<start! ВЫБОР>

осеннюю мглу разбила и гонит прочь беседа друзей ~мацуо ёдзаэмон~

      Чонин восседает на шатающемся стульчике, крепко-накрепко держась обеими руками за сидушку. На голове у него — тарелка. Она почти полностью закрывает обзор, и слава богу: не каждый способен выдержать сосредоточенное пыхтение и маты хёна, который крутится с ножницами прямо у твоего лица.       — Хён, ну что там? Давай быстрее! — в который раз спрашивает Ян нетерпеливо, от волнения суча ногами по полу.       — Да не пизди ты мне под руку! — тут же восклицает Хосок, и ножницы оглушительно чикают прямо над ухом.       Он грубо поправляет миску на тыкве пиздюка, и тот плаксиво попискивает себе под нос. Но красота требует жертв!       Как справедливо заметил хён двадцать минут назад: «ебать ты оброс, у меня на хуе волос меньше, ты видишь ваще чё-нибудь из-под своей ёбаной чёлки? не позорься так перед своей хуйлушей, дай-ка я тебя быстренько почикаю». А поскольку хён всегда прав, то Йена согласился, но не слишком охотно.       Сегодня самый важный день в жизни Йены — день рождения… брата Минни! Тот день, когда он снова увидит самого дорогого для него человечка; признается ей во всех своих чувствах, а заодно и наконец-то обнимет.       — Шеф, ну что там? — в комнату в который раз просовывается голова Юнхо. — Нам бы выезжать уже…       — Нахуй выезжай! — орёт разгорячённый Чон и на него. — Съебись, не отвлекай меня!       Поэтому к подготовке Чонин подошёл крайне ответственно. Примерно пять часов он подбирал подходящий для праздника наряд. У хёна и Минги он даже не стал спрашивать совета, поскольку от чувства стиля те всегда были далеки; Юнхо привычно хвалил всё подряд, Джисон ничего не понял, но, слава богу, подсказал хотя бы Минхо.       Ян ещё не слишком хорошо знает, что именно привлекает Минни, а поэтому решил надеть всего и побольше, чтобы точно не прогадать: милые носки в разноцветную полоску, милейший розовый комбинезон, под ним — лёгкий нежно-голубой свитер с цветочками, а поверх — очаровательный жёлтый жилет с цветами покрупнее, и, конечно же, разноцветные бусы и такие же яркие браслетики дружбы, которые они с Джисоном себе сплели. Настоящее чудо!       — Шеф, ну что там? — боязливо доносится голос Сона из-за приоткрытой двери. — Опаздываем уже.       — Минги! — даже не кричит и не орёт, а уже вопит Хоуп. — Как ты меня заебал, я ебал твой рот, блять!       Краем глаза Чонин видит, что ножницы стремительно летят в пол под дверью и втыкаются в него, отчего в испуге взвизгивает. Но уже в следующую секунду он видит полную картину, потому что хён наконец срывает с его головы миску, и на плечи сыпятся выпавшие из неё крошки салата.       — На, забирай! Чё, зассал, да?! Забирай пиздюка, ёбаный Минги!       Всё так же осторожно, как отпизженная дворняга, мужчина заглядывает в комнату. Взгляд его натыкается на Чонина и на несколько секунд застывает на нём. А дальше происходит худшее — Минги издаёт громкий, нервный смешок и спешно закрывает себе рот ладонью.       — Что такое?.. — с вмиг замершим сердцем выдыхает Ян.       Он медленно, как во сне, встаёт на ноги и бредёт к зеркалу. И он не верит тому, что видит в отражении.       Его волосы. Его прекрасные волосы покромсаны неровно, какими-то уродскими кусками, а чёлка теперь выглядит ничуть не лучше, чем ёбаный штрих-код!       Губы сразу начинают дрожать, глаза наполняются слезами, а из горла вырываются громкие всхлипы. Всё пропало! Он теперь урод!       — Ах ты, с-сука! — угрожающе тянет Хосок, обращаясь отчего-то к Минги.       — Я?! — разводит руками тот.       — Это ты виноват, хён, блин! — орёт Ян дрожащим, звенящим голосом. — Ты, нафиг, испортил мне весь день рождения! Ну что мне теперь делать?!.       От такой наглости замирает даже Хосок, занеся руку для того, чтобы как следует вломить вафлёру Сону. Но все недопонимания скоро вытесняет ответная злость, и он кричит:       — Ты чё, ахуел?! Я виноват?! Я?! Я тебя не рожал, блять, и нихуя не виноват, что у тебя вся башка косая, нахуй! Ни одна кастрюля на такую не налезет, нихуя удивительного!..       — Пипец, это у тебя… это у тебя всё кривое! — пытается парировать Йена, но слёзы берут своё, и мальчик молча падает на пол, закрыв лицо руками.       — Ну пиздец! — всплёскивает руками Чон, принимаясь беспокойно ходить по комнате.       Минги неловко чешет в затылке, мысленно прикидывая, что может помочь в такой ситуации. На первый взгляд (да и на второй) кажется, что положение безвыходное. Однако одна идея всё же приходит на ум, и Сон тихо, зачем-то пригнувшись, пятится назад к двери и выскальзывает из помещения. На выходе его жопа врезается в Юнхо.       — Что здесь происходит? — настороженно спрашивает Чон, сменяя Минги в его карауле.       — Намечается поездка в детдом, бля! — рычит на него Хоуп, всё ещё прохаживаясь возле рыдающего Чонина.       Юнхо вздыхает с материнской усталостью и закатывает глаза, опускаясь на пол рядом с мальчиком. Осторожно он пытается оторвать ладони, которыми тот плотно зажимает своё красное и мокрое от слёз с соплями лицо, но даётся это с трудом.       — Ну, Йеночка, зайчик, давай-давай, — пока терпеливо уговаривает Чон. — Сейчас что-нибудь придумаем…       — Нет! Я теперь урод! — в отчаянии кричит мальчик приглушённо.       — Господи, скажешь тоже! Ну какой из тебя урод-то? Ты же у нас красавчик! — украдкой мужчина стряхивает с его макушки остатки салата. — Показывай давай.       Чонин резко отлепляет руки от головы, и лицо Юнхо против воли вытягивается, а брови ползут вверх. Наблюдая за этим, Ян начинает рыдать с новой силой.       — Отрастут! Отрастут! — старается перекричать его стенания Юнхо, всё поглаживая по спине и недобро поглядывая на шефа. — Ничего страшного! Так хотя бы твоё лицо лучше видно, а ты ведь у нас такой красавчик!..       — Красавчик, бля, как будто с лишаём теперь, — хуй пойми зачем вкидывает Хосок, провоцируя новую порцию хныков.       — Йена, да перестань ты, ради бога! — старается вразумить его Чон. — Сейчас у тебя глаза опухнут уже, и будешь как помидор красный. Поехали быстрее, тебя же ждёт твоя Минни!       — Я никуда не поеду! — еле внятно отвечает Ян. — Я лучше умру, чем покажусь ей… такой!       Юнхо вздыхает с самым сочувствующим видом и отпускает его из своих объятий, впервые в жизни совсем не зная, что делать. Кажется, что никакого выхода нет, пока в комнате вновь не появляется Минги. Подобно молнии, он опускается перед Йеной на одно колено и решительным жестом напяливает ему на голову какое-то ярко-зелёное великолепие.       — Совсем другое дело, — одобрительно комментирует он своё же решение. — Теперь и ехать можно.       — И правда, как необычно! — тут же подхватывает Юнхо. — С костюмом так сочетается, и стрижку совсем не видно! Йена, посмотри-ка сам!       — Чё за ёб твою мать?! — кривится Хосок, наклоняясь над малым.       Недоверчиво Чонин поднимается на ноги, всё ещё активно шмыгая носом, и нетвёрдой походкой подбирается к теперь ненавистному зеркалу. И при взгляде на своё отражение лицо его постепенно светлеет.       — Лягушечка! — восклицает он и начинает смеяться.       Последний писк моды, ну почти! Сногсшибательная панамка с глазами и весёлой мордочкой в виде лягушки! Теперь его образ выглядит полноценным и, что самое главное, неповторимым! Но и эта радость длится недолго — ведь мальчишка быстро вспоминает, ради чего вообще всё это затеяно, и кричит:       — Бо-оже! Мы же опаздываем! Быстрее, блин, быстрее, пошлите!       Чонин пулей выносится из комнаты, вынуждая двоих мужчин бежать за ним. Он накидывает башмаки и куртку настолько молниеносно, что никто не успевает и глазом моргнуть. Уже подбегая к тачке, он вдруг с удивлением отмечает, что в руке осталась ложка для обуви. Ну и бог с ней! Сгодится в качестве подарка!       — Быстрее! Быстрее! — подгоняет Чонин двух мужчин, которые едва успевают бежать за ним. — Мы опаздываем! Господи, не день, а трагедия какая-то! Давай, Юнхо, блин! Щёлкай свой пульт!       Под напором Чонина двое мужчин быстро загружаются в тачку и трогаются в путь. В молчании не проходит и минуты — разве с Йеной оно вообще по-другому бывает, господь всевышний?.. — и с заднего сиденья раздаётся очередной вскрик:       — А пакет?! Во что мне подарки складывать?!       — Загляни за сиденье, может, там что-то будет, — предлагает ему Юнхо. — Вроде там был какой-то подарочный…       Йена роется в совсем непонятных для него вещах и видит кусочек чего-то разноцветного. Он тянет за краешек целлофана и вот перед ним оказывается настоящий подарочный пакетик. А внутри даже есть…       — О-фи-геть… вот это улов! И открытка! И… офигеть, конфет целый коробок! — визжит Ян так, что Минги закрывает уши и чё-то бубнит себе под нос. — Офигеть, просто-о!.. Это чудо, жесть! А откудова у нас тут вдруг такое?!. А карандашик не найдётся?!       Мальчик увлечённо рассматривает свою находку: прикольный оранжевый цвет, смешная собака с букетом цветов, какой-то явно прикольный стишок внутри… ну, очень даже миленько! Он даже смеётся от радости, но прерывает это прилетевший в Яна огрызок карандаша, который откопал в бардачке Минги.       Сначала Чонин пририсовывает побольше звёздочек, сердечек и всякого такого, а потом уже дело доходит до обращения. И — о ужас! — он понимает, что не может вспомнить имя именинника! Нахмурив брови, он пытается вспомнить каждое слово, относящееся к вечеринке, которое говорила ему Минни. Но это трудно. Очень, правда! Ян сжимает виски пальцами, пытаясь заставить свой мозг думать ещё сильнее…       Джон? Нет, это что-то американское, а Минни никогда не упоминала Америку, это Чонин помнит точно. Ёнжук? Это уже похоже на правду, но он по-прежнему не уверен. Йендун? Кажется, оно!       — Ну чё, дописал? — снова оборачивается к нему Минги и тянет свою лапу. — Дай-ка посмотреть.       С самым довольным видом Чонин передаёт ему открытку и стряхивает пыль с обувной ложки, которая успела свалиться на пол.       — Ну, так-то нормалёк, — оценивающе качает головой Сон. — А «сестру» так и решил оставить, типа угарнуть?       — Что-о-о? — тянет Чонин, от шока прикрывая рот обеими руками. — Какая сестра?!.       Юнхо и Минги быстро переглядываются, и второй уже готов заржать.       — Ну, вообще, ты можешь сказать, что это такая шутка, — пытается поддержать младшего Юнхо.       — Это не смешно! — надув губы и скрестив на груди руки, спорит Чонин. — Это позор! Надо мной все будут смеяться! Какая он мне сестра?! Он же мальчик!       Сон осторожно, довольно ровным полукругом отрывает ту часть открытки, на которой написано ненужное слово. На образовавшемся пустом месте выглядывающего второго листка он рисует смешную рожицу, которая высовывает язык. Выглядит панково, но так даже интереснее.       — На, держи, — отдаёт он открытку Яну. — Вроде нормалёк вообще.       — И правда, как оригинально! — краем глаза замечает всё это Юнхо. — Всем точно понравится! Я уверен, что это лучшая открытка, которую получит… как его зовут?       — Йендун, — разглядывает каракули Минги Чонин.       — Которую получит Йендун! А такое имя-то есть вообще?..       Ян последнего не слышит, а потому успокаивается и придвигается к окну, подпирая голову рукой и с удовольствием предаваясь мыслям о скорой встрече с Минни. И едет-то на этот день рождения он только ради этого, зачем переживать по пустякам? Вряд ли именинник станет распаковывать все свои подарки во время вечеринки, и у него должны быть дела поважнее…       — Собака! — снова орёт Чонин, стуча по стеклу двери.       — Да сколько можно орать нахуй?! — возмущается Минги, угрожающе разворачиваясь к Чонину.       — Собака, собака! — не перестаёт вопить тот, дёргая ручку закрытой двери. — Юнхо, сто-о-ой!       Не успевает Чон окончательно затормозить тачку, как Ян практически на ходу вылетает из неё и бежит к белому силуэту, сидящему под фонарём напротив жилых домов. Мужчины почти в панике срываются за ним. Если бы Сон мог себе такое позволить, он бы надавал Яну десять подзатыльников и вообще посадил в багажник.       — Йена, блять, стой! — кричит он, догоняя парня.       — Господи, а если она его укусит?!.. — взволнованно, трясущимся от бега голосом отзывается Юнхо.       — Да пусть нахуй сожрёт уже!.. — не выдерживает мужчина.       Когда они его наконец догоняют, видят, что Чонин, который обычно до усрачки пугается даже гавканья дворовых собак, спокойно гладит белого пушистого кабана.       — Смотрите! У него носик похож на сердечко! — очаровательно улыбается он, как обычно и делает, чтобы никто его не смог наругать. Эту стратегию Минги знает лучше, чем возраст своей мамаши.       — Йена, ты ебанутый?! — не ведясь ни на какие провокации, от злости рычит Сон и за шкирку оттаскивает парня от собаки.       — Отвали-и! Это же мой друг, лол! И он добрый, лол! Не то что некоторые! — огрызается на него обиженный Ян, вырываясь из захвата и возвращаясь к найденному псу. — Какой ты хороший, нежный! Я тебя больше никогда не отпущу! Ты теперь Снежок, и ты теперь едешь со мной!.. Мя-яу! Ой… гав-гав!       Он прижимает к себе собаку и смеётся от того, как та его облизывает. А вот Юнхо и Минги его веселья разделить не могут — они даже сказать ничего не могут, потому что всё это как-то слишком… странно.       — Назову его Снежок… — повторяет Ян. — Ведь мы с Минни встретились, когда пошёл первый снег… Ну всё, Снежок, пошлите! Надо показать тебя Минни, хех… Да пошлите же уже!       Оба снова переглядываются, совсем сбитые с толку. И думают они сейчас только об одном — в больнице Чонин лежал в августе. Но вслух это никто не озвучивает.       С великим трудом собака помещается на заднем сиденье, и Чонин просто светится от счастья так же ярко, как вспышка камеры телефона, на которую он не перестаёт фотографировать нового питомца. До пункта назначения они доезжают очень быстро, в полной тишине, нарушают которую только частые смешки младшего и звуки того, как Снежок бесконечно облизывает щёки нового хозяина.       — Приехали, — оповещает его Юнхо, паркуя машину около нужного подъезда. — Тебя проводить?       — Нет, мы со Снежком сами добежим, — отмахивается Чонин, уже выбираясь из тачки. — Ну всё, пока!       Буквально окрылённый предвкушением этой встречи, до седьмого этажа Чонин долетает так быстро, что за ним даже едва поспевает Снежок. За нужной дверью слышится громко включённая музыка и гул голосов. Наверное, там собралась вся школа! Или университет — Ян и не знает, где учится этот Йендун.       Он зажимает кнопку звонка, но реакции не следует никакой. Неужели Ян опоздал настолько сильно?.. Своим маленьким кулачком парень фигачит так быстро и сильно, что из соседней квартиры высовывается чья-то седая голова.       — Мальчик! — хрипло окликает Чонина она, заставляя его не то что подпрыгнуть на месте, а почти обосраться. — Чего ты тут стучишь? Ополоумел?! Я щас ментов вызову, паразит ты эдакий!       — Извините, извините, — низко кланяется тот, от страха упираясь спиной в дверь, которая почему-то отталкивает его обратно.       Неизвестно откуда (ну, для Чонина, до сих пор стоящего к двери спиной) вылазит рука и хватает парня за локоть. Через секунду Ян оказывается в новом окружении. Мозг пока не успевает понять, где именно, и поэтому мальчишке кажется, что, возможно, злая бабка успела огреть его сковородой по голове.       — Здарова! — очень громко орёт на ухо голос какого-то мальчика. — Ты… это, Чонин, да?       Йена обводит взглядом офигеть какого высокого, нафиг, парня, наряженного в классный разноцветный прикид, и в конце концов возвращается в реальность. Ничего не говоря, он натягивает на лицо свою фирменную широкую улыбку, протягивает ему подарочный пакет и лезет обниматься:       — С днём рождения, мой родной!       — Блин, спасибо огромное! — благодарит его тот, с радостью принимая подарки. — Я, кстати, Бомгю. Очень приятно!       — И мне! — резво отстраняется Чонин и, как сумасшедший, начинает разглядывать всё вокруг.       Его голова крутится на все триста шестьдесят градусов, а глаза распахнуты так широко, что для корейца даже удивительно. В это время без капли скромности Чхве роется в пакете, который подарил ему новенький, и рассматривает всё, что в нём имеется. Взгляд сразу останавливается на сладостях, поэтому парень так же бессовестно достаёт их и упаковывает по своим карманам.       — Ёнджун всё равно их не ест… — в процессе шепчет он себе под нос.       — Снежок! — вдруг вспоминает Чонин и орёт прямо в лицо Бомгю. — Снежо-очек!       Всё, что происходит дальше, больше похоже на какой-то трип: огромная белая псина залетает на хату с такой скоростью, что Бомгю аж падает, а все спизженые конфеты летят из его карманов прямо на глазах у…       — Уже обокрал именинника? — смеётся Йеджи, подхватывая друга.       — Тот, кто дарил, подумал, что я именинник, — оправдывается юноша, вставая на ноги и указывая на Чонина. — Поэтому не считается.       Хван смотрит в сторону гостиной и видит в проходе мелкого паренька. С детским хохотом Чонин наблюдает за сначала кричавшей, а теперь уже умиляющейся толпой и срывается к Снежку.       — Спокойно! Без паники! — раздаётся совсем не взрослый голос взрослого на вид мужчины в кожаной куртке и с наушником в ухе.       — Это моя собака, не бойтесь! — Чонин приближается к Снежку и садится рядом с ним, поглаживая питомца по голове. — Он хороший и не кусается…       — Мальчик, отойди, — мужчина не слушает Яна и явно готовится схватить зверя. — Медленно поднимаемся и отходим. Давай-давай.       Йена смеётся так, будто неизвестный дяденька хочет устроить какое-то представление, и отходит в сторону, чтобы посмотреть. Тогда дяденька корчит страшное лицо, широко разводит руки, и… блин, капец! Реально хватает Снежка и уносится вместе с ним прочь. И как только они исчезают, вечеринка продолжается в своём темпе.       — Ну ты задал огоньку, ёпта, — подходит к Чонину Бомгю и перекидывает свою руку через плечи парня. — Эффектное появление, хуй прикопаешься! Пойдём-ка я теперь тебя со всеми познакомлю…       — А чего пёс-то грязный такой? — приближается к нему и девушка. — Ты его по пути подобрал?       — Да нет, лол… — Ян заметно смущается и тут же сочиняет: — Он у меня уже давно живёт… Мне его… подарили.       — Понятно, — кивает студентка и, понимая, что она совершенно права, протягивает ему руку. — Я Йеджи, кстати. Если он тебя слишком достанет, можешь обращаться.       Девушка пихает Бомгю в плечо, задиристо посмеиваясь, и, хватая с ближайшего стола баночку пива, уходит танцевать к остальным студентам.       — Коза рыжая!.. — Чхве потирает место, на которое пришёлся бессердечный удар Хван.       — А со Снежком точно всё будет в порядке? — жалостным тоном интересуется Ян, всё время оглядываясь назад, в сторону выхода.       — Та не переживай, — поддерживает его студент, похлопывая по руке, — Чонхо вообще волк-одиночка, так хоть проведёт время с кем-то, кто его действительно понимает!       Эти слова дарят Яну облегчение. Сейчас у него и правда нет времени, чтобы следить за собакой, а так Снежок будет в надёжных руках. Главное — показать его Минни, но это потом.       — Так, начнём с самого видного, — Чхве останавливается недалеко от поющего караоке парня и кокетливо хихикает, — и, кстати, с моего самого любимого — Тэхён, величайший певец современности.       Вооружённый микрофоном, Кан с невообразимым энтузиазмом поёт и пляшет. Как будто настоящий айдол, которых Ян часто видит на YouTube, ва-ау!       — Как кла-ассно! — смеётся Йена и сразу же начинает танцевать вместе с новым другом.       — Здравствуйте, милорд! — Тэхён замечает Яна и лезет обниматься. — Выпьете со мной? Вино… ох, вино!.. Кровь Христа… Что же тогда такое изюм? Вы когда-нибудь задумывались об этом, люди?..       — Да чё ты несёшь опять?! Ой, та ну тебя нахуй! — быстро отводит Чонина Бомгю, отмахиваясь от Тэхёна: — Ну, он всегда такой, бля! Знаешь, такой умный, что сильно тупой… О, а видишь вот того с девчонками и пивом? Это Кай — настоящая университетская звезда! Прямиком из Америки, ёпты!       Чхве сжимает ладонь Яна и сквозь толпу тащит его поближе к своему другу.       — Здорова! — спортсмен оголяет белоснежные зубы, расплываясь в самой что ни на есть голливудской улыбке. — Wassup, homie? Нравится тут?       Ой… а он и правда… как будто звезда, нафиг!.. Такой красивый, почти как Минни, если не лучше! Ой, нет, так нельзя говорить!.. Аж даже языком шевелить как-то трудно стало, блин…       — П-привет!.. — всё-таки выдавливает из себя Йена. — Да, тут прикольно! И ты тоже прикольный… ну, классно выглядишь! Меня Чонин зовут, а тебя?       — Спасибо, бро! Я Кай, — подмигивает ему парень, протягивает кулачок и спешит удалиться: — Хорошего вечера! Девчонки, чё, ещё по пивку?       Чонин думает, что предложение распространяется и на него. Он хватает со стола пиво и жадно отпивает напиток. Заходит настолько отлично, что удивляется даже Чхве — не доводилось ему ещё видеть, как десятилетки (или сколько ему там?..) так бодро хлещут жидкое золото.       — Нихуя ты баклажан, куда разогнался, э?.. — неловко посмеивается Бомгю. — Лан, пошли найдём именинника.       Что-о? Именинника?! Лол… а кто же это перед ним, нафиг, если не именинник?.. Но уточнить он не успевает — Бомгю опять тянет его через жёсткую толпу гостей.       — Эй, братиш, братиш! Гаон, через час уже день рождения! — Чхве останавливается рядом с компанией ребят, которые натягивают праздничные украшения на стену. — Вы чё такие медленные-то, молодёжь, эу?!       — Извини, — мямлит молодой человек с розовыми волосами. — Мы же и так всю хату украсили уже… Здесь вот последнее…       Бомгю в ответ на это просто недовольно цокает и сам цепляет ленточку на стену.       — Так-то лучше! — хвалит себя он. — Учитесь, пока жив! Теперь топайте в кладовку за мишурой…       Бомгю снова хватает Чонина за руку и тащит за собой на кухню. На барной стойке стоят одинокая открытая бутылка виски и два пустых стакана, а за ней — наш… какой-то невесёлый именинник, который сосёт свой вейп.       — Оп-оп! А вот и наш дорогой, уважаемый Ким Ёнджун, — подлетает Чхве к другу. — Знакомься, а вот и… э-э… Чонин — тот самый, про которого Минни говорила… один раз.       Ким как-то рассеянно пожимает ладонь новенького. Ох ты ж блин… Ян и не ожидал, что выглядит именинник настолько старо!.. И совсем непразднично: лохматые чёрные волосы спадают на бледное, как, блин, у вампира лицо; помятая серая футболка, кринж… точно домашняя, обычные синие джинсы. В свои самые плохие дни (каждый день) даже Минги выглядит опрятнее и моднее! Может быть, Йендуну исполняется сорок? Такой циферке Чонин и сам не был бы рад…       — Привет-привет-привет, старина! — энергично трясёт его руку Ян, улыбается и думает: как же круто это щас прозвучало, хах!.. — С днём рождения, блин! Мы хоть и мало знакомы, но хочу пожелать тебе всего самого хорошего, а особенно — выглядеть всегда лет на десять моложе!       — Спасибо, — безразлично отвечает Ёнджун и плетётся обратно к барной стойке за очередной порцией виски.       А там, кстати, откуда-то взялся другой парень, пока Яну незнакомый. Одет он, правда, получше… офигеть, да намного получше так-то!.. И сразу видно, что очень дорого!       — А это Пак Чимин, наш одногруппник и огромный приятель, — представляет его Бомгю.       — Привет, — вяло произносит тот, одним уголком губ изображая лёгкую улыбку.       — Приветики! — подбегает к нему Чонин и самостоятельно хватает руку юноши, но вспоминает только щас вообще о другом: — А-а-а, ой, блин! А подарок?! Бомгю, отдай!       — Спасибо, — всё так же безразлично отзывается Ёнджун, принимает подарок и сразу откладывает куда-то в сторону, даже не посмотрев. Лол… ему что, вообще не интересно?!       — Бу-га-га, а кстати!.. Ёсан-то тебе чё-нибудь подарил? — язвительно подмигивает Киму Бомгю.       — Очень смешно, — Ёнджун толкает друга в плечо, даже не улыбнувшись.       — Ой, та хуй с тобой! Мы пойдём дальше, — отмахивается от него Бомгю и тащит за собой Чонина.

