White noise

      На этот раз Эрен предупреждает всех заранее (в самом конце мая у нас открытие, приходите, пожалуйста, будет интересно) и весь уходит в дела — снова не спит ночами, доделывая все по основной работе и сторонним заказам, которых опять навалилось несоизмеримо много, раз в неделю ездит к Саше и возвращается все более и более вымотанным, засыпает в душе, засыпает в метро, засыпает в такси, пропускает звонки и игнорирует сообщения. Леви злится. По утрам варит кофе на одного и завтракает в обед чем попало, а в квартире стерильная чистота. Теперь они видятся, в лучшем случае, три дня из семи. Поначалу была усталость, раздражение, пустота, пока он не понял, что скучает. Узнать это чувство и свыкнуться с ним по-настоящему Леви пришлось в один из особо отвратительных вечеров после нескольких дней жесточайшей бессонницы, когда все окончательно обрыдло и потеряло вкус и цвет. Выкопать из недр дискорда Сашин номер и заставить себя написать ей с просьбой дать адрес Эрена, потому к телефону тот не подходит больше суток, оказалось самым тяжелым.       Саша скинула точку на карте с припиской, что вообще они общались вчера, и, наверное, у Эрена сел телефон, не стоит так беспокоиться, на что Леви лишь недовольно скривился и пошел доставать демисезонное пальто.       Эрен открывает дверь встрепанный, потный и нервный, но видя Леви, замирает, трет кулаком глаз, приглядывается и покрывается румянцем.       — Ты что тут делаешь? — спрашивает удивленно, пока Леви осторожно подталкивает его внутрь и переступает порог.       — Не мог до тебя дозвониться, — отвечает Леви сухо и принюхивается. — Кто там у тебя сдох?       — Упаковка от индейки.       — А выкинуть?       Эрен пожимает плечом и облокачивается о стену. Краска сходит с лица, и Леви видит, какой он зеленушный. Вздыхая, приглашающе кивает.       — Давай сюда свой мусор, я схожу.       — Да не… — вяло было протестует, но Леви пресекает его гневным взглядом.       Когда он возвращается, квартира уже проветрена, а Эрен, похоже, умылся и собрал волосы. Леви проходит на кухню и по привычке выглядывает в окно, в котором подернутые уже огнем облака, совсем непохожие на привычный пейзаж с оврагом. То ли от перемены места, то ли от силы накатившего ощущения, что наконец-то все хорошо, все на месте и так, как должно быть, ему не по себе. Слишком приятно видеть, как Эрен, зевая, чешет под лопаткой и набирает воду в чайник, как прибирается на столе, сдвигая полупустые чашки и стопки бумаг, как роется в холодильнике и извиняется, что у него нет еды. Как подтягивает спадающие с еще сильнее похудевших бедер шорты и забирается с ногами в кресло.       Так сильно, что Леви наклоняется над ним и целует, придерживая за шею и почти давясь полившейся из глубины нежностью.       С щелчком выключается вскипевший чайник. На запотевшем оконном стекле проявляются смазанные отпечатки ладоней.       — Чем ты занимался последнее время? — спрашивает осторожно, взбалтывая чай ложкой и не сводя глаз с Эрена, растекшегося в кресле. На первый взгляд ничего сверх нормы, никакого лихорадочного блеска, пожеванных щек и тремора.       — Работал, — отвечает Эрен вяло и уточняет: — Много. И очень устал, — протягивает ладонь и подцепляет указательным пальцем узкий кожаный ремень, тянет Леви к себе. Губы у него растрескались и припухли, и хочется их снова облизнуть. Осиротевший без регулярного дофамина мозг с готовностью отзывается на простейшие сигналы, поэтому Леви делает быстрый глоток, ставит чашку на стол и присаживается на подлокотник, в бок упирается коленка, на плечо пристраивается острый подбородок. Леви вдыхает подвыветрившийся сигаретный запах и спрашивает тихо:       — Что с телефоном?       — А?       