Необратимость

      Грохот от падающих марионеток эхом разнесся по всей расщелине, но через несколько мгновений любые звуки стихли, будто кто-то выключил ее слух. Чие отрешенно смотрела на неподвижное тело, распластавшееся в рыжей пыли и луже темной липкой крови. Внешность куклы неподвластна времени, Сасори и сейчас выглядел так, будто только что покинул пределы родной деревни. Такой же юный и хрупкий. Чие сморгнула непрошенные слезы и перевела взгляд на куноичи, лежавшую у ее ног. Грудь той судорожно вздымалась, из раны на животе сочилась кровь. Не надо было быть медиком, чтобы понять, что девочка долго не протянет. Силы Чие так же стремительно убывали. Ей понадобилось несколько минут, что принять окончательное решение, и они едва не стали фатальными. Женщина с трудом подтащила разом потяжелевшее тело Сакуры к марионетке Сасори, освободила их раны от лезвий и положила руки девушки на грудь своему внуку.       — Только бы чакры хватило на двоих, — прошептала она и накрыла девичьи ладони своими — сухими и теплыми.       Энергия, окрашенная лазурным цветом, потекла из пальцев целительницы и мягко окутала ее руки. Сил едва хватало на то, чтобы оставаться в сидячем положении, но Чие упрямо хмурилась, не позволяя потоку чакры прерваться.       — Вы у меня еще поживете, — сквозь стиснутые зубы пробормотала она.       Реальность расплывалась перед глазами, голубое сияние вокруг ладоней начало стремительно бледнеть. Целительница в последний раз глубоко вздохнула и тяжело осела в объятия своих кукольных детей. ***       Сакура открыла глаза и поморщилась. Тупая ноющая боль, казалось, наполняла каждую клеточку тела. Больно было даже дышать, на зубах скрипела глинистая пыль, а лицо зудело от подсыхающей крови. Чтобы собрать разбегающиеся мысли и сконцентрироваться куноичи понадобилась пара минут. Натужно выдохнув, Сакура приподнялась на локтях и осмотрелась. Она лежала между двумя марионетками, в одной из которых узнала куклу-мать, которой управляла Чие, а в другой…       Сакура непроизвольно отшатнулась. Но кукольник больше не представлял опасности, пустые глазницы отрешенно таращились в небо, обрамленное кольцом высоких скал. Смутное подозрение зашевелилось в душе, и она порывисто скользнула взглядом по безжизненной кукле, пытаясь понять, что изменилось с тех пор, когда она была в сознании. Деревянная оболочка потрескалась, кое-где на полированном теле встречались сколы и вмятины. Живой сердечник все так же покоился в груди марионетки, но из него больше не торчали отравленные лезвия катан. Со стороны Сасори вдруг послышался хриплый стон, и куноичи вздрогнула. Но звук доносился не из полой груди, а из пространства за неподвижной куклой. Сакура предприняла еще одно усилие и, пошатнувшись, перегнулась через тело своего врага.       — Чие-баасама! — воскликнула девушка, заметив маленькую фигурку пожилой куноичи, свернувшуюся рядом с марионеткой-отцом. — Я сейчас, Чие-баасама, сейчас помогу.       Зарычав от напряжения, Сакура переползла через куклу Сасори. Собственное тело не слушалось и отчаянно болело, чакра не желала концентрироваться в руках и ногах, ее будто едва хватало на поддержание жизни. Куноичи подползла к Чие и уронила руки ей на грудь.       — Чие-баасама, сейчас, потерпите еще немного, я только…       — Сакура! — голос целительницы звучал глухо, но в тишине ущелья эхом пробежался вдоль скал. — Оставь это… ты не сможешь меня восстановить… слишком… мало чакры… ее едва хватило на вас.       Сакура замерла.       — На нас? — севшим голосом прошептала девушка и повернула голову в сторону кукловода. Он все так же не двигался, на отполированном деревянном лице застыла маска безразличия.       — Что вы сделали, Чие-баасама? — хрипло спросила куноичи, переводя взгляд на пожилую женщину.       — Кишо тенсей, — одними губами прошептала целительница.       Сакура охнула. Она читала про эту технику — технику реинкарнации за счет жизни того, кто ее использует.       — Чие-баасама… — куноичи качнула головой, на глаза навернулись непрошенные слезы. — Зачем?       — Я отдала свой долг…       — Долг? Да он едва не убил нас, он сказал, что ему плевать на вашу жизнь!       — Он видел мою последнюю атаку… видел, но не стал уворачиваться. Это пески сделали моего мальчика таким. Пески и война… и я. Прошу тебя, не оставляй его…       — Что?       — Не оставляй его… дай… шанс… — последнее слово застыло на губах пожилой женщины. Ее лицо разгладилось, из глаз ушло всякое выражение.       — Чие-баасама!       Сакура всхлипнула и уронила голову на собственные руки, которые все еще покоились на груди умершей. Произошедшее никак не хотело укладываться в ее голове. Она не верила, что кукловод, едва не убивший их, и теперь неподвижно лежавший за ее спиной, остался жив. Что теперь делать, куноичи не представляла. Тело по-прежнему изнывало от боли и слабости, хотелось только свернуться клубочком и провалиться в мягкую темноту сна. Ей вдруг стало интересно, чувствует ли Сасори то же, что и она. И почему он до сих пор не подавал признаков жизни? Может, техника Чие не сработала и он все-таки…       — Сасори-но-данна!       Сакура вздрогнула и приподняла голову. Сквозь слезы, по-прежнему стоявшие в глазах, она разглядела смутно знакомую фигуру, маячившую под сводами узкого прохода в ущелье. ***       Дейдара выругался и с силой ударил уцелевшей рукой по телу огромного орла, кружившего над временным местом сбора Акацки. Глина мягко поддалась и втянула руку подрывника чуть ли не по локоть. Он взвыл и уперся коленями в податливый материал, одновременно проклиная всю родню копирующего ниндзя до седьмого колена.       — Чертов джинчурики, чертов лис, чертов Сасори с его сумасшедшей бабкой!       Оторванную руку пронзали фантомные боли, солнце нещадно палило, а их с кукольником идеальный план трещал по швам. Дейдара не просто злился, он был в бешенстве. Он готов был начинить взрывчаткой первого же попавшегося на пути. В порыве гнева он едва не взорвал свою глиняную птицу, но успел вспомнить, что скудных запасов чакры едва ли хватит на то, чтобы сотворить еще одну.       Глиняный орел мягко опустился перед входом в пещеру. Подрывник легко скатился по крылу и решительным шагом направился под каменные своды. Если бы Сасори не взбрело в голову сразиться со своей чокнутой бабулей один на один, они бы уже были за много километров от Суны. Дейдара поправил сползший на глаз протектор и приготовился слушать нудные проповеди напарника.       — Дейдара, где тебя носит? Ты же знаешь, я ненавижу ждать, — томным голосом проговорил он, подражая интонациям Сасори.       Подрывник прошел по узкому короткому туннелю и оказался в небольшой расщелине. Своды обвалились, окончательно придавая закольцованным скалам сходство с колодцем. Дейдаре в колодце не нравилось. Впрочем, еще меньше ему нравилось прозябать в сырых пещерах, которые часто служили перевалочными пунктами для организации. Он было собрался развить отвлекшую его мысль, когда заметил пять тел, лежавших почти вплотную друг к другу, будто прижимаясь во сне.       — Сасори-но-данна! — растерянно выкрикнул Дейдара, заметив рыжие, припорошенные пылью, волосы.       Но, вопреки ожиданиям подрывника, пошевелился не кукловод, а девчонка. Куноичи из деревни, скрытой в листве, напарница хвастливого джинчурики и копирующего ниндзя. Пламя ярости с каждой секундой все больше разгоралось в нукенине. Он медленно приблизился и взглянул в пустые глазницы мастера марионеток. В этом не было особой необходимости, Дейдара и так понимал, что если девчонка жива, значит, Сасори мертв. Чаша его терпения была переполнена. Ему нужно было кого-то взорвать, и прямо перед ним, в бесплодных попытках отползти в сторону, корчился на земле идеальный объект.       — Тебе выпала честь на мгновенье приобщиться к истинному искусству, да, — с усмешкой произнес он. ***       Сакура вздрогнула, когда напарник Сасори, имени которого она не помнила, подошел к ним почти вплотную. Она попыталась отползти, или хотя бы сесть, чтобы видеть его перед собой. Но все, на что ее хватило — это неловкий переворот на спину. Блондин нависал над ней нерушимой скалой. Солнце слепило, и куноичи не могла как следует разглядеть черты его лица, но заметила широкую улыбку и лихорадочный блеск единственного глаза. Правый рукав его плаща пропитался кровью и болтался на ветру. Левой ладонью он скользнул в поясную сумку.       — Тебе выпала честь на мгновенье приобщиться к истинному искусству, да.       Сакура тяжело выдохнула. Она хотела что-то сказать, но из горла вырвался только сдавленный хрип.       — Ты убила мастера Сасори. Что ж, я уверен, тебе просто повезло. Но ты заплатишь за это сполна, да.       Подрывник раскрыл ладонь и на Сакуру посыпались десятки маленьких, почти невесомых паучков. Они облепляли тело девушки, заползали под безрукавку, путались в волосах. Сакура задрожала от отвращения и страха. Но еще большая волна ужаса накатила на куноичи, когда подрывник здоровой рукой сложил печать, и улыбка его сделалась почти безумной. Сакура лихорадочно обводила глазами расщелину, пытаясь найти хотя бы крошечный шанс на спасение. Глиняные насекомые уже пристроились на ее лице. Нукенин, кажется, смаковал последние секунды, наслаждаясь ее страхом. Краем глаза Сакура уловила шевеление справа от себя. Она не сразу поняла, что это уже не пауки — деревянная рука марионетки Сасори дернулась и замерла.       — Он жив, — хрипло пробормотала Сакура, но из горла не вырвалось ни звука.       Сакура едва не расплакалась от отчаяния. Но на слезы сейчас не было времени. Она вдохнула побольше воздуха, порывисто тряхнув головой, чтобы убрать насекомых ото рта, и судорожно выкрикнула:       — Он жив!       Ее слова, кажется, дошли до подрывника не сразу. Некоторое время он с прежней безумной улыбкой разглядывал девушку, превратившуюся в копошащийся серый кокон, но потом медленно перевел взгляд на своего напарника. Сасори смотрел на него безразлично и холодно, но выражение этих глаз было почти осмысленным и, безусловно, живым.       Подрывник опустил руку, и глиняные пауки стремительно разбежались в стороны, пропадая в трещинах горной породы.       — Данна, — хрипло пробормотал он. — Данна! Я знал, что вы так просто не сдадитесь!       Нукенин рухнул на колени рядом с марионеткой и замер, не сводя с напарника лихорадочного взгляда.       — Вставайте, данна! Нам нужно убираться отсюда, отряды копирующего ниндзя и этого второго, полоумного, вот-вот будут здесь.       — Дейдара…       — Я отдал им тело песчаного джинчурики, но девчонку они вряд ли просто так оставят.       — Дейдара…       — Кроме того, лидер может вызвать нас в любой момент, и тогда наш план…       — Дейдара! — почти крикнул Сасори, срываясь на хрип. — Заткнись. Я не могу встать.       — Не можете? — подрывник рассеянно отклонился назад, едва не навалившись на куноичи, о которой совсем забыл. — Это она сделала с вами?       Сасори с видимым усилием повернул голову и окинул взглядом девушку, навзничь лежавшую в рыжей пыли.       — Надо было взорвать ее к чертовой матери! Да. Я так и сделаю, слышишь?       Дейдара ткнул Сакуру в плечо, на что тело куноичи отозвалось новой волной боли. Она сдавлено застонала.       — Стой! Не трогай ее.       Подрывник непонимающе уставился на напарника.       — Не трогать? Почему?       — Потому что я так приказал. Этого недостаточно?       — Но данна…       — Помолчи, Дейдара. Мне надо подумать.       Подрывник обиженно засопел, но затих. Сакура не вслушивалась в их перепалку. Силы покидали ее, любое движение, любой звук или вспышка света отдавались во всем теле неприятным спазмом. Куноичи в последний раз усилием воли разлепила глаза, но силуэты марионеток, скал и нукенинов слились в одно неоднородное коричневое пятно. Сакура судорожно вздохнула и провалилась в темноту.