Не ищи здесь смысла.

— Вам когда-нибудь нравился балет? Я терпеть не могу все эти культурные мероприятия, — усмешка, — но знаете, в чём ирония? Я не представляю теперь свою жизнь без классической музыки и порхающих балерин на сцене. Чимин был таким легким, словно перо, он скользил по ламинатному полу квартиры в белых носочках. Он успевал станцевать между комнат. Чонгуку было смешно. Он никогда в своей жизни не улыбался столько. Изящность, грация, утонченность – все эти слова были только об омеге, который в серьёз уже много лет не занимался танцами. Но, боже, если он вдруг делал это перед Чонгуком, он забывал обо всем на свете. Никогда в жизни брюнет не видел, чтобы кто-то так любил своё хобби. Дело, которым заставляли заниматься в детстве. Чонгук готов был отменять все свои планы, если Чимин хотел погулять или просто немного побыть вместе. За всем этим младший омега даже не заметил, как влюбился. Как его желание поддержать друга превратилось в желание попробовать эти пухлые губы. Какого чёрта с ним происходит? Это был единственный вопрос, что очень долго томился в голове парня. Сначала влечение к своему же саб-полу показалось странным, после оно сменилось тоской, потому что Чонгук не придумал ничего лучше, чем отдалиться от своего друга. И за время порознь ему было так тоскливо, как не было даже в момент, когда он потерял свою семью. Они оба были достаточно взрослыми, поэтому стоило решить вопросы с глазу на глаз. И больше всего страшила мысль о том, что Пак навсегда отвернётся от него.

Только сейчас можно понять, что это было не самое страшное в жизни.

— И чем ты себя теперь лечишь? Потому что подобным ты можешь себя только добивать. Пойми, воспоминания хоть и очень важны, но жизнь продолжается. Не останавливайся на этом. Исцеление? Оно закончилось ровно в тот миг, когда после признания Чонгука улыбка с лица Пака слетела. Он выглядел так, словно его мир окрасился только в серые тона. Чонгук воображал, что на лбу его друга написано, что он разочарован. И судя по всему виду омеги так оно и было. — Чими, послушай меня, я прошу тебя. Просто дай шанс. — Чонгук предполагал такую реакцию. Они были друзьями очень много лет, знали друг о друге практически всё и теперь один решил всё испортить. Но было ли это так же критично, как думал сейчас Пак? Да, страшно, может опасно, потому что не примет общество. Но не пошло бы оно всё? — Н-нет... Это ты послушай, так… Я… — Чонгук накрывает чужую ладонь своей и сначала даже сопротивления не находит, но после старший руку выдергивает и поднимается со своего места. Его силуэт у огромного окна кажется совсем крошечным и брюнет еле сдерживается от того, чтобы не подняться и не заключить того в свои объятия. — Я люблю тебя, и что ты теперь сделаешь с этим? Подумай обо всём внимательно. Я не прошу тебя дать ответ сейчас. — Чонгуку, может, не стоило так давить на своего друга, но скрывать свои чувства было уже попросту невозможно. Какая разница? Растопчет Чимин его зная о них или же нет? — Господин Чон, что я вам говорил по этому поводу? Вам стоит больше времени уделять своей семье, — голос ровный, спокойный. Даже чересчур. Каждый раз одно и тоже, — мы с вами не сдвигаемся с мертвой точки, потому что вы совершенно не хотите идти на контакт. Вы пробовали хоть что-то из того, что я вам советовал? Он не хочет ничего пробовать, ему хочется вернуться в прошлое. Где Чимин улыбается ему, где ласково целует, где он стоит рядом. Они оба были из достаточно влиятельных семей. Только родители Чонгука погибли рано, а воспитывал его дядя. Он был не плохим человеком, но очень строгим. Хотя, даже не смотря на это, он души не чаял в своём племяннике. Возможно, Чонгук полюбил Чимина не только потому, что тот был прекрасен. Благодаря собственной семье, Чон знал – такое возможно. Первое время воспринимать своего дядю, который любил мужчину того же пола, было странно. Бывало, омега бунтовал, бывало, кричал и обзывал обоих альф. Такой был его возраст. К тому же, он потерял родителей. Ему всё сходило с рук. Но, чем старше он становился, тем больше понимал, что лучшего союза и быть не может. Его родители были самыми лучшими на свете. Пусть