Эрен ерзает, устраиваясь удобнее, делает вид, что не расслышал, отвлекается на прокатившийся по потолку отсвет фар проехавшей по улице машины, задумчиво покусывая губу и погрузившись в свои размышления. Леви разминает шею, хмыкает, берет в руки все еще горячую керамику. Вся посуда у Эрена в красновато-оранжевых тонах, чашки пузатые и с широкими ручками; мебели почти нет, на голубоватых стенах над столом несколько полок с какими-то стеклянными и жестяными банками. Возле раковины в белой сетке лежат яблоки и морковь.       — Ты давно не приезжал, — забытое сочетание слов дается с напрягом.       — Ты соскучился? — звучит со смешком, пальцы на животе, сцепленные замком, подергиваются, как будто их владелец вынырнул из кратковременного сна.       — Скорее волновался.       — Мм. Ну, все файлы у меня на компьютере, а ноутбука нет, поэтому я не могу никуда надолго отлучиться, пока все не завершу, — Эрен зевает, отяжелевшая голова давит в плечо. Леви думает пару минут и говорит, осторожно приподнимая Эрена за подбородок и целуя в висок:       — В таком случае, я переночую у тебя. Пошли.       Утром, наступившим слишком быстро, Леви будит плеск воды и торопливое шлепанье босых ног. Он ворочается, зарываясь поглубже под подушку, но укрыться от эреновой утренней активности невозможно — громко хлопает дверь в ванну, гудит электробритва, фен, кофеварка, слышно бормотание, это он опять спорит сам с собой, на каком транспорте лучше добираться на работу. Леви смиряется и приоткрывает глаз, окидывает взглядом спальню. Чужая. Изучать особо нечего, как и на кухне, — на окне книги, в углу высокий шкаф с резными дверцами и ростовое зеркало. Напротив кровати стеллаж, тоже, ожидаемо, с макулатурой, ракушками, шишками, скульптурками и прочей ерундой. Пахнет кондиционером для белья.       — Откуда ты взял мой адрес, кстати?       Эрен пинком распахивает дверь, хватает с прикроватного столика кабель и убирает в задний карман джинс. Вид у него сосредоточенный.       — У Саши, — Леви нехотя выбирается в слишком свежий благодаря приоткрытому окну воздух и садится на край кровати, прикидывая, куда вчера мог деть свою одежду.       — Ясно, — снова уносится, матерясь в полголоса. Леви опускает ступни на ледяной пол и морщится.       Вечером он раздевался не глядя, путая свою одежду и его. Эрен бессильно повисал на его руках и успел вырубиться на не расстеленной еще кровати, пока Леви стягивал с него шорты. Потом, правда, очнулся, позвал хрипло, раскинувшись звездой, и Леви так хотелось его такого открытого, горячего, как всегда, расслабленного, подмять под себя, покрыть поцелуями, жадно дыша, чувствуя, как туманит голову, вжать слабо отбрыкивающиеся конечности в матрас, но доверчивое «я так устал, прости, пожалуйста» отрезвило лучше пощечины.       Эрен спал, как ребенок, закинув на него ногу, сопя прямо в ухо и иногда причмокивая, но этот раздражающий звук был лучшим, что Леви слышал за прошедшие несколько дней.       Отгоняя окрашенные волнующе-жарким стыдом мысли, Леви встряхивает головой и одевается.       — Кофе! — в руки влетает чашка и он едва успевает ее принять. Эрен смахивает пачку уведомлений на телефоне и отрывисто вздыхает. — У меня через сорок минут совещание, ты собран?       Леви поднимает брови и кивает:       — С собой ничего не было.       — Отлично, тогда пей и пойдем, — он подхватывает с пола полотняную сумку и кидает в нее объёмный ежедневник, параллельно засовывая ступни в кроссовки.       — Подожди, Эрен, — Леви откашливается и почему-то не может поднять глаза. — У нас монтаж начинается в следующий понедельник. Ты помнишь?       — Конечно, мы с Ханджи уже все утрясли, — Эрен улыбается и чмокает его в щеку. — Ты вечером ко мне?       

