Архетип: Темная ночь
Ключ: искаженная реальность; сумеречная сторона вещей; видения, мнительность и тревожность; отсутствие ориентиров; пограничное состояние психики; блуждание; кошмары
Антор оказался достаточно полезным приобретением, так что я даже простила Корзнику и насмешку, и хамоватость, и все остальное. Рассказывать этой парочке вообще всю подноготную наших поисков я все же не стала, вряд ли им как-то поможет информация о том, что Корифей живет уже больше тысячи лет и видел Золотой город во плоти. Но и скрывать слишком уж много тоже было опасно, так что я позаимствовала часть биографии у Авернуса: Корифей из порождения тьмы мутировал в Серого Стража, который при помощи скверны поддерживает у себя подобие жизни уже больше пары сотен лет. Это позволило объяснить и его живучесть, и большой опыт, и магию скверны, которой он пользовался. Помимо этого психологический портрет включал манию величия, жажду власти, жестокость, высокомерие, их я объяснила честно: Корифей считал себя жрецом Думата. Про то, что в своем боге жрец, скорее всего, разочаровался, я тоже не забыла упомянуть. — Удачно, что мы решили встретиться именно здесь, — задумчиво ответил на это Антор. Как оказалось, Банрис — аристократическое семейство Вол Дорма, так что образованием наш новый знакомый похвастаться мог. Не сказать, что меня учили хуже, но историей Тевинтера я не слишком увлекалась, по крайней мере, не больше, чем любой другой; ему же повезло — или не повезло, как посмотреть, — в учителях иметь настоящих патриотов империи. К тому же Антор родился без магического дара, и любящие родители хотели компенсировать эту репутационную потерю хотя бы приличным обучением. — Вирантиум может быть чем-то важен Корифею? — уточнила я. Мужчина пару мгновений думал, потом ответил не очень уверенно: — Зависит от того, чего он хочет и насколько разочаровался в вере в Древних богов. В Вирантиуме находился храм Думата, в котором воспитывался первый архонт — Дариний, тот самый, что объединил три разрозненных королевства в единую империю. Насколько я знаю, здесь же приемная мать Дариния отдала ему половинку королевской печати Тевинтера, чтобы он мог заявить свои права на трон. Еще я слышал… но это только слухи, документальных свидетельств тех времен нет… что для ритуала, позволившего разорвать Завесу, были созданы специальные алтари, и они находились в значимых местах — храмах, домах жрецов. Возможно, один мог находиться и здесь. — Полторы тысячи лет назад? — со скепсисом уточнил Фенрис. Узнав, что Антор из знати, хоть и не маг, лириумный воин напрягся и следил за лучником особенно пристально. Но с этим возражением не согласилась я: — Тевинтерцы если уж что и умеют, так это строить. В Ферелдене осталось много зданий еще времен восстания Андрасте, и они далеко не развалины. А вообще мне доводилось видеть здания, которым по три-четыре тысячи лет, и они выглядели вполне прилично. — Где это ты такое видела? — поинтересовался с подозрением Корзник. — Не твое дело, — тон леди Ванды каким-то образом сочетал угрозу и нежность, острым камушком прокатываясь по нервам. Но надолго она этот настрой не удержала, тут же с энтузиазмом заявив: — Мы можем поискать этот храм! Вдруг там остались сокровища? — Mi bella, сокровища — это прекрасно, но наша цель, к сожалению, не среди них, — кажется, Зевран это сказал с искренним сожалением. Этому я не удивилась, авантюризм и ему не был чужд, но при этом эльф все же оставался Вороном: есть заказ, значит, есть работа. Развлечения остаются только попутные. Но Ванда то ли благодаря демонической сути, то ли за годы общения с людьми поднаторела в отстаивании своего мнения, находя аргументы даже для самых бредовых затей: — Но помимо сокровищ там могут быть и важные для жреца вещи! В Тюрьме был совсем маленький храм, и то мы там нашли целую кучу всякого религиозного барахла! А Корифей, едва проснувшись, сразу потребовал отвести его в храм! Народ вопросительно повернул головы ко мне, и я слегка смутилась. В любом приключении, в которое я