///

      — Через полтора часа мне двадцать два года, — начинает Ёнджун, смотря непонятно куда. — Когда моему отцу было двадцать два года, он забирал мою мамашу из роддома…       — Ты хотел бы сейчас забирать Рюджин из роддома? — не выражая абсолютно никаких эмоций, будничным тоном спрашивает Чимин.       С непонятной точки фокус Ёнджуна смещается на лицо Чимина. Они сидят тут уже целый час, с самого начала вечеринки. И за прошедший час это первая устная реакция, которой удостоил его Пак. Неужели начал действовать алкоголь?..       — Нет, Чимин, — Ким ухмыляется, а на глазах наворачиваются слёзы. — Я хочу умереть даже от одной мысли об этом. Меня убивает сам факт, что такое может когда-нибудь произойти. И почему-то нет никакой уверенности в том, что от меня хоть что-то зависит…       — Как ты можешь такое говорить? — совсем не понимая своего друга, будто упрекает его собеседник. — Только тебе решать, что делать со своей жизнью…       — Ты не понимаешь, за меня уже всё решено, — подливает виски в стакан Ёнджун. — Всё в моей жизни расписано по пунктикам, даже если о работе подумать — как только мы выпустимся, мне обеспечено место в суде. С Рюджин точно так же: отец и Джин её полноценной частью семьи считают, а её родители вообще уже ждут внуков. Я не хочу быть с Рюджин, но просто плыву по течению и не понимаю, как из него выбраться… Блять!..       Залпом он выпивает свой напиток и зарывается лицом в ладонях.       — Тебе нужно послушать себя, Ёнджун, — Чимин протягивает руку через стол и опускает её на плечо друга. — Побудь наедине с собой хоть раз, потому что слышать свой внутренний голос ты начинаешь только тогда.       — Поэтому ты постоянно хочешь быть один?       — Я хочу, чтобы в тишине не было слышно даже меня.       К кухне стремительно приближается звон чьих-то голосов, и через секунду в проходе показывается Рюджин. За ней забегают неугомонные Бомгю и Чонин, которым, кажется, везде мёдом намазано. Ёнджун оглядывается и сразу замечает их испуганные взгляды.       С затруднённым дыханием, ещё в верхней одежде, немного промокшей под дождём, девушка быстрым шагом подходит к стойке, за которой сидит Ким, и без лишних комментариев стукает по столу. Парень даже не успевает понять, что всё это значит, и только глядит на Шин.       — Поздравляю! — победно улыбается она и придвигает ладонью документ поближе к Ёнджуну.       — «Свидетельство о расставании»… — Ким берёт в руки подаренный ему документ и читает вслух. — Мы расстаёмся?..       — Да, — положительно кивает Рюджин, замечая, как кухня наполняется людьми. — С днём рождения, дорогой!       Ёнджун откидывает свидетельство вверх и с самой счастливой улыбкой летит на Шин, захватывая её в крепкие объятия. Он поднимает девушку и вместе с ней прокручивается на месте, счастливо и легко смеясь. Собравшиеся же начинают бурно аплодировать.       — Идём танцевать! — командует Ким и хватает со стола бутылку, прямо из горла вливая в себя ещё больше алкоголя.       — Блин, офигеть! Это что такое?! — отзывается Чонин, стоящий рядом с Бомгю, пока народ выползает из помещения. — Как он повеселел сразу, теперь правда на именинника хоть немного похож… Блин, интересно, а что на бумажке той было написано? Как думаешь, Бомгю?.. Блин, Бомгю, а познакомь меня с этой девочкой ещё, она такая крутая и классная, вообще-е-е!..       Из гостинки доносятся сумасшедшие завывания — это Йендун и Тэ, походу, уже исполняют Panic! At The Disco, которых так обожает наш сегодняшний юбиляр. В очередной раз Бомгю ловит кринж и вспоминает, что вообще-то уже битый час ищет этого придурошного Субина, который снова куда-то убежал.       — А когда уже Минни придёт? — уже начинает поднывать Ян.       — Та хуй её знает. Скоро, наверное!       Сердце начинает колотиться в тысячу раз быстрее. То ли от голода, то ли от того, что он совсем не готов к такой долгожданной встрече!.. Ведь сегодня он должен окончательно покорить свою крашиху. Показать ей, как сильно-сильно скучал и что вообще-то это уже правда любовь!       — Слушай, Бомбю, — останавливается посреди коридора Ян и думает, как выразить словами свою просьбу. — А ты же с этим… мальчиком, который там в караоке зажигает, встречаешься, да?       — Чё? — оборачивается на него Чхве и непонимающе хмурится. — Та нах он мне нужен!       — Ну, ладно, фиг с этим! Всё равно, блин, вы такие классные и крутые! Наверное, всё вообще знаете! А вы это… не могли бы мне показать… — мнётся младший, пытаясь получше сформулировать мысль. — Ну… как там правильно хуй дрочить и так далее?       — Чё-ё?! Та ты угораешь! — начинает жёстко смеяться Бомгю, но потом вспоминает, что ещё полминуты назад Чонин говорил о Сумин. Странноватенько. А к чему тогда хуй?.. — Ох, ну пошли. Чем смогу, тем помогу, конечно.       Студент тащит Чонина за собой в неизвестном для того направлении и открывает дверь в комнату сестрёнки Йендуна.       — Подожди здесь, я щас…       Ян проходится по новой локации и с любопытством рассматривает каждый её уголок. Больше всего внимания привлекает столик с детскими безделушками. В руки Йены первым попадает милое маленькое зеркальце с красивой надписью «Princess». Без лишних раздумий он укладывает его в свой пакет, а ещё хватает и прикольную ручку с пушистым пером.       — Здрасьте! — кланяется Кан и от головокружения почти падает на пол, но Чхве успевает его ухватить.       — Садись на ковёр, — указывает Бомгю Чонину и присаживается напротив, скрещивая ноги. — Смотри, сначала научу тебя сосаться. Тут ничё сложного, просто расслабься…       — Эй-эй-эй, Бомбю, пого…       Но тот уже протягивает свою тупую бошку к младшему и быстро целует того прямо в губы.       — Безумие!.. — рука, которой Тэхён поддерживал свою голову, съезжает в сторону, отчего он тут же падает.       — Та не мешай ты, осёл! — отмахивается от него Бомгю. — Видишь, всё элементарно ваще — берёшь и целуешь, как в щёчку, только в губы. С языком тоже могу показать…       — Сто-ой! — щёки Чонина заливаются краской, и выглядит сейчас он прям как помидор. — Блин, Бомбю, ты что, глупый?! Бо-оже! Я хотел, чтобы мой первый поцелуй достался Минни, а не тебе! Осёл!..       — Ну, нихуя ты деловой огурец! — отодвигается Чхве.       — Господи, моя жизнь испорчена! — уже почти плачет Ян.       — Та не урчи ты, эй, — неловко похлопывает малого по макушке. — Щас я тебе такой мастер-класс покажу, охуеешь! Так, смотри, ваще всё вообще начинается с подката. Подходишь и говоришь: «Минни, знаешь, что озоновый слой источился и планета сгорает от солнца? Я тоже сгораю, но от тебя». Она, бля, упадёт!       — Феноменально!.. — Кан скатывается с кровати и усаживается рядом с парнями. — Однако прошу заметить: Минни лучше не трогать, поскольку она такие движения… недолюбливает.       Чонин очень внимательно слушает и кивает на каждое слово. Более того, некоторое он даже записывает в украденный блокнот. Но вот насчёт последнего: такие детали Яна точно не касаются. Ведь он другой, особенный — с ним она полюбит, нафиг, вообще всё! Кстати, а сколько щас уже время?! Малой тянется в карман и помимо мобильника натыкается на кое-какую вещь, которую он успел стащить у хёна.       — А это чё у тебя? — у Бомгю срабатывает чуйка. — Та ну нахер! Травка?! Вот и плата за урок!       — Давай я скручу, — предлагает Ян, показывая пачку с бумагой.       Проделывает малой всё это так, будто каждый день на протяжении десяти лет курит самокрутки. Бомгю следит за его мастерскими движениями — даже он сам, со своим-то стажем, ещё не научился справляться с ними настолько хорошо.       — Готово! — с привычной детской улыбкой оповещает через считанные секунды Ян, передавая слепленный предмет студенту.       Чхве без вопросов поджигает по-настоящему желанный подарок и делает глубокую затяжку. От кайфа голова сразу идёт кругом, и он откидывается назад, чувствуя, что приземляется не на пол, а на мягкое-мягкое облако. Тэхён перехватывает самокрутку и делает то же самое.       — Охуенная травка… — едва слышно отзывается Бомгю.       — Баснословно… — закрывая глаза, соглашается с ним Кан.

///

      Блин, ну где же Минни?.. До полуночи осталось пять минут, нафиг! Чонин бесцельно бродит по квартире и от волнения набивает полный рот чипсов. И вдруг…       — Сумин in the building!       От счастья Ян давится, блин! Боже, неужели настал тот самый час?.. Прокашлявшись, он бежит на крики, встречающие Ким.       — На меня посмотрели мужчина с собакой, — уже рассказывает та Ёнджуну, Рюджин и Йеджи, но лицо её не выражает никаких эмоций.       Остановившись прямо перед предметом своего обожания, Чонин понимает, что опять языком пошевелить не может. Блин, впервые в жизни такое!.. И, блин, бо-оже! Ян забыл совершенно всё, чему учил его Бомбю… Накинув на лицо неловкую улыбку, младший приветливо кивает Минни и… вместо того, чтобы броситься в её объятия, вдруг пятится обратно куда-то в квартиру. Просто офигеть, что это сейчас было?! Видимо, Йена и правда перенервничал… бедный, бедный ребёнок!       Тем временем сама Ким ничего не понимает, но и ни о чём не задумывается — лишь протягивает брату подарок.       — Спасибо, Минни!.. Ну, ты проходи. Мандариновое пиво твоё в холодильнике, если что.       В обнимку с диском студент оставляет новую гостью. В поле зрения попадает Субин, сидящий на диване и наблюдающий за игрой Кая.       — Зацени, что сестрёнка подарила, — падает он рядом с Чхве и передаёт ему подарок. — Коллекционное издание!       В ответ Субин тянет что-то невнятное, но типа одобрительное, а дальше не знает, что сказать. Теперь он нервно бегает глазами по всему, что есть вокруг, и стучит пальцами по пластиковому стаканчику, иногда судорожно его сжимая. Когда рука Ёнджуна оказывается позади его шеи и ложится на спинку дивана, он и вовсе забывает, как нужно дышать. Но чем именно заполнить молчание, парень пока не знает.       — Точно! — вдруг выпаливает Чхве и лезет в карман.       Оттуда он достаёт продолговатую жёлтую упаковку, которую Ким сразу принимает. Ёнджун распаковывает очередной подарок и видит кулончик в виде сердца, но не целого, а только половинки.       — И ещё, — продолжает Субин, доставая из-под задницы Кая плоский предмет, — вот, игра, которую ты хотел.       — Нифига, «Cyberpunk 2077», — удивляется Ёнджун, широко раскрыв рот. — Я же о ней сто лет назад говорил, ты запомнил?!       — Ну, да, — заметно мнётся студент. — Конечно запомнил, ты же мой… д-друг. Вообще, хочу пожелать всего, что тебе уже и так пожелали, но в тысячу раз больше и сильнее. Надеюсь, что мы будем… д-дружить так же, как сейчас дружим. Ну и что на всю жизнь эта дружба, короче.       Он готов провалиться под землю прямо сейчас. Лишь бы исчезнуть раз и навсегда, чтобы никто и никогда, а особенно Ёнджун, даже не помнил о том, что Субин когда-то существовал.       — Спаси-и-ибо, — протягивает тот, опуская руку на плечо Чхве и покрепче прижимая к себе. — Ещё один охуенный подарок!       Как самое злое проклятье, пауза снова водворяется туда, где она совсем не нужна. Теперь Субин не знает, как пошевелиться. Краем глаза он оглядывается на тыльную сторону ладони, которая так нежно прикасается к его футболке.       — Как же классно быть свободным, — неосознанно спасает ситуацию Ким, опустошая ту самую баночку пива и хватая со стола ещё одну. — Теперь хотя бы с вами буду больше времени проводить, с моими лучшими друзьями!       Несмотря на то, что сам Чхве повторил слово «друзья» во всех его вариациях тысячу раз за одну секунду, изо рта Кима каждый раз оно вылетает как пуля, которая больно ранит самое сердце.       — Никого не хочу любить, — изливает свою душу именинник. — Тратить на это время и свои нервы… Мы выпустимся уже через год, ты понимаешь?!       Колючий комок застревает посреди глотки. Чхве не выдерживает и почти бросается на друга, зажимая того в крепких объятиях и изо всех сил сдерживая себя, чтобы не расплакаться. Такой поворот, если честно, сбивает с толку Ёнджуна. Но думает он только о том, что Субину просто больно слышать о выпускном и взрослой жизни, которая подкралась так незаметно. Ким похлопывает Чхве по плечу, а сам замечает, как комната постепенно погружается в огромное дымовое облако.       Бомгю, весело раздающий всем желающим самокрутки, которые те незамедлительно подкуривают, так же весело подтанцовывает в такт играющей музыке. Чонин, стоящий рядом, пересчитывает купюры, как вознаграждение за такое щедрое угощение. Как только в фокусе студента оказывается Ёнджун, взгляд суматошно перескакивает на часы.       — Полночь! — кричит он и машет рукой Субину.       Тот сразу понимает, что именно от него требуется, и с молниеносной скоростью подскакивает с дивана. Свет разом гаснет, а музыка утихает, и вот, среди кромешной тьмы, нарушаемой только вертящимся дискошаром, появляются два огонька в виде цифр — «22».       — С днём рождения! — одновременно выкрикивают Ян и Кан, призывая присоединиться и всю толпу, которая начинает кричать вместе с ними.       — Загадывай желание, — шепчет Бомгю, чьё лицо страшно подсвечивается снизу фонариком телефона.       — Хочу, чтобы ты перестал валять дурака, — серьёзно произносит Ким и задувает свечи.       — Что это?.. — не понимает Сумин.       Музыка и свет разом возвращаются обратно. Лаборантка сразу замечает, как пялится на неё Чонин, но Тэхён тут же всех отвлекает.       — Пора звонить нашему любимому профессору Киму! — заявляет он, и через мгновение из его мобильника уже слышатся гудки.       Трубку собеседник берёт быстро, но из-за громких звуков его совсем не слышно. Ян переводит внимание на экран телефона и видит в нём лохматого дяденьку в халате с бокалом чего-то красного. Кан подлетает к имениннику и трясущимися руками практически впечатывает смартфон в его нос.       — Спасибо большое! — смеётся Ёнджун, отвечая на поздравления.       — Давайте все вместе за твоё здоровье выпьем тогда, — слышится из динамика телефона голос Тэхёна.       — О-о-о! Я знаю классный тост! — кричит Чонин, не сводя глаз с Минни, и вырывается вперёд.       Ким разворачивает мобильник так, что преподаватель видит почти весь круг студентов, готовящихся выпить за здоровье именинника. Тэхён приподнимает свой бокал и внимательно всматривается в мальчика, собирающегося произносить тост. Он кажется таким странно и отдалённо знакомым, но в то же время таким близким человеком, словно Ким уже не раз видел его: то ли в другой жизни, то ли во сне.       — Йендун, без удачи в жизни нихуя не бывает! — Чонин вспоминает тост, которому учил его хён. — Дерись за неё, как за свою жизнь, плати за неё, как за себя самого, и еби её, как жён своих врагов! Ура, блин!       Ёнджун разворачивает смартфон обратно к своему лицу и замечает растерянное выражение преподавателя, а его рука, в которой он держал бокал, уже опустилась.       — Профессор?..       — Извини, Ёнджун, — как-то сбивчиво и будто старается быть тише говорит он, — кто… кто это был?       — Профессор, вы о чём?.. — переспрашивает парень, отходя в более менее тихий угол.       — Что это я?.. Поздравляю ещё раз, Ёнджун, — спохватывается мужчина, накидывая на себя неловкое, какое-то потерянное подобие улыбки. — Веселитесь, а мне пора спать…       — Доброй… — не успевает пожелать ему парень, так как звонок тут же отключается.       — Happy birthday to you, — Тэхён, вооружившись пультом вместо микрофона, подходит так близко, что Ким буквально чувствует его пьяное дыхание на своей щеке. — Happy birthday to-o-o you-u-u…       — Что тебе родители подарили? — напрыгивает на друга Кай, опять окружённый какими-то девчонками. — Тачку, да?       — Тоже Tesla? — вклинивается Йеджи, даже не давая Ёнджуну открыть рот. — При покупке двух третья шла в подарок? Или Джинсоль платят за рекламу?       Рюджин поддерживает подругу смехом, но совсем не таким, каким заходилась прежде. Теперь он звучит более искренне и ничуть не злобно. Она приближается к Ёнджуну и чмокает его в щёку, пришёптывая на ухо самые лучшие пожелания, и уходит танцевать, захватив с собой Йеджи.       — Я купила перчатки за тысячу вон, — вдруг заговаривает Сумин, вернувшаяся из кухни со своим мандариновым пивом.       — Миледи, вы меня удивляете! А где же такие продаются? — сразу интересуется Тэхён, как будто уже долгое время ищет именно то, что удалось приобрести собеседнице.       — В переходе, — отвечает та.       — Ва-ау, как классно! — восторгается Чонин, подходя ближе. — А я недавно на роликах катался и в переход провалился, нафиг!.. Такое вот совпадение, хах!       Ким предпринимает попытку улыбнуться в знак вежливости и доброжелательности, но даже для младшего заставить лицо выразить хоть какую-то эмоцию ей трудно.       — Блин, я тебя та-ак долго ждал сегодня!.. — признаётся Ян, немного застенчиво опуская свой взгляд (который он и так уже полчаса не может отвести от Минни).       — Я была на работе, — констатирует девушка.       На любую её реплику, кажется, обычному человеку будет попросту нечем ответить. Но не Чонину.       — Бо-оже! — восклицает он и отходит. — Пойдём же, я тебе кое-что должен показать! Ты просто… упадёшь!       Как робот, у которого активировали код «следовать», Ким двигается с места. Она идёт за Чонином к выходу, не задавая никаких вопросов. Да и их, скорее всего, вовсе нет. После душной квартиры морозный уличный воздух иголками врезается в нос, а из него в горло. Во дворе — абсолютная тишина, нет даже ветра. На небе тоже ни облачка. И всю эту идиллию нарушает только одно — чей-то смех. На лавочке около подъезда сидит Чонхо. Сумин понимает, что это тот самый человек с собакой, который на неё посмотрел. Чонин сбегает со ступенек и выкрикивает:       — Снежочек!       Мужчина в маленьких очках и с книжкой в руках от испуга подскакивает. Собака бежит на голос своего хозяина, от радости крутя хвостом так, как делают это заведённые лопасти вертолёта, и счастливо облизывает его лицо.       — Матерь божья! — восклицает Чонхо, приложив руку к сердцу. — А я тут анекдоты читал, напугали же вы!.. Вот он, ваш волк, в целости и сохранности! Ой, хорошо, что вы пришли…       — Что-о? Какой, нафиг, волк?! — перебивает Ян, со страха начиная озираться по сторонам. — Где он?!       — Это собака, — констатирует Сумин и подходит к младшему, начиная поглаживать голову пса. — У него ведь хвост кольцом.       — Дорогие мои, — ухмыляясь, Чонхо по-доброму качает головой, — я был взращён стаей, уж поверьте, что собаку от волка смогу отличить… Но да ладно, раз вы пришли, я отойду на минуту. Несварение у меня, кажется, от ваших этих молодёжных чипсов.       Мужчина кряхтя взбирается по лестнице и скрывается за дверью в подъезд, оставляя юношей наедине со Снежком.       — Я назвал его так, потому что, когда мы встретились, пошёл первый снег, — не отлипает от собаки Чонин и принимается рассказывать Минни всё, что только хотел. — Теперь он как та лисичка, которую ты мне подарила. Я сплю с ней каждую ночь и думаю о тебе. И когда обнимаю её, представляю, что это ты!..       Он встаёт на ноги и подходит к Ким. Как же хочется взять её хотя бы за ручку!..       — Мне кажется, что я тебя люблю, Минни! — признаётся младший, заглядывая девчонке прямо в глаза. — После нашей встречи моя жизнь поделилась на до и после… Со мной никогда такого не происходило, блин! Столько чувств и мыслей… и все они о тебе! Я знаю, что ты не любишь, если тебя трогают… Но блин, если бы я тебя, а не лисичку, хоть она мне и очень-очень нравится, это был бы самый счастливый день в моей жизни, нафиг!..       Чонин проговаривает всё это настолько быстро, насколько может. Он поднимается на цыпочки и прислоняется губами к губам Минни. Пусть она его отвергнет, пусть это будет первым и последним разом — плевать, блин! Уже, нафиг, самое главное — что он обо всём ей сказал!       Поцелуй можно было бы назвать идеальным, если бы не брекеты. Пытаясь отодвинуть голову, Ян чувствует, что железки в их ртах тоже решили поцеловаться. О боже… внутри разгорается паника — реальная, блин, паника! Стыд и позор — больше вообще нет никаких слов, чтобы описать всё, что тут творится сейчас! До крутости хёна ему ещё далеко, очень далеко!..       Чонин округляет глаза и бешено крутит ими по сторонам, готовый заплакать, но Сумин аккуратно расцепляет брекеты, и их лица оказываются друг напротив друга. Она замечает растерянность младшего, проводя пальцами по его волосам:       — Сначала я подумала, что у меня гипертония. Но потом я поняла, что ты мне нравишься.       О нет! Паника нахлёстывает с новой силой. Ян чувствует теплоту ладоней Сумин, которые так нежно гладят его замёрзшие щёки. Слышно, как позади останавливается машина и мимо проносятся человеческие голоса. Но сейчас на всё это наплевать! Важны только он и Минни. Чонин забывает про всё и кидается в объятия любимого человечка. И ощущает настоящее счастье. Ким сначала заметно пугается, но обнимает Яна так крепко, от чего тому сразу становится плохо.       — Я тебя люблю! — заливаясь самым радостным и задорным смехом, выкрикивает юноша. — Люблю, блин!..       — И я тебя, — умиротворённо, без труда позволяя уголкам губ взобраться повыше, проговаривает Ким. — Блин.       — Ой, сейчас так хорошо молочный путь видно! — сразу оживляется Чонин, безропотно и быстро хватая Минни под руку. — Пойдём на крышу, я тебе все-все созвездия покажу! Мне Джисон посоветовал приложуху, с ней телефон на небо наводишь, и она тебе показывает, что и где находится! Тебе уже интересно?! Побежали!

