~
— Запомни на будущее: когда кто-то приходит к тебе, чтобы поделиться своими бедами, ты не должен осуждать его или смеяться над ним, даже если его переживания откровенно глупы, — наставительно сообщила тётя, когда обиженная Гин, на которую Рюноске ненамеренно вызверился, наконец, улыбнулась снова и о чём-то весело защебетала с папой на кухне. — Мы глупые? — приподняв брови, переспросил Рюноске. — Я сказала не это, — с нажимом повторила Коё. — Дорогой, мы одна семья. Мы можем ссориться, можем уходить. Случиться может, и ты решишь сбежать от нас когда-нибудь, но мы не перестаём быть семьёй. И мы прощаем друг друга. Твой отец простит Ринтаро, но им обоим нужно время. — Почему ты им не помогла? Почему дедушка это допустил? — Я не всегда могу вмешаться. И не вини Юкичи. — Прости. — Осаму очень любит тебя, дорогой. Куда больше меня или Ринтаро. Больше Чуи. Помни об этом всегда, — тётя как-то странно вздохнула, поглаживая его по тёмным волосам. — Но ведь тебе нужно, чтобы он сам сказал это. Рюноске, поднырнув под её руку, устало зевнул и уложил голову на чужие колени. Широкий рукав её кимоно накрыл его худые плечи. От тёмного платья сладко пахло табаком и розовым маслом. — Что, если он не вернётся? — спросил Рюноске негромко. Казалось, если придать этой мысли огласку, она немедленно сбудется. — Глупости, дорогой, — тонко улыбнувшись, повторила тётя. — Это всё глупости.Часть 28
8 августа 2023 г. в 09:00
Ацуши, изнывающий теперь не только от недобровольного затворничества, но и от духоты в квартире, выползает на кухню ближе к ночи — по крайней мере, за окном уже темнеет, когда он принимает решение отправиться в эту краткую экспедицию.
На кухне тёмные тени, разбавленные неярким тёплым светом над раковиной и мерцанием монитора ноутбука.
— Все уже легли? — тихонько интересуется Ацуши, подсаживаясь на ближайший к альфе стул и укладывая подбородок на его плечо. Рю угукает невнятно и не отрывается от монотонного текста на экране. — Видел Гин сегодня?
— Она на задании. Где-то в Трущобах.
Ацуши передёргивает. Он бывал в Котобуки, и местные жители там вселяют попеременно отвращение и ужас, но более всего тошно видеть детей, которые уже родились там. Становится не слишком легче от осознания, что почти всех найденных подбирает Мафия: в организации эсперов люди не полезнее пушечного мяса. За редкими исключениями. Ацуши знает, попадаются среди бездомных сирот слишком талантливые и слишком озлобленные, которым удаётся не только выжить в Мафии, но и заиметь имя.
По сути ведь именно такими все считают Рюноске и Гин? Легко объяснить, откуда взялись два лишних ребёнка, когда детей-оборванцев десятки и даже сотни.
Ацуши иногда задумывается, как сильно изменилась бы его жизнь, попади он всё же в Мафию, но хороших мыслей в голову так и не приходит, и он тихо радуется, что первыми его нашли детективы… Ну, точнее, Осаму-сан. В его случае трудно сказать, на чьей он стороне, и самым правильным ответом пока что будет «на своей собственной», потому что Ацуши не знает, на сколько ходов вперёд наставник просчитал свой план, когда убедил отца принять его в Агентство. Не мог же Дазай заранее знать, что Рю влюбится? А если знал, наоборот, логичнее было бы пристроить Ацуши в Мафию, поближе к альфе, чтобы они пропустили период отрывания частей тела и перешли быстрее к ты-мне-нравишься-этапу.
Во всех своих размышлениях Ацуши упускает тот факт, что он сам вытащил Дазая из воды, хотя мог просто пройти мимо, потому что тогда не сходится вообще ничего, и все события последнего года превращаются в ошеломляющую череду случайностей.
И если Осаму-сан всё же продумал всё до мелочей, ему явно не место в Агентстве, и вообще, как его ещё инопланетяне не украли изучать?
— Ты сидишь с таким лицом, как будто у тебя инсульт, и пускаешь на меня слюни, — спокойно, всё ещё так и не оторвав взгляд от монитора, сообщает ему альфа, возвращая из чертогов разума в прохладную ночную реальность. Ацуши, торопливо облизнув уголок губ, оправдывается:
— Задумался.
Рюноске, что-то печатающий, механически переспрашивает:
— О чём?
— Наверное, Осаму-сану очень скучно с нами в Агентстве.
— Мгм.
Ацуши настойчиво подталкивает альфу под рёбра, заставляя, наконец, обратить на себя внимание. Хотя он всем своим видом демонстрирует, что не намерен продолжать беседу. Ацуши видит, что он перебивает одну и ту же строчку документа, поэтому не впечатлён попыткой уйти от разговора.
— Ты так и не рассказал мне, почему он всё же перешёл. Ты не знаешь?
Стоит отдать Рюноске должное, предоставленной нечестной возможностью ускользнуть с темы окончательно он всё же не пользуется.
