***
После тренировки Леви закрывается в своем кабинете и не выходит из него до самого вечера. Его трясет. Эта девчонка… поцеловала его! Нагло, прилюдно, волнительно. Он нервно перекладывает бумажки из стопки в стопку, чтобы хоть чем-то занять себя, но вихрь мыслей так и жужжит в голове, подобно рою мух. Губы еще помнят теплое дыхание, мягкое чуть влажное касание, от которого внутри что-то испуганно прострелило. Он проиграл с позором, как юнец, которого предало собственное тело от первой близости с девчонкой. Вечером возвращается Ханджи и устраивает небольшое собрание у себя в кабинете. Леви забивается в угол и смотрит волком на каждого, давая понять, что если хоть одна душа заикнется о том, что случилось утром — убьет на месте. — …мы приняли решение, что будет неплохо построить порт, — слова командующей растворяются в воздухе, она говорит много — пылко и жарко, горячо размахивая руками. Леви хочет ее слушать, но не может, ругает себя последними словами и терпеливо ждет, пока словесный поток не закончится. Армин, разделяет настроение капитана, и всеми силами старается не смотреть на него, зацепившись взглядом за портрет Эрвина. Волнительная речь Ханджи остаётся где-то за гранью сознания, тогда как в голове черным пятном расползается поцелуй Энни и Леви. Укол тревоги ноет и болит, ведь… Ведь такого просто не может быть! Это была случайность, конечно, случайность, ведь кто в здравом уме будет целовать капитана на глазах у всех, но легче все равно не становится. Эрвин смотрит разочарованно и молча говорит: «я предупреждал». Его предупреждал каждый второй, только зря. Юному сердцу не прикажешь, ведь не зря из сотен девчонок оно выбрало именно Энни Леонхарт — самого неправильного человека на свете. Собрание заканчивается где-то через час и уставший, точнее измотанный морально, Армин сбегает в свою комнату, чтобы упасть лицом в подушку и провалиться в беспокойный сон. Ему снится грозовое море с темными, почти черными волнами, они поднимаются высоко-высоко и разбиваются о невидимую преграду, рушатся, погребая под собой все живое, что решило противостоять стихии. Утром он просыпается самым первым, ощущая опустошенность и нежелание куда-либо идти, но свежий воздух немного отрезвляет, помогая собрать мысли в кучу. Тренировка проходит спокойно, что настораживает. Леви мрачно раздает задания, не обращая внимания на кривые, плохо сдерживаемые смешки нерадивых кадетов, что так и жаждут продолжения спектакля. Но к всеобщему разочарованию, он даже на спарринг вызывает Эрена, всем видом показывая, что на провокации не поведется. Оно и к лучшему, ведь дисциплину никто не отменял. Сам же Армин поглядывал на Энни голодным и побитым зверем, пытаясь прочесть эмоции на ее лице, которых и не было. Она двигалась на автомате, взгляд пустой в никуда, даже не дышала чаще положенного, что настораживало, хотелось подойти и спросить, все ли в порядке? Но желание гасло еще в зародыше, ведь ничего не случилось, правильно? Ничего, кроме грозы, разбившейся об глыбу льда. Он заметил пересечение взглядов, всего на мгновение, что стоило ему пробитых сердцем ребер и глупого понимания самой просто вещи на свете. Энни к нему ничего не чувствовала. Саму Энни, к слову, о ее чувствах спросить никто не позаботился, кроме Саши, крепко схватившей ее за локоть после тренировки. — Позавтракаем вместе? — горячо выпалила Блаус, беря девушку под локоть, словно они давние подружки, — Микаса ты с нами! Это не было вопросом или приглашением, а потому возражать никто не стал. Да и как можно возразить человеку с глазами хищника? Лишь бежать, не оглядываясь, но хватка оказалась стальной, ловушка захлопнусь, насмешливо лязгнув железными клыками. Энни даже возразить ничего не успела, повинуясь страстному порыву поболтать. Это вчера ей удалось быстро улизнуть в свою комнату и просидеть в ней до самого утра, а сегодня желудок неприятно скручивало от голода. Микаса присоединилсь с максимально непринужденным выражениям лица, настолько непринужденным, что стало немного страшно. Девушка беспомощно обернулась, чтобы найти в толпе Армина, но того и след простыл. Теперь, когда необходимость охранять ее день и ночь почти полностью отпала, ведь попыток сбежать госпожа Леонхарт не предпринимала и вела себя, как неприхотливый одуванчик, отчего Ханджи все же сдалась, махнув ручкой, ибо своих дел у нее накопилось