///

      — Ну сколько можно жда-а-ать, — тянет Хёнджин, не отрывая пальца со звонка. — Да возьми ж ты трубку, тупая коза!..       — Это ты тупой идиот, — дверь отворяется и за ней показывается Йеджи. — Тут открыто всё это время было, я же тебе написала…       — А трубку взять было так сложно?! — стягивает с себя куртку Хёнджин. — Или уже напилась тут? Валялась, наверное, у мусорки, ничего не слышала!..       — Какой же ты… дебил, — девушка закатывает глаза и переводит взгляд на второго гостя. — Ты вроде не говорил, что не один приедешь…       Феликс, как будто ругают не Хвана, а его, скромно стоит у самого порога, даже не собираясь снимать верхнюю одежду. Виноватыми и такими яркими от косметики глазами он смотрит на Йеджи, но быстро опускает голову вниз.       — Всё, свободна, малышка, — Хёнджин кидает пальто парня прямо в девушку и берёт Феликса за руку, чтобы отвести от неё подальше, но тот внезапно сопротивляется.       — Я тебя догоню, — Ли поправляет воротник прозрачной водолазки и расстёгивает пуговицы на тонком чёрном пиджаке.       Хёнджин пожимает плечами и сваливает, а Феликс принимается помогать Йеджи, которая разбирает кучу верхней одежды, накопившейся за вечер. Через секунду рядом с ней оказывается и кто-то для него новый — Рюджин.       — Извини, пожалуйста, — всё-таки подходит он к Хван, — а не найдётся чего-нибудь… полегче из одежды? А то я…       — Хм… — девушка оценивающе рассматривает гостя, примерно понимая, что тот имеет в виду. — Да, думаю, найдётся, пошли! Меня Йеджи зовут, кстати.       — А я Рюджин, — приветливо вставляет внезапно появившаяся Шин. — У тебя такой классный макияж! Сделаешь мне такой же?       — Спасибо, но уже хочется его смыть, — слегка неловко улыбается ей Ли. — Я Феликс, очень приятно!       Как ревизор, полицейский прохаживается по огромной гостиной, останавливаясь у каждого столика, на котором стоит алкоголь. Всё-таки найдя свой любимый мартини, он берёт полупустую бутылку и вливает в себя остатки.       — Милорд Хван?.. — звучит знакомый голос совсем рядом.       — Что у вас за дерьмо тут? — разворачивается он к Бомгю, Ёнджуну и Тэхёну, указывая на представленные в ассортименте напитки, и подливает во вроде бы чистый стаканчик какое-то уже выдохшееся шампанское. — Чё, стой, какой милорд?..       — Ну, ёпты, чем богаты… — первым реагирует Бомгю, пожимая плечами.       — С днём рождения, кстати, — Хёнджин окидывает взглядом именинника и продолжает рыться на столе. — И из еды, что ли, ничего не осталось? Кринж! А как же торт?       — Спасибо, — благодарит его Ким. — Ты бы ещё утром приехал и спросил, не осталось ли чего. Уже три почти, вон даже расходиться начинают…       — Лол, ну как бы знали же, что я приеду, — он засовывает в рот дольку мандарина и запивает это очередной порцией алкоголя. — Тухляк тут у вас какой-то, скукота… Что, может, в пиво-понг тогда?       — Во что? — недоверчиво уточняет Ёнджун, вполне оправданно предполагая, что закончится это не самым лучшим образом.       — По ходу поймёшь, — отмахивается от него Хёнджин и начинает раздавать указания: — Чхве, поставь стол в центр, вы помогите собрать пиво и найдите шарик, а я пока тут это… ну, не ваше дело!       — У меня есть шарик, — Тэхён действительно достаёт из кармана белый шарик для игры в пинг-понг и показывает его всем остальным. — Я… своего рода фокусник… показать что-нибудь?       — Ой, бля, давай потом…       Наконец всё готово. Хёнджин выходит в центр комнаты и привлекает внимание всех, кто ещё тут и не спит.       — Так, детвора, сегодня мы играем не совсем по правилам. Тот, кто проиграет, должен будет выбрать правду или действие, которые загадаю я.       — А если игрок выиграет, то что? — подаёт голос уже раздражённый Ёнджун.       — Пиво. Так… Чхве Субин! — громко окликает долговязого Хван. — Иди-ка ты сюда, давай-давай!       Сначала тот пугается и лишь молча мотает головой в знак отказа. Но, заметив на себе единственный взгляд — взгляд Ёнджуна (и, как ему сейчас кажется, заинтересованный), — парень с трудом сглатывает ком волнения и делает шаг вперёд.       — Ну-у, — негромко и с явной неохотой тянет он, протягивая руку за шариком, — окей, ладно…       Субин совсем как-то невесело становится напротив стола и, хмурясь, прицеливается. От волнения его руки заметно трясутся, и парень ожидаемо промахивается. А потом промазывает и все остальные разы, отчего хочется прямо сейчас сквозь землю провалиться. Ведущий же только ржёт и даже не пытается это никак скрыть.       — Всё, выбирай: правда или действие? — Хван забирает у Чхве белый шарик.       Студент замирает. Надо же было ему вообще во всё это впутаться, и уж тем более — в дела, связанные с Хёнджином. Он снова оглядывает замолчавшую в этот момент толпу и чешет в затылке:        — Давай действие, наверно, — пожимает плечами Субин.       — Ой, а что же это ты такое скрываешь там, тихоня?.. — вкрадчиво произносит полицейский и склоняется к Чхве. — Ну, окей, впрочем-то, не особо интересно, потому что я уже придумал… «Семь минут в раю» знаешь?..       — Э-э, никаких наркотиков больше, и так всё прокурили!.. — на всякий случай предупреждает Ким.       — Да не позорься же ты хотя бы в свой день рождения! — пресекает его Хёнджин. — Раз ты такой активный стал, вот и пойдёшь с Чхве! Идёте в кладовку какую-нибудь, свет выключен, мы вас там запираем, а ровно через семь минут выпускаем. В это время вы там делаете что хотите. Got it?       Ёнджун на это просто жмёт плечами, не испытывая ровным счётом ничего, и поглядывает на друга.

