Асфиксия

      Последние солнечные лучи осени не грели, разбиваясь о промозглый ветер, бушующий этим днем особенно сильно. Энни куталась в куртку и постоянно поправляла челку, так и лезущую в глаза и рот. Пустырь, на который ее привезли, казался эшафотом — неизбежным местом смерти с унылой и засохшей травой. Радости не прибавлял коротышка-капитан, готовый в любой момент нажать крючок привода и взмыть в воздух, чтобы перерезать ей шею. Армина не было, пожалуй, данный факт волновал сильнее, чем возможность почувствовать на себе острие клинка. Зато была не менее мрачная Микаса и слишком возбужденная Ханджи, не очень-то и похожая на лидера их шайки.       — По моей команде превращайся в титана, — велела Зоэ, доставая записную книжку и карандаш, женщина отошла на безопасное расстояние, чтобы ее не снесло волной от превращения, и махнула рукой.       Энни машинально коснулась указательного пальца, но не обнаружила кольца, досадно цокнув, она поднесла запястье ко рту и диким Эреновским способом прокусила кожу. Приятное тепло окутало тело, сила и мощь клокотали в каждой клеточке. Спустя мгновение девушка грозно возвышалась над кучкой разведчиков, что так и ждали подвоха, но Леонхарт бездействовала, тупо ожидая дальнейших указаний. Тогда Ханджи зацепилась тросом за ее спину и приземлилась на плечо.       — Потрясающе! — восторженно прощебетала главнокомандующая, но тут же взяла себя в руки, где-то внизу ругнулся капитан, — кивни головой, если слышишь меня.       Энни послушно кивнула, не представляя, что стоит ожидать от этой странной женщины. Честно говоря, от нее мурашки вспарывали кожу. Девушка отчетливо помнила ту провальную вылазку за стену, где ее поймали в ловушку. Именно Ханджи обещала лично ее вскрыть и изучить. Что ж…       Энни медленно выполняла приказы: шевелила пальцами, использовала затвердевание и регенерацию, даже позволила заглянуть себе в рот, несмотря на явные угрозы Леви пересчитать позвонки обеим, если они не прекратят заниматься ерундой, но главнокомандующую было не остановить. Она жадно записывала каждое наблюдение и сыпала неизвестными терминами направо и налево, под конец добив всех.       — Жалко, что титаны не имеют репродуктивных органов, — женщина призадумалась, поглаживая подбородок, — ваши с Эреном детки были бы непобедимы, прямо как Аккерманы.       На этих словах Микаса побледнела, а Энни покраснела, ища немую поддержку у капитана, пожалуй, единственного здравого человека в их компании, но он остался безучастен, лишь покрутил пальцем у виска и велел возвращаться.       — Командор, — негромко обратилась девушка к Ханджи, — я хочу свободно передвигаться по замку.       — Это пока невозможно. Для твоей же безопасности тебе лучше держаться Леви и Армина.       — Вы думаете, я не могу за себя постоять? — вопрос прозвучал насмешливо, учитывая, кто стоял перед главнокомандующей.       — Наши друзья из военной полиции любят вставлять нам палки в колеса. Будет нехорошо, если наверху узнают, что титан, уничтоживший половину Троста, спокойно разгуливает по замку без присмотра. Понимаешь, о чем я?       Леонхарт покорно кивнула, понимая, что свободу в очередной раз придется выгрызать зубами и примерным поведением.       Седлав коней, разведчики двинулись обратно в замок. Погода портилась, ветер нагонял свинцовые тучи, а значит, вечером грозился влить дождь. Тоска прочно пускала корни в сердце, и чувство одиночества становилось едва ли не осязаемым, протяни руку и сможешь коснуться его. Энни размышляла о прощении, гипнотизируя взглядом зеленый плащ Леви, скачущего впереди. У этих людей были все причины ненавидеть ее, как и у нее были причины поступить так, как того требовали обстоятельства. Возможно, однажды ее сердце, зажатое в тиски, сможет забиться ровно и спокойно, и несмываемые грехи не будут терзать душу.       Возможно, однажды ее смогут простить.       У конюшен копошился Армин, увидев его, Энни едва заметно улыбнулась и расслабилась. Отчего-то этот паренек упорно продолжал виться вокруг нее и доверчиво смотреть не в глаза, а в душу, уверенный, что ее еще можно спасти. Думать о том, что, возможно, она ему нравилась, не хотелось, слишком уж смешным и абсурдным казалось это предположение. Дело в другом. Наверняка в другом. В чем?       Энни спешилась, почувствовав себя неуютно, когда Арлерт подбежал к ней, интересуясь, как прошла вылазка. Она не привыкла получать заботу особенно на глазах у всех, но никто не обратил на них внимания, кроме, пожалуй, Микасы, задумчиво теребящей кончик алого шарфа.       — Армин, зайди ко мне, как только проводишь мисс Леонхарт в ее комнату, — просит Ханджи и первой скрывается в замке.