***

Тут такая толпа на вход 19:01 Ты скоро? 19:01

      Эрен выглядывает из-за угла, оценивая количество человек сквозь сетчатый забор с двух сторон от металлодетекторов. Одетые в черное сотрудники службы безопасности перетряхивают рюкзаки и поясные сумки посетителей, безжалостно скидывая в огромный бак всевозможные емкости с жидкостью, таблетки, еду, жвачки, газовые баллончики и подозрительные вещи. Молодежь пробует качать права, образуется пробка — ярко накрашенный мальчик в шубе на голое тело требует отдать ему упаковку обезболивающего, девушка за ним громко наговаривает голосовое в духе «какие же все менты казлы» и фотографирует ближайшего к ней охранника, на что получает предупреждение. Многие в очереди, не стесняясь, перепрятывают особо нужные предметы в обувь или нижнее белье.

Надеюсь, тебе разрешат пронести кофе 19:05

19:08 выйдешь выпьешь снаружи, не развалишься 19:09 я почти подъехал, тут затор из такси       Благодаря Ханджи инсталляцию Эрена взяли в качестве основного арт-объекта на ближайший фестиваль, приуроченный к десятилетию открытия главного рейв-клуба их города. С каждым годом популярность места росла, количество посетителей тоже, поэтому прошедшей весной организаторы приняли решение искать дополнительную площадку, и большой удачей можно назвать арендованное с минимальными торгами заброшенное локомотивное депо с частью подъездных путей, протянувшееся через половину пригорода. Почти год подготовки и организации, и сегодня локация открывает свои объятия, и три разножанровые сцены, разбросанные в молодом подлеске, и его работа — гвоздь программы для нескольких тысяч крайне воодушевленных и заинтересованных людей.       Эрен ежится и в очередной раз проверяет телефон. 19:28 котик вы где

Я жду Леви, он где-то на подъезде 19:30 Погоди 19:30 Вот он, звонит 19:30

19:31 вы мне оба нужны на чек-апе через 15 мин       — Ты пропуск не забыл? — Эрен забирает свой стакан и протискивается между недовольно гудящими людьми ко входу, шумно глотая горячее взбитое молоко. Леви приподнимает красный плоский шнурок на шее и поудобнее перехватывает картонную коробку в руках.       — Ханджи ждет нас.       — Знаю. Вытри усы.       Эрен залпом проглатывает остатки, отирает губы ладонью и показывает охране бейдж. Их пропускают.       — Так, сначала у нас небольшое выступление команды организаторов, потом официальное открытие, потом несколько сетов, потом, ближе к половине первого, пойдет первый участник, — Ханджи загибает пальцы, постукивая карандашом по распечатке программы, и Эрен с Леви кивают. — Надеюсь, не пойдет дождь.       — Мне нужно будет что-то говорить? — интересуется Эрен, складывая руки на груди и принимая серьезный вид. Волнуется он больше, чем готов показать.       Он до последнего не знал, куда повезут его инсталляцию, потому что Леви держал все в секрете, а спрашивать у Хан, почему-то, казалось неуместным. Узнав, что это будут «Пути», Эрен был вне себя от переполнявших эмоций. Шутка ли, в «Парадиз» он начал ходить еще в старшей школе и всегда пристально следил за развитием клуба, не раз переживая уже в институтские годы частенько проводившиеся там антинаркотические рейды, временные закрытия и грандиозные перезапуски. Когда «Парадиз» заявили о новой «дочке», ходили слухи, что они просто выкупят «Элдию» на набережной, ту самую, в которой они познакомились с Леви, переоборудуют и расширят ассортимент подаваемого алкоголя. О масштабах целого парка никто и мечтать не мог.       