вовсе и не участвовали в его зачатии. Их понимали только в этом доме. Принимали обоих и даже давали какие-то советы. Но сколько бы Чонгук не смотрел на всё со стороны, он каждый раз понимал, что даже при том, что его родители оба альфы, у них есть ребенок, счастье и любовь. Так не самое ли это главное? Чимин об этом не знал, он не бывал часто дома у своего друга. Скорее Чон приезжал. У Пака были определенные проблемы с восприятием себя. Как только он окончил школу, больше не выезжал за пределы родительского особняка. И самое смешное, что те и сами сбагрили его подальше за город. Чимин был не один в семье, еще брат альфа. Он был красив, конечно, но Чимин… Сколько бы не думал омега, в его голове всегда появлялся ангельский образ друга. Тот был достоин самой лучшей жизни, самой красивой любви, самых ярких воспоминаний. Время ожидания ответа было настолько долгим, что через неделю Чонгук понял, что сходит с ума. Он на репите слушал одну и ту же песню, смотрел одни и те же фотографии. И изнывал от того, как сильно ему хочется поцеловать Чимина. Он скучал так, будто один человек завладел всей его жизнью. Но разве такое бывает? — Чонгук, — Намджун сел на край постели омеги, он был тем самым альфой, который сразил наповал его дядю. Хороший и мудрый мужчина. У него есть своя клиника и он просто замечательный хирургом. Омега всегда восхищался им, но сам не владел по большей части ничем, кроме как кистью в руке. И то в последнее время его вдохновение исчезло. Вместе с тем, как перестал контактировать с ним Чимин, — может, прогуляемся? Ты не можешь закрыться тут навечно. — Да, идём. — Джин выглянул из-за угла. В его руках была целая стопка упакованных в полиэтилен книг. Чонгук любил читать, больше всего обожая запах новых книг. Оба Кима знали об этом, так же как и обо всем остальном. Им можно было доверить даже ту тайну, которую, казалось, рассказывать никому нельзя. За пределы этого дома ничего не уходило. Чонгук не думал, что поездка в загородный дом у озера окажется такой приятной. Но приятна была даже не сама поездка, а Чимин, сидящий рядом. Сначала в машине, потом за столом. Он охотно разговаривал с Намджуном и Джином, даже не подозревая о их связи, пока случайно не заметил их поцелуй. Чонгуку хотелось засмеяться, когда старший ворвался в его спальню с огромными глазами и спертым дыхание. Он буквально на выдохе рассказал о поцелуе старших. Он не осуждал, его лицо не выражало отвращения. Он был просто в шоке, словно никогда о подобном даже не думал. — Хочешь, попробуем? — Чонгук пошутил, а Чимин согласился. — Чонгук, посвятите меня в свои мысли. Я услышал от вас только пару предложений, — психолог всё пытается вывести на разговор. Чонгук ходит к нему раз в неделю. Кажется, это десятый его врач. Самое смешное, что сказать ему нечего, — сколько уже прошло времени? Сколько вам лет, Чон Чонгук? Снова эти вопросы. Этот доктор прекрасно знает ответы, но спрашивает. Чонгук, конечно, благодарен Джину за помощь, но его вполне устраивает закрываться в своей студии на недели. Рисовать, пить и ходить по выставкам, а раз в месяц пойти в театр на балет или типа того. — Мне тридцать лет, прошло уже пять, — Чонгук не многословен, как обычно. А этот Юнги ужасно раздражает своими лисьими глазами. Хитрец какой-то, — что вы хотите услышать? Я, вроде, неплохо справляюсь. — Если под «неплохо справляюсь» вы подразумеваете свой алкоголизм и трудоголизм, то это не решение проблемы, — что ж, может, этот парень не так уж плох. Но это вовсе не значит, что Чонгук станет следовать его методам реабилитации. Он в порядке, — так, что же всё-таки случилось? Что случилось, Чимин? Чонгуку не хотелось однажды, открыв глаза, увидеть пустое место рядом с собой. Ему не хотелось проснуться от того, что его тело мерзнет, потому что Чимина нет рядом. Нравилось просыпаться под: «я люблю тебя» «ты такой красивый» «спасибо, ведь благодаря тебе и твоим родителям, мы вместе» Чонгук не знал, он понятия не имел, что вообще произошло. Ведь все эти три года, пока они были вместе, Чимин был счастлив. Он улыбался, он буквально сиял. Их дом, который подарили Чонгуку его родители, был полон света. Там