ввязывалась, командовал кто-то другой: Айдан, Фергюс, Алистер, Хильда, Хоук… Пожалуй, единственный раз, когда мне пришлось вести свою партию, пришелся на общение с пиратами Стервятника, и то — тогда у меня в подчинении были только Ванда и Родерик, и художник предпочитал прятаться и не отсвечивать. А сейчас моего мнения ждали четверо взрослых мужчин, половине из которых я, в общем-то, привыкла подчиняться хотя бы в бою. Не решившись отвечать голословно, я прогулялась до своей дорожной сумки и извлекла оттуда один из своих трофеев — корону Думата. Корона, на самом деле, из нее была весьма посредственная — несколько сильверитовых полос, похожих на кованые когти. Они не касались друг друга и при этом не распадались на отдельные части; я видела больше: нити магии, которые удерживали эти когти в определенном положении, сплетались вокруг них сложным заклинанием незнакомого мне лимонного цвета. — Мы нашли это. И не только, предметов было несколько. А в Киркволле Варрик как-то нашел печать Думата, тоже у меня где-то валяется. Предметов культа много, и конкретно вот этот, например, содержит неизвестную мне магию. Но насколько ценными такие находки будут для Корифея, я не знаю. — Мы можем проверить, — с энтузиазмом добавила демонесса. — Не найдем этот храм так не найдем, но вдруг? — Насколько я слышал, — с легким нажимом проговорил Фенрис, — на местах храмов с приходом андрастианской церкви строили Круги магов, поскольку магистры не желали отдавать свои реликвии жрецам. — Так-то оно так, — согласился Антор. — Вот только храм, где воспитывался Дариний, должен был быть особенным местом. Сомневаюсь, что его отдали в руки магически одаренным детям. Скорее, скрыли каким-нибудь образом. Ванда тут же загорелась поисками вдвое сильнее. С ней еще пытались поспорить, но демонессу неожиданно поддержал Корзник, видимо, тоже охочий до сокровищ. В итоге команда разделилась: мужчины старались найти что-то в городе, а мы с подругой, я с неба, она с земли, — за пределами, поскольку внутри ничего похожего на храмовые комплексы не было. Помимо этого оставались еще танцы: после второго вечера «Парящий акведук» пожелал заключить контракт на десяток выступлений, и я согласилась. Отчасти — для дела, во время моих посещений общего зала подслушать что-то и правда получалось, отчасти ради собственного удовольствия. Внимание тех, кто следил за каждым моим движением, пьянило куда сильнее, чем любой алкоголь, и манило сильнее любого наркотика. К сожалению, до последнего времени никакого толка ни от одного из этих дел не было. Единственным плюсом оказалось то, что мы решили проблему покровителей: Антор пришел на мое выступление, благо, статус ему позволял показываться в подобных местах, и после первого же вечера «забил» вакантное место. Теперь мы могли общаться вполне официально, а не влезая друг к другу в окно, а мне не грозило внимание какого-нибудь постороннего типа. А потом все снова закрутилось. Фелиция Эримонд, сестра самого настоящего магистра, попыталась перекупить меня у Антора; одновременно с этим Зеврану удалось подслушать, как некие молодые, но достаточно богатые люди договаривались о явно тайной встрече. К моему стыду, первое сообщение взволновало меня куда больше: ни к кому перекупаться я абсолютно не хотела, тем более, к женщине. Если общий тип взаимодействия с мужчинами мне был понятен и даже немного знаком по прежней жизни, то что делать с женщиной, я представляла весьма смутно; более того, узнавать подробности мне и не хотелось. Но эта проблема решилась легко и быстро — Антор просто отказал ей. С молодыми людьми оказалось несколько сложнее: ни места, ни времени встречи они не назвали; откровенно говоря, и целей тоже, так что, вполне вероятно, следить за ними пришлось бы до какого-нибудь тайного эльфийского борделя, в котором им просто не по статусу появляться. Однако никаких других зацепок не было вообще, а Логэйн предупреждал меня, что Корифей может попытаться найти союзников. Точнее, что, скорее всего, он так и сделает, потому что достижение