Новая локация ему очень понравилась — полтора километра железнодорожных рельс, зонированных массивами деревьев на два самостоятельных пространства и общее место отдыха с выставочной площадкой, а в главном ремонтном корпусе с панорамными окнами, вычищенном до голых стен, расположилась основная сцена с несколькими барами и, по соседству, административный комплекс. Он успел оббежать еще не все, большую часть времени проводя в лесной части за монтажом, и ох как не терпится скорее услышать первые гипнотические раскаты среди молодых деревьев. Музыка под открытым небом звучит совершенно иначе, чем в помещении, нет эха, волна идет беспрепятственно и мощно.       — Если хочешь, скажи, конечно, думаю пяти минут… — Хан оборачивается к нему, не отрываясь от набора сообщения. Пальцы печатают с такой скоростью, что все кольца слились в единое серебряное месиво.       — Не-не-не, я просто интересуюсь, — Эрен поднимает руки и делает шаг назад. Леви хмыкает и подхватывает его под локоть:       — Пойдем подышим.       — У вас полчаса! — слышится окрик Ханджи, и Эрен подпрыгивает.       — Как же орет.       — Конечно, столько лет детей тренировать.       — Тренировать? Каких детей? — удивленно уточняет Эрен, косясь через плечо на неплотно прикрывшуюся дверь. Ему представилось, как Ханджи, почему-то без одного глаза и в стильной черной повязке, как в аниме, гонит через пыльную степь колонны плачущих детей и глумливо хохочет, подстегивая их длинным хлыстом. «И это твой лучший результат, сопляк?»       — Спортивный летний лагерь для трудных подростков, я не вдавался, — отмахивается Леви и выходит на улицу.       Время летит со страшной скоростью. Эрен фоткает на память минималистичный на фоне светлых стволов черный куб из плотного пластика, под которым скрыта его инсталляция, и отправляет Армину. Тот сообщает, что они уже прошли фейс-контроль и заглянули в туалет. Саша опаздывает, Конни, судя по сторисам, уже вливает в себя какую-то алкашку и активно знакомится с прибывающими девушками. Люди бродят по открытой части фестиваля, щурясь, высматривают среди сгустившегося под деревьями сумрака обещанные сцены, откуда-то тянет травкой.       Эрен вытирает вспотевшие ладони и садится на край платформы, но его тут же сгоняют — идут последние приготовления. Один за другим включаются мощные цветные лучи, устремляются в небо, расходятся веером, снова поднимаются и гаснут, чтобы через секунду рассыпаться зарницей по кронам.       На рефлексе марку бы, но тухнет так же быстро, как пришло.       Ровно в полночь вся площадка озаряется переливчатым светом, и люди замирают, все как один обернувшись к стекающему со сцены кисловато-содистому дыму, пеленой стелющемуся по траве. Эрен оглядывается, рассматривает распахнутые глаза, поблескивающий на щеках глиттер и стразы, в предвкушении по лицам расплываются улыбки, тянутся вверх смартфоны, мелькают вспышки. Волнительно, жарко, потряхивает. Он трет лицо ладонями и протискивается подальше от толпы.