///

      Гордый и довольный собой Хёнджин ускользает на прохладную и тихую кухню, надеясь всё-таки найти там торт или хоть чего-нибудь перекусить. Обнаруживает он, к сожалению, одного лишь Чимина, сидящего за барной стойкой перед теликом.       — О мой бог, ты тоже тут? — звонко тянет Хван будто бы удивлении. — Скучаешь?       — Привет, Хёнджин, — отзывается Пак, и парень решительно не понимает его интонацию.       Впрочем, решать такие загадки он сейчас и не намерен. А в последние годы их общения Чимин стал нормальной такой загадкой. Хёнджин всегда это замечал, но никогда не пытался разгадать. К сожалению, страсть к решению головоломок он приобрёл только с возрастом и уже потерял — с ним же. Хван подсаживается к нему за стойку и подпирает щёку кулаком, притягивая к себе стакан чего-то, что там пьёт Пак.       — Ну, рассказывай! Как учёба, как жизнь, как балет, как жена, как дети? Сто лет тебя не видел!       — Всё нормально, — отвечает тот с лёгким подобием улыбки.       Полицейский выжидательно смотрит на него, ожидая услышать ещё хоть слово. Желательно — парочку. Но ни слова, ни парочки так и не звучит, а пауза становится всё более дурацкой.       — Да? — наконец реагирует он идеально поставленным бодрым голосом. — Супер! А вот у меня столько всего произошло!.. Недавно на работу устроился, в нацпол… уже стал суперинтендантом, самое громкое дело в стране расследую и всё такое… О боже… уже только об этой ебаной работе разговариваю! До чего же я докатился?..       — Всё настолько плохо? — уточняет Пак.       — Плохо? Мягко сказано! — парень снова тянется к виски. — Напарник — вроде умный старичок, а вроде и душный идиот. В этом их местном участке вообще какие-то бомжи собрались, фу, сука!.. Сами между собой договориться не могут, так ещё и людей у них не хватает, денег тоже — ничего не получается…       Чимин внимательно слушает, но отвечать не спешит. Хёнджин всегда был несколько оторванным от реальности. С самых ранних лет видел только лучшие стороны жизни, а потому вырос, думая, что плохих у неё и не существует. Однако, несмотря на это, глупым Хван никогда не был — даже по мнению Пака. Избалованным, ленивым, любящим только всё самое красивое, дорогое, блестящее и себя — да. Но не глупым.       — Да, это непросто, — наконец проговаривает Чимин в какой-то момент. — Придётся смириться или уйти. Не получится провести всю жизнь только на вечеринках…       — Я и не думал, что получится! — глухим и будто даже оскорблённым тоном перебивает его собеседник. — И даже не собирался так её провести, лол…       Студент коротко кивает его словам, но Хван, продолжающий глядеть куда-то перед собой, в уже совсем чёрное небо за стёклами балкона, этого не замечает.       — Мне просто скучно, понимаешь? — вдруг продолжает он негромко. — Конечно, ты понимаешь… Я думал, это будет весело. Мне всегда нравилось, типа, представлять себя гениальным детективом. И у меня ведь всегда получалось им быть! Помнишь, когда мы, малые, какой-нибудь фильм смотрели, я ведь всегда узнавал убийцу!       — Помню, — подтверждает парень.       — Ну вот! А эти на меня смотрят, как на… идиота какого-то. Да и чёрт бы с этим, но они меня даже не слушают!       — Начнут слушать, когда твоя правота подтвердится… — пытается утешить его Пак.       — Мне уже похуй, — Хёнджин расплывается в немного пугающей улыбке. — Моя должность от меня всё равно никуда не денется. Если так хотят видеть меня идиотом — я таким и буду.       Такой вывод Чимин разумным не считает, но не спешит разубеждать Хвана. В конце концов, это его личное дело. Только привычное ощущение несправедливости неприятно щекочет изнутри. Обидно, что он решил придуриваться, лишь бы соответствовать тому, как его видят абсолютно случайные люди вокруг.       — Так ведь всегда было, разве нет? — продолжает размышлять вслух полицейский. — Типа, с самого детства. Тебя всегда просили присматривать за мной, хоть ты и младше. Почему-то ты всегда был для всех серьёзным и умным мальчиком, на которого можно положиться. А я всегда был для всех ебланом, с которого нет спросу…       Закономерно Чимин оставляет без ответа и это. Он не вполне понимает, почему. Почему Ёнджун считает, что в его жизни всё решено без его участия. Почему Хёнджин считает, что у него нет права вести себя так, как хочет он сам. И почему оба решили поделиться этим именно с ним.       Неожиданно Хёнджин начинает смеяться, только теперь смех его тихий, почти беззвучный.       — Нет, а всё-таки у них были поводы так думать!.. — вновь заговаривает он с явной улыбкой в голосе. — Помнишь, когда у твоего старика на хате был какой-то очередной суперважный приём? Все чинуши туда сползлись, а нам тогда сказали тихонько поиграть наверху…       Слушая, Чимин будто начинает видеть перед глазами картинку. Тогда, в их далёком-далёком детстве, всё казалось таким светлым и лёгким, как акварельный рисунок. Тогда мама ещё была жива, а её страшный диагноз даже не существовал в этом тёплом, уже давно умершем мире.       — Мы залезли в его кабинет, — подхватывает Пак, а на губах вдруг появляется робкая тень улыбки.       — Да! — радуется парень, кивая. — Прям в кабинет твоего старика! А там по всему столу — все эти бумажки, которые они припёрлись обсуждать и подписывать…       — Мы их разрисовали, — улыбка по-настоящему растягивает губы; Чимин впервые чувствует, что всё это время они были сухие и потрескавшиеся.       — И знаешь, надо было рисовать старательнее! — важно заявляет Хван, легко стукнув ладонью по столешнице. — Всё-таки это были поправки в Конституцию! Глядишь, и не приняли бы…       Студент вдруг смеётся, и сам удивляется своему смеху — он не соврёт, если скажет, что уже совершенно забыл, как тот звучит. На секунду Хёнджин застывает, в удивлении вскинув брови, но тут же хохочет и сам.       — Два пятилетки могли бы остановить Пака от переизбрания на второй срок, — еле как проговаривает Чимин, давясь своим смехом.       — Мне было шесть, прошу заметить! — весело постукивает пальцем Хван. — И я нарисовал на его поправках срущую собаку!       Чимин трясётся от уже беззвучного смеха, как-то обмякая на своём стуле и закрывая лицо руками. Хёнджин поглядывает на него со смесью нежности и тоски.       В кухню резко забегает Ким, заставляя полицейского вздрогнуть и даже коротко взвизгнуть. Выглядит именинник как-то потерянно: с бессмысленным взглядом, взъерошенными волосами и красными щеками.       — Парни, — сипло начинает он, — есть сигареты?       Чимин отводит ладони от лица и медленно фокусируется на окружающей его обстановке. Улыбка сползает с его лица, снова превращая его в серую неживую маску, и Пак бросает на Хёнджина беглый неуютный взгляд, будто сделал при нём нечто постыдное:       — У меня есть, — отвечает он Киму и спускается на пол со своего барного стула.       Хван делает то же самое.       — Я, кстати, видел твоего старика недавно, — говорит он тихо, направившись в сторону выхода. — Он уже совсем не в себе. Но он скучает по тебе, реально.       Чимин застывает посреди кухни, не успев отойти от стойки ни на шаг. Хёнджин оборачивается на него и улыбается, после чего уходит первым.

