Часть 33
5 сентября 2023 г. в 09:00
Когда Ацуши в шутку делится своими мыслями о том, каким был его альфа в детстве, Рюноске только хмуро предлагает ему заткнуться, но Ацуши, заражённый смехом Осаму-сана, не придаёт этому значения. До того самого момента, пока не выворачивает себе на голову содержимое верхнего ящика одного из шкафов.
Чихая от пыли и потирая ушибленную макушку, он надеется на лучшее, но лучшего не случается, потому что на грохот неминуемо появляется Чуя-сан.
— Извините, я случайно, — вяло оправдывается Ацуши. Мужчина, безразлично перешагнув образовавшийся бардак, ощупывает его голову. Чужие прикосновения успокаивают ноющую боль, и Ацуши млеет, ткнувшись носом в обтянутое перчаткой запястье.
— Я всё ещё поддерживаю идею привязать тебя к кровати, — бормочет Чуя-сан себе под нос. Осматривает «место преступления» и присаживается на корточки, собирая в кучки широкую россыпь фотографий. — Ну и пылища…
— Их, наверное, давно не перебирали, — предполагает Ацуши, сдвигаясь по ковру, когда его бесцеремонно подталкивают под зад.
— Руки не доходили, — подтверждает Чуя-сан. Садится на расчищенный кусочек пола и осматривается ещё раз. — Дай-ка коробку.
Какое-то время они тратят на то, чтобы понять, что карточки должны лежать по порядку, а даты подписаны от силы на половине из всего вороха, и Чуя-сан обречённо выдыхает. Ацуши извиняется снова, но тут на глаза ему попадается кое-что важное, и он демонстрирует старшему омеге добытую фотографию с почти детским ликованием.
— Он улыбался!
На снимке Рюноске — Ацуши не умеет определять возраст детей по их виду, ему сложно выстроить какой-то адекватный диапазон, но на его счастье здесь есть подпись — примерно два, и улыбка у него настолько широкая, что позволяет увидеть не только отсутствие левого клыка, но и голые дёсны глубже.
— Все дети улыбаются, — Чуя-сан наблюдает за его восторгом снисходительно. Вытаскивает из-под своего колена ещё одно фото и протягивает Ацуши в качестве демонстрации, а у того от счастья чуть не светятся звёздочками глаза.
Здесь его альфа уже постарше, он в обнимку с рыжим котом на фоне ног в лёгких сандалиях. Кот достаточно флегматичен, но ребёнок явно рад новому знакомству и его не напрягает даже широкая ладонь деда на тёмной макушке. И он — Ацуши прикусывает пальцы —
улыбается! Уже не так широко, как совсем крохой, но всё же безумно мило. Чуя-сан уже откровенно над ним посмеивается, но Ацуши плевать, он абсолютно и безоговорочно счастлив.
Дальнейшие полчаса Ацуши не столько занимается делом и помогает разбирать устроенный им бардак, сколько демонстрирует старшему омеге свои находки (которые тот вообще-то и так видел, но реагирует спокойно и только изредка даёт комментарии). Ацуши, конечно, знал, что детей много фотографируют, но и подумать не мог, что настолько много. Он отыскивает даже одно относительно детское фото самого Накахары с сестрой и братом, на котором мужчине должно быть чуть больше тринадцати.
— Радости-то сколько, — всё же поддевает его Чуя-сан, не выдержав, но Ацуши даже не слишком смущается, его просто разрывает от эмоций. Это же столько всего… На секунду становится жалко, что у него нет и уже никогда не будет ничего такого, но укол тоски не гасит светлую улыбку. Хотя, кажется, краткую перемену в его настроении всё же замечают, потому что Накахара тянется потрепать его по волосам. Оправдывает себя коротким: — Шишки нет, — как будто она может быть. Ацуши трётся о его пальцы, и печальные мысли отпускают окончательно.
— Что это?
— А, — Чуя-сан, посмотрев на протянутую фотографию, вдруг смеётся. Карточка нечёткая у краёв и с полосой света, но угадать происходящее можно. — Я же уже говорил, он от Осаму в детстве не отлипал. Ну вот тебе, пожалуйста. Наглядный пример.
Ацуши узнаёт одну из ванных этой квартиры и стену с тогда ещё новыми обоями. Тот, кто снял это, стоял в коридоре, и вряд ли попавшие в кадр вообще обратили на него внимание. Осаму-сан голый по пояс, он сидит на краю ванны с бритвой в опущенной руке и поддерживает другой устроившегося у него на коленях Рюноске. Тот сосредоточенно рисует пальцем на вымазанной густой пеной щеке отца что-то вроде полос.
