Эхо

Наступило следующее утро, Курасан сразу же проснулся от звонков, которые продолжались пока каштановое чучело не взяло трубку. Послышался до жути знакомый голос, хоть и по крикам в трубке невозможно было понять кто трубозвонит… От такого даже Кнайф проснулся, который мог засыпать под дикий шум и вой. — Слушай… у меня очень сильно болит голова и болит горло. Скажи преподу, что я заболел… Кнайф внимательно вслушивался в разговор, не дай боже Курасан что-то про него ляпнет, так все яойщицы толпами прибегут. Вскоре Курасан начал проклинать всех преподавателей, мысленно оскорбляя директора. Кнайф кое-как дошкандыбал до спальни своего опекуна прислушиваться к его оскорблениям, чё он туда поперся? «А хуй его знает» — ответил он сам себе. С заработанным синяком серый открыл двери и посмотрел на Курю, по крайней мере ему показалось, что он смотрит на него… — Чего ты раскричался? — Кнайф говорил тихо и вяло, но ему было интересно, кто был так озабочен прогулами Курасана. — Да забудь… ничего особенного, просто Чашечка звонила, волновалась за меня. — За тебя? А за меня никто не спрашивал? — Боже, инвалид, да кому ты там сдался. Кнайфу показалось это оскорбительным, но на деле чёртенок просто хотел чтобы Кнайф думал, что он единственный, кто о нём заботится. Хотя сам он толком этого не понимал, ведь сложно понять чего ты хочешь и что чувствуешь, особенно если ты думаешь, что в твоём сердце нет айсберга, сложенного из кучи чувств, привязанностей и болезненных воспоминаний. — По крайней мере меня любят за просто так. Курасан не понял что пепельник хотел этим сказать, но за десять секунд до него дошло что он имел в виду. Кнайф пытался подавить на эгоистичность шатена, ведь и они оба прекрасно знали, что всеми любимая Курочка дружит с многими людьми ради выгоды. Кто-то конспекты за пары списать даст, а кто и вовсе на экзаменах с прослушкой помогает. Хоть Кнайф и не правильно поставил свой "аргумент" , но суть сказанного поняли оба собеседника. — Только вот одного не пойму, почему тебе взбрендило со мной возиться? — слова Кнайфа неприятно кололи по ушам, надоедало, когда кто-то пытается вызвать у тебя чувство растерянности. Особенно когда у собеседника это получается. — Ха-ха! Я помогаю тебе, и ты будешь обязан мне всем, — Курасан пытался показать в очередной раз свою эгоистичная сторону во всей красе. Но тут у него появился вопрос к самому себе, почему Кнайф больше и не пытается кому-то донести что ими пользуются? Он просто не хочет показаться ябедой или тут есть скрытый смысл? Серый просто пытался внимательно всмотреться в Курасана, но тусклая и тёмная картинка не позволяла даже одежду разглядеть что уже говорить о глазах и губах. Он был готов уйти прямо сейчас, но он не мог. — Видишь! Тебе даже сказать нечего, потому что я прав! — шатен призакрыл свои глаза и ехидно посмеялся, так раздражало, когда он стебётся. Кнайф резко сел на кровать Курасана, что заставило лежащего почувствовать небольшую неловкость. — Эй, это моя территория, нарушитель личного пространства, — Курасан ударил инвалида подушкой, он тоже хотел взять подушку и долбануть этому чёрту по голове, но со своими временными проблемами со здоровьем не может. Так что он применяет более страшную технику… Кнайф крепко прижимал к себе Курасана, двигая пальцами в зоне его талии пока тот выгибался. Так, стоп, маленький извращенец, это не то о чём ты подумал! Выгибался, умирая со смеху! — П-прекрати! Аха-ха-ха!! Сейчас умру! Кухонный отброс с хитрой и довольной улыбкой щекотал Курасана, зная с давних лет, что Курасан очень чувствительный и его выносливость не продвинута, поэтому небольшая щекотка могла заставить его смеяться на весь дом. — Ахаха, блять, умоляю, прекрати, сейчас сдохну!! Кнайф отпустил его, и шатен упал на кровать, начав тяжело дышать и отходить от смеха. — Хух… ещё чуть-чуть и мне бы живот разорвало, — Курасан не мог перестать улыбаться и держась за живот, смотря на довольного пепельника, который уже придумывал, как ещё заставить Курасана смеяться. — Хух, так всё,я успокоился, ахах, — шатен поднялся и взял Кнайфа за руку, тот удивлённо дёрнул ею. — Пошли, я хочу гулять, — резко отрезал парень, что уже тащил инвалида за руку из комнаты. — Э-эй! Я слепой! Оставь меня дома, я упаду нахер, — Кнайф боялся сопротивляться, потому что ёбнется на месте. — А может свежий воздух пойдёт на пользу? Пошли-и-и! — Курасан тянул отброса кухни на улицу, а тот был и непротив, но упасть и получить очередной синяк, который будет болеть не хотелось. — Сокрее уж он не пойдёт на пользу моим конечностям, — отрезал Кнайф и покорно пошёл на улицу вместе с бывшим врагом.