Молодёжь - на стадионы!

Солнце уже садилось за горизонт, играя закатными лучами в листве берёз, которые росли каймой по всей территории лагеря. Андрей сидел на самом краю крыши заброшенного корпуса, стоявшего достаточно далеко от лагеря, чтобы его тут никто не заметил. Вокруг старого здания на метров 30 во все стороны простирался пустырь, заросший крапивой и борщевиком, как ограда, защищающая корпус. Меньшиков свесил ноги с крыши, под ними было метра три. Лёгкий летний ветерок, колышущий красные концы пионерского галстука, был отдушиной после очень жаркого солнечного дня. Вдруг за спиной послышались неторопливые осторожные шаги, которые похрустывали обовью по мелкой гальке. —Зря стараешься, я не пойду на дискотеку,— скучающе сказал Андрей, не удосужившись обернуться на человека, потревожившего его одиночество. —Я и не собиралась тебя звать на дискотеку,—ответила вожатая третьего отряда, вставая за спиной Меньшикова,—Просто хотела поинтересоваться, как ты тут. Не помер ли ещё со скуки?— с привычной лёгкой улыбкой спросила Рита. Андрей лишь хмыкнул, проигнорировав вопрос девушки. Они не то чтобы были друзьями, просто Рита была менее приставучей и более тактичной, чем все остальные в этом лагере. Из всех вожатых только её присутствие он мог терпеть. Ульянова не станет над ним смеяться или задирать, не будет заставлять учавствовать в глупых спектаклях или кружках. Когда она смотрела на него, в её глазах не было глупой жалости или отчаянья, в попытках сделать из Меньшикова прилежного пионера и поставить его на верный партийный путь. В них было только понимание и горечь прожитого опыта. Андрей знал, что она уж точно не будет донимать его глупыми вопросами. —Пошли, поможешь мне приклеить новые плакаты в столовую,— сказала Рита и протянула парню руку, чуть нагнувшись, из-за чего одна из двух её тонких кос выпала вперёд. Она заплетала в косички разноцветные ленты, всех цветов радуги. Меньшиков проигнорировал протянутую руку, встал сам и повернулся к ней, прожигая девушку скептическим взглядом. —С чего это мне идти помогать тебе крепить какие-то глупые плакаты?— Ульянова театрально схватилась за сердце, изображая неимоверную досаду от слов Меньшикова. —Ах, Андрей, как ты мог такое сказать? Я два дня подряд рисовала их на сон часу! Два прекраснейших плаката с нерушимыми истинами и заветами!— потом она вскинула одну руку вперёд, будто выступала перед публикой с каким-то важным заявлением,—«Когда я ем – я глух и нем!» и «Щи да каша – пища наша!»—Рита посмотрела на совершенно не впечатлённую публику, и, улыбнувшись, сказала,—Пошли, пошли! Убьёшь сразу двух зайцев: и мне поможешь, и тебе даже не прилетит от Давида Васильевича за безделье.— —Будто меня очень волнуют выговоры Васильевича,— упирался Андрей, но Ульянова его уже не слушала, направляясь обратно к люку, ведущему на лестницу с крыши. Они вышли из корпуса, оглядываясь по сторонам. Рита предложила пойти тропинкой, идущей через перелесок, чтобы не натыкаться лишний раз на других вожатых или заведующих. Эта тропинка огибала лагерь по границе его территории, и была скрыта от лагеря частыми кустами и берёзами. Но сквозь тонкие станы берёз всё равно можно было увидеть зажжённую гирлянду около сцены, спортивную площадку и детей, неспешно идущих на дискотеку. —В столовую с заднего входа зайдём, а то слишком близко к танцполу,—сказала Ульянова, указывая на коричневую дверь позади здания главного корпуса, по предположению, ведущую сразу на кухню. Догадки оказались верны, Рита с Андреем зашли сразу кухню, облицованную белой плиткой. Около большого железного стола, на котором стояли алюминиевые кастрюли с красными надписями «суп» или «каша», стояла повариха тётя Люда и разливала по стеклянным гранёным стаканам кефир для второго ужина после дискотеки. —Риточка! Здравствуй, дорогая!— просияла тётя Люда, широко улыбнувшись. —Здравствуйте, тёть Люд!— поприветствовала повариху Ульянова,—А мы вот с Андреем в столовую. Наконец-то повесим новые плакаты!— —Ну, ступайте. Потом ко мне зайди, у меня булочки с полдника остались!