даже было помещение, похожее на студию, где Чимин танцевал. Был кабинет Чонгука, где он рисовал свои картины – Чимина. И нет, он не был одержим. Он рисовал и другие вещи, но запечатлеть порхающего, словно бабочку, Пака было излюбленным. Что же случилось? В тот вечер? Ночь? Как бы Чонгуку хотелось знать, как бы он хотел спросить Чимина об этом. Но он просто не смог. Не было ни его вещей, ни записки, даже короткого сообщения на телефон. Ничего. Он исчез, словно его никогда не было. Больно? Знаете ли вы, что такое боль. Она у всех такая разная. Ведь кто-то скажет: что может быть больнее удара мизинцем о тумбочку? А кто-то: это когда тебя бросает очередной парень. Столько много примеров и ни один, чтобы описать ту адскую, ни с чем несравнимую боль внутри Чонгука. Он чувствовал, будто его выпотрошили, но оставили каким-то образом живым. Заставили собирать органы, разбросанные по всем помещениям дома, только он так и не нашёл своего сердца. Казалось бы, не должно ли ему стать легче? Разве он может чувствовать без него? Вполне. Его душа была буквально вывернута наизнанку. Он просто не понимал, что произошло. В голове была целая уйма вопросов. Телефон вне зоны доступа сети. Пожалуйста, перезвоните позже. Телефон вне зоны доступа сети. Пожалуйста, перезвоните позже. Телефон вне зоны доступа сети. Пожалуйста, перезвоните позже. Телефон вне зоны доступа сети. Пожалуйста, перезвоните позже. А может поставить эти слова на звонок? Чонгук был везде. Дома у Чимина, в балетной школе, где тот когда-то учился, в кофейне, где они любили пить кофе, везде. Даже дома у своих родителей, дома у его родителей. И ничего, словно Пак Чимина выдумало больное воображение Чонгука. — Чонгук, вы снова витаете где-то не здесь, — Гук начинал раздражаться, потому что он не мог вспоминать это. Он чувствовал себя так, словно это только случилось. А самое ужасное было в том, что все светлые воспоминания превращались в беспросветную тьму, — вы ведь нашли его? — Нашёл. Но лучше бы не находил. У них был всего один общий друг – Тэхён. Его семья была похожа на чиминову. Родители строгие, старший брат тиран, хоть и красив. В тот день, когда Тэхен позвал Чонгука в кофейню, он и подумать не мог о том, что ему скажут. Была мысль лишь о том, что Ким поддержать хочет. Ведь он знал, был одним из первых, кому позвонил Чонгук в то утро. Утро… Он ненавидел это время суток, ведь именно с утра обнаружил пропажу самого дорогого. Он ненавидел всю свою жизнь, потому что в ней не было Чимина. Сколько раз он пытался заменить его другими людьми? Альфами, бетами, омегами – всё было не так. Не тот тон голоса, не те увлечения. Ну, не бывает двух одинаковых людей. — Чонгук, ты только расслабься, ладно? — Тэхен был неплохим парнем. Очень внимательным и всегда готов был оказать поддержку. Но сейчас понять его было слишком… Сложно? — Это бы всё равно случилось, понимаешь? Я знаю, ты должен был говорить об этом с Чими, но… — Говори уже. Я столько дней искал его, я устал звонить, устал слышать одно и тоже в трубке телефона. Где он, Тэхен? — Я знаю, что ты не станешь слышать меня или своих родителей, потому что… Когда я скажу тебе это, ты бросишь беготню по городу, чтобы найти его? Его здесь больше нет, — Тэхен теребит третью салфетку. У его рук в мелкие куски разорваны две другие, — Я думаю, что он просто хотел немного пожить, прежде чем... — С чужих губ срывается тихий обреченный вздох. — Он замуж выходит. Чонгуку казалось, что о подобном состоянии он читал только в книгах, смотрел в фильмах. Когда миг словно застывает на одной картинке, когда в ушах звенят одни и те же слова. Но... Как? Ведь не прошло даже месяца... Или прошло? По правде, он потерялся в счёте часов и времени. Но он что, был игрой? Значит, он просто был три года человеком, которого потом можно было вот так запросто бросить, когда придёт время. И ничего не сказать? Омега не понимал, то ли ему было больно, то ли он злился. Но его сердце словно сжалось до размера горошины. Ему, казалось, что он раз за разом проживает то утро. — Чонгук… — Замолчи. Слышать не хотелось ничего. Хотелось заглянуть в глаза Пака. Вот так значит? Просто уехал в другой город. Как