Алкоголь зло или все к лучшему

Глава двадцать пятая. Новый сон. Солнце ещё было высоко, но день уже клонился к закату. Карин стояла на краю обрыва, где находилось любимое дерево Тоширо. На губах была улыбка, но по щекам текли слезы. Не смотря на красивую линию губ, уголки которых были подняты вверх, она плакала. Тихо и бесшумно, будто слезы лились сами по себе. В темно-синих, почти черных, глазах была тоска и печаль. Хотелось смеяться. Нет, не так, как над веселой шуткой брата или над проделками друзей. А так, словно впадаешь в истерику. Беспрерывно, громко и страшно одновременно. А ещё хотелось прыгнуть с этого обрыва. Не для того, чтобы разбиться о лежащие внизу камни, а чтобы почувствовать то, что называют полетом. Шинигами могли находиться в воздухе, но это не то. Чего-то не хватало. Какого-то живого и дарящего ощущения жизни чувства. Чтобы ветер хлестал по щекам и слепил глаза, а заодно и «выбивал» ненужные и плохие чувства из головы и сердца. — Как это могло произойти? Он же обещал, — тихо прошептала девушка. Вдруг за спиной раздались шаги. Точнее, она их почувствовала, но оборачиваться не хотелось. Не хотелось смотреть ему в глаза, не хотелось слышать его голос и оправдания, а девушка знала, что они последуют. Как же она была глупа! Тут Карин не смогла сдержать смех, который почти перерастал в истерику. Впервые в жизни ей захотелось сбежать. Даже когда она дралась с Зараки, когда сражалась с пустыми, когда поняла, что умерла, девушке не хотелось убегать. А тут… — Карин, — чуть слышно, на выдохе произнес он. В голосе нет той отчужденности, безразличия и высокомерия. При звуке его тихого голоса, которым он позвал девушку, сквозь её смех стали прорываться рыдания. Это была уже настоящая истерика, которую было бы сложно остановить. Но вдруг Карин почувствовала, как он дергает её за руку, повыше локтя, и разворачивает к себе лицом. Звук пощечины, и… Карин проснулась в больничной палате, где совсем недавно заснула. Уже прошло три дня с тех пор, как она очнулась здесь от «цензурной» речи своего брата. Сев в кровати, девушка обняла свои колени и уставилась в одну точку. Новый сон пугал её больше, чем все предыдущие вместе взятые. Но было в нем кое-что и интересное. У этого человека «за её спиной» был тот же голос, как и у того, кто звал её, когда Карин проткнул черный клинок пустого. Остатки сна испарились, но ощущения пощечины, истерического смеха и непрошеных слез оставались вместе с Карин. А ещё отчаянье и боль. Она не знала, почему чувствовала это, но таких ощущений не было даже, когда умерла мама. Это не было похоже на Карин, всегда упорную, дерзкую, не лезущую за словом в карман, встречающую все проблемы и неприятности в лоб. Там, во сне, она опять казалась маленькой девочкой. Карин было уже восемнадцать, она успела умереть и стать шинигами. Считала себя самостоятельной, независимой и взрослой, но ей так хотелось прижаться к родной и любимой маме. Рассказать какие чувства гложут её, чтобы та дала совет. А ещё обняла и поцеловала в лоб, как делала это раньше, когда была жива. Девушке хотелось чувствовать мамино тепло. Не физическое, а душевное, исходящее из сердца. Быстро встряхнув головой, как будто выбрасывая плохие мысли, девушка встала и подошла к окну. В небе висела полная луна. К огромному разочарованию Карин, ведь она любила звезды. Появилось огромное желание сбежать из палаты, которая, казалось, давила своими стенами. Вздохнув, Карин погрузилась в свой внутренний мир. Там, как по заказу, уже стояла Мираи и ждала её появления. — Надо же, — приподняв брови, заметила девушка, — хотя так даже лучше. Не надо будет вас по всему дому искать. — Хочешь поговорить о сне? – быстро спросила зампакто. — Нет, — покачала головой Карин, а Мираи чуть не села на пятую точку от удивления. — То есть как? – подходя к девушке, спросила та, — ты в порядке? У тебя нет температуры? – с этими словами зампакто потрогала лоб Куросаки. — Вроде нет, — пробормотала Мираи, — тогда, что тебе надо? — Да, собственно, ничего, — пожала плечами девушка, — просто, я сейчас не усну. А просто так сидеть в четырех стенах не охота. А если бы я убежала, то капитан Унохана меня убила бы. — Ты преувеличиваешь, — махнул Широ, выходя из соседней комнаты, — но все-таки, почему ты не хочешь спросить о своем сне? — Просто потому, что у вас не будет ответа, — ответила Карин и, не обращая внимания на удивленные взгляды, прошла в гостиную. Они же сказали, что первым её нашел Ичиго, значит, о том человеке они знать не могут. Пробыв с ними около часа, девушка вернулась в реальность. За окном ещё стояла ночь, но она должна была уступить утру часа через полтора-два. Опять постояв около окна некоторое время, Карин села на кровать и не заметила, как уснула. — Карин-тяяян!!! Карин-тяяян!!! – ей кто-то орал в ухо. Открыв глаза, Куросаки увидела, что перед ней стоит Мацумото. — Ран-тян, что случилось? – зевая и потягиваясь, спросила девушка. Из-за неудобной позы все тело затекло. — Тебя сегодня выписывают, ты рада? – улыбаясь, спросила та. «Если бы я так улыбалась, то у меня точно свело бы челюсть», — подумала Карин, а вслух произнесла. — Ну, скорее да, чем нет. Здесь совершено нечем заняться. — Ох, Карин-тян! Ты бы знала, как я рада буду твоему возвращению! – продолжала улыбаться Рангику, но это начало настораживать Куросаки. — А почему меня так быстро выписывают? – решив не обращать внимание на это, спросила девушка. — Три дня назад Унохана-сан не хотела меня отпускать. — Ну, то было три дня назад, — пожала плечами Мацумото, тем самым, показывая, что она тут не причем. — Хотя это даже хорошо, — склонив голову набок, вдруг сказала Карин, — не поверишь, Ран-тян, но я соскучилась по отчетам. — Правда? – улыбнулась ей она ещё шире. — Тогда у нас с тобой не возникнет проблем. — О чем ты? – тут же насторожилась девушка. Её шестое, а также седьмое, восьмое и так далее, чувства подсказывали, что это не к добру. — Просто, — Рангику начала скромно шаркать ножкой, — мне нужна твоя помощь с некоторыми отчетами. — Как в прошлый раз? – тихо переспросила Карин, вспоминая свой поход в чужую комнату. Похоже, что Мацумото тоже это вспомнила, так как её улыбке позавидовал бы сам Чеширский кот. Но, увидев злой взгляд девушки, та перестала ухмыляться, как последняя идиотка и затараторила. — Нет, что ты! Там не столько бумаг и отчетов, как в прошлый раз, — замахала та руками. — Ну, ладно. Все равно деваться-то мне некуда, — пожала плечами Куросаки. Потом она тысячу раз пожалела, что согласилась на это. — Хорошо! Буду ждать тебя в кабинете капитана, — обняла её Рангику и пошла к выходу, но в дверях она остановилась, — кстати, ты не плохо смотришься в простыне капитана Хицугаи. В следующую секунду, она спасалась от всех предметов, которые можно было бы бросить.