величия и родной страны, и себя любимого требует большого количество помощников. Связываться с рабами один из когда-то главных в империи людей не станет однозначно, так что вариантов у нас было немного: подконтрольные бывшему жрецу Серые Стражи и тевинтерская знать. Впрочем, еще Логэйн подозревал всех магов скопом, но тут, как мне казалось, сыграла личная неприязнь. Да и к Стражам, если подумать, тоже. Следить за подозреваемыми вызвались те, кто это делать умеет, а мы с Вандой снова отправились на поиски храма. И на этот раз нам повезло: в роще к западу от города — в ту сторону как раз был направлен акведук — я заметила спрятавшийся среди пиний и платанов полуразрушенный купол. Демонесса по моей наводке сунулась в эту рощицу и буквально через минуту с восторгом объявила: «Нашли!» Я тут же спикировала вниз, потому что изучить находку было интересно самой, и почти сразу обнаружила еще один след стоявшей здесь когда-то постройки. На земле, почти целиком скрытый травой, лежал обломок колонны с выщербленными каннелюрами; приглядевшись, в паре шагов от него я заметила камень, при ближайшем рассмотрении оказавшийся базой колонны — другой или той же самой, непонятно. Заинтересовавшись, я снова взлетела повыше, осмотрела всю рощу по кругу и не прогадала: ее опоясывали почти незаметные, вросшие в землю остатки колоннады. Одна колонна даже сохранилась, демонстрируя мне капитель в форме перевернутой усеченной пирамиды и фрагмент украшения — судя по хвосту, когда-то подступы к храму охранялись каменными драконами, но сейчас от них ничего не осталось. После этой находки я вынужденно согласилась с демонессой: похоже, развалины храма Думата мы и правда нашли. Осталось понять, будет ли из этого польза. Облетев рощу еще раз — не подкрадывается ли кто к нашей находке? — я окончательно спустилась на землю. Здание было шестиугольным, ступенчатым, и сверху укрывалось куполом. Этажей всего было три, и первый врос в землю до середины окон, так что затеряться среди деревьев храму ничего не мешало. Даже наоборот: камень и магия — а ее здесь было довольно много — давно сдались на милость природе, так что часть стен и купола давно обрушились, явив взгляду фрагменты нервюр, опирающихся на каменные колонны. Они торчали наружу как сломанные ребра сквозь прорванный корсет мышц, и желания знакомиться поближе отчего-то не вызывали. Сохранившиеся стены оплетал дикий виноград или еще какой-то вьюнок, так сходу я опознать не могла. Светлый камень неплохо выделялся на фоне зелени, а вот гурты, опоясывающие каждый этаж и выполненные из темно-зеленого, почти черного, камня, терялись, и казалось, что этажи парят друг над другом без всякой заметной поддержки. Стены были отделаны пилястрами и невысокими арочными окнами; вероятно, когда-то их густо покрывали мозаики или барельефы, но время внесло свои коррективы, стесав все украшения с камня. Единственный декор, оказавшийся сильнее времени, прятался в небольшой нише — это была статуя дракона. Ворота тоже были арочными, двустворчатыми, выполненными из неизвестного мне металла — не бронза, не сталь, не сильверит, не вулканическое золото. Ржавчина не задела створки даже по краю, и чеканное изображение стилизованного дракона было до сих пор прекрасно заметно. Но больше всего меня убедила знакомая магия: лимонно-желтые нити опутывали здание от подошвы до вершины купола. — Ну, идем внутрь? — Китти чуть не подпрыгивала от энтузиазма, но отчего-то говорила шепотом, словно боялась разрушить тишину этого места. Некстати мне вспомнилось, что Думат был драконом как раз тишины — и она, неестественная и подозрительная, царила вокруг каменных руин. Не пели птицы, не дул ветер, не пересыпался песок; зато наши шаги и голоса наверняка можно было бы услышать издали. «Лучше позвать наших, — решила я, не решаясь заговорить вслух. — Что-то мне этот храм доверия не внушает. И магии здесь по-прежнему навалом». «Как это — позвать? — возмутилась она, тоже переходя на мысленную речь. — Пока они дойдут, эти развалины окончательно