///

      Тусовка уже вернулась в своё изначальное состояние — Кан и Чхве снова запели, а вот народу, по вполне понятным причинам, поубавилось: помимо этих двоих, на диванчике остались лишь рыжая коза, пендос, Рюджин и Феликс. Взгляд невольно задерживается на последнем. Всё-таки, с детворой особо не поболтаешь. А тут — целый новый человек, который оказаться может каким угодно; выяснить это только предстоит, и Хван не медлит этим заняться.       — …Феликс, а как там с этим в вашей Австралии, например? — обращается к новенькому Кай.       — Да я её почти и не помню, — отвечает тот, задумавшись. — Я был очень маленький, когда мы уехали сюда. Помню только, что там всегда было очень-очень тепло и солнечно.       — А как тебя вообще сюда занесло-то? Ты даже на корейца не похож… без обид, — интересуется Йеджи у нового знакомого.       — Да? Это я, наверное, в папу пошёл… Родители довольно быстро поняли, что они друг другу не подходят, — легко рассказывает Ли. — Папа рано ушёл, поэтому мы с мамой вернулись обратно на её родину — в Сеул.       — Н-да, понятно, классика… — кивает Хван. — Мой папаша точно такой же, только он сразу нескольким женщинам решил мозги запудрить.       — Так вы с Хёнджином?.. — осторожно уточняет Ли.       — Не родные, конечно же! — с неясным укором восклицает девушка. — Только благодаря папаше, слава всему святому…       — Я явно более удачный его эксперимент, — не соглашается Хёнджин.       Он вальяжно, по его мнению, валится на диванчик, кое-как втискиваясь между Хюкой и Феликсом.       — Ты то, что в народе называют «первый блин комом», — закатывает глаза рыжая.       — Ну, я хотя бы запланированный, — безразлично отмахивается от неё тот, уже переведя весь свой фокус на Феликса: — А ты, значит, из Австралии?       Хюнин беззлобно фыркает и закатывает глаза. Он оборачивается на подруг, видимо, поняв, что нового знакомого теперь всецело захапал себе Хван, и слёту заводит уже другой разговор с Рюджин и Йеджи.       — Ну скажи, та туса вообще говно полное была? — Хёнджин тоже пытается завести разговор с Феликсом, но получается у него не так хорошо, как у Кая. — Кстати, а ты-то как там вообще очутился?       На такой вопрос парень отчего-то мнётся с ответом. По-прежнему с улыбкой, но слегка неуютно он ёрзает на своём месте:       — Я секретарь господина Ли, — объясняет тот. — Отвечаю на звонки, на почту, помогаю организовывать встречи… он меня всюду с собой таскает.       — А-а, вот как, — тянет Хван, уже фактически развалившись на половину дивана. — Нудная работёнка, наверное…       — Временами неприятная, — опять улыбается Ли, устремив глаза куда-то в пол.       Полицейский внимательно следит за собеседником. Как-то странно он мнётся, хотя вроде бы Хёнджин ничего неудобного и не спрашивал. Блять, вот вроде должен отдыхать, но вместо этого, кажется, только улавливает все эти… сигналы! И почему все вокруг такие подозрительные?.. Или, может, Хван стал копом до мозга костей?.. Да нет, нахуй, такого случиться не могло — точно не за одну неделю работы!       Ну, ок, если ему так неприятно — не будем об этом. Поэтому полицейский спрашивает первое, что приходит в его пьяную голову:       — Если бы у тебя миллион долларов, на что бы ты его потратил?       Феликс удивляется, но это только в первую секунду. Лицо парня быстро светлеет, и он с благодарностью смотрит на Хёнджина, который явно решил поступиться своим любопытством ради комфорта Ли.       — Хм-м… — всерьёз задумывается парень, — я бы хотел открыть приюты. Для детей, и для стариков, и для животных… в общем, для всех, кому некуда пойти!..       Хёнджин только хмыкает в ответ. Что-то такое он и ожидал услышать.       — Я считал, об этом задумываются только всякие звёзды-миллиардеры, которые свои денежки уже жопой жуют, — мягко подтрунивает он.       — Не только, — улыбается Ли, но вдруг немного мрачнеет: — Я пообещал это сделать. Одному очень-очень дорогому мне человеку пообещал.       — Ну, в целом ты не выглядишь как парень, который обманывает, — прищурившись, смеряет его взглядом Хван. — Так что первым делом я сдам в твой приют свою любимую сестру…       Феликс показательно цокает языком и строит недовольное выражение, а Хёнджин смеётся первым.       — Да ладно, шучу я, лол, — на всякий случай поясняет он. — Не хочу, чтоб твой приют закрылся в первый же день. А то от козы этой добра не жди… такая она зануда, достала!..       — Это ты достал! — отмахивается от него Ли. — Йеджи классная, и друзья твои — тоже! Все такие дружелюбные и весёлые… тебе с ними повезло.       — Друзья-я, — передразнивает Хёнджин. — Ага, как же!..       У Хвана нет никого, кого бы он мог назвать другом. Раньше был Чимин, но не теперь. Парень ленивым взглядом скользит по компании, которая увлечённо играет в «Тише едешь — дальше будешь». Н-да, кринж… фанаты «Игры в кальмара» собрались. Как это ещё он ни разу за два часа не услышал нытья о том, как достал капитализм?.. Ну, хотя, ладно. Какой кринжовой бы ни была эта детвора, они его своим другом назвать могут. Наверное.       — А ты бы что сделал, если бы у тебя был миллион долларов? — теперь некую неловкость чувствует уже Феликс, а потому переводит тему.       — Что значит «если бы»? — удивляется Хёнджин. — У меня и так есть — я на частный джет коплю! Чтоб съебаться когда угодно и куда угодно.       Феликс только улыбается в ответ. Что-то такое он и ожидал услышать.       Неожиданно откуда-то сбоку в Хёнджина летит что-то неопознанное, слюнявое и вонючее. Оно врезается с такой силой, что заставляет завизжать.       — Это что, блять?! — он в испуге запрыгивает на Феликса.       — Да это же собака!.. — еле выдавливает из себя Ли, задыхаясь от веса Хёнджина. — Иди сюда, малыш!..       — Иди на хуй! — в панике орёт полицейский.       — Блин, Снежочек! — подлетает к ним ещё один пацан.       На вид — совсем пиздюк, да ещё и одет как какой-то клоун. Кажется, это его они видели с Сумин на лестнице.       — Он не злой, только немного воняет! — заверяет новопришедший Ли, присев рядом с ним на корточки. — Привет! А я Чонин!       — Я Феликс, — отзывается тот с широкой улыбкой. — Это твоя собака?       — Да, Снежок, — гордо подтверждает Ян. — Я его воспитал… был таким милым щеночком, а теперь — настоящий волк!       — Нахуя ты этого волка сюда притащил?! У него блох хотя бы нет? — раздражённо уточняет Хван, всё ещё опасаясь приблизиться.       — Эй! Он большой добряк и мой лучший друг! — решительно не соглашается Чонин. — А про блох спрашивать неприлично…       Хёнджин громко фыркает и красноречиво отворачивается от этой кринж-компании. Взгляд скользит на всё ещё пустой (не считая Тэхёна) танцпол. В ушах звенит ужасный вопль Кана, в сто раз усиленный микрофоном, что заставляет подпрыгнуть и закрыть голову руками:       — Да ты ебанулся?! — орёт на него Хван, почти даже не слыша собственного голоса.       — Где миледи Сумин?! — кричит Кан. — Минни, срочно сюда!       Все недопонимания быстро стираются, когда Хван слышит уже родную мелодию и наизусть заученный текст на большом экране. Хёнджин клянётся своей матерью, что ещё ни одна тусовка у этой компании не проходила без «Love me or Leave me» от Day6.       На сцену выбегает и непривычно радостная и какая-то активная Сумин — она сразу начинает прыгать на одном месте просто как ебанутая, агрессивно чувствуя свой самый любимый на свете трек. Лол, наверное, тоже напилась, алкашка. Все оставшиеся тусовщики приветствуют её бурными аплодисментами и воплями.       — Дава-а-ай! — орёт Тэхён так, что уши закладывает и окна дрожат.       Бомгю выкручивает громкость на максимум и наяривает на синтезаторе что есть сил. Сумин бешено трясёт головой, продолжая подпрыгивать как ёбаный мячик. Наверное, она думает, что танцует, и от этого Хёнджин готов обоссаться от смеха.       Поют уже, кажется, все вокруг, и поэтому ужасные завывания Кана стали потише. Но настолько, блять, громко бывает даже не в каждом ночном клубе — а Хёнджин бывал во всех! И поэтому, когда песня наконец заканчивается, Хван ничуть не удивляется, когда слышит ебанутый стук и трезвон в дверь. Все замирают, а Бомгю наконец выкручивает громкость почти до минимума.       — Миледи Ли Сук… Только не говорите ей, что это я кричал… — в непритворном испуге произносит Тэхён, всё ещё в микрофон. — Я боюсь пожилых женщин больше всего на свете… кроме Гитлера…       — Разберёмся! — важно и решительно заявляет Бомгю, одёргивая пиджак и поправляя волосы. — Йендун, где ты там? Пошли!.. И ты, Хван. Ты ж коп, ёпты!       Чхве бесстрашно направляется к двери, и двоим помощникам остаётся только последовать за ним.       — Здрасьте! — решительным движением он распахивает входную дверь. — Чем обязаны?       Ким беззвучно выдыхает сквозь зубы, прикрыв глаза. На пороге — чёртова бабка Ли Сук. Бывшая прокурорша и по совместительству самая зловредная из всех соседей, которые только существуют в природе.       — Половина пятого утра!.. — начинает она, потуже затягивая пояс халата поперёк своего тела-бочонка, и голос её эхом отскакивает от стен подъезда. — Что за вопли?! Что за шум?! У вас хоть капля совести осталась, паразиты вы мелкие?!       — Гражданка, смените тон, — Хёнджин уверенно выступает вперёд. — Эта квартира — частная собственность. Имеем полное право делать в ней всё, что захотим!.. Так, сейчас…       Женщина скептично упирает руки в бока, выразительно глядя на наглого паренька, который активно охлопывает себя по всем карманам в поисках своего офицерского удостоверения.       — Сейчас, секунду… Да где же оно?!       — Так, ладно, — выходит на первый план Бомгю, отстраняя товарища. — Госпожа, я вас прекрасно понимаю. Но и вы поймите нас!.. Мы молоды, горячи — и это факт! Вы вообще знаете, какой сегодня день?!       — День, когда весь дом уснуть не может! — выпаливает она, наступая вперёд.       — Сегодня великий праздник! — перекрикивает её Чхве, заламывая руки у груди. — У нашего лучшего друга юбилей! А он, между прочим, завтра уходит в армию! Вы знаете, сколько там сейчас служат? Я вам скажу: десять лет! Несправедливость! Когда же мы ещё увидимся?! А может, и никогда!.. Да, вот так вот — никогда! Я только вчера узнал: мне диагностировали смертельное заболевание… завтра же ложусь в больницу, даже не ложусь, а улетаю — в Японию, на специальное лечение! Прогнозы плохие, шансов мало, и лет мне тоже мало!.. Боже, как же ещё я мало пожил! Позвольте нам в последний раз вот так собраться, побыть глупыми, побыть громкими, но счастливыми! Да, счастливыми! Эти крики, на которые вы жалуетесь, — это реквием, это плач по нашей юности, которая уходит так скоро и не обещает вернуться!.. В этой стране и не знаешь даже — а проснёшься ли завтра?.. Так лучше и не спать вовсе, чтобы не упустить последние часы своей жизни!       Бомгю ахает, всхлипывает и плачет, прикрыв глаза пальцами. Все трое зрителей смотрят на него с молчанием и с одинаковым ахуем. Первой из ступора выходит Ли Сук. Покачав головой и громко сплюнув на пол, она обращается непосредственно к Киму:       — Знаю я, что у тебя сегодня день рождения. Но совесть-то иметь надо! Ещё один громкий звук из вашей квартиры, и я уже папку твоего вызванивать буду! Уж он вас быстро разгонит всех, паразитов!..       — Я понял, госпожа Ли, — сразу же кивает ей Ёнджун и утягивает обоих друзей подальше от входа. — Мы больше не будем так шуметь, извините, пожалуйста…       Ещё с минуту трое парней стоят молча и неподвижно, прислушиваясь к удаляющимся по лестничной клетке шагам. Как только до них доносится звук закрывшейся двери, Бомгю счастливо восклицает:       — Ну как я её нахуй! Видел бы меня сейчас мой профессор Ан, обосрался бы от гордости!..       — Если только от твоей тупости, — закатывает глаза Хван и недовольно трясёт головой. — Пиздец кринж, а-а-а!.. Я уже думал, она в психушку звонить станет!..       — А ты вообще чё высрал?! — фыркает Чхве. — Да она бы тебя пришибла на месте, если бы я не вступился!       — Да если бы я удостоверение своё нашёл, это она бы перед нами тут извиняться начала! — не соглашается полицейский. — И где же оно, бля?..       — Его и не было никогда, ты всё придумал, — со страшно серьёзным видом отвечает студент.       — Чего?.. — смена эмоции настолько быстрая, что Хван даже не на шутку впадает в ступор. — Ой, да завались ты!..       — Я не шучу, Хван, — продолжает Бомгю, повиснув у него не плече и круглыми глазами заглядывая прямо в лицо: — Ты в коме уже два года. Пожалуйста, если слышишь меня — очнись…       — Иди на хуй! — отмахивается от него парень, пытаясь сбросить с себя Чхве и пройти в гостиную: — Началась опять психушка, боже мой!..       Как только им удаётся подойти к общей комнате, из-за угла их тут же встречает пистолет в руках Чонхо. Двое парней, до того пихавших друг друга, теперь сцепляются в объятиях и в унисон орут; только Ёнджун сонно моргает, глядя прямо в чёрное дуло, и даже не дёргается.       — Я надеюсь, проблема решена? — лаконично и как-то заговорщически тихо интересуется телохранитель.       — Ага, — кивает ему Ким, безразлично проходя дальше.       — Слава богу, обошлось без крови, — почти шёпотом произносит мужчина, убирая оружие обратно за пазуху.       — Музыку больше не врубаем, — тем временем объясняет хозяин хаты, — не прыгаем и не орём…       Тэхён, явно переживавший больше всех, протяжно стонет, выкатывается из-за Феликса, за спиной которого успел спрятаться, и падает на колени.       — Я уж думал, всему конец!.. — улыбается он безумно, будто его только что вытащили из петли. — Это точно надо отметить, как говорил Сократ!..       — Думаю, что на сегодня хватит, — включается в беседу тот, кого тут меньше всего ожидали услышать — Чимин. И он обращается к своему телохранителю, едва заметным кивком головы указывая на дверь: — Чонхо, пойдём.       — Эй, ой! Идти?! — вдруг вклинивается и Чонин. — А вы подарки Йендуну подарили?!       — Конечно, — серьёзно заверяет он младшего.       Взгляд Яна каждую секунду цепляет сидящую сбоку Сумин. Подарки… И тут он резко вспоминает!..       — Блин, а знаете, что мне хён недавно подарил? Вам уже интересно?! Ну ла-адно, блин!.. Щас-щас!..       Ян достаёт из одного из многочисленных карманов своего жилета новенький пистолет. Фиолетово-розовый, блестящий (специально начистил!) и поистине уникальный.       — Ого! — Чхве уже падает на диван рядом. — Это из «Наруто»?!       — Ага-ага! — кивает Чонин. — Круто, да? Тебе нравится, Бомбю? Правда же прикольно, скажи!       — Очень! — откликается парень, вовсю крутя в руках оружие, и передаёт его Йеджи. — И тяжёлый-то какой!..       — Ага, — соглашается девушка. — Прикольно, совсем как настоящий…       — В смысле «как настоящий»? — Сумин провожает пистолет взглядом.       — Вот-вот! Вы чего, эй?.. — громко подтверждает Ян, следуя за своим трофеем, что всё дальше и дальше передаётся из рук в руки. — Он же, нафиг, и правда настоящий!.. Правда-правда-правда!       — Конечно, — серьёзно подтверждает Тэхён и с безумной улыбкой прислоняет оружие к виску. — Мы ведь живём в мире метанарративов, в мире симулякров… всё является и не является настоящим одновременно…       — А-а-а-а-а! Стой, мальчик! В нём же… в нём же пульки!.. Он заряжен, вот! — уже реально взволнованно предупреждает Чонин.       Хюнин встаёт в полицейскую стойку, уверенно держа перед собой пистолет, и крутится вокруг своей оси, сурово целясь во всех вокруг.       — Отдай!.. Блин, Кай, а ты так круто выглядишь с пистолетом, бли-ин!.. Ну всё, отдай, отдай! — прыгает вокруг него Ян.       — Руки вверх! — продолжает разыгрывать Хюка.       Теперь пистолет оказывается направлен прямо на нос Йены. Его глаза даже съезжаются к переносице от этого — так сильно он смотрит на дуло!.. Ян видит, что палец Кая перемещается на спусковой крючок. Собрав всю волю в кулак (нельзя же так тупо умереть прямо на глазах у Минни!), мальчик со страшным визгом бросается на студента, сбивая его прицел в сторону.       Чонхо, до того обувавший свои башмаки, мигом несётся к ним. Обувная ложка летит куда-то, прилетая в руки (в лицо) своего нового счастливого обладателя. Уже в прыжке телохранитель кричит:       — Ложи-и-ись!

