White noise

      Эрен несколько секунд смотрит на захлопнувшуюся прямо перед носом дверь, искренне надеясь, что это не последний раз, когда он бывает в этой квартире. С другой стороны, Леви и так слишком многое вложил в выставку. Конечно, Эрен собирается выжать из него намного больше, но это потом. Он разворачивается на пятках, стягивая на ходу одежду, и коленом открывает дверь утопленного в нишу шкафа, забрасывая все скопом в машинку. Надо будет потом озаботиться покупкой такой же стиралки с сушкой, четыре часа и можно надевать чистую и сухую одежду. Очень удобно. С собой он, разумеется, ничего на замену не брал, а просить у Леви бесполезно, в его штаны и футболки Эрен, при всем желании, не втиснется. Да и дверь была закрыта с характерным выражением лица. Остается только завернуться в простыню и устроиться на диване в горе подушек, потягивая последний помятый косячок и размышляя над той речью, которую ему предстоит сказать.       Армин ответил какое-то время назад, что это так некрасиво, предупреждать друзей о важном событии буквально накануне, ведь у них могли быть планы, и что лишь завтра и лишь в память о их многолетнем знакомстве он сделает исключение и приедет. Вместе с женой, разумеется. Еще будет Саша, которую он посвятил почти сразу, преподнеся это все со стороны знакомства с потенциальным автором саундтрека. Она повредничала для приличия, упрекая в неверно расставленных приоритетах, но, будучи человеком впечатлительным и отходчивым, тут же сменила гнев на милость и долго поздравляла, не уставая изумляться, как его из скучной проектной деятельности занесло в современное искусство. Эрен отшучивался.       Ханнеса он дергать не стал, решив позвать отдельно после официального открытия. На эту мысль его подтолкнул уникальный опыт диалога, полученный на выставке мужа покойной сестры Леви, позволивший заглянуть куда глубже, чем простой осмотр невооружённым глазом. О том, что происходит у Эрена в голове и сердце, они с отцом никогда толком не говорили за эти годы и для мужчины подобное мыслеобразное заявление может оказаться нечитаемым без дополнительного контекста. Эрену всегда казалось, что Ханнес не хочет ворошить прошлое, предпочитая подавлять болезненные воспоминания и жить обычной среднестатистической жизнью. Эрен же находил такой подход бессмысленным и деструктивным, он хотел разобраться с пережитым, поэтому метался из крайности в крайность в попытках заштопать душевные раны. Лишь повзрослев, он начал понимать, что молодость и зацикленность на собственной травме не давали ему рассмотреть, что человек рядом не безразличен к его страданиям, но так же страдает и мучается сам. Теперь ему хочется сделать шаг навстречу, ведь это никогда не поздно.       Задумавшись, он теряет счет времени и опоминается от жгучей боли в кончиках пальцев. Бумажный фильтр прогорел дотла, и он торопливо спрыгивает с дивана, стараясь максимально тихо и быстро добежать до раковины. На обратном пути заглядывает в машинку — остался отжим, потом сушка. Приостановившийся барабан снова раскручивается и Эрен невольно засматривается, как мокрое белье сливается в единую массу, прижимаясь к стенкам и сплющиваясь под воздействием центробежной силы.       — А сейчас я хотел бы дать слово нашим замечательным творцам, предоставившим свои работы на эту выставку — завершает вступление куратор, улыбаясь и делая приглашающий жест. Слышатся нестройные аплодисменты и первой берет микрофон высокая худая девушка в коктейльном платье. Она благодарит всех пришедших, друзей и родителей, легко и уместно шутит, говорит несколько слов о своей серии больших живописных полотен, затрагивая и современные социальные течения, и философию, и экономические аспекты художественной сферы и своего искусства в частности. Эрен отходит от стоящих полукругом людей и делает большой глоток кофе.       