рухнут! Пойдем, хотя бы одним глазком посмотрим?» Я с сомнением посмотрела еще раз на здание… в проломах, казалось, магических нитей поменьше. Может, там и правда можно пройти и не потревожить неизвестные заклинания? «Да тут ходили как хотели, никто же, кроме тебя, магию не видит», — проворчала демонесса и подтолкнула меня под колено, мол, идем. Я еще мгновение не решалась, но потом махнула рукой и указала: «Я посмотрю сверху, ты заходи через любой пролом. Но будь осторожнее, вдруг тут все-таки кто-то бывает». В ее эмоциях появилась нотка снисходительности, но развивать тему Китти не стала, одним движением запрыгнула на обломок каменной колонны, а оттуда — через пролом внутрь храма. Я постаралась не отставать, взлетела на ближайшую нервюру и глянула вниз. Как и во многих других тевинтерских зданиях, которые я видела, пол храма был мозаичным, причем на этот раз рисунок даже угадывался: стилизованные драконы и змеи, оплетающие зал по кругу. Внутри этого драконьего пояса располагалась винтовая, широкого радиуса лестница, уходящая вниз, во тьму. Ступени огораживала кованая решетка, спиралью кружащаяся по залу; кончик спирали — видимо, в этом месте лестница окончательно уходила в подвал, — упирался в бронзовую статую дракона, хищно оскалившего пасть. Тьму подземелий не разгонял даже солнечный свет, хотя день был в самом разгаре; она плескалась словно жидкость, скрывая ступени. Остальной зал прекрасно просматривался, до последнего камушка и самой мелкой пылинки, и я решила, что в одиночку мы все же вниз не полезем. И еще отчего-то вспомнилась скверна, но мысль о ней я тут же отбросила: ничего похожего я не видела, когда осматривала храм правильным зрением. Стены из светлого камня с темными гуртами ничем новым порадовать не могли. Разве что окна, арочные снаружи, изнутри отчего-то форму меняли и теперь казались более узкими, зато и верхнюю их часть, и нижнюю венчали треугольники-стрелки. Благодаря этому, а еще пилястрам и узким, явно декоративным витым колоннам, зал казался еще выше, словно камень стремился к небу. С противоположной от меня стороны купол сохранился лучше, и я видела, что в центре он не обломан, а отделан профессионально — видимо, там был окулус. Ничего интересного в храме больше не было. У дальней от входа стены еще стоял какой-то камень, по-видимому, алтарь, но он выглядел настолько заброшенным, что даже храм на его фоне казался не таким уж старым. Демонесса первым делом бросилась как раз к алтарю. Осмотрев его и даже обстучав — ради этого она даже сменила форму, — она разочарованно протянула: «Ничего. Ну что, идем вниз?» «Нет, — тут же отказалась я. — Вниз мы вдвоем не пойдем». «Но почему? — подруга обиженно надула губы. — Неужели ты думаешь, что я тебя не защищу?» Пререкаться можно было бы долго, но, пока я придумывала аргументы, судьба решила внести свои коррективы. Внезапно послышались аккуратные шаги и негромкие голоса, и затем совсем неаккуратный треск веток: кто-то решил именно сегодня тоже посетить развалины храма. И мне отчего-то казалось, что вряд ли это происходит в рамках экскурсии по древним религиозным сооружениям. Китти тоже сочла момент для споров неподходящим, обернулась кошкой и выпрыгнула наружу через ближайший пролом, благо, он располагался напротив входа. Впрочем, далеко демонесса не убежала, я заметила подрагивающие от любопытства усы, то и дело мелькающие на фоне падающего в помещение солнечного света. Мне же и прятаться было не нужно: спуститься вниз и сменить обличье я не успела. Дверь, как оказалось, жутко скрипела. Видимо, какую-то часть металла ржавчина все же поразила, и вся эта часть пришлась на петли. Незнакомый голос негромко выругался и уточнил: — Ты уверен в этом? — Прекрати трястись, ты же альтус, — ответил другой. — Магистр обещал, что с этим амулетом мы сможем войти без проблем. — По-моему, на нас магистр и проверяет, будут ли проблемы, — буркнул первый. Его спутник насмешливо отозвался: — Ты маг или один из этих сопорати? Как ты собираешься привести нашу империю к ее