столько, что их еще хватит для следующего главнокомандующего, Энни могла свободна перемещаться по замку и наслаждаться одиночеством. Однако… Саша и Микаса делали крошечные шаги ей навстречу, возможно, из вежливости или потому что все стали понимать, в какой заднице оказались. Путь к морю был открыт, как и само море, за которым жили те, кто желал островным дьяволам сгореть в муках. Лишь вопрос времени, когда противостояние возобновится. Но сейчас не об этом. — Ну так что? — Саша жадно впилась взглядом, кажется, вовсе забыв про еду. — Что? Энни с сомнением посмотрела на тарелку с кашей, что как никогда выглядела аппетитной. — Как он целуется? Понравилось? — Никак, — сухо ответила девушка, понимая, что аппетит все же пропадает. Да и о каких ощущениях может идти речь, когда все случилось в одно мгновение, как вспышка, что быстро погасла. — Что совсем? — подала голос Микаса. Вот от нее она точно не ожидала интереса ко всему этому абсурду. — Вам надо повторить, — твердо заявила Блаус и зачерпнула большую ложку каши. — Вот ты и повторяй, — буркнула Энни и все же покосилась на офицерский стол в тот самый момент, когда грозный капитан буравил ее нечитаемым взглядом. Наверняка, придумывает способ расправы с ней, однако, девушка не растерялась и вопросительно приподняла бровь. Леви отвернулся. — Я не такая бесстрашная, как ты, — хохотнула Саша и полностью переключилась на еду, видимо, решив, что допросы на пустой желудок — не дело.Часть 11. Цветами радуги.
15 мая 2023 г. в 12:33
Май выдался удушающе душным и липким, и дело было вовсе не в погоде. А началось все с утренней тренировки под командованием грозного капитана Леви, у которого, видимо, случилось весеннее обострение. Он гонял солдат так, словно завтра начнется война, красноречиво критикуя все и вся. Даже Микаса, одаренная знаменитой Аккерманской кровью, готова была свалиться на траву от усталости. Энни полностью разделяла ее желание, отжимаясь на трясущихся руках.
Как же хотелось вернуться на побережье к соленому морю и окунуться с головой в прохладную воду, чтобы легкие защипало от восторга.
Однако, реальность была такова, что после их короткой экспедиции, Ханджи с утра до ночи пропадала в столице на ковре у королевы и высокопоставленных чинов, повесив командование разведчиками на Леви, и если судить по его настроению, он был этому не сильно рад.
Энни все же падает лицом в траву, когда грозный голос заканчивает счет и объявляет пятиминутный перерыв. Она раскидывает руки в стороны и не двигается, кажется, что даже не дышит. Рубашка плотно облепила взмокшее тело, доставляя еще больший дискомфорт, волосы, выбившиеся из тугого пучка, завились и намертво приклеились к шее.
Отвратительно.
— Разбились на пары!
Сражаться хочется в последнюю очередь, особенно сейчас, каждая клеточка тела дрожит от перенапряжения. Энни переглядывается с Микасой, в редкие мгновения они приходят к обоюдному согласию, что как минимум недопустимо, но сегодня особый случай.
Наверное, да. Дело было в усталости и особом случае, ведь как еще объяснить тот факт, что минутами позже она прилюдно поцелует Леви на глазах у всех? Да, Энни спишет это на помутнее рассудка и жгучее желание, поскорее закончить бессмысленный бой с капитаном под метр шестьдесят.
Его выпады, как и всегда, жесткие и резкие, быстрые. Блокировать трудно, да и не хочется. Тело двигается рефлекторно — блок, уворот. Блок. Уворот. Леви до хруста сжимает ее кисть, в попытке вывернуть руку, но Энни выворачивается, оказываясь тесно прижатой к нему, настолько тесно, что ловит взглядом его удивленные на долю секунды глаза и, прикрыв свои, целует приоткрытые жесткие губы, обезоруживая и обездвиживая противника, чтобы плавно опустить его на лопатки и, наконец, победить.
Осознание не приходит до последнего, пока под мертвую застывшую тишину, она не встречается взглядом с морской синевой. Армин смотрит так, словно впервые титана увидел, прижимая к груди деревянный нож.
— Леонхарт, — чуть ли не рычит Аккерман, поднимаясь, — десять кругов вокруг замка!
Девушка заторможенно кивает, не в силах отвести взгляд от Армина, от его красно-бледного лица. Сердце с грохотом рушится куда-то в пятки, липкое чувство тревоги занимает его место, пожаром разливаясь в груди. Она срывается с места и выполняет приказ, не чувствуя усталость и боль в мышцах, тупо нарезает круги, пока легкие печет.