За девушкой выступает еще несколько человек, каждый с короткой, но емкой речью. Один болезненного вида всклокоченный юноша с высветленными до снежной белизны волосами зачитывает стих, активно жестикулируя руками, полностью забитыми татуировками различных цветущих растений, и ему хлопают особенно активно. Эрен слушает складно льющиеся слова и потихоньку звереет. Вчера он, разумеется, уснул прямо напротив стиральной машинки, потому что додумался обкуриться на пустой желудок и недосып. Утром Леви споткнулся об него и так обматерил, что Эрен до сих пор вспоминает некоторые обороты и присвистывает про себя. В общем, ничего он не заготовил и теперь чувствует, что сядет в лужу. Он оглядывается в поисках своих. Вон Энни с бокалом шампанского, Армин в очередной дурацкой шляпе несет ей гроздь винограда на бумажной тарелке; Саша разглядывает с интересом ряд небольших абстрактных скульптурок поодаль от закрытых пока что дверей зала и читает аннотации к ним. Дальше еще несколько пришедших знакомых с жаром обсуждают последние новости — они давно не собирались все вместе и каждому есть, что сказать. Но вот куратор благодарит закончившего выступающего и передает слово ему, протягивая микрофон. Эрен ставит стакан на низкий широкий подоконник и выходит вперед.       — Для начала мне хочется сказать спасибо организаторам, — говорит он громко, оборачиваясь к все так же улыбающемуся куратору и делая небольшой поклон. Голос кажется чужим, и Эрен откашливается, поднимая глаза к потолку. К нему обращено так много лиц, родных и незнакомых, что он совершенно теряется. Леви среди них нет и Эрена пронзает внезапный спазм в районе диафрагмы — за представленную возможность. Это первый раз в моей жизни, когда я оказываюсь по другую сторону экспозиции. И это, скажу я вам, было очень увлекательно и волнительно одновременно.       Он улыбается, видя, как Армин показывает ему два больших пальца и беззвучно кричит «молодец». Дышать становится легче и Эрен расслабляется, перехватывая микрофон другой рукой и потирая переносицу.       — Идея этого объекта шла ко мне много лет, но я совершенно не знал, в каких формах можно было бы ее — он вращает кистью, подбирая слово — выразить. Честно, мне даже не приходило в голову попробовать осознать это все большое и сложное через искусство, — в толпе полная женщина удивленно вздергивает брови и Эрену вдруг становится очень смешно — но благодаря одному талантливому и незаурядному человеку я рискнул. Сел, хорошо подумал, разработал концепт, нарисовал эскиз. Вообще, основной профиль моей деятельности — архитектура, поэтому я подошел к своему образу с точки зрения конструктива. А потом этот прекрасный человек написал музыку. Вот, кстати, и он — заканчивает Эрен на выдохе.       Армин и Саша, как по команде, оборачиваются, и Леви, проскользнувший в зал, замирает, убирая в карман телефон и складывая руки на груди. Он кивает им, символически улыбаясь краем рта. Плотная черная рубашка с воротником стойкой и черные же укороченные брюки на фоне необработанных стен выглядят изящно, как чернила на серой крафтовой бумаге. Рост, тонкие щиколотки и запястья обманывают своей хрупкостью, но Эрен знает, насколько гибкое и сильное на самом деле это тело. Леви стоит вполоборота, собранный и серьезный, и Эрен вбирает слишком много воздуха, ощущая как плавится в ошеломляюще ярком восторге. В этом чувстве и энергия друзей, отозвавшихся на приглашение и пришедших, и осознание, что они справились, и то, как Леви смотрит на него из-под тонких бровей.       — Иди сюда, — говорит Эрен вполголоса, и успевает увидеть, как Армин оборачивается к Энни, тараща глаза и что-то шепча ей на ухо. Она прыскает в свой бокал.       