былому величию, если боишься даже войти в храм и воззвать к нашему богу? Дверь все-таки отворилась до конца, и в зал шагнули двое молодых людей лет восемнадцати, явно из высшего сословия: сине-золотая, с высоким воротником туника у одного и винно-бордовая аболла у другого — обе из дорогой ткани, с богатой вышивкой. У бордового за спиной висел посох, синий предпочел облегченный вариант — жезл, болтающийся на поясе. Маги. Впрочем, это было понятно и с их слов. — Великий Думат предпочитал мудрых последователей, а излишне храбрые и бездумные отправлялись на алтари, — проворчал первый. Это оказался бордовый, с посохом. Почти сразу он добавил: — Конечно, послужить повелителю Тишины и в таком качестве — честь, но я надеюсь, что смогу принести больше пользы, оставаясь живым. Синий хмыкнул и первым вошел в зал. Магия на него и правда никак не среагировала, и он поднял повыше какое-то кольцо: — Заходи, не бойся. Раз уж магистр сказал, что все сработает, значит, так и есть. Отвечать более осторожный не стал, вошел следом и первым делом огляделся. Я такое поведение одобрила: если и дальше продолжит в том же духе, рискует дожить до приличного возраста. Впрочем, вряд ли, раз уж он связался с какими-то культистами. Очень хотелось надеяться, что это как-то связано с Корифеем — вот бы найти его так быстро, ведь и чешуйки утонули! — но я не обольщалась: про возникающие периодически культы Думата мне рассказывал еще Айдан в самом начале нашего знакомства. И, скорее всего, это был как раз один из них — молодые люди больше всего были похожи на подростков, которые забираются на кладбище ночью, чтобы доказать свою крутость. Если наш потерявшийся жрец решил поискать союзников среди такого контингента, значит, плохи его дела. — Ну что, так и будем стоять? — синий успел осмотреть алтарь, стены и даже заглянуть на лестницу, правда, спускаться не решился. Бордовый чуть поморщился: — А ты торопишься? Хочешь похвастаться Фелиции своими успехами? — Почему нет? — хмыкнул его напарник, облокачиваясь об одну из колонн. Судя по движениям, сначала он хотел присесть на алтарь, но все же не решился. — Еще скажи, ты ночами не мечтаешь оказаться между ее прелестных ножек. — Если уж мечтать, то о совершенстве, — ядовито отозвался бордовый. — Ты видел магистра Зару? — Предпочитаю более реальные мечты, — хохотнул синий. — Тогда и о Фелиции можешь не мечтать. Она связалась с Криспином Кавло, но, я слышал, это тоже политический союз. А вообще-то она предпочитает женщин. Негласно, конечно. — Тогда можно помечтать о той танцовщице, что вчера пыталась получить Фелиция, — молодые люди словно забыли, зачем пришли, потому что на алтарь даже не смотрели, увлекшись сплетнями. Я уже хотела предложить демонессе сворачиваться и прийти сюда попозже, но на этой фразе чуть не поперхнулась воздухом. За почти месяц выступлений обо мне начали поговаривать, конечно, и редко говорили что-то пристойное, но все-таки не о… мечтах по ночам. По крайней мере, лично я ничего такого не слышала. — Кстати, танцовщицу она собиралась преподнести брату, так что слухи об ее вкусах могут ошибаться. — Это не рабыня, ее не подаришь, — отмахнулся бордовый. — Ладно, о девках потом поговорим. Давай лучше закончим с делами, заодно и Фелицию порадуем. С последним я мысленно согласилась, хотя и без энтузиазма. Было интересно послушать, что про меня говорят, и еще интереснее — кому это там меня собирались преподносить и каким образом. И, главное, зачем — Фелицию Эримонд, а речь, похоже, шла о ней, я помнила прекрасно, накануне успела насмотреться, да и до этого она в бордель не раз приходила. А вот никаких братьев я не припоминала, да и вообще спутников — женщина всегда была одна, хотя к концу вечера иногда уходила не к выходу, а во внутренние помещения. Вероятно, таинственный брат о готовящемся подарке знать не знал, что меня несказанно порадовало — внимание настоящего магистра мне бы совсем не польстило. Молодые люди снова обратили внимание на алтарь, синий достал кольцо и вместе с ним явно старинный