подло. — Он уехал в Нью-Йорк. Через неделю его свадьба. — Тэхен подскочил с места за Чонгуком, который его не слышал уже. Ким даже представить не мог, какого ему. — Я полагаю, что вы, наверняка, приехали на его свадьбу? — Юнги делал какие-то пометки в своей тетради, что лежала на его коленях. Чонгук не был похож, судя по открытой позе, на человека, который хотел скрыть что-то. Он будто чувствовал себя хозяином положения. С одной стороны, может, это было хорошо, а с другой, Мину казалось, что это напускное. — Я не знал того альфу, что стоял рядом с ним в белом костюме. Эта свадьба была просто невероятной. Куча гостей, шикарный гостиничный комплекс, церемония на улице. Всё так, как хотел бы я, чтобы так было у нас. Но… Но воплотил это в жизнь с кем-то другим. Стоило бы возненавидеть его. Такого красивого, снова облеченного в белый, словно ангела. Как можно было на него злиться, как можно было ненавидеть? Чонгук не верил, что Чимин бы вот так просто бросил его. Всё всегда говорило об их любви друг к другу, ну какая игра может продлиться столько лет? Вокруг было много гостей и найти Чимина было все равно, что искать иголку в стоге сена. Куча людей, которых до этого момента омега никогда не видел. Несколько раз его окликали разные альфы в надежде познакомиться. И ему было более-менее спокойно, пока он не столкнулся с Сонхва, который был тем самым братом Чимина. Поганый человек. — Легок на помине, тебя в списке гостей нет, — начал темноволосый альфа. Они с Сонхва были практически одного роста и телосложения. Чонгук не считал, что если он омега, то должен носить розовые шортики и выглядеть ровно так, как требует консервативное общество, — ты глухой? Я сказал, пошёл вон отсюда. — Где Чимин? — По лицу старшего Пака было видно раздражение, у него в руке было что-то похожее на рацию, поэтому он живенько попросил охрану. Как забавно всё складывалось, словно Чонгук был каким-то преступником. Его взяли под руки, чтобы вывести с территории. — Чимин! Я не уйду, пока мы не поговорим, слышишь меня?! Чонгуку было плевать, его поведение доходило до абсурда. Гости косились на него, а он пытался высмотреть среди них своего любимого. Но единственное, что он заметил, так это как мельком дернулась шторка в одном из окон гостиницы. Он просидел на бордюре практически до утра. Никто из гостей не выходил, Чимин к нему не пришел. Чонгук отчетливо слышал как все кричали сотню раз «горько», слышал поздравления. Его сердце обливалось кровью, хотелось умереть. И не потому, что его жизнь полностью не сложилась, а потому, что он любил одного единственного человека, и прекрасно осознавал, что жить без него не может. Когда солнце стало выходить из-за горизонта, а музыка и чужие разговоры стихли. С территории гостиничного комплекса вышел старший Пак. Он облокотился на забор спиной и закурил. От его присутствия тошнило. — Уходи Чонгук, он не придёт, — Пак смотрел вперед на горизонт, а Чонгук взглянул на него всего раз, чтобы убедиться в том, что Сонхва всё ещё мудак. Но на его лице не было ни печали, ни радости. Он словно был пуст, как ваза, из которой вытащили цветы, забыв вылить подгнившую воду, — просто живи так, как жил раньше. У вас и шанса вдвоём не было. Знаешь, что сказал Чимин? Он никогда не любил тебя даже на грамм, даже на секундочку – никогда. А ты так слеп был из-за собственных чувств, что даже не заметил этого. — И я поверил ему. Мин захлопнул свою тетрадь в которой делал пометки. Он знал, что был не первым доктором, который работал с Чонгуком. Что он то не шёл на контакт, то психовал, то просто пропускал сеансы. И это было похоже на поведение подростка, который не согласен с методами воспитания своих родителей. Но Чонгуку уже тридцать. И он сломан. Юнги встречал разных людей, слушал много историй. И иногда их рассказывали охотно, иногда приходилось работать месяцами, как с Чоном, чтобы услышать хоть малую часть произошедшего. — Я полагаю, проблема не только в том, что вы не можете отпустить прошлое. Любовь не длится всю жизнь, господин Чон. Она проходит, остаются воспоминания. И их можно отпустить, просто вы сами не хотите этого делать, — Юнги знал, что, скорее