— Знаю. Ты ведь не отстанешь? — Ацуши считает, что задаётся этим вопросом невообразимо долго, поэтому только кивает, касаясь носом чужого плеча. — Ладно, но не ной потом, — поджав губы, зачем-то предупреждает альфа. Начинает просто и резко, будто ничего в этом рассказе такого и нет, но явно хочет разделаться с ним быстрее: — У отца был друг чуть младше него, одна из шестёрок Мафии, бывший наёмный убийца. Ода Сакуноске. Он был одним из немногих, кто знал про нашу семью — настолько близко они дружили. Мы с ним не очень ладили, а вот родители с ним неплохо общались. Я мало о нём знаю, но все говорили, он хороший человек. Он всегда говорил, отцу с его мозгами не место в Мафии, даже если это семейный бизнес. Что ему нужно пускать свои силы на благое дело.
— О-о, — поражённо выдыхает Ацуши. — Так этот человек уговорил твоего отца уйти в Агентство?
— Можно и так сказать, — как-то слишком уж мрачно кивает Рюноске. — Когда мне было лет четырнадцать, в Йокогаме появилась организация «Мимик». Сначала она не причиняла проблем, но потом начались стычки. Какое-то время их удавалось контролировать, но когда всё зашло слишком далеко, Мафия вынуждена была принять меры. В разгар конфликта между организациями дедушка использовал Оду и его способности наёмника, чтобы избавиться от угрозы и получить от Специального отдела разрешение на законный бизнес. Мафия вышла из противостояния с минимальными жертвами, но Ода пострадал, когда устранял главу «Мимика». Он погиб на руках у отца, и у того случилось что-то типа осмысления, переоценки ценностей. Хотя, как по мне, в Мафию отец вписывался лучше всего.
— Но разве нельзя было послать кого-то другого устранять этот «Мимик»? — машинально спрашивает Ацуши, прислонившись щекой к ткани чужой футболки. История и правда выходит грустная.
— Не знаю. Вряд ли дедушка стал бы так издеваться над отцом, если бы был другой выход, он его всё-таки любит. А без официального разрешения Мафия была под угрозой. В любом случае, в этих проблемах я разбираться не желаю. Всё уже в прошлом. Теперь всё так, как есть. И ты не лезь.
Ацуши, вздохнув, поглаживает его по снова потянувшейся к клавиатуре ладони, бубнит себе под нос:
— И почему тебя это так трогает? Говоришь же, что не общался с Одой…
И вздрагивает, когда Рюноске вдруг со звонким хлопком опускает вниз крышку ноутбука.
— Отец ушёл от нас, и мне от этого сносило крышу! Доволен?!
Ацуши отстраняется и, заглядывая в тёмные глаза, ещё быстрее тараторит:
— Рю, прости, я не это имел в виду… — но альфа уже и сам, передёрнув плечами, успокаивается. Ацуши снова берёт его за руку. Тихо спрашивает: — Что-то ещё тогда произошло, да?
Когда Рюноске отвечает, он уже говорит ровно и негромко, как всегда, скосив взгляд на прильнувшего к нему Ацуши:
— Ничего особенного. Отец обозлился на дедушку, и они не разговаривали почти два года. Я не на чьей-то стороне, не думай. Они оба тогда вели себя как последние мудаки. А все вокруг только и делали, что старались держать нас подальше от их ссоры, как будто мы с Гин — малые дети, — он пренебрежительно фыркает. — Гин повезло, она почти ничего не помнит. После смерти Оды отец пропал на два месяца, никто, кроме папы, не знал, где он. А папа никому не рассказывал, только говорил, что всё хорошо. Думаю, они где-то встречались втайне ото всех. Потом отец вернулся, и пропал дедушка. Ну, вернее, он не пропал, просто перестал появляться дома. А отец как раз сидел здесь почти безвылазно. Я сразу понял, что он не вернётся в Мафию. В общем, прошёл год, и он прописался в Агентстве. Сначала просто помогал Эдогаве с какими-то делами, а потом стал полноценным сотрудником. И так до сих пор.
— Ты злишься на него? — спрашивает Ацуши. Он сам не очень понимает, имеет ли в виду кого-то из упомянутых в этой истории конкретно, потому что спросить хочется сразу про всех.
— Тогда злился, — признаёт Рюноске. — Но больше на то, что кроме папы мне никто так ничего и не объяснил. Я не знал, что и думать. Все только туманно успокаивали. Папа, на самом деле, тоже много информации не дал, описал ситуацию, не вдаваясь в подробности, но я благодарен ему за такое доверие. Это уже позже отец снизошёл для беседы по душам и рассказал, как дело было.
— Сейчас у них с Ринтаро-саном хорошие отношения, — замечает Ацуши, рассматривая блики у окна.
— Они помирились, — кивает Рю. — Но как-то тихо, никто в итоге не понял, как именно. Просто утром они ещё были на ножах, а вечером дедушка появился на семейном застолье, и отец отреагировал спокойно. Теперь они делают вид, что этого времени просто не было. И разговоров об этом мы не заводим. Только, разве что, с папой и тётей, — он делает глубокий вдох, как после долгого пения, и стряхивает Ацуши с себя. — Ты как хочешь, а я в душ. Найди себе что-нибудь поесть в холодильнике.