Двойственность

Ночь проходит неспокойно. Ему снились кошмары. Вновь и вновь. Скребли его душу, пытаясь заставить отчаяться. — О чём ты только думаешь? Мало того, что завёл самый идиотский из возможных бизнесов, так ещё и на какую-то проходимку начал заглядываться. Голос мамы звучит эхом в голове, а грозный взгляд отца душит, но он смотрит на них как всегда: с прямой спиной и уважением. Он всегда делал так, как говорила его немногочисленная семья. — Что за странный интерес? Хочешь убить её, как и всех своих товарищей? Он не убивал их. — Но разве не ты повёл их в ту битву и не смог спасти? Для капитана это называется убийством собственной гвардии. Лучше бы ты умер. Лучше бы я умер. Дайнслейфа будто связывают тонкие нити, которые при любом движении могут изрезать его тело (душу). Поэтому он не думает, в голове звенящая пустота и тихий голос. — Это прекрасно… Этот голос успокаивает и клонит в сон. Он даже не вспоминает хозяина этой реплики и не пытается вдуматься в её смысл. Он просто поддаётся этой неизведанной силе и засыпает. Утро выдаётся не самым лучшим. Он поливает цветы, пьёт чай, как и всегда, не обращая внимания на события ночи, пока не вспоминает мягкий голос, что мгновенно расслабил его чугунную голову. Кажется, он слишком зациклился. Это так не похоже на него. Надо заканчивать с этим. В любом случае вряд ли она в скором времени зайдёт ещё раз в его магазин. Дайнслейф не хочет каких либо отношений. Он боится дружбы или иной близости. Мужчина больше не хочет видеть то, как жизнь показывает ему, как легко потерять людей. На войне все равны, а мирная земля полна ужасных оскверняющих чувств и предательств. Мир похож на крапиву. Ты ребёнок, который изучает его. Видишь обычное зелёное растение, касаешься его, а оно тебя ужасно жалит, да так, что ты навсегда запоминаешь этот момент. А позже, возможно, не сразу ты узнаёшь, что она обладает целебными свойствами, и не так уж она оказывается плоха. Главное — верно её использовать. Так и с миром. Он жесток и во многом несправедлив, но в нём есть своя собственная теплота и красота. Ему больше импонируют цветы: они не могут покинуть его. И их никто не может убить. Спустившись со второго этажа своей квартиры и попав в магазин, он начинает приводить его в порядок. Включает свет, поливает некоторые из цветов, подрезает стебли и проветривает помещение. И рабочий день начинается как и всегда. Он слушает какую-то болтовню постоянного клиента про его жену —Дайнслейф внимательно улавливает каждый звук и отвечает из уважения. У него никогда не было человека, что вступил бы с ним в брак. Да и самих обычных романтических отношений тоже не было. Поэтому советчик из него плохой, что он и сообщает постоянному клиенту, но тот говорит Дайну о том, что его советы часто помогают и он очень умён. Мужчина неловко ухмыляется на это. — Мистер Чжун Ли, вам как всегда? — новый клиент заходит в помещение и оглядывает его. Он тоже видел красоту в цветах и с бережностью относился к этому проявлению совершенства. — Да, вы правы, Дайнслейф, — говорит он, подходя к витринам и рассматривая флору за ними с неподдельным интересом. — Какой прекрасный вибурнум. О, вы ещё заказали хелеборус… Не думал, что вы решитесь. — Я подумал, что они очень хороший декор для основных цветов в букете. Да и подобные нежные бутоны часто нравятся девушкам в возрасте около тридцати. — Хм… Интересно, почему так, — он прикладывает ладонь к подбородку в задумчивом жесте, — молодым девушкам в наше время нравится резкость, вы не заметили? Грубость к женщине в наше время считается чем-то нормальным, некоторых юных леди это даже привлекает. Какие же некультурные юноши в наше время, никакого уважения. Быть может в этом дело? Только со временем женщины хотят нежности. Дайнслейф задумывается о его словах, вспоминая о молодых клиентах-парнях. Чаще всего их лица недовольны, и просят они красные розы или самые дешёвые тюльпаны, обычно на восьмое марта. Красные розы — хорошие цветы, но видимо единственные, о которых знают современные люди, что огорчает. Обычно они пренебрегают цветами, вероятно дарят их своей девушке лишь из необходимости и обязанности, что печалит и разочаровывает. Да