всего, его советы на данной стадии будут такими же, как и слова остальных специалистов. Но это в любом случае было необходимо, — прежде всего, наладьте свой режим сна и перестаньте закрываться от всех. Стоит начать с этого, чтобы вам стало хоть чуточку лучше. — Вы точно специалист в этой области? — Чонгук усмехается и поднимается с места. Да, он слышал эти советы каждый раз, но даже не думал их соблюдать. Полная хуйня, — мне не станет чуточку лучше, немножечко лучше, никогда. Я живу жизнью, которую жить не хочу. Но что вы можете понимать, начитавшись своих книжек и слушая только больных, как я. Что насчёт того, чтобы побывать в моей шкуре? Да, грубить было необязательно. Ходить к психологу тоже. Чонгуку стало скучно, а когда так происходит, он идет в ненавистные, но зато уютные кабинеты врачей. Ему нравилось пить кофе, которое там предлагают. А ещё на секунду ему казалось, словно он оказывался в том времени, когда Чимин был рядом с ним. — Чонгук, — Его лицо всего в миллиметре. Дыхание сбито, а влажные волосы прилипли ко лбу. Какой же он красивый. Никогда и никогда в этой жизни не сравнится с ним. — Я больше не могу. Этот шёпот Чимина буквально сводил с ума. Потому что он был прекрасен ещё сильнее, когда дело доходило до секса. Слишком чувствительный, его стоны туманили разум, а шёпот возбуждал ещё больше. Чимин в течку просто один большой комок нервов. Брюнет не собирался оставлять его таким. Скорее всего, альфа бы справился лучше, но Чон решил просто сделать так, чтобы первая течка Чимина с ним была самой лучшей. По крайней мере, он собирался очень постараться. Пак был таким податливым, что Чонгуку было только в удовольствие двигаться в нём, то слишком медленно, то отчаянно быстро. Аккуратные пальчики Пака хватались за плечи, оставляли на них царапины, а сам он, кажется, был не в своём уме. Его стоны могли бы разбудить всех соседей, но их дом стоял в относительной дальности от остальных. Чимин был горячим, в своих просьбах двигаться быстрее, в каждом изгибе. Всё без исключения было прекрасно. — Пожалуйста, — Чимин хватается за чонгуково лицо ладонями, прежде чем договорить сотню раз, не меньше, целует его. Покрывает аккуратными чмоками каждый миллиметр его лица, — никогда не бросай меня. — Ты всё равно, что бревно. — Чонгук привстаёт на локтях и смотрит на севшего на собственной постели альфу. Ему смешно до коликов в животе. — Ты точно не омега?! — А ты нюх потерял? Ты каждый раз говоришь одно и тоже, и каждый раз возвращаешься ко мне, — У Чонгука нет никакой новой любви. Ему со всеми не так. И даже Пак Сонхва, который уже год вертится около омеги, всё никак не осознает того факта, что ему нет места в жизни Чона. Чонгук откидывается на постель, прикрывает глаза локтем и тихо вздыхает. Он пользуется Сонхва, чтобы получать информацию о том, что у Чимина всё хорошо. И каждый раз ему говорят одни и те же слова. Брюнет в них вообще-то давно не верит. Но, встреч с младшим Паком и правда не ищет. — Когда ты его отпустишь уже? Нельзя так жить. — Никогда. — Хрипит Чонгук. У него голос прокуренный, у него руки в мелких царапинах из-за того, что карандаш точит канцелярским ножом. Он грубый совсем, на омегу почти не похож. Но всё равно красивый. — Давай поженимся просто. — Сонхва, наверное, никогда не угомонится. А Чонгук никогда его не полюбит. И что плохого в браке по расчету? Всё равно в жизни уже ничего не изменится, ведь Чимин не вернётся. — Я думаю, в последующих наших встречах нет смысла. — Чон, как обычно, достаточно расслаблен и, судя по виду, достаточно загружен чем-то. Сколько бы Юнги не пытался, они не сдвинулись с места практически ни на миллиметр. Было бы правильно считать себя плохим доктором. — И почему же, позвольте узнать? — Вообще, Мин рассчитывал на что угодно, начиная с того, что он не подходит Чонгуку, как специалист, и заканчивая тем, что ему стало скучно. Но то, что услышал мужчина, поразило его ещё больше и возразить было совершенно нечего. — Я выхожу замуж. На этом разговор и закончился. Сам Чонгук не испытывал ничего, ни единого чувства. И ему было ужасно любопытно как ощущал себя тогда Чимин? Он счастлив? Часто улыбается? По его