— —Хорошо, обязательно зайдём.— закивала Рита,—Пошли, Андрей.— Столовая представляла собой просторное помещение с очень высоким потолком и огромными окнами. На одной из стен были нарисован натюрморт, с фруктами и овощами. Рита направилась к противоположной стене, прихватив за собой один из множества стульев. У стены уже лежали два внушительных размеров рулона бумаги, которые и были плакатами с лозунгами. —Ну, всё готово.— сказала Ульянова, отряхивая руки, когда наконец слезла со стула у входа в столовую. Андрей с Ритой управились меньше чем за 15 минут, с двух сторон закрепив плакаты молярным скотчем. —Какие молодцы! Просто красота, наконец-то старые плакаты заменили!— умилялась тётя Люда, вышедшая посмотреть на работу Риты,—Вот, скушайте по булочке.— —Спасибо большое.— сказала девушка, забирая две булочки с изюмом из рук поварихи,—Ладно, мы, наверное, пойдём. Ещё много дел впереди. До свидания, тёть Люд!— Несмотря на то, что Меньшиков с Ульяновой достаточно быстро управились с плакатами, на улице уже заметно стемнело. Дорожки освещали желтоватые фонари, около которых летали крылатые насекомые. —Так, я пошла за своими следить на дискотеке. Ты пойдёшь в корпус?— спросила Рита, смотря в сторону ярко-освещённой сцены, откуда доносилась заезженная танцевальная музыка и весёлые крики пионеров. —Да,— ответил Андрей, оглядываясь по сторонам. Он прикидывал в голове, по какой дороге лучше пойди. —Ладно, тогда до завтра. И кстати, ты уже можешь идти по главной дороге, всё равно все уже на дискотеке,— сказала девушка, направляясь в противоположную сторону. Две цветные косички весело подпрыгивали за ее спиной. Меньшиков так и сделал. Поплёлся по главной дороге, на которой и правда не встретил ни одной живой души. По краям возле бордюра бюсты пионеров-героев чередовались с недавно высаженными тонкими деревьями, за которыми ухаживали дети из кружка натуралистов. Так он дошёл до спален, пиная по пути лежавшие на дороге ветки. Зайдя в свою спальню первого отряда Андрей понял, что оказывается не он один сегодня пропускает дискотеку. Чуть ли не посередине спальни стоял Деньков собственной персоны и о чём-то активно спорил с Сидоровым, сидящем на одной из кроватей. А вот соседняя к Меньшикову кровать как раз была пуста. Значит, Артём сейчас на дискотеке топчется вокруг девчонки из второго отряда. —О, Андрейка, вот ты где!— донёсся до парня женский звонкий голос. Это оказалась их вожатая, Васюкова. Она сидела на кровати справа от Сидорова и Меньшиков не сразу её заметил, —У меня прекрасная новость! Ты теперь член лагерной футбольной команды. Вместе с Кешей и Никитой!— —Я ещё не соглашался.— огрызнулся Сидоров. Он вообще был тёмной лошадкой среди остальных одноотрядцев Андрея. Почти всех в отряде парень уже знал из прошлых смен, а этот парень появился слишком внезапно и, казалось, не хотел привлекать к себе внимание. Всегда держался в стороне, на сколько это вообще было возможно в пионерском лагере. Кажется, ходил в литературный кружок, о котором по-видимому никто не знал. Не совершал никаких проступков как остальные старшие парни, за которые их отчитывали почти каждый день. В общем, был не типичным пионером, и это даже было немного интересно. —Ещё как пойдёшь! Мы не должны проиграть Воронятам,— раздражённо высказался Кеша. И тут всё встало на свои места. В конце каждой смены в лагере проводился дружеский футбольный матч с командой из соседнего спортивного лагеря. Никто не понимал, почему, ведь там отдыхали чуть ли не профессиональные спортсмены, но это была нерушимая традиция. И Деньков, не поехавший в этом году в «Воронёнок» из-за травмы, полученной там же в прошлом году, видимо решил нарушить череду проигрышей, подкрепив своё самолюбие. Жаль, что это обречённая идея с самого момента задумки. —Да, поэтому вы, мальчики, завтра собираетесь в коробке на сон час,— сказала вожатая, быстро направляясь к выходу из спальни,— И это не обсуждается! А то наябедничаю на вас кому повыше!— шуточной угрозой Васюкова закончила спор и вышла из комнаты.