и тюльпаны достаточно простые, но тёплые цветы в выражении чувств. Но обычно покупают их лишь из-за цены. Когда молодой парень просит собрать что угодно на вкус Дайнслейфа для девушки, а позже, мягко говоря, просит Дайна идти куда подальше с его вопросами для более качественного букета и утыкается в телефон, Дайн составляет чаще всего композицию из жёлтых роз. Символ расставания. Это не его дело лезть в чужие дела, именно поэтому он на ином языке намекает девушке разорвать отношения. Ему жалко её как человека и не более. — Быть может. Цветы вообще приобретают ценность в глазах людей только при взрослении, — он достаёт из вазы лилии сорта «Блю Крюмон», которые имеют бело-голубой градиент, и гипсофилы для дополнения букета. Чжун Ли всегда брал один и тот же букет, но это не говорило о его безразличии. Он всегда с мягкостью смотрел на получившийся букет, а о жене и том, что это её любимые цветы, всегда говорил с улыбкой. Он приходил покупать их спонтанно, Дайн никогда не знал в какой день его ждать. — Да, красота в мелочах замечается слишком поздно, — с грустью говорит Чжун прикрывая глаза и переводя взгляд на мужчину, который начинает упаковывать его букет. — Ох, Гуй Чжун, моя жена, звонит, извините, — говорит он, почувствовав вибрацию в кармане пальто. Он отвечает на вызов и начинает говорить с возлюбленной, пока Дайн трудится. Букет готов, но он терпеливо ждёт клиента, который с улыбкой на губах и прикрытыми глазами обсуждает что-то со своей женой. Чжун Ли — приятный человек. И жена у него наверное такая же прекрасная, иначе бы он не улыбался при разговоре с ней или любом упоминании. В дверях раздаётся колокольчик, и Дайн сразу же переключает всё своё внимание, а когда видит человека в дверях, так вообще застывает на месте, кажется, даже не дыша. Это она. Девушка, что приходила вчера. Она вновь здесь. Перед ним. Ему хочется моргнуть глазами, чтобы проверить: сон ли это. И это странно, опять неизвестная ему реакция на человека. В любом случае он просто не может оторвать своего взгляда. Её глаза встречаются с его, и даже так он всё ещё настойчиво смотрит на неё, не думая отводить взгляд. Никто из них не замечает, как Чжун Ли со странной улыбкой косится на них, пока говорит последние слова своей жене. Только тогда, когда он подходит к Дайнслейфу, девушка отводит взгляд в сторону и идёт ближе к мужчине. — Люмин, какая встреча, — говорит Чжун Ли, — как поживаешь? Как Итер? — Чжун Ли, — удивлённо раскрывает глаза девушка по имени Люмин, — давно не виделись. У нас всё хорошо, вот недавно новый дом купили и переехали. — Вы так часто меняете дома, — смеётся Чжун Ли, — что я порой не понимаю, как вы справляетесь с тем, чтобы привыкнуть к новому месту. — Ну, это в порядке вещей, — вздыхает Люмин, — видимо это какой-то фундаментальный закон: уничтожить наш дом внешними факторами. То молния, то потоп, то крыша ломается… То пожар, — не слишком огорчённо говорит она, видимо уже привыкнув к постоянному поиску нового дома. Люмин. С латинского это означает свет. Люмин… Красиво. Звучит как название цветка. — Вы знакомы? — вдруг вмешивается в разговор Дайнслейф, всё ещё держа букет в руках. — А Итер — это?.. Чжун Ли кидает на него странный взгляд, кажется, в его глазах отображается желание засмеяться, но он отлично обладает самоконтролем. — Итер — это брат Люмин, — Дайнслейф в очередной раз непонятно почему облегчённо мысленно выдыхает, — мы с ним вместе однажды в командировке были. Так у неё есть брат. И она живёт вместе с ним. Интересно, почему так. В его глазах застывает немой вопрос. — Ладно, мне уже пора. Хорошей вам работы, а вам покупок, юная леди, — кивает головой он и оплачивает букет, наконец забирая его из рук Дайнслейфа. Звон колокольчика. Тишина. Они опять пересеклись взглядами, не разрывая это молчание. Дайнслейф решает первый отморозиться и чуть кашляет в кулак. — Доброе утро вам, — он некоторое время молчит, а потом на выдохе произносит, почти срываясь на шёпот, — Люмин. Имя на его губах звучит непривычно, но ложится легко. Хочется произнести его ещё раз. — Доброе утро, — отвечает она и почти незаметно улыбается, отчего на его губах тоже расцветает слабая