улыбке нельзя не скучать, так же как по его шёпоту с утра, по его красивым глазам, голосу. Как омега должен теперь жить? Ну да, может он облегчил себе задачу тем, что в итоге он не будет совершенно один, но с другой стороны он не чувствует даже печали. Впереди его ждало лишь куча обсуждений долгожданного для всех события. Пак светился от счастья, а Чонгуку через силу приходилось улыбаться его родственникам. Отец Сонхва не был счастлив видеть Чона в качестве супруга для своего сына. Чонгук странным казался со всеми этими пирсигами на лице, тату на теле. А Чимину нравилось, вот только ни на одной семейной встрече он так и не появился. С каждым разом, когда брюнет наведывался в дом своего будущего мужа, он задавался вопросом о том, жив ли вообще младший Пак? Почему, стоило мелькнуть его имени, все сразу замолкали? И почему он ни разу не пришёл... Спрашивать не хотелось, ведь это означало, что Чонгук может передумать. Ему стало казаться, что стоить плыть по течению не сопротивляясь. Будет, что будет. Чонгук по-прежнему курит, и вечера его заканчиваются с бокалом алкоголя. Он пьет вино, коньяк, ликер и иногда водку. Он думает, что ему становится легче, когда он пьянеет, но ему становится плохо. Пак возвращается домой поздно, выхватывает из длинных пальцев Чона бокал и допивает сам. Со звоном ставит на стеклянный столик и нависает угрожающе над омегой. — Хватит пить. — Сонхва крепко держится пальцами за подбородок своего будущего мужа, у того в глазах пустота, словно перед ним никто и не стоит. — Ты всегда можешь пойти к черту, — уточняет Чонгук и бьет мужчину по запястью. У них с вероятностью в сто процентов ничего не получится. Скорее всего, они и года не проживут вместе, Сонхва начнет изменять, потому что омеги другие, потому что не ведут себя так грубо, — если Чимин не явится на нашу свадьбу, я скажу тебе нет. Омега поднимается с места. У него идеальный план мести в голове выстроен, он обязательно сыграет в такую же игру с Чимином. Но кому сделает больно? Вряд ли Паку, который так долго даже не спрашивал о нём, вряд ли Чимин тоскует по нему хотя бы немного. В последнее время Чонгуку нравится море. Может поэтому они выбрали эту страну и местность, откуда виднеются голубые просторы. Его так сильно мучила эта подготовка. Свадьба? Почему все радуются этому? Для Чона это все равно, что конец. Хотя не настал ли он еще пять лет назад, когда он проснулся в постели один? Воспоминания стирались, больше не были такими яркими. Стирался и образ Чимина. Чонгук нарочно не ищет его социальных сетей, не заглядывает в телефон Сонхва, когда он говорит, что Чимин выложил фотографии. Чон по большому счёту не знает ничего. Ему нравится, что сейчас его отросшие волосы теребит ветер, что они лезут в лицо, пока он любутеся морем, что разбивается об острые скалы. Он в чёрном, словно не женится, а хоронит свою жизнь. Он говорит: «Прощай, я любил тебя». На самом деле и сам не понимает, готов ли был попрощаться с тем, что любил. Чонгук пообещал Сонхва, что перестанет курить, пить и вести себя так, словно ему не для чего больше жить. Но так оно и было. Он пять лет существовал без определенной цели, он давно был мертв внутри. Этому человеку шло всё, надень на него даже мешок. Чонгук всегда восхищался тому, как Чимин мог одеться, как уложить волосы и как накрасить глаза. Он сам не так часто делал это, потому что держать кисть мог только для того, чтобы нарисовать что-то. Уж сколько чиминовых портретов в студии Гука. Возможно, это – никакая не любовь, а самая настоящая болезнь. Излечить которую совершенно невозможно. — Ты обещал, что мы поедем к морю. — Блондин улыбается ярко, обвивает ладони вокруг шеи и целует сам. Чонгук бы поверил во что угодно, только не в то, что Чими вдруг разлюбил его. Он никогда не показывал себя со стороны человека, который не был заинтересован. — Поедем, ты только потрепи немного. Чонгук надеялся, что сделает предложение Чимину у моря. Надеялся, что они останутся счастливыми на всю жизнь. И вот так, проснувшись на следующее утро, Пака рядом не оказалось. Зато были билеты на самолет, кольцо в кармане джинсовки, что висела в гардеробе. А ещё на полдень