Началось? 12:03

12:03 да 12:03 где ты?

Где левый рукав 12:04

12:06 понял       Сегодня мы приглашаем вас соприкоснуться с чем-то большим, чем музыка и скульптура. Вы окунетесь в мир многоканальный, изменчивый и неповторимый, конструирующийся прямо здесь и сейчас. Это симбиоз человека и искусства. Добро пожаловать в «Пути».       Эрен чувствует, как волоски на руках встают дыбом, и глубоко вдыхает, когда пластиковый короб начинает складываться и становится виден…       Огромный скелет змеи, нет, нечеловечески длинный позвоночник, свернутый затейливыми петлями, вздымается высоко вверх в кобальтовое небо, расправляя во все стороны колкие ребра. По костям течет что-то красное, и синее, и золотое, и если поднять голову, если запрокинуть ее, если вглядеться, то там, на самом верху, где позвонки уже совсем крошечные, как истончающийся побег, будет что-то такое знакомое, что-то…       — Это же голова, — ахает кто-то рядом, и сразу подхватывают:       — Точно!       — Висит в воздухе.       — А что…       — Это из нее течет, смотри! Прямо из шеи!       — Фу, что это? Краска?       — Охренееееть, ты видишь?       — Она еще и поворачивается, эй, посмотри! Видишь?       Эрен зажмуривается, чувствуя, как его распирает. Хочется заорать. Вместо этого он лезет в карман и с пятой попытки прикуривает сигарету, поглощая вместе с никотином вибрирующие вокруг голоса, не особо чувствуя руки и ноги.       — Бляяя она смотрит прямо на меня, пиздец, Господи, как это красиво.       — Да встань ты нормально, я не могу снять никак. Отойди.       — Мне кажется это не краска, это больше похоже на…       — Да это проекция, смотри, внизу чисто. Это свет.       — Я в ахуе, как это вообще…       И над всем этим распускается из дыма звон колокольчиков, переходящий в упругий бит с шершавыми потрескиваниями и протяжными синтами.       Леви берет его за руку и тянет за собой в чащу, лавируя между деревьями, прижимает спиной к стволу, целует требовательно, настойчиво. Эрен сосредотачивается на расползающемся по телу тепле, все еще слишком взвинченный, чувствует только прущий изнутри восторг на грани с яростью. Скалится в приоткрытые сухие губы. Леви зарывается пальцами в его волосы, тянет на себя.       — Леви, я…       Эрен щурится, присасывается к приоткрывшейся шее, стараясь не дать сомкнуться ноющим зубам.       — Будь со мной, — говорит хрипло, сдавливая локтями чужие ребра и чувствуя, как Леви придвигается ближе чтобы запустить руки под куртку, нащупать край футболки, джинс, резинку трусов, втиснуться внутрь.       — Я дописал альбом, — отвечает Леви ему в ключицы, и Эрен говорит «ОО-ооох», когда холодная ладонь проходится по внутренней стороне бедра. Он откидывает голову, ударяясь о плотную рельефную кору, и закрывает глаза. Густой лес хорошо гасит музыку, и он почти ничего не слышит, только чувствует ступнями, как подрагивает от басов земля. По плечам бегут цепочкой быстрые поцелуи.       — Значит, мы в каком-то понятном будущем презентуем игру и расстаемся?       Леви, нащупав, вжикает молнией, сжимает ледяными пальцами, словно выжидая. Эрен подается навстречу, вталкиваясь в замершую ладонь, цепенея от молниеносного страха и режущего удовольствия. Облизнув пересохшие губы, говорит:       — Мы же разные. Ты весь такой целеустремленный, активный, ответственный… Ай! — Леви прикусывает под кадыком и обводит головку большим пальцем. Эрен втягивает воздух сквозь зубы, но продолжает с упорством.       — Я безалаберный, бывший наркоман, мозги в спл… сплошную кашу. Только начал разгребать говно в… В голове. Что я тебе дам? Не в состоянии даже… Даже, ох, — он млеет, теряет мысль на полуслове, слишком хорошо Леви знает, как именно ему нравится. — Ты можешь?..       — Что? — отзывается Леви негромко и притормаживает, неспешно ласкает кончиками пальцев. Эрен жмурится, приглушенно стонет, собираясь с силами, с силой прикладывается затылком о древесину.       — Что у нас впереди?       — У тебя — яркий оргазм, а у меня, — Леви пожимает плечом и хмыкает, чувствуя, как крупно вздрагивает от его слов Эрен и как учащается его дыхание, — распухший от твоей болтовни мозг.       Конни, отошедший отлить, останавливается в пяти метрах от них и прислушивается, с каждой минутой охреневая все сильнее и сильнее. Потом достает телефон и, промазывая по буквам, пишет «Сашп тЫ БЛЯДЬ НЕ ПОВЕРИШ».       — Другой вариант, — старательно произносит почти по слогам Эрен, глубоко дыша через нос и разглядывая проглянувшие через трепещущую листву звезды, — мы начнем встречаться, и ты раааазочаруешься во мне. Боже. Я жже…совсем пустой внутри, и…       — Все, Эрен, все, — шепчет Леви ему на ухо мягко, целует и добавляет, в самую подкорку, — кончай. Армин добавил Э.А. в чат Армин добавил вас в чат Армин добавил *САША* в чат Армин добавил кАлдунья в чат 02:15 Ребят ну что, давайте где-то сядем, выпьем? 02:15 Эрена поздравим :) давайте 02:16 02:16 Конни ты уже успел все барры попробовать где дешевле? 02:29 в летающей лодке 02:30 о я рядом 02:30 вам взять чего? 02:31 ВОДЫ 02:31 и светлого пива 02:31 и гренки 02:32 на гренки не разорюсь 02:32 Бомж:/ 02:33 эрен ты где 02:35 он очнь занят 02:37 Конни.! 02:38 Ну место мы застолбили, не потеряется 02:42 ой бля ребята не уверен 02:45 Позвоните ему кто-нибудь, мы с Энни не можем, звонки не проходят почему-то 02:46 сеть перегружена, весь траффик пожрали, милениалы ебучие 02:47 Конни спок 02:52 Слушайте ну поздно уже, я начинаю потихоньу засыпать 02:52 и что с тебя архивной крысы взять

Бегу! 03:04

03:05 Да уж давай 03:06 О, Эрен 03:07 тебе пиво?