***

      У Ханджи время пролетает незаметно, и Армин едва не пропускает ужин, но остается довольным мозговым штурмом. Они разрабатывают план по истреблению оставшихся титанов за стеной с помощью способностей Энни и Эрена к затвердеванию и обсуждают возможность модификации УПМ.       Арлерт приходит в столовую, когда та почти полностью опустела, берет свою порцию и садится к Микасе. Желудок скручивает от голода, в голове приятная пустота вперемешку с воодушевлением, горящим в теле. Он рассказывает подруге о планах и предполагает, что уже весной можно будет заняться изучением территории за стеной.       — Представляешь, мы сможем увидеть море! Интересно, оно такое же соленое, как говорилось в книгах дедушки?       — Ты можешь спросить у Энни, — предполагает Микаса, ковыряясь ложкой в тарелке, морщится и добавляет, — никак не могу привыкнуть к ее присутствию. Мне все кажется, что она снова воткнет нож в спину, будь с ней осторожен, хорошо?       — Эрен говорит, что мы можем ей верить, — уверенно отвечает Армин и встречается с тяжелым взглядом девушки. Она прикусывает губу, размышляя, и тихо спрашивает.       — Она… тебе нравится?       — Ч-что?       — Просто… ты так ее защищаешь, вот я и подумала, что между вами что-то есть.       Арлерт теряется и растерянно краснеет, только сейчас понимая, как со стороны выглядит его поведение. Ему хочется сказать, что видит в Энни друга, видит ту девчонку, вместе с которой начинал служить, которой по-своему дорожил и восхищался, но не может.       — Это не так, — врет он, обманывая не Микасу, а себя, — между нами ничего нет.       Энни стоит, прижавшись спиной к двери, и вслушивается в каждое слово. Не стоило ей сбегать из комнаты и пускать в сердце детскую надежду. Она уходит быстро, почти трусливо, слова полоснули по душе, словно нож, вспороли нежную оболочку. Идет наугад и оказывается на крыше. Над головой звездное небо — настолько бескрайнее, что невольно чувствуешь себя букашкой на его фоне. Дождь прошел, оставив после себя свежесть и лужи, ветер успокоился, но в одной толстовке все равно зябко.       Девушка подходит к самому краю и думает, думает, думает. Почему ее так задели слова Армина? Она же сама не хотела привязываться, привязалась так наивно и глупо, по-детски. Арлерт всего лишь проявил к ней доброту. Точно такую же, как и к любому в своем окружении. Это все Бертольд. Успокаивает она себя или же наоборот загоняет в пучину.       — Тебя не должно быть здесь, — сухой голос пугает, не услышала, как открылась дверь на крышу. Оборачивается резко, видит Леви и молчит. Только его здесь не хватало для полного счастья. И зачем только пришел?       Чиркает зажигалка, в нос ударяет запах табака. Энни вдыхает его полной грудью, оборачивается и просит одну. Как-то пробовала пару раз, не понравилось, но помнит, что мысли выветривает только так.       — Леонхарт, — сурово произносит капитан, но все равно делится.       Так и стоят молча. Удивительная ночь, двое врагов на одной крыше под россыпью звезд. Горечь оседает на языке, забивается в легкие. Голова кружится с непривычки, но так даже лучше, физическая боль всегда была приятнее душевной. Завтра отпустит и станет легче, завтра маска равнодушия снова приклеится к лицу.       — Почему ты помогаешь нам? — внезапно спрашивает Леви, охрипшим голосом.       — Я ведь уже говорила. Не верите?       — Было бы глупо за один день простить тебе все.       Энни соглашается, но все равно чувствует себя неуютно под пристальным взглядом грозовых глаз. Стряхивает пепел и снова затягивается, жалея, что табак так быстро заканчивается.       — Почему вы не убьете меня?       — Не скажу, что мне этого не хочется, но хочется верить, что от тебя живой толку будет больше.       — Звучит, как милосердие, но ведь вам не знакомо это чувство, да, капитан?       — Почему ты не убила Арлерта? — игнорирует он ее вопрос и смотрит прямо в глаза, неуютно.       — Потому что он не заслуживает смерти.       — Тогда держись от него подальше. Не пудри мальчишке мозги.       Молчание затягивается, да и что можно сказать? Разговор выходит странным, путанным, как и последние дни. Лучше уж смерть, но судьба слишком благосклонна к ней, несправедливо. Леви приказывает уходить и запрещает впредь своевольничать, хоть и знает, приказ будет нарушен.