заказанный ресторан и гостиница. Чонгук все спланировал вообще-то, он так сильно любил Пака, что представить себе не мог, что в один миг всё может произойти именно так. Чон вытирает уголок глаза пальцем. Капля, что катится из глаза, заставляет его улыбнуться. Вообще-то он не плакал уже давно. Он справлялся, а теперь чувствует, что снова теряет себя. Времени было ещё много, Чонгук надеется, что ему дадут побыть наедине с собой. Вот тут у самого края. Люди приходили сюда любоваться морем, но сегодня было пусто. — Так сильно желал увидеть меня на своей свадьбе? Что ж, я тут. — Чонгук не оборачивается, но голос этот узнает из тысячи. Его сердце почти останавливается, а глаза предательски снова начинает щипать. Лучше бы не приезжал, лучше бы Чонгук сказал Сонхва у алтаря «нет». — Я, честно сказать, не ожидал, что ты приедешь. Такой занятой, что даже не смог и слова сказать мне за пять лет, — Чонгук поворачивается всё же, у него сердце сжимается от боли, но вместо каких-то проявлений своих чувств он просто поджимает губы. Все знают, что они значили друг для друга. Чонгук не верит попросту, что Чимин так просто отказался от него. Не мог человек так улыбаться рядом, если притворялся, не мог так целовать, так смотреть, — почему? Я могу узнать это теперь, когда не являюсь помехой твоей жизни? Чимин снова в белом. Снова, словно ангел. Только глаза его не искрят счастьем, как раньше. А выглядит он слишком уставшим. Чонгук не знает, что происходит в его жизни, не знает, сколько Пак родил детей, сколько раз спал со своим мужем и как целовал его. Пак повторяет позу младшего, засовывает руки в карманы, ближе не подходит. Он стоят на расстоянии метра друг от друга. — Потому что я не любил тебя, — Чимин не смотрит в глаза, а потому Чонгук и не думает верить ему, — мой муж – это моя первая любовь. — Давно придумал эту сказку? Ты можешь соврать кому угодно, кроме себя. Я поверил в твои слова сотню раз и вот к чему это привело. — У Чона в кармане кольцо для Чимина, которое он хранил все пять лет. Он не рассчитывал его увидеть сегодня, но тонкая полоса надежды все же теплилась. Брюнет достал из кармана кольцо, что давно не лежало в бархатной коробочке. И протянул единственному человеку, которого когда-то любил. Расстояние между ними сокращается за считанные секунды. Чонгук скучал и только сейчас понимал, что чтобы он не делал, больше счастлив никогда не будет. — Зачем, Чонгук? Я.. — Ты трус, но просто знай, что я все думал, что ты вернешься, даже когда ты женился на своей первой любви? Ты придумал это? Скажи мне, Чимин. — Пак только протягивает пальцы к кольцу, как то падает на газон. Чонгук изначально не собирался вкладывать его в чужую ладонь. Слишком обижен. И, может, ему станет легче, если Пак перед ним упадет на колени? — Знаешь, я всё не верил. Даже когда на свадьбу к тебе приехал. Ты ведь слышал, что я там, правда? Ты знал, что я не уйду и каждый раз ты отправлял ко мне своего брата. Не думал же ты, что это мне поможет хоть на мгновенье? — Перестань, уже столько лет прошло. Все в прошлом, — Чимин не стесняется и поднимает кольцо. Разглядывает его всего пару секунд и не замечает, что Чонгук от него отходит. Наверное, находиться рядом с ним достаточно противно. Понять Чона можно, его злость и печаль. Но сделать что-то уже невозможно, — остановись, Чонгук. На собственных губах улыбка, она впервые за долгое время такая легкая. Голос Чимина окутывает его словно теплое покрывало. И в это мгновенье перестает быть страшно, говорил бы он дольше и больше. Чонгуку всё ещё нравится море, когда он идет к обрыву ближе, кажется, словно оно и само зовёт его. Хотел ли он замуж? Прожить именно такую жизнь? Только Чимин ответ на этот вопрос знает, но никогда не ответит. — Помнишь, ты просил тебя не оставлять? Ответишь хотя бы, почему тогда оставил меня? — Отчаяние течет в его венах вместо крови, снова эта боль подступает к самому горлу. Казалось, что жизни все эти пять лет не было. Это повезло, что Чонгук на наркотики не подсел, а может тогда сгорел бы ещё быстрее? На самом деле, он о смерти никогда не думал так много, как в последний год. Когда ощущал на себе руки, которые