улыбка, которую он сдерживает, — я не знаю вашего имени. Он на секунду впадает в ступор, а потом произносит: — Дайнслейф. — Дайнслейф, — то, как она произносит его имя, вызывает тепло в его теле, — у вас красивые глаза, они словно звёзды, — пауза, — я люблю звезды, — ещё одна пауза и замыкание в голове Дайнслейфа. Глаза? У него? Вроде же самые обычные. Но сейчас это не имеет никакого значения, дыхание замедляется, а он опять чувствует странное смущение и в срочном порядке отворачивается, поспешно прикрывая лицо рукой. — А… У в-вас… Имя красивое… — говорит он, отводя взгляд чуть ли не за свою спину. Ему было слишком стыдно смотреть в её глаза. Он слышит смех со стороны и чуть косится в её сторону. Люмин, приложив кулак к губам, пытается сдержать свои эмоции. Дайнслейф отмечает про себя, что её реакция странная. — Я настолько неуклюж? — произносит он. — Нет, вы настолько милый, — улыбается девушка, пересекаясь с его любопытным взглядом, и наблюдает за тем, как он опять утопает в собственном смущении. — Дайнслейф, не могли бы вы сделать ещё один букет для меня? — она отлично понимает ситуацию, поэтому решает больше не мучать мужчину и перевести тему. Его взгляд практически сразу становится серьёзным, и спина выпрямляется. — Конечно. Есть пожелания? — Нет, всё на ваше усмотрение, Дайнслейф, — вновь повторяет его имя. Мужчина даже не подозревает, что это делается специально, так как мысли в голове обрезаются или даже не успевают начаться, либо вообще о другом. К примеру о том, как звучит его имя. Он расправляет лишний раз плечи и разминает голову, откашливаясь. Дайн некоторое время стоит у витрины, думая. Мужчина не знает, какие цветы лучше взять. Дайн ведь до сих пор не знает: какие у девушки любимые цветы. Может, у Люмин аллергия? Или какие-то из цветов вызывают неприятные воспоминания? Это слишком глубокий психологический вопрос, который немного затрудняет Дайнслейфа. Люмин любит звёзды. Мужчина может подарить ей их. Ну, как их. Что-то похожее на звёзды. К примеру астранцию. Флористы описывали букеты с ней как «море звёзд». И если посмотреть, то они действительно чем-то похожи на них. Чтобы букет не выглядел пустым, можно добавить глоксинию, к примеру красную. Белый с красным имеет хорошее сочетание в букете, пусть многие стереотипно считают, что красный означает чрезмерную страсть. Дайн добавляет её в букет не с этой целью. Бутоны этих цветов тоже похожи на небесные объекты. Только астранция больше напоминает россыпь, а глоксиния полноценную звезду. Глоксиния — обычно горшочное растение, и в букеты её редко добавляют, да и вообще достаточно экзотично таким садизмом заниматься. Букет из глоксинии… Но это ничуть не останавливает Дайна, и он ни секунды не сомневается. Он берёт астранцию и обрезает достаточно сильно её стебли. — Как вы давно занимаетесь цветочным делом? — нарушает недолгую тишину Люмин. — Около года, — спокойно отвечает он. — Так мало? Я удивлена, вы кажетесь очень опытным флористом, Дайнслейф. — На самом деле я увлекался цветами с подросткового возраста, просто не сложилось и пришлось заняться другим делом, — вдох с некоторой улыбкой, — только недавно смог переключиться на это. В теории я хорошо осведомлён, но, конечно же, всегда более важна практика. Так что до звания профессионала мне далеко, Люмин. — Ваши букеты прекрасны. Знаете, такое чувство, будто вы вкладываете в них свою душу, Дайнслейф. От такой похвалы Дайн испытывает радость. Приятно, когда замечают малейшие детали. Люмин видимо из тех, кто прекрасно читает мысли других людей. И тут мужчина надеется, что ошибается, потому что не хочет, чтобы Люмин знала о его странном влечении, в котором он сам ещё не разобрался. — Благодарю, Люмин. Он добавляет глоксинию и по пути к рабочему месту улавливает взглядом одни цветы. Гипсофилы. Декоративные для букетов цветы, и он думает, что они отлично подойдут. — Дайнслейф, а чем вы занимались до флористики, если не секрет? Я пойму, если вам не хочется говорить. В его голове мелькает яркое пятно крови и трупов, отчего он хмурится и тяжело вдыхает воздух. В груди становится тяжело, будто туда закинули пару кирпичей, руки ослабевают. — Дайнслейф?

