истоки послушания: невошедшее

Дни протекали медленно и размеренно — завтрак, обед, ужин; иногда Мегуми мог спуститься на полдник, но, замечая около ресторана Урауме, — хоть это и бесило, но Фушигуро ещё с первого раза запомнил её имя, — возвращался обратно в номер. В бассейн, на йогу и редкие песенные вечера он не ходил: нет смысла знакомиться с людьми, большая половина из которых всё равно погибнет, а ещё нельзя было расслабляться — Гакуганджи тоже заселился в отель. «Умираю со скуки. Придёшь? Яга-сан разрешил!!». Изредка Итадори присылал сообщения, всегда прося зайти, но приписка про Масамичи появилась только в сегодняшнем. Уже собираясь, Мегуми надеялся, что Юджи не соврал: желания спрашивать лично у Яги не было. «А, ты же не знаешь: восьмой этаж, номер сто пятнадцать». Лифт пришлось ждать около двух минут, и когда Мегуми уже отчаялся и собирался подняться по лестнице, приятный женский голос оповестил о прибытии кабины. — Четвёртый этаж, — монотонно отдалось в динамиках, но Фушигуро было совершенно не до этого. В постепенно разъезжающихся в стороны дверях он увидел того, с кем пересекаться точно не хотел. Чистое лицо, не украшенное татуировками, волнистые волосы, чуть закрывающие брови, лёгкие хлопковые штаны, свободная футболка и кроссовки. Сукуна выглядел совершенно как обычный человек. Что за вид? Мне казалось, подобным ты не занимаешься. Убил кого-то? Ворох ненужных вопросов и издёвок проносился в голове, язык немел, а сердце приятно сжималось. Мегуми зашёл в лифт, надеясь, что лицо у него осталось таким же расслабленным, собирался нажать нужный этаж, как… — Стойте! … в закрывающиеся двери просочилась рука, заставляя вздрогнуть от неприятного скрежета балок. Парень протиснулся внутрь, отдышался и, извинившись, нажал на кнопку «пятнадцать» — видимо, подниматься пешком не было сил, и он, услышав лифт, рванул к нему. Сукуна хмыкнул, облокотившись на поручень, и перевёл взгляд на одну из стенок с прикреплённым сплошным зеркалом, рассматривая Мегуми через отражение. Фушигуро же оглядел горевшие голубым свечением цифры: пятнадцать и шестнадцать. — Вам какой? — спросил юноша, заметив заминку. Прикусив язык на слове «восемь», Мегуми без особых раздумий ответил: — Уже нажали. Шестнадцатый. С четвёртого этажа лифт поднимался непривычно долго. Сукуна по-прежнему не смотрел на Фушигуро прямо, только не стесняясь развернулся корпусом к зеркалу. Ему доставляло удовольствие сдержанное лицо Мегуми и крепко сжатые на поручне пальцы. Лёгкое, невесомое прикосновение, будто на пробу — и все старания Фушигуро пошли крахом. Сукуна огладил пальцами костяшки, ногтем прочертил незамысловатый узор по коже рук, неотрывно смотря в отражение: Мегуми сжал губы, а потом перевёл решительный взгляд на зеркало. Он перевернул руку ладонью вверх, обхватил пальцы Рёмена и сплёл их со своими. Сопротивления не было. Только улыбка превратилась в оскал. — Ещё увидимся, — перед выходом бросил парень, но его голос звучал где-то очень далеко. Больше нет контракта, нет ограничений. Не дождавшись закрытия дверей, Мегуми потянул Сукуну на себя, свободной рукой обнимая за талию, обхватывая кожу через лёгкую ткань. — Больно, вообще-то, — с притворством заметил Рёмен, вжимаясь в Фушигуро всем телом. Дискомфорт от впившегося в спину железного поручня волновал Мегуми меньше всего, и он продолжал притягивать Сукуну всё ближе и ближе, одновременно с этим сильнее сплетая их руки, и так накрепко сцепленные в замок. — Не нужно было игнорировать меня, встретил бы радушнее, — выпалил Фушигуро, сокращая расстояние между их губами, но поцеловать не успел: двери открылись неожиданно громко, показывая коричневую стену с чётко выведенной цифрой этажа, вынуждая опомниться. Мегуми отпустил футболку Рёмена, не зная, что делать дальше. Внезапный порыв эмоций постепенно развеивался, уступая место здравомыслию. Сукуна вглядывался в широко распахнутые синие глаза и видел в них себя. Озадаченность Мегуми читалась в каждом его действии, но до сих пор крепко переплетённые пальцы говорили об одном: нужно подтолкнуть. Никогда не задумываясь о чувствах других, Рёмен привык, что все стелились перед ним, позволяя свободу действий, но конкретно сегодня с Фушигуро хотелось играть по другим правилам. По общим — так же веселее. В нерешительности Мегуми проводил взглядом закрывающиеся двери лифта и всё-таки отпустил чужую руку. — Я собирался к Итадори, — нажимая на четвёртый этаж, Фушигуро уже знал, что дальнейший разговор является просто мишурой, и Юджи продолжит, может быть, ждать его, но потом поймёт, что планы изменились; напишет о узнавшем обо всём Масамичи, который своего разрешения точно не давал, извинится и… — Тогда почему же мы едем на твой этаж? — обхватывая Мегуми со спины поперёк живота, Сукуна целует его в шею, зарывается носом в волосы на затылке, проводит губами по ушной раковине. Эта его нежность, неделю назад бывшая отстранённостью и показным игнорированием, задевающим гордость, сейчас заставляла Фушигуро плавиться. Он долго продумывал, какой будет их встреча после ресторана, хотел поступить точно так же, как и Сукуна, но теперь приоритеты сменились. «Потому что я соскучился». — Потому что мне так хочется. Рёмен только усмехается. Конечно же, он знает всё.