ему не приятны, когда слышал оскорблений больше, чем комплементов за всю свою жизнь. Так зачем ему вообще оставаться тут? Он собирался отомстить Чимину, с улыбкой на лице произнести «да» и поцеловать Сонхва так, как не целовал никогда Чимина. Но вместо этого он стоит спиной к морю и смотрит на медленно идущего к нему ангела. — Если я скажу тебе всю правду, обещаешь не делать глупостей? — Чимин знает, что Чонгук обещать ничего не станет. Знает, как тот страдал все эти годы, потому что сам страдал тоже. Но – он слабый, а потому сдался сразу. Пак касается пальчиками лица Чона, тот мгновенно глаза прикрывает и под руку чужую ластится. Можно было бы сказать, что сердце у них одно на двоих и разрывается от боли сейчас одинаково? Можно было бы рассказать, как сильно плакал Чимин на своей свадьбе, когда отчаяние Чона слышал? Но не изменит это больше ничего. — Жизнь такая, что мы вместе быть не можем. При любом сценарии, который мы бы не сыграли, всегда всё придёт к этому моменту. Ты ведь сильный, так почему справиться не можешь? Почему я могу, а ты – нет??? — Потому что я люблю тебя. — Чонгук от слов своих никогда не отступится, он смотрит в глаза Чимина и больше не может понять ничего. Это время всё стерло или же в его глазах всегда было так пусто? — Да перестань. Боже, сколько мы были вместе? Всего ничего, остынь, Чон, ты замуж выходишь, — Чимин всё взгляд свой отводит в сторону, куда угодно, только не в глаза напротив. Потому что стоит взглянуть в них и скрыть все свои чувства не выйдет, потому что Пак все эти годы прятал их, словно в кучу шуб кутаясь, лишь бы тепло это сохранить. Чонгук не знает, чему ему верить, что делать, — ты же не думаешь, что сейчас сказав это вернешь меня? Ты за этим угрожал Сонхва отказом? Чтобы сказать мне это? Ты смешной. Чонгук думает о том, что лучше бы Чимин всё это сказал тогда, пять лет назад. Ведь звучит достаточно правдоподобно, чтобы отпустить сразу. Но спустя пять лет мучений, самобичевание и саморазрушения... Звучит, как призыв к смерти. — Я хотел, чтобы ты видел, что без тебя я достаточно счастлив. — Чонгук делает пару шагов назад, Чимин остается стоять на месте. Пак крутит пальцами кольцо, что всё время было предназначено ему и, наконец, смотрит точно в глаза младшего. — Что ж, я вижу. А теперь идём. Чонгук опускает голову и улыбается. Ему вмиг становится так смешно, что даже страшно. Потому что его смех и истерика рвутся наружу. Потому что все эти годы он любил человека, который с ним играл. Но почему нужно было столько времени, чтобы реально это понять? Почему бы Чимину не сказать все эти слова тогда, почему не разочаровать сразу? Он просто оставил все вопросы без ответов, просто оставил одного додумывать. А брюнет не поверил, что его бросили вот так. Подумал, что заставили, разочаровали, убили, в конце концов, морально. Но Чимин в порядке, просто в глазах тоска. — Я бы пошёл, но я никогда уже не стану любить кого-то так же, как тебя. Так что ты скажи своему брату, что я им воспользовался снова, потому что скучал по тебе. А потом, если хочешь, спроси его о том, как я жил, вдруг ты посмеешься надо мной снова. Я рад быть для тебя шуткой. Чимин, что собирался уже уйти, вдруг разворачивается. Вообще-то, ему не смешно совсем. У него слезы стоят в глазах, просто он не может сделать глупость второй раз подряд. На этот раз он поможет Чонгуку выбрать из этого всего, Сонхва намного лучше него. — Чонгук? — Чимин делает шаг, ещё один и срывается на бег. Потому что от края они отошли давно, но вокруг совершенно пусто… — Чонгук!!! Пак боится, смотреть вниз, он просто падает на колени и его белые брюки от газона становятся грязными. Такими, как он сам. И, может, ему стоило бороться, потому что сейчас он чувствует как медленно и верно он теряет связь с этим миром. Как его крики становятся такими громкими, что он не слышит ничего больше. Ни брата, что пытается поднять его с земли, ни мужа, который пытается успокоить его. Он все рвется взглянуть вниз, туда, куда, наверняка, прыгнул Чонгук. Чонгук. Единственное имя, приносящее столько положительных эмоций и воспоминаний. Чонгук – единственный человек, что остался воспоминанием.