Die Schweigereltern

      — Нужно всегда держать себя в узде.       — Если способность постоянно сдерживать, она рано или поздно просто сойдёт с ума, — возражает Ацуши, щуря один глаз. Щека уже горит от бьющего в окно солнца, но он сидит слишком удобно, чтобы шевелиться.       — Если способность отпускать на волю, — с нажимом произносит Чуя-сан, упираясь ладонями по другую сторону стола, — с ума сойдёшь ты сам.       — Вы не правы, — упрямо повторяет ему юноша, глядя в светлые глаза. — Нужно договариваться.       — Не со всем в мире можно «договориться», — старший омега коротко поджимает губы.       — Со всем, вы просто не со всем пробовали…       Ацуши, наконец, спускает ноги на пол и садится ровно. Собирается было перебить уже открывшего рот для ответа мужчину, но в коридоре раздаётся громкая вибрация, и Чуя-сан, приподняв палец, уходит ответить. Разговаривает для него нетипично долго, не меньше десяти минут, а после появляется на кухне снова, уже одетым, и, зажав плечом телефон, одними губами объясняет, что к ужину его, похоже, ждать не стоит, как и к следующему завтраку. Очень быстро Ацуши остаётся один. Точнее, наедине со своей способностью, что примечательно, крепко спящей и развалившейся во весь немалый рост.       В свой собственный обеденный перерыв на работе он вместо обеда выполняет забытое поручение, по пути обменявшись с Хигучи документами — всё же, сотрудничество Мафии и Агентства ещё требует серьёзных корректировок. Не курьером же важные документы отправлять, правда?       Чуя-сан по макушку в бумагах — они действительно возвышаются внушительными стопками на краю его стола, почти скрывая за собой — и что-то бормочет, изредка подгоняя подчинённых. Ацуши осторожно передаёт пакет для главы Мафии, наблюдает, как один из исполнителей проверяет целостность печати Агентства на нём. Вздрагивает, услышав сварливое:       — Чего застыл, Накаджима? Вон поди.       И торопливо сбегает в коридор.       Чуя-сан не появляется по меньшей мере три часа. Сменяются дважды и окончательно покидают просторный кабинет все его посетители, и, разумеется, никто из них не замечает тенью притаившегося за поворотом Ацуши, терпеливо ожидающего, кроме самого мужчины, который, едва показавшись в дверях, безошибочно поворачивается к тёмной части коридора. Шипит, чертыхнувшись:       — С ума сошёл? Ты что здесь делаешь до сих пор?       — Вас жду, — вздыхает Ацуши, когда его грубовато подхватывают под локоть и куда-то достаточно быстро тащат, но не сопротивляется. Подаёт голос, пока его запихивают в знакомую дверь, ведущую в освещённое тусклым светом и заставленное книгами пространство с множеством занавесей: — Чуя-сан, простите меня, пожалуйста, за утро!       Старший омега хмурит рыжие брови.       — Чего? Ты о чём вообще?       — Я был очень груб, — объясняет Ацуши. Повторяет: — Простите.       — А, ты про тот наш спор, — Чуя-сан хмыкает, и юноша виновато опускает голову. — «Очень груб»? Если это в твоём понимании «очень груб», тяжело тебе с Рю будет.       В чужом голосе спокойствие без намёка на раздражение. Ацуши осторожно переступает через подушки, разложенные по кабинету — скорее, комнате — Коё-сан и уточняет, опасливо покосившись на скрестившего руки на груди старшего:       — Вы не злитесь?       — Да тфу! — фыркает Накахара, стряхнув пальцами чёлку с лица. — Ацуши, с чего мне злится? Ты мне нахамил, матом обложил или что? По-моему, ты просто своё мнение высказал. Я, конечно, с ним не согласен, но я уже даже не помню, с чего мы разговор начали. Ты весь день это мучить будешь? Не беси меня.       — Просто, — невольно теряется Ацуши, отрывисто моргая, — вы так на меня отреагировали…       Чуя-сан, смерив его долгим взглядом, понимающе усмехается.       — Ясно, — тянет, изогнув вниз уголок губ. Ацуши молчит, угадав, что он явно не закончит на этом. Не ошибается. — Послушай, — заводит мужчина, — мы ведь для всех незнакомые люди, и уж тёплых чувств друг к другу совсем не питаем. Было бы странно, что я со своим-то характером проникся к кому-то из детективов. Мы ссоримся с Осаму, Рампо меня нервирует, Акико периодически делает вид, что понятие не имеет о моём существовании, с Рю и Гин мы вообще держим дистанцию. Так спокойнее. Я и буду на тебя рычать, привыкнешь со временем. И ты не должен быть ко мне расположен. Это просто нелогично, я у здоровых людей чувства приязни не вызываю в принципе, — Ацуши мог бы и с этим поспорить. — Так нужно, иначе возникнут ненужные подозрения. Я по большей части выгляжу сердитым, но это совсем не значит, что ты меня чем-то обидел или расстроил. Не принимай всё близко к сердцу, мы просто играем на публику.       Младший омега морщит нос, позволяя растрепать у себя на макушке светлые пёрышки-волосы, из-за чего они мгновенно топорщатся во все стороны, как вздыбленная шерсть.       — Простите, пожалуйста.       — За что? — закатывает глаза Накахара.       — Я должен был догадаться. А я отвлёк вас…       Чуя-сан смотрит снизу-вверх, поджав губы, так выразительно, что Ацуши поспешно улыбается, демонстрируя мелкие ямочки на щеках, и втягивает голову в плечи, чтобы сбежать от короткого щелчка по лбу.       — Липни к Рю, засранец, а ко мне на работе и близко не по делу не подходи, усёк?       Ацуши быстро кивает.