кинжал странной формы. Бордовый хмуро уточнил: — Нам точно нужен этот алтарь? Он выглядит каким-то… мертвым. — Начнем с него, — отмахнулся его напарник. — Что-то мне не слишком хочется спускаться по здешним лестницам, темнота там слепая. Ты же ратовал за осторожность? — Но не за разгильдяйство, — сурово отрезал молодой человек. Он выглядел немного старше и серьезнее синего, и мне, в целом, даже понравился — если бы я искала помощников, то его бы, наверно, наняла. Интересно, у нас с Корифеем схожие вкусы? Ритуал поклонения Думату оказался до смешного простым и весьма унизительным для поклоняющихся: синий сложил свой кинжал на алтарь, окропил его поверх своей же кровью и многословно восславил Древнего бога, стоя на коленях прямо на каменном полу. По всей видимости, Думат, если он был в состоянии отвечать на молитвы — в чем я лично сомневалась, все-таки архидемона Первого Мора убили тысячу лет назад, — тоже счел ритуал неуместно простым или, быть может, недостаточно кровавым, потому что ничего не произошло: старинный кинжал так и остался на алтаре, ни молний не сверкнуло, ни грома не грянуло. Пару минут подождав, синий с досадой подобрал подношение и оглянулся на лестницу. Бордовый тоже туда посмотрел и вздохнул: — Видимо, нам все-таки придется спуститься? Ради величия империи. — Придется, — буркнул его напарник. — Но в следующий раз режем тебя. Вниз за магами мы не пошли, хотя Китти рвалась. Но я отказалась наотрез — у нас не было света, толкового оружия и навыков слежки, а против нас были два полноценных, явно хорошо обученных мага неизвестной силы. И, возможно, не только они: мало ли кто в подземельях мог завестись за тысячу лет? Наших спутников эта информация заинтересовала. Во-первых, с бордовым в этот день встречался один из их объектов. Во-вторых, все отслеживаемые так или иначе оказывались в особняке Эримондов. Антор навел справки и посоветовал напрямую с семьей магистра не иметь дел: Ливиус Эримонд был сильным магом с хорошими связями, поддерживал дружбу с другими влиятельными членами Магистериума… В общем, целью был очень сложной. Зевран на это только хмыкнул, но спорить не стал: вот так сходу убивать представителя местной аристократии мы все-таки не собирались. И вот теперь я сидела на одной из арок акведука, свесив ноги вниз, и с интересом разглядывала город: сегодня людей на улицах было как-то особенно много, а еще были видны дворы особняков знати. Вряд ли с моей точки обзора можно было заметить в них что-нибудь интересное, но я наблюдала и не за ними. Оказалось, что с парящего акведука открывается вид на весь город, а мое зрение позволяет увидеть каждую улочку, каждый дом и каждого прохожего. Следить за кем-то — одно удовольствие. Особенно когда свежий ветер овевает лицо, заставляя радостно улыбаться, пригревает солнышко, доносятся соблазнительные запахи с улиц. Слежкой я развлекалась, конечно, не в одиночку и не просто так. Внизу, на улицах, остались мои «рабы», и с ними, конечно, демонесса; через нее мы связь и держали: я наблюдала за нашим объектом сверху, направляя друзей, а они шли понизу, чтобы успеть вовремя подобраться поближе и услышать или увидеть что-то интересное. Ни синего, ни бордового я за весь день так и не увидела, зато заочно познакомилась с магистром. По крайней мере, я предполагала, что это он — не слишком высокий, широкоплечий, смуглый, черные волосы распущены и кончиками касаются плеч. На лице пижонская бородка и усы, а еще выражение брезгливости — к своим эльфам-рабам, к тем молодым людям, что приходят к нему не то с отчетами, не то за инструкциями. На сестру — Фелицию я тоже видела — он смотрел со скукой, но хотя бы без брезгливости. На самом деле, это выражение ему подходило: лицо было не слишком красивым, хоть и правильным, и немного одутловатым; когда брезгливость и скука сменились напускной приветливостью, он стал казаться уродливее. Впрочем, пришедшей даме — потрясающе красивой — на его внешность было, похоже, наплевать, вела она себя как королева. Правда, посещающая как