***

Мегуми отпирает дверь, впуская Сукуну первым. Весь настрой, перетасованный со злостью и страстью, окончательно затих, оставив после себя смешанное послевкусие. Фушигуро никогда не было присуще аффектное поведение, поэтому сейчас, пытаясь разобраться, с каких пор он начал реагировать на провокации так открыто, он был совершенно запутан. И крыть насмешливый взгляд Рёмена, опустившегося на кожаное кресло, было нечем. — О чём поговорим после долгой разлуки? — закинув ногу на ногу, Сукуна, казалось, следовал давно приготовленному сценарию, которого у Мегуми не было. В очередной раз приходилось импровизировать. — Нанами несильно удивился, узнав, что в нашей команде новые лица, — присаживаясь на кровать, Фушигуро сказал первое, что давно крутилось в голове, просто чтобы не уходить в свои мысли ещё больше. На днях Кенто проверял списки групп, выложенные на сайте компании, и заметил пополнение в собственной: «Как я и думал», — снимая очки, он перевернул экран ноутбука в сторону Мегуми. — Вы слишком предсказуемы. — Мы не особо и старались, — Рёмен повёл плечами, прямо как раньше, и Мегуми ощутил внезапный и раздражающий — из-за собственной сентиментальности — прилив ностальгии. Вот Сукуна сидит на кровати Итадори с журналом в руках и удовлетворённо комкает каждую страницу; вот — опирается на столешницу и позволяет ему, Фушигуро, рассказать какую-то глупость. Он разрешал Мегуми быть собой, но никогда искренне и беззаботно не смеялся с его редких шуток или историй. Просто слушал, ловя взгляд, и никак не комментировал. Возможно, он просто не способен улыбаться, если происходящее не приносит выгоду или не выкрашено в алый цвет. Если нет смертей и полученных преимуществ. — И замолчал. Что-то беспокоит? Из-под длинных ресниц Сукуна разглядывал Мегуми, минутами ранее порывистого и резкого, секундой назад подтрунивающего, но сейчас просто — какого же? — разбитого? Чувства людей слишком недолговечные и быстро сменяемые — не уследишь за хрупкой конструкцией. Мегуми не хотел знать, каким его сейчас видит Рёмен, потому что комок, застрявший в горле, не давал сказать ни слова больше, а глаза наполнялись влагой. Небрежным движением он вытер подступающие слёзы и опустил глаза в пол, невольно стараясь спрятаться. Встреча с Сукуной один на один оказалась совсем не такой, какой представлялась, и это, пожалуй, добивало ещё сильнее. Он хотел прикоснуться, одновремененно с этим злясь из-за собственных желаний и маячащего рядом чувства вины перед Годжо и Юджи; хотел вернуться обратно, в день, когда впервые увидел его на крыше школы. Мегуми хотел, чтобы проклятый амулет никогда не попадал в руки Итадори. Шквал противоположных эмоций загонял в тупик, молчание прерывалось только рваными вдохами. — Мне тебя пожалеть? — предложение было пустым. Сукуна не собирался утешать Мегуми, но всё-таки ожидал, что время, когда он сломается, настанет не так скоро. Фушигуро Мегуми должен продолжать жить, избегать смерти и совершенствоваться, чтобы в конце стать достойным пользователем техники Десяти Теней, и для этого Сукуна будет продолжать следить за ним, избавлять от тяжёлых ранений и, если понадобится, обучать. Для этого он готов подстроить под него свои планы. Но со своими морально-этическими проблемами он должен справиться сам. Проигнорировать их, запечатать или решить — неважно как. Фушигуро Мегуми, правда, особенный. Единственным его минусом была простая истина — он человек. Рёмен никогда не давал много, но ровно столько, сколько нужно в его понимании, и это относилось ко всему сразу. С Фушигуро по-прежнему было любопытно, но вместе с этим в некоторые моменты и странно. Сейчас же ощущалась скука. Возможно, стоило встретиться с ним чуть позже, когда у него не нашлось бы времени заниматься самокопанием. — Хуже мечущегося из стороны в сторону человека зрелища нет, — поднявшись с кресла, Сукуна прошёл к двери номера, не останавливаясь и не оборачиваясь, но когда потянулся к ручке, в спину раздалось: — Для таких выводов ты плохо со мной знаком, — на ватных ногах Мегуми подошёл ближе и, отодвинув руку Сукуны, запер дверь на задвижку. Стеклянные глаза были полны уверенности наполовину с безнадёжностью. А ещё в них по-прежнему отражалось проклятие. — Как ты собираешься добраться до Кэндзяку? В Рёмене вновь разгорается знакомый интерес. Недавно восстановившееся сердце изнутри опаляет тёплом. Фушигуро Мегуми всегда склеивает себя обратно, сколько бы раз ни трескался.