«Капитан Дайн!»

— Военный. Я был капитаном гвардии. Он закрывает глаза. — Кажется, это был лишний вопрос. — Нет… Всё в порядке. Просто задумался. Ему пришлось соврать. Он не хотел беспокоить её подобным, да и вообще мало с кем хотел делиться своей послевоенной травмой, что преследует его. Это его проблема, с которой он может вполне себе жить. — Дайнслейф, — похоже на интонацию в его сне, — я не могу понять вас, но могу предположить, что вы пережили. Самое главное, что вы здесь и вы живы. Вы можете заниматься тем, чем хотите в тихом квартале мирного города, не переживая о внезапных взрывах или криках. А ваши товарищи… Они всегда будут с вами. В вашем сердце. Пока вы помните о них, они будут жить, — её голос звучит твёрдо и успокаивающе. Он удивлённо раскрывает глаза, смотря на букет, но при этом в пустоту. Дайнслейф погружается в иной мир, пока слова Люмин проигрываются снова и снова. Они живы, пока он помнит о них. Но в его голове каждый раз возникает их разрывающийся образ на тысячи кусков. Кровь, запах гнилых трупов и оглушающие крики. Зов на помощь или отчаянный клич. Он помнил только об этом. Пластинка играла лишь эту мелодию катастрофы, а он даже не пытался сменить её, принимая как должное. — Я думаю, что ваши товарищи были бы рады, если бы вы не мучились кошмарами и были счастливы. И помнили лучшие моменты с ними, а не… — она замолкает, но они оба понимают чем должна была закончиться фраза. Дайнслейф удивляется тому насколько легко она читает его. Люмин понимает его лучше, чем он сам. Всего лишь пара фраз и… Девушка проникла в его душу. Её словам хотелось верить. Такая сложная на первый взгляд истина оказалась простой благодаря ей.

«Капитан Дайн, смотрите что приготовил Хальфдан!»

«Разве это вообще съедобно?

«Пьеро, не будь таким скептичным! Хал уже давно тренируется!»

«Думаю, если добавить сюда пару некоторых вещей, вроде моих усилителей вкуса, должно получиться вполне хорошо…»

«Не подпускайте Рейн к еде! Чёрт, она нас отравит своими экспериментами!»

Возможно, ему пора идти за новым светом, что стоит прямо перед ним. Он улыбается сам себе и поджимает губы.

«Вы должны открыть цветочный магазин, капитан Дайн! Я думаю, у вас будут самые лучшие цветы! Иначе зачем вам столько этих книжек? Да, вы обязаны открыть этот магазин.»

— Ваш букет готов, — он наконец поворачивается к Люмин, смотря прямо в её лицо. Дайнслейфу кажется, что она печальная. Но видя его слабую благодарную улыбку, заметно успокаивается. Наверное мужчина додумал себе это, но в её глазах он видел беспокойство. Хотела она ему помочь или вышло это случайно, Дайн не знает. Но независимо от верного варианта он ей благодарен. Ему действительно стало легче, так, будто его душу вынули из вакуума. — Благодарю вас, Дайнслейф, — она сначала смотрит на его лицо, а потом пронзительным взглядом изучает букет. — Спасибо вам, Люмин, — говорит он, и девушка мягко улыбается, решая не отвечать. Она покидает помещение, а Дайн провожает её фигуру, что всё ещё видна за прозрачным стеклом. Мужчина кладёт руку на лоб и с дрожью выдыхает воздух. Такая встряска утром была не очень приятным сюрпризом. Обычно кошмары остаются в царстве ночи и каждое утро он просыпается как и обычно. Привык. Люмин… Это так глупо. Они виделись всего тройку раз, но он уже испытывает необъяснимые чувства.