Ацуши не может понять творческий замысел, пока ему не демонстрируют второе, сделанное, наверное, минутой позже фото, на котором оба альфы уже смотрят прямо в камеру. Полоски оказываются усами, которые Ацуши уже видел у Расёмона, а кудрявые неровно остриженные волосы Осаму-сана забраны в липкие рожки.
Ацуши честно не помнит, чтобы он когда-нибудь раньше так хохотал.
Чуя-сан, понявший, что от него помощи с разборами точно не дождёшься, поручает ему ответственную миссию собирать разлетевшиеся по гостиной карточки, чтобы не мешался.
~
Сначала он заметил Акико, которая крадучись пробралась мимо него сначала в одну сторону, потом в другую. Чуя, проводив её глазами, направился следом. с тех пор, как девчонка «отмерла», прошёл от силы месяц, и она иногда вела себя слишком уж странно. Зачем, в конце концов, ей старый фотоаппарат? Всё равно руки до сих пор трясутся, нормального снимка не выйдет.
Но замершая посреди коридора Акико, на которую он едва не налетел, прижала палец к губам, а потом этим же пальцем указала по направлении ванной. Осаму вроде собирался бриться ещё час назад, но дверь почему-то была открыта…
Потом Чуя услышал негромкий разговор, и только когда Акико подтянула его на своё место, наконец, увидел.
— Что ты делаешь? — Рю потыкал пальцем в подбородок отца. Дотягивался он только благодаря тому, что Осаму посадил его к себе на колени и сам сидел согнувшись в три погибели. У детей была дурная привычка ломиться в двери, когда Чуя был в туалете, но он не замечал, чтобы они так презирали личное пространство кого-то ещё. Видимо, ошибался.
— Бреюсь, — невозмутимо отозвался Осаму.
— А меня научишь? — завороженно наблюдая за ним, спросил Рю.
— Когда чуть-чуть подрастёшь, — кивнул тот. Рю, потянувшись, провёл пальцем по его щеке, попросил, стараясь чётче выговаривать слова:
— Подожди, пожалуйста.
Тихо щёлкнула камера. Чуя, прислонившись к стене за спиной Акико, зажал рукой сначала рот, чтобы не выдать их, а потом глаза, чтобы не видеть мужа и сына, потому что зрелище делалось невозможным. Но скоро Акико, прыснув, толкнула его в живот, и пришлось снова смотреть.
— Эй, малыш, — позвал он, забирая у девочки камеру. — Что хоть это за зверёк?
Альфы повернулись к нему с синхронностью, которой позавидовали бы и фильмы ужасов. Осаму приподнял брови.
— Это Расёмон, — вздохнул Рю. — Только на папе он не получается. У него глаза косые.
— У Осаму? — переспросил Чуя, делая ещё одно фото.
— У Расёмона, — серьёзно объяснил Рю, не слишком заботясь о том, что отец в попытках сдержать смех уткнулся ему в макушку носом как был, весь в пене, и теперь пачкает волосы.
***
Рюноске предпринял вялую попытку вырваться, но быстро сдался. Чуя, довольный победой, устроил подбородок на тёмной макушке, на секунду с наслаждением ощущая, как родной запах наполняет лёгкие.
— Ты меня задушишь, папа, — пробубнили снизу.
— Для этого у тебя есть Гин, — в тон ему отозвался Чуя. Рюноске испустил тяжёлый, полный страдания вздох и расслабил плечи. Извернулся, осторожно ткнулся Чуе в шею носом, но больше ничего не сказал. Какое-то время Чуя рассеянно перебирал чужие мягкие волосы, с краткой паникой представляя, что этот угрюмый комочек скоро станет выше его, хотя ещё совсем недавно в пупок ему дышал. И Гин вымахала… А как с ножами обращается, смотреть приятно. Как они могут быть такими взрослыми и такими маленькими одновременно? — Эй, тебе бы побриться, ты в курсе? Пни отца, как придёт, следить за тобой вообще-то входит в его обязанности. Пусть сделает хоть что-нибудь полезное.
Рюноске отстранился, нахмурился. Чуя, хмыкнув, погладил его по подбородку — под пальцами ощущались колючие пробивающиеся волоски.
— Я не буду его пинать, — наконец, нашёлся Рюноске, машинально повторяя чужие движения и проводя пальцами по бледной коже. Чуя на это только закатил глаза.