Два 03:07 Стаут ы 03:07

03:08 от это нормалый разговор       Саша скидывает фотографию, на которой Конни, пошедший заказывать алкоголь, уже целуется с какой-то миловидной девушкой в коротком топе и шортах поверх полосатых колгот. Подпись — «пива не будет».       Эрен хихикает и убирает телефон в карман, пока Леви поправляет его волосы, выуживая из них кусочки коры и веточки и недовольно цыкая.       — Чучело. У тебя есть салфетки?       — Дай сюда. Посидишь с нами? — облизывает ему пальцы, заглядывая в глаза, довольный и размякший, и Леви сдается, беззлобно ущипнув Эрена за губу и едва заметно улыбаясь.       — Ладно. Уговорил.       — А вот и он! Герой дня! — Армин поднимается с места, воздевая вверх пинту светлого, и его примеру следуют все остальные, только Конни, почему-то, закашливается и прячет лицо в горке луковых колец.       — Поздравляю, ты молодец, отличная работа, — Энни приобнимает его, улыбаясь, и кивает Леви. — Доброй ночи. Мы, вроде бы, уже виделись. Образ, конечно, очень пугающий, но сильный, я впечатлилась. Садитесь. Армин, подвинься.       — Доброй. Да. Спасибо, — Леви садится рядом с Сашей, и Эрену приходится довольствоваться диаметрально противоположным креслом. Он секунду недовольно хмурится, но ловит взгляд Конни и вопросительно разводит руками.       — Чего ты, дружище?       — Ааа, да ничего, — Конни давит безумную улыбку и припадает к спасительному стакану. — Задумался.       Саша прыскает. Армин слегка теряется, но все-таки еще раз встает и предлагает всем чокнуться.       — За Эрена!       — И за Леви, — отвечает тот и с готовностью поднимает бутылку. — Без него ничего этого бы ни случилось.       — Мы хотели вам всем сообщить, — начинает Армин, когда все рассаживаются по местам, и подталкивает жену локтем, — что мы с Энни переезжаем.       Энни кивает и подсыпает в ладонь соленый арахис.       — Эрен в курсе, но я поясню для остальных. Компания, в которой я работаю, занимается биопротезированием, и нам предложили новый офис при крупном научном центре, так что мы переезжаем в Штаты. Уже присмотрели жилье.       — Поздравляю, очень круто! — Конни пламенно обнимает Армина, хлопает по спине. — Приеду к вам в гости, когда у нас будет мировой тур, ха!        Энни сдержанно кивает.       — Конечно.       — Мы будем так по вам скучать, — Сашины глаза уже на мокром месте, и, хотя новость не стала для него неожиданностью, Эрен тоже вздыхает. Переглядывается с Леви.       — Дата уже известна? — нарушает тишину Леви.       — Планируем через месяц продавать квартиру и, как только закроем сделку, сразу улетаем.       — Давайте за это выпьем. За светлое будущее. Вы долго к этому шли, сажали зрение в учебных заведениях и горбатились на… Погодите, мне звонят, — он ставит бутылку, отходит подальше от стола и нервно закусывает костяшку пальца, увидев знакомый номер. Леви хмурится.       Пиво на пустой желудок вызывает тошноту и легкое головокружение.       — Это Имир.       — Да, да, привет-привет. Как ты, как Крис?       — Все хорошо, ща, она сама все скажет.       В трубке шебуршит, Эрен сглатывает и оборачивается к ребятам. Конни, воспользовавшись его отсутствием, навострил лыжи к Леви и втирает ему, очевидно, свою обычную дичь, поблескивая черепом в перемигивающемся свете уличных лампочек. Первый порыв — кинуть в него чем-то тяжелым, но тут в динамике слышится вымотанный и счастливый голос:        — У нас девочка. Привет.       Эрен выдыхает так шумно, что приходится присесть на корточки и закрыть глаза, чтобы отступило головокружение.       — Я хотела спросить, ты станешь крестным?       — Конечно, спрашиваешь еще. Господи, Крис, как я рад. Ты не представляешь.       — Представляю, — отзывается подруга с мягким смешком и что-то воркует невидимому ребенку, лежащему на ее руках. — Да, малыш? Тебе понравится дядя Эрен, он дурачок, но сердце у него большое. Обещаю.       Эрен слышит отдаленный детский всхлип, приглушенный голос Имир и обычные звуки работающей больницы.       — Все, закругляйтесь. Давай, Эрен, будем на связи, я тебе напишу. Обнимаем.       — Пока-пока! — это Крис. Такая умиротворенная, лежит там в палате, как Мадонна на белоснежных простынях, и ребенок у нее такой же. Наверняка белокожий и голубоглазый. Эрен промаргивается, отряхивает налипшую на ладони траву и возвращается за стол.       — У Кристы дочь, — сообщает он ровным голосом, допивает пиво, бесцеремонно отодвигает Конни вместе со стулом и, наклонившись, говорит Леви: — Поехали домой. Я устал.