Die Schweigereltern

      Ужин проходит в неоживлённой беседе старших и ленивых поглаживаниях пальцев Рю под столом. Утомлённый за день отсутствием сна в шуме и просто свернувшийся у подушки, Ацуши сидит не шевелясь, будто боится разрушить только воцарившееся хрупкое спокойствие одним лишним движением.       Все утихают, рассаживаются по диванчикам и креслам в просторной гостиной. Только Ринтаро-сан шебуршит чайником. Судя по запаху, он подмешивает в чай Юкичи-сана успокоительное. Ацуши почти забывает, наблюдая за всеми, что очень хотел спать, и вспоминает только когда плечи перестают держаться прямо, а голова тяжелеет и опадает подбородком на грудь. Он не засыпает, только потому что его отвлекает странный звук, природу которого сознание стремится осмыслить.       Пение.       Повернув голову, Ацуши уставляется на тихо убирающего со стола Поля, который периодически ходит мимо них к кладовке.       Бывший мафиози, едва слышно перемещающийся с грацией кошки и позвякивающий посудой, тихо-тихо напевает, едва размыкая губы, какую-то мелодичную песню на немецком. Глубокий мягкий голос льётся и льётся, заполняя собой пространство, и Ацуши с сонным удивлением обнаруживает, что на соседнем диване Гин сползает головой на колени Осаму-сана, а на его плече уже спит Рюноске, по-домашнему уткнувшись носом отцу в рукав. Сам Дазай тоже проваливается в полудрему, запрокинув голову на спинку дивана, и, глубоко размеренно дыша, монотонно водит пальцами по волосам дочери. Чуя-сан всё ещё сидит рядом с Ацуши, но теперь заваливается на подлокотник и опускает голову на согнутый локоть, поджав пятки под бёдра.       В очередной раз из кладовой Поль возвращается со стопкой пледов. Под тихое благодарное бурчание кутает совсем, кажется, за день выбившегося из сил Чую-сана, наклоняется к Ацуши, быстро прикрывшему глаза, поправляет под его рукой подушку и накидывает поверх мягкую ткань, либо не заметив, что он проснулся, либо предпочтя не замечать. Сквозь неплотно закрытые веки Ацуши видит, как он, напевая уже совсем неразборчиво сплошным набором слогов, укрывает сопящую Гин и аккуратно кладёт последний плед на Рюноске, закрывая часть плеч Осаму-сана. Тот поднимает глаза, еле-еле слышно шепчет «Спасибо» и поправляет ткань, плотнее закрывая от сквозняка ёжащегося сына и устраивая его голову у себя на плече. Смотрит прямо в приоткрытые глаза Ацуши, заставляя вздрогнуть от неожиданности. Одними губами выговаривает: «Спи».       Ацуши послушно зажмуривается и даже не замечает, как снова погружается в сон тут же, стоит потерять хвост последней мысли. Тихое урчание Тигра внутри сливается с еле различимыми словами незнакомого языка. Ацуши почти совсем не интересно, откуда Поль может знать ещё и немецкий…