с ноги, противно хлюпая. Оставляет за собой кровавый след. В комнате воняет пóтом И железом. Солью. Возможно пылью. Кровью. Почему еще не в отключке от болевого шока? - думает Пик, с трудом отрезая от простыни кусок. Плевать, позже найдет где достать новую. Прижимает ткань к мясу. Руки плохо слушаются. Еле стаскивает футболку и завязывает вокруг раны, пережимая. Плевать на антисанитарию, на последствия, на боль, на то как мелко трясутся руки. Он разберется позже. Клонит в сон. Позже его накроет паника, можно сказать истерика. Позже он будет тратить чуть ли не половину заработка на бинты и перекись. Позже он грустно ухмыльнется на расспросы медкомиссии и придумает целую историю. Но это - позже. Сейчас Пик спит, злосчастный кусок кожи с буквами валяется на полу и смердит, а его не волнует ничего.***
Ромео идет медленно, походка его по-кошачьи легкая, но не быстрая. Входит в гостинную. Картина перед глазами милая и до жути правильная. Пик уселся на диван, уперев голову в макушку Данте. Тот сидел на полу, откинувшись назад, к дивану, и закинув руки на него руки, попадая ими на колени Пика. На телевизоре напротив шел какой-то мультик, какими часто увлекался красноволосый. Желтоволосый паренек в странной одежде громко закричал на какого-то кабанчика и Ромео отвернулся от экрана. Ощущение будто так всегда и было. Данте лениво машет ему рукой, Пик смотрит в его сторону пару секунд. Ромео садится рядом, по-немногу погружаясь в просмотр.