///

      И схуя ли под мефом, сука, так хочется дрочить?! Хосок наяривает уже минут двадцать — почти всё то время, что ждёт, пока этот припизднутый пиздюк соизволит припиздить со своей пизданутой тусы. Лино уже давным-давно сдох и глубоко сопит на пассажирском. Стрёмно даже, чё-то. Хоуп и не припомнит, когда Лино в последний раз бухал с такой завидной периодичностью. Хуёво это, наверное… А хотя хуй бы с ним!       Хосок снова сжимает свой аппарат и продолжает яростно надрачивать. Всё уже близится к пиздатенькой разрядке, как вдруг какая-то ебанутая падла решает выстрелить в окно. Дребезжание чьего-то подохшего стеклопакета завершается дождём из осколков и дополняется визгом сигналок по всей ебаной парковке.       — Ну нихуя себе, блять!       Долбоёб Лино резко подскакивает, уебавшись своей тупой башкой в потолок, и с видом охуевшего пидараса, как будто ловит флешбэки с Корейской войны, таращится во все стороны.       — Ты… чё?.. — сиплым шёпотом интересуется он.       — Чё — «чё», ебать? — расстроенно отзывается Хосок и быстрым движением прячет свою драгоценность обратно в трусы. — Пострелять решил, блять! Не видишь, что ли, да?! Охуеть можно, пиздуй отсюда!..       Он тянется через отупевшего парня, чтобы открыть дверь с его стороны и выпиздить нахуй из своей тачки. Ладно, вообще, это тачка Лино — свою Хоуп разъебал пару часов назад, о чём свидетельствует всё ещё кровящая рана у него на башке. Ну бывает, хуле! Но от этого наблюдать пьяную рожу Ли сильнее не хочется, а потому пидарас резво выкатывается на асфальт. Может, хоть проснётся — а то ебать как скучно.       Какой-то ебучий фоновый шум становится всё громче и привлекает всё больше внимания. От нехуй делать Чон и сам решает проветриться да и посмотреть, чё там за ораловка. Он сразу натыкается на выходящую из подъезда парочку: какой-то пацан и жирноватый, как, бля, Лино, мужичок.       — Чё там, эу? — обращается к ним Хосок.       — Наворотили делов, ой-ой!.. — неоднозначно покачивает головой неизвестный на ходу, на всякий случай отгораживая пацана от мужчины, и сосредоточенно уводит к тачке.       — А мой там? Эу!       На это ответа уже не следует, и Чон расстроенно сплёвывает себе под ноги. Долбоёбы!.. Изо всех окон ебучей многоэтажки уже светит жёлтый, как ссанина, свет. А крайнее справа на седьмом этаже расхуячено. Значит, пиздюк именно там. Сложив ладони рупором, Хоуп орёт:       — Йена, блять! Вылазий сюда! И пушку не забудь свою, ха!       — Сигналить прекрати, скотина!       Прищурившись, Чон проходится взглядом по всем распахнутым окнам и замечает — огромная, как, блять, бочонок с дриснёй, и такая же мерзкая голосистая туша. Его пробирает искренний гогот.       — Ха, ебать! Бабка?! — не переставая угорать, он выдаёт ещё серию зычных залпов гудка.       — Я сейчас полицейских и на тебя вызову, тварь ты эдакая!..       — А хуле?! — орёт ей в ответ Хоуп. — Спускайся сама, блять — поговорим!       Бабка свешивается из окна всё сильнее и трясёт своим квадратным кулаком. Хосок ждёт, что она сейчас наебнётся оттуда, но по какой-то причине этого не происходит.       — Ты как разговариваешь, тварь?! Совсем конченный?!       — Чё, блять?! — возмущается на этот раз уже Хосок. — Ты чё, пизда старая, ахуй словила?!       Старая пизда гавкает в ответ что-то, чего Хоуп не понимает, и исчезает в недрах квартиры. Он провожает её оглушительным смехом и всё активнее и противнее сигналит:       — Правильно, пошла на хуй! Манда, блять!       Настроение становится слегка попизже, и, не переставая хуячить гудок, Хосок оборачивается в поисках кореша:       — Слышал, бля, как я её? Охуенно!.. Эу, Лино?.. Ты хуль молчишь?!       Ли и правда нигде не видно, но на это сейчас и похуй. Скорее всего, пополз заблёвывать ближайшие кусты. Отойти и искать его Хоуп не может — сигналка сама на себя не нажмёт!       И тут прям на башку приземляется что-то мокрое и ледяное. Хосок застывает на месте, а потом бешено трясёт тыквой, стряхивая с себя воду. Он смотрит на свои насквозь мокрые шмотки, на ебучую лужу под собой, а после медленно поднимает глаза вверх.       Ебучая бабка! У которой хлебало вот-вот треснет от лыбы! И с ведром!       — Пизда тебе, — произносит Чон сквозь зубы, а потом уже начинает орать: — Пиздища тебе, блять! Пизда с ушами, сука! Нахуй! Рот ебал, блять! Ебанутая ты бабка, блять! Сдохнешь, сука!       — Погавкай мне тут ещё! — огрызается она в ответ. — Будешь знать, пиздюк!..       — Пизда тебе, сука ебанутая!       Он хватает пистолет и без труда выцеливает в окне жирную тушу. Одна пуля летит в косяк окна, и вот свинота уже завизжала!..       — Руки в воздух, — раздаётся чей-то пиздёж со спины, — оружие на землю. Повернитесь, медленно.       Чон рывком оборачивается и видит коповскую тачилу, из-за распахнутых дверей которой выглядывают двое пидарков, направивших на него свои стволы.       — Опа!.. — со смешком произносит он, вздёрнув брови. — А это ещё чё за хуйня?..       Всё-таки подняв руки в воздух, но в целом нихуя не чувствуя опасности, Хоуп неспешным шагом направляется в их сторону.       — Стойте на месте! — кричит мужчина, крепче перехватывая оружие. — Не приближайтесь!       — А то хуле? — интересуется Чон, продолжая идти.       А вот, блять, и Лино! Только понимает это Хосок дохуя поздно — когда, сука блять, уже споткнулся об его бессознательную тушу. Хоуп почти падает, а пестик вообще падает, и пацан попроще лихо отпинывает его на пару метров в сторону. Чон недовольно кривит ебало и в отместку пинает Ли куда-то под рёбра:       — Ну ты и долбоёбище, блять!..       — Господин Ли?.. — вдруг переключается на Лино главный мент и подходит ближе, уже опустив ствол. — Как вы здесь оказались? С вами всё в порядке?       — Отвезите меня домой, — дохуя плаксиво и нихуя не внятно буробит тот, хватаясь за чужие рукава. — Домой… Я хочу домой, к Хани…       Двое копов коротко переглядываются между собой, явно нихуя не понимая. Хоуп снова напрягается и, подхватив эту тупую мразоту за шкирку, резко поднимает на ноги и отводит подальше — на крыльцо.       — Так хуле вам вообще надо, нахуй?! — кое-как скинув Лино на ступеньки, восклицает Чон.       — Детектив Вонг, — коротко представляется тот. — Национальная полиция.       — Офицер Чхве… — добавляет Сан, но договорить не успевает.       — И хуле мне теперь?! — всплёскивает руками Чон. — Похуй мне, кто вы! Хуль вы доебались?       — Нам придётся доставить вас обоих в дежурный участок, — сообщает ёбнутый Вонг.       Хосок несколько секунд молчит, глядя на него в упор, а потом заходится таким громким смехом, что эхо летит по парковке.       — Детектив, — перехватывает его под локоть Чхве и тихо тараторит: — детектив, так не получится… Это тот самый.       Наверное, Хосок не должен был слышать, но слышит он нормально. Весёлая, даже немного сочувствующая лыба раздирает губы и быстро опять переходит в полноценный ржач, когда он замечает тупое выражение на лице ебаного Вонга.       — Это Хоуп, — тихо сообщает Чхве, выглядывая из-за плеча старшего.       Хосок беззаботно присаживается на капот своей тачки, закуривая сигарету, и протирает мокрую башку рукавом, попутно командуя:       — Эу, пидорок, ты ствол-то мой верни.       Нехотя Сан повинуется и не без помощи фонарика находит пистолет, который ранее хуйнул куда-то подальше. С любопытством и страхом, будто перед диким зверем, он приближается и, глядя исподлобья, протягивает оружие обратно его владельцу. Хоуп хватает его за запястье и за руку притягивает ближе, почти вплотную к своему лицу:       — Уж не ебу, хуле вы тут забыли, — через недружелюбный оскал звучит совершенно бесстрастный голос, — но ещё раз замечу вас рядом с собой — убью нахуй. И вас, и вашего ёбнутого инспектора Бана, усёк, блять?!       — Усёк, — офицер резко дёргает руку в попытке вырваться из захвата, но Хосок сжимает только крепче.       Краем глаза Сан видит, что детектив Вонг уже приближается к ним двоим. Хоуп утыкается носом в висок Чхве и произносит шёпотом в самое ухо:       — Если ёбнутый инспектор Бан уже забил хуй на свою дорогую дочку, то напомни ему, что у него есть ещё и жена.       Хватка на запястье наконец исчезает, и пидорок в несколько шагов пятится на метр. Он смотрит на Джексона, который с явной опаской поглядывает на Хоупа.       — Сан, в машину, — говорит детектив, и Хосок смеётся.       Неожиданный взвизг и непонятный удар в ноги заставляют забыть о ментах.       — А это чё, блять?! — возмущённо восклицает он, разглядывая ещё какое-то бухое тело под капотом своей тачки.       — Извините!.. Хёнджин, ты в порядке? — пытается поднять этого коня какой-то дрыщавый, похожий на девку и смутно знакомый пацан.       — Больше развалиться негде, кроме как на ступеньках?! — орёт что есть сил испугавшийся Хван.       С этим Хоуп даже согласен — Лино заебал незаметно валяться где попало, чтобы, блять, каждый проходящий об него спотыкался! Но категорически не согласен Хоуп с тем, что голосистый конь опирается на его тачку и на его коленки, чтобы соскрести свою тушу с асфальта. Не особо задумываясь, Хосок на инстинктах пинает его в ебучку. Хёнджин снова ёбается, уже на спину, и верещит благим матом. Второй пацан снова кидается его поднимать.       — Дядь, ты чё?! — в ахуе таращится на него Хван, попутно ощупывая своё лицо на предмет крови. — Из дурки сбежал? Ты вообще знаешь, кто я?!..       — Мне похуй, кто ты! — спрыгивает с капота Чон. — Ты знаешь, кто я, блять?!.       Чья-то крепкая рука хватает Хёнджина за воротник и тянет в сторону. Машинально тот отбивается, пока до него не доходит:       — Джеки?! А как ты меня нашёл?.. И что это за урод тут?!       — Замолчи, — шипит Вонг сквозь зубы. — Сестра твоя подсказала, где тебя найти. Поехали.       Детектив почти швыряет хныкающего напарника на заднее сиденье и на пару секунд застывает. Взгляд его останавливается на спутнике Хвана, который скромно и зябко переминается с ноги на ногу чуть поодаль, не решаясь ни заговорить, ни уйти.       — Мы тоже из полиции, — обращается к нему Джексон уже спокойно. — Скажите, куда вас подвезти.       — Спасибо! — спешно откликается Феликс. — Я дойду сам, не беспокойтесь…       — Старый, отвали, — отмахивается от детектива Хёнджин, которому уже плохо настолько, что на всё вокруг — просто похуй! — Мы сами разберёмся. Подождите в тачке…       На парковку заезжает третья машина — белая Tesla. Взгляд детектива на доли секунд цепляется за неё, но вскоре возвращается обратно к собеседнику.       — На, хотя бы это тогда возьми, — Хван даже не глядя впихивает в руки Ли своё пальто. — Чё-то холодно тут слишком… Блять, Джеки, этот хуй мне, походу, зуб выбил!..       — Спасибо, — произносит Феликс, но полицейский уже этого даже не слышит, и закутывается в чужую одежду.       Машина срывается с места, а парень ещё какое-то время смотрит ей вслед. Вот он снова остался один. Всякое выражение исчезает с лица, оставляя лишь потухший взгляд и усталость. Но есть и кое-что ещё — улыбка, которую какая-то неведомая сила рисует на его губах. На улице правда холодно. А вот от чужого пальто он чувствует тепло. Человеческое тепло.