Леви неохотно отлипает от стены и люди расступаются, пропуская. Он встает рядом с Эреном, протягивает руку за микрофоном и говорит:       — Мы рады видеть здесь столько заинтересованных в мультимедийном искусстве людей. Как мой партнер уже отметил, эта работа была непростой для нас обоих и мы искренне надеемся, что вы получите удовольствие от контакта с нашим произведением. Тема выставки молодых художников в этом году очень сложная — «Круги». В этом коротком слове достаточно различных нюансов и оттенков. Я полагаю, все понимают, о какой комплексности я говорю, и тем интереснее подборка. Каждый автор сосредоточился на своем семантическом значении и в итоге мы видим живое и многогранное высказывание в различных техниках. Это большая честь, быть частью происходящего сегодня. Еще раз спасибо вам всем и, полагаю, мы готовы начинать. Эрен?       Эрен отрывает от него взгляд, сглатывая, и кивает.       — Конечно.       Он почти докурил и хочет уже встать с неудобного бордюра, когда слышит скрип открываемой двери. Армин садится рядом и склоняет голову, подпирая ее рукой и молча глядя на него.       — Что? — первым нарушает тишину Эрен, вдавливая окурок в щель между бортовых камней — Как тебе выставка?       Армин задумчиво переводит взгляд на проходящих мимо людей, живую изгородь вдоль бульвара и острые шпили церкви над начинающими сбрасывать листву куполами деревьев. Ночью лило, и в лужицах отражается яркое синее небо.       — Ты когда-нибудь бывал в камере сенсорной депривации? — спрашивает он вместо этого, и вынимает из кармана жвачку.       — Нет — Эрен покачивает головой, недоуменно глядя на друга — почему ты спрашиваешь?       — Ощущения, которые я испытал — неуверенно отвечает Армин, — очень похожи на лежание в соленой воде в полной тишине и темноте. Конечно, звучит это как полная противоположность твоей инсталляции, но переживание, парадоксальным образом, такое же. Словно ты в бесконечной зацикленной секунде угасающего мира. Знаешь, мне это напомнило, как я проводил дни и ночи в палате у Энни, пока она спала. Я слушал писк кардиомонитора, ее ровное дыхание и шаги снаружи. Иногда за окном шел дождь, иногда я выходил на улицу и делал какие-то дела, шел куда-то, покупал вещи, разговаривал с родителями по телефону, но на самом деле это была внешняя оболочка. Ткни пальцем, и она рассыпалась бы, как хрустальный кокон.       Эрен согласно хмыкает, вспоминая, каким, действительно, был Армин в тот период. Казалось, его сознание балансирует между полным коллапсом и совершенной вменяемостью. Слава Богу, она все же вернула к жизни и себя, и его.       — Понимаю. Такого эффекта я и добивался, хотя даже не рассчитывал, что выйдет настолько мощно — признается Эрен, поглядывая на друга и выуживая из пачки еще одну сигарету — и это полностью заслуга Леви. Без его музыки ничего бы не получилось.       — Кстати, — Армин снова мнется, собираясь с мыслями — это его ты хотел привлечь к игре, да?       — Ага, — Эрен непонятно чему широко улыбается и стряхивает пепел — а что?       — Нет-нет, мне кажется, все отлично. Теперь у вас есть опыт совместной работы, и в профессиональном смысле он производит хорошее впечатление.       — Хорошее впечатление? — посмеивается Эрен, и Армин прикусывает губу, тушуясь — К чему ты все это ведешь?        — Слушай — он вдруг решительно поворачивается и берет Эрена за руку — скажи, какие чувства у тебя все это вызывает?       — Что именно — это?       — Да ну блин. Это вот все — глубоко вдыхает и выпаливает Армин — Твоя одержимость этим человеком.       — Ка…что? Ты в своем. — Эрен вдруг пунцовеет и резко встает, вырывая руку и затягиваясь на добрые полсигареты. Армин поднимает на него глаза и неверяще качает головой.       — Серьезно? Ты правда будешь мне заливать всю эту хрень?       — Понятия не имею, о чем ты говоришь.       — Эрен. Поговори со мной, прошу тебя. Я не отстану, ты сам знаешь — Эрен загнанно смотрит на него пару секунд, но потом садится обратно и говорит:       — Ладно. Все началось с лимона.