///

      Романтический вечер, который они смогли выкроить для себя впервые за долгие, долгие годы, разбился об ожидаемую, но от этого не менее неприятную повседневность — внезапный звонок от разъярённой соседки. Джинсоль теперь в бешенстве, это прослеживается в каждом её жесте и вздохе. Намджун скорее расстроен.       — И откуда тут столько народу в пять утра?! — оглушительно хлопает дверью она.       — Без понятия, — устало жмёт плечами юрист, мельком взглянув на далёкие силуэты на парковке. — Может, друзей Ёнджуна забрать приехали…       — Надеюсь, не копы, — фыркает женщина, закатив глаза, но вдруг осекается: — А это ещё что за?..       Ким следит за её взглядом и спотыкается глазами о свернувшуюся на ступеньках фигуру, зябко закутанную в свой дорогой, но перепачканный пиджак. Он опускается на корточки у небольшой лестницы, ведущей к дверям в парадную. Сквозь сонливую обиду теперь прорастает ещё и смутная тревога.       — Господин Ли?.. — окликает он непонимающе и прикасается к плечу.       — Господи! — цокает языком Джинсоль. — Я же говорила, что скоро они и ночевать под твоей дверью станут?!       — Минхо, — не реагируя на слова, продолжает трясти его Намджун.       Со стороны спящего раздаётся невнятное мычание, и адвокат беззвучно выдыхает. Ну, хотя бы живой. Сильный запах алкоголя и перегара даёт ответы почти на все оставшиеся вопросы, кроме:       — Минхо, как вы здесь оказались? Вы один?..       — Да какая разница?! — вновь вспыхивает Джинсоль. — Пошли уже, я тут околею!       — Почему вы здесь? — продолжает попытки допроса Ким. — Где Джисон, где Хеджин?       — Я н-не знаю, — так же невнятно бормочет парень, вынуждая Намджуна наклониться к нему почти вплотную. — Я телефон по… потерял… Где телефон?..       — Я отвезу вас домой, — выдохнув, подытоживает юрист.       — Лучше бы ты о своей семье так заботился, — шипит Джинсоль сквозь ослепительную улыбку.       Свободной рукой Намджун нащупывает в кармане ключи от дома и от машины, едва заметно покачивая головой. Он смотрит лишь в мокрый асфальт под своими ботинками, но ему и не нужно видеть взгляд супруги, чтобы понять, сколько в ней в эту секунду ненависти.       — Не злись, пожалуйста. Я тебя люблю, — произносит он, снимая машину с сигнализации.       — О, я знаю! — с иронией фыркает Ким. — Ты всех любишь! В этом твоя проблема…       — Где мой те… телефон? — повторяет Минхо.       — Мы просто устали, — ровным тоном отвечает Намджун. — Давай не будем сейчас ссориться из-за очередной ерунды. Я тебя очень прошу…       — Это не ерунда, — тяжёлый взгляд провожает каждый шаг юриста. — Это мои просьбы, которые ты игнорируешь годами!       — Г-где телефон, Хоуп?       Намджун замирает. Он думает, что ослышался.       Боковым зрением он видит, как Джинсоль делает пару торопливых шагов назад. И переводит взгляд вправо — туда, куда всё это время смотрит Минхо.       — Хосок?..       Раздаётся громкий смех. Глаза на покрытом засохшей кровью лице горят ярче фонарей вокруг.       Почти не глядя, Намджун сгружает Ли на ближайшую лавочку.       — Ха, ебать! А этот долбоёб даже не говорил, что вы подружки!       Силуэт подходит ближе. Намджун видит рыжие волосы, насквозь мокрую одежду, сигарету в тонких стёсанных пальцах и оскал во весь рот.       И по необъяснимой причине Намджун чувствует ужас, но лишь расправляет плечи. Первобытный, животный ужас, сравнимый лишь с тем тысячелетним страхом, который останавливал первых людей от того, чтобы выходить из своей пещеры в дремучий мрак ночей.       — Ну, здарова, — Чон останавливается напротив и презрительно тянет: — дружище.       Намджун не хочет отвечать. Он не хочет снова заговаривать с ним. Он ни за что бы этого не сделал, если бы у него только был шанс вернуться на двадцать лет назад. Но он всё же отвечает:       — Здравствуй, Хосок, — тон звучит абсолютно буднично и скучно, как если бы он разговаривал с незнакомцем на улице. — Ты приехал с Минхо? Что с ним?       — Что с ним, что с ним, — передразнивает Хоуп. — Нажрался, блять, как долбоёб! Не видно, что ль?!       — А с тобой всё в порядке? — продолжает расспрашивать Ким. — Твоё лицо… ты весь в крови.       Чон на это ничего не отвечает, теперь будто со вспыхнувшим любопытством озираясь вокруг и внимательно осматривая многоэтажку.       — Зачем вы сюда приехали, Хосок?       — Да не ссы ты, — с хриплым смешком успокаивает он, — у меня тут свои дела, я ненадолго. А ты? Теперь здесь живёшь, да?       — Да, — с невидимым напряжением говорит Намджун. — Так в чём дело?       Хосоку его вопросы не представляют никакого интереса, и это заметно. Он реагирует не сразу, неспешно прохаживаясь вокруг Намджуна и оглядывая его с ног до головы, будто принюхиваясь; рассматривает его машину, не забыв заглянуть в салон, и рассматривает его спутницу.       — Пиздатая тачка. Быстрая? — скучающим, будто отсутствующим тоном отвечает он наконец. — А я вот свою разъебал. В поворот хуёво вписался, жалко даже, блять, её!..       Чон наконец останавливается, опершись обеими руками на белоснежный капот Tesla.       — А у тебя что с ебалом, дружище? Боишься? — взгляд смещается с друга и липнет к фигуре журналистки, опасливо стоящей в стороне. — И почему эта прелесть так на меня смотрит?       — Это Джинсоль, — сухо отвечает Намджун, пока не двигаясь с места, но ловя каждое движение мужчины. — Моя жена.       — Да?.. — заинтересованно откликается Хоуп, приближаясь к ней и оценивающе разглядывая. — А у тебя вкус стал попизже!       В несколько больших шагов юрист сокращает расстояние между ними, оказываясь рядом.       — У тебя кровь всё ещё идёт, — сообщает он стремительно. — Я повезу Минхо домой и завезу тебя в больницу. Тебе нужна помощь…       Ответом ему становится оглушительный, визгливый смех; он эхом разносится по уже опустевшей парковке.       — Помощь?! — с непонятным весельем переспрашивает Хосок. — Ебать, дружище! Ты немного припозднился со своей ёбаной помощью! Она мне была нужна… ну, примерно лет двадцать назад!       Намджун неуютно поджимает губы, глядя на Чона безо всякой эмоции. Он больше не дрогнет перед ним, и никакие его припадки не выбьют Кима из колеи.       — Сейчас у меня всё заебись, Намджун, — уже спокойным тоном продолжает Хоуп и оборачивается на женщину: — А у тебя как дела, прелесть? Джинсоль, да?.. Джинни, этот занудный мудак не обижает такую красавицу?       Чужая рука по-свойски хватает за талию и оглаживает упругий круг ягодицы прежде, чем кто-либо из Кимов успевает даже дёрнуться. Влажным шёпотом на ухо Хосок сообщает:       — Если обидит — приходи. А ещё у меня хуй — неделю потом сидеть не сможешь! — вместо точки следует звонкий шлепок по заднице.       — Хосок! — практически рычит Намджун и чувствует, как снова накатывает очередной приступ кашля.       Джинсоль с силой отталкивает его от себя, а юрист отшвыривает за воротник, заставляя почти упасть.       — Что ты, блять, делаешь?! — вздрогнувшим голосом восклицает Намджун, хватая ртом как можно больше воздуха.       Он панически оглядывается на жену, которая с абсолютно пустым выражением лица запахивает на себе пальто.       — Ебать, нахуй!.. Быдло ебаное! — со злобной ухмылкой поправляет волосы Чон. — Сукой ты был, сукой и остался. Только кашлять начал, как ебнутый. Чё, болеешь?       Намджун прикрывает глаза и сжимает кулаки, протяжно выдыхает сквозь плотно стиснутые зубы. Он бы предпочёл сейчас сам валяться в пьяном бреду и видеть сон. Этот кошмарный, беспросветный, непредсказуемый ужас, умещающийся в пределах всего одной черепной коробки, но расползающийся на всё и всех вокруг. Всё внутри протестует против этой встречи. Меньше всего Намджун хотел, чтобы история началась заново.       Вот только это не сон.       Но когда он заговаривает, голос его уже по-прежнему звучит на удивление ровно и терпеливо:       — Хосок, — сложив ладони вместе, жестикулирует он, — если ты приехал поговорить о том, что было двадцать лет назад, то давай сделаем это не в пять утра, не на парковке, не с разбитой головой и не с человеком, которому точно нужна помощь, — кивком головы Ким указывает на вновь придремавшего Минхо. — Можем встретиться завтра или в другой любой день…       Хоуп снова смеётся, на этот раз уже не так громко. Он встряхивает головой и смотрит на Намджуна пусто, как будто его глаза — безучастные дула каких-то оружий.       — Тебе повторить? Нихуя я к тебе не ехал. И я тебя не искал, — лениво объясняет он. — Я вообще не думал, что когда-нибудь тебя встречу. Тем более в ёбаные пять утра на ёбаной парковке… Ну, судьба, ебать!       Он опять посмеивается, присаживаясь на капот машины Кима.       Эти слова несколько успокаивают юриста. Если Хосок не врёт и ему от него действительно ничего не нужно, то ситуация может быть ещё не такой страшной.       Повисает недолгая пауза.       — Как там Тэ?       И злоба вновь проходится волной по всему телу.       — Точно не хуже, чем могло бы быть, — отвечает Ким расплывчато.       Тишина густеет и становится более ощутимой.       — Вы ещё дружите? Чем он теперь занимается?..       — Я не собираюсь говорить с тобой о нём, — резковато перебивает Намджун.       — А хуле такого?! — Чон выпрямляется, и взгляд его становится всё тяжелее. — Я что, блять, уже и спросить не могу?!       — Не можешь.       — Он мне, блять, тоже не чужой человек! — он вновь подскакивает на ноги.       — Теперь чужой, — решительно обрывает его юрист. — Хосок, я серьёзно. Я не стану тебе ничего рассказывать о нём. Я не позволю тебе снова увидеть его. Если ты хотел что-то разузнать о Тэхёне, то тут я тебе не помощник…       — Помощь! Помощь, помощь, блять, помощь! — неожиданно взрывается Хосок, опять приближаясь к нему вплотную. — Засунь себе в жопу свою помощь! Ангел ты, блять, ёбаный!       Намджун выставляет обе руки перед собой в попытке отгородиться.       — Прекрати кричать, пожалуйста…       — Ты меня уже заёбываешь со своей помощью, дружище, — морозным тоном отвечает Чон, не моргая. — Разве я хоть раз просил тебя о ней?       — Успокойся. Я не понимаю, чего ты хочешь…       — Я просил, блять?       — Хён?.. — раздаётся новый голос откуда-то со стороны.       Фокус Намджуна перемещается с Хосока — на двери парадной за его спиной; на пороге стоит мальчишка, здесь настолько же нелепо яркий, как радуга посреди урагана.       — В тачку, — рычит ему Хоуп, не оборачиваясь, — быстро.       — М-м-м!.. О-о-о, дядя Намжук?! Хорошая квартира у тебя… ну ладно, пока! — тоненько излагает тот, пробегая.       Ким, мягко говоря, удивлён. Он бы никогда не подумал, что у Хосока может быть… такой ребёнок. Он бы вообще никогда не подумал, что Чон станет заводить детей (ну или, по крайней мере, общаться с ними). Но Намджун быстро обрывает себя, не позволяет увлечься этой мыслью. Всё, что происходит в жизни Хосока, его не касается.       И ему действительно стало бы всё равно. Если бы не вторая фигура, тёмной тенью следующая за своим пёстрым спутником.       — Минни?.. А ты ещё куда?!       Девушка послушно останавливается, как и всегда, и привычным тоном отвечает:       — В гости.       Раздражение вспыхивает с новой силой. Ким отодвигается от себя Чона и решительным шагом направляется к племяннице:       — В гости, — повторяет он на ходу. — В пять утра?       — Да, — непрошибаемо подтверждает лаборантка.       — Мы долго сидеть не будем, почти сразу спать… Юнхо за всем проследит! Ты у него спрашивай, дядь!.. — с очаровательной улыбкой вставляет незнакомый мальчик, удерживая за шею пса, который уже приветливо рвётся к Намджуну.       — Сумин, ты напилась? — прищурившись, наклоняется к ней Ким. — О чём вы вообще?!..       — Я немного выпила, — не соглашается девушка. — Не напилась.       — А я вообще не пил! — уже заявляет незнакомец. — А ты?       — Это Чонин, — наконец представляет своего спутника Сумин. — Мы любим друг друга.       Намджун открывает рот, чтобы что-то ответить, но быстро его закрывает, глубоко вздохнув. Он покачивает головой, лишь молча глядя на племянницу, которая покорно смотрит на него с совершенно непроницаемым лицом, пока в разговор на включается Джинсоль:       — Минни, ты же знаешь, что алкоголь плохо на тебя влияет, — с плохо скрываемым нетерпением говорит она. — Обсудим вашу любовь и всё остальное уже завтра, ладно? А сейчас по домам.       — Я могу заехать к вам завтра, — резюмирует девушка бесстрастно.       Она открывает дверь машины и уже садится в салон, когда Намджун вытягивает её обратно, схватив за локоть. Чонин в полнейшей растерянности бежит следом за ними и окликает:       — Хён! Нет… дяденька! Пожалуйста! Всё будет хорошо, я обещаю!.. Хён, скажи им!       — Нет, ты не можешь заехать завтра, — повышает свой совсем охрипший голос Ким. — Ты хоть знаешь, что это за люди? Ты понимаешь, с кем и куда ты едешь, Сумин?!       — Да, — лаборантка говорит тише и странно дёргает плечом, пытаясь сбросить с себя его руку. — Мы уже познакомились…       — Ты разве не слышишь, что мы тебе говорим? — юрист грубовато дёргает её на себя, заставляя отойти от машины.       Джинсоль кладёт ладони на плечи девушки, пытаясь направить её в сторону подъезда. Младшая Ким теряет фокус, пытаясь лишь спрятаться от неприятных прикосновений.       — Завтра мы всё обсудим, — повторяет она, подталкивая племянницу в нужном направлении. — Всем нужно поспать и всё обдумать…       — Мне некомфортно, — практически шёпотом произносит она, жмурясь, но её никто не слышит.       — У меня дома своя комната! — отчаянно продолжает Ян, обегая вокруг них. — И собака! Снежок! Он будет нас охранять! И Юнхо! А утром мы хорошо позавтракаем, погуляем, и мы довезём Минни до дома! Ну пожалуйста, дядька, ну блин! Хё-ён!       — Чонин, не утруждайся, — всё ещё не в силах смотреть на мальчишку, отвечает Намджун и снова закашливается. — Сумин остаётся здесь. Это не обсуждается.       Быстрее всех Чонин добирается до подъезда и вместе со Снежком встаёт прямо в дверях, широко расставив руки и преграждая вход.       — Дядюшка, ну пожалуйста!.. — с самым трогательным видом, уже почти плача, восклицает он. — Не надо! Я же люблю её!       — Мы уже поняли, что у вас любовь, — отвечает ему Джинсоль. — За одну ночь она никуда не денется, поверь мне.       Намджун запрокидывает лицо к небу и делает несколько глубоких вдохов и выдохов. Это уже становится невыносимым. Всё ещё держа притихшую Минни мёртвой хваткой, он оборачивается на оставшегося в отдалении Хосока:       — Это твой сын?       Совершенно неспешно приближаясь к ним, Чон отвечает:       — Да, — и кивком головы указывает на лаборантку. — А это, бля, разве твоя дочь? Насколько я знаю, нет. Так и хуле ты тогда ей что-то запрещаешь, а?!       — Потому что могу, — отвечает Намджун достаточно тихо, сквозь зубы.       Он отпускает Сумин, которую тотчас же притягивает к себе Джинсоль, и размашистым шагом приближается к Хоупу.       — Тем более когда это хоть как-то связано с тобой, — продолжает Ким, глядя бывшему другу прямо в его чёрные, безумные глаза. — Ты разрушаешь всё, к чему прикасаешься.       Хосок смотрит на него, не моргая и не шевелясь; видно только, как он сжимает и разжимает челюсти и как играют желваки на его скулах.       — Я больше не позволю тебе лезть в мою жизнь и в жизни моих близких.       Хосок медленно вытряхивает недокуренную сигарету. Её искры, как звёздный дождь, разлетаются по ветру и скоро умирают на сырой земле.       — Мне похуй на тебя, — безразлично произносит он. — И мне поебать на твоих близких. Но ты расстраиваешь моего сына, Намджун. Знаешь, что это значит?       — Я знаю, что тебе всегда было на всех похуй, — почти в омерзении выплёвывает Ким, и, не дожидаясь ответа, резко отворачивается и вновь уходит, окликая семью: — Идёмте.       Чонин хаотично переводит перепуганный взгляд с одного дядьки на другого.       — Нет! — цепляется он за журналистку, уже начиная плакать. — Пожалуйста! Пожалуйста, тётенька, пожалуйста!.. Ты же такая красивая, почему злая?!. Хё-ён! Ну сделай что-нибудь, ты тупой?!.       Но хён его даже не слышит. Хёна колотит мелкая дрожь, накрепко пригвоздившая его к месту. Блять, это даже не злость, это… хуй его блять знает что!.. Он нахуй задыхается, хочется согнуться пополам, блять. Но вместо этого Чон глядит в спину отдаляющегося силуэта, как во сне, не в силах пошевелиться или издать хоть звук. Когда он видит, что силуэт вот-вот скроется за дверью, он заставляет себя проснуться:       — Третья справа квартира, — громко и ясно произносит он, будто ему совершенно плевать, — в которой окна расхуячены. На седьмом этаже. Это твоя.       Никакой реакции не следует. Блять, это самое худшее, что только могло нахуй произойти. Так не может быть, блять, не может. Тогда Чон срывается с места вслед за ними, повышая голос:       — Ты думаешь, сука, я забуду?! Ты, блять, думаешь, я забуду?!       Из горла помимо воли вырывается какой-то полузвериный рык, и вот Хосок уже нагоняет его.       Плач Чонина тут становится ещё громче.       — Ты сам сказал — в любой день! Я приду к тебе в любой день, блять!       И Намджун наконец останавливается. Он что-то говорит Джинсоль и Сумин, и те быстро направляются к лифтам. Ким снова оборачивается на бывшего друга, и на лице его отпечатана такая усталость, которую наблюдать можно только на ёблах мёртвых мучеников.       Сука?.. Сука?.. Сука?.. Совершенно неожиданно Чон чувствует в глазах слёзы, а на лице — перекошенный оскал, будто ему пасть нахуй порвали.       — Мне всегда было похуй? Мне, блять?! — уже исходится на истеричный крик Хосок. — Охуенно смешно! Охуенно смешно слышать это от лучшего друга! Который, блять, даже не написал мне ни одного ёбаного письма за всё то время, что я гнил в ёбаной тюрьме!       Намджун ловит каждое его слово, но ничего не отвечает. В его взгляде — только отвращение и тоска; и непонятно, кому они адресованы — прошлому или настоящему.       — Вы, блять, бросили меня! — практически визжит Чон, захлёбываясь своими словами, оттого что горло вдруг сдавило, и чувствует, как по еблу помимо крови текут ещё и слёзы. — Вы оба, сука! Вы нахуй кинули меня, когда я, блять, больше всего нуждался в вас!..       Ким переводит взгляд куда-то в небо, светящееся над головой Хоупа. Оно сегодня чистое, ясное, почти прозрачное. Завтра будет ещё холоднее.       — Я надеюсь, за всю свою жизнь ты сделал хоть одну хорошую вещь, — тихо и бесстрастно произносит Намджун, переводя спокойный взгляд в бешеные глаза Хосока, — воспитал сына человеком.       Блять. Ушёл.       Правда ушёл?.. Опять ушёл?..       Опять.       Башка болит. Блять. И глаз нахуй дёргается. Как и всё тело, каждая ёбаная мышца и каждый ёбаный нерв. Как будто короткое замыкание; как будто что-то сломалось; как будто вывернули наизнанку, облили кислотой и подожгли.       Что-то внутри сломалось, блять, и как ноги подкашиваются, когда Чон падает на колени. Как же болит в башке, кто-то изнутри стучит нахуй. Где-то на фоне визжит Йена.       Но сейчас Хосока это беспокоит меньше прочего. Что беспокоит Хосока:       1) Что это, блять;       2) Почему;       ») Э-э-э-э-э-э-э, блять;       7) Блять, что это;       ?) Кажется, чё-то не так.       И как в замедленной съёмке. Под красным фильтром. Намджун уходит, и дверь за ним закрывается. ///

///

///