минимум герцога, но все же королева. Имени ее я не знала. Зато высмотрела, куда пропадают молодые люди — вчера они несколько раз умудрялись уйти от слежки, и теперь я знала, как. Тот самый венадаль, что заинтересовал меня в самый первый день, оказался не только памятником, но и входом в потайные подземелья. Леди Ванда, ночами исследующая городские подвалы, найти их самостоятельно не смогла, и теперь возмущенно ворчала. Продолжались эти развлечения почти до самого вечера. Я успела изрядно заскучать, и даже принялась записывать, чьи встречи наблюдала, кто к кому ходит в гости, насколько они друг другу рады, судя по лицам. Ничего необычного, на самом деле, я в этих перемещениях не заметила, но решила хоть чем-то убить время до выступления. Сегодня был последний вечер по моему контракту в «Парящем акведуке», и отыграть его я собиралась так, чтобы слухи обо мне ползли во все стороны. В конце концов, в других городах мне тоже придется выступать, и будет лучше, если меня захотят нанять более престижные заведения, чем бордель. Повысить собственный статус оказалось не так просто. Пусть танцевала я по самой грани приличий, но все же ее не переступала; зато после выступлений в зале появлялась как раз так, как и стоит в борделе. Платье было открытым настолько, насколько это в принципе позволяла местная мода, на лице таинственно мерцала полумаска — в отличие от антиванских коломбин, эта была совсем миниатюрной, из изящного серебряного кружева, и не скрывала почти ничего, скорее, привлекала внимание к глазам. Весь образ практически кричал о том, что я не слишком высокого полета, и уже имеющийся покровитель — хоть и аристократ, но не маг, — только это подчеркивал. Впрочем, после интереса альтессы Фелиции мой рейтинг немного подрос. Мелькнула даже мысль, не пофлиртовать ли с ней напоследок, чтобы слухи забродили с новой силой, но я ее откинула. Пусть выступления пока закончились, а разгадка и интересных разговоров, и храма явно была близка — то есть скоро можно будет уезжать, — лишний риск ни к чему. В зале у меня был свой столик, за которым можно было посидеть или даже полежать после выступления, пофлиртовать с другими посетителями и выпить кофе. Зевран и Фенрис обычно делили «посты»: один сопровождал меня от сцены до гримерки, второй ждал у стола — мало ли, зелья в империи продавались самые разные, а ждать от борделя заботы о моей безопасности было бы наивно. Сюда же мне могли присылать подарки — и иногда даже присылали, что каждый раз меня изрядно удивляло. Не слишком дорогие, но все равно это было непривычно. Антор, как мой покровитель, тоже ждал меня за столиком — удобно развалился на клинии и задумчиво отщипывал виноградины от небольшой кисти. Стоило только присесть, как мужчина оживился, одну виноградину протянул мне и довольно громко произнес: — Как всегда — несравненна, Искорка. — Благодарю, — я улыбнулась как можно нежнее, забрала ягоду, а потом повесила на нас щит от прослушки. Так можно было хотя бы не упражняться в сомнительных комплиментах и дешевом флирте, а переходить сразу к делу. Главное, не забывать улыбаться. — Что-нибудь интересное? — В противоположном углу зала — твоя поклонница, Фелиция, и на этот раз с братом, — Антор приложился к моей руке, перебирая пальчики. Почему-то флирт с ним казался забавной игрой, но никакого смущения не вызывал, даже когда мужчина демонстративно обнимал меня или целовал руки. Может быть, потому, что я не чувствовала от него эмоционального отклика? Работа и работа, надо обняться — значит, обнимемся. Главное, что для окружающих наши отношения выглядели вполне однозначными. — Сегодня у их столика довольно оживленное движение. Они даже почти не смотрели на тебя. — Ужасное оскорбление, — я почти незаметно фыркнула, а потом нежно погладила мужчину по щеке. На ней отросла щетина и теперь ужасно кололась, и я мимолетно порадовалась, что мне попался такой понимающий спутник: Антор никогда не переходил границ, сохраняя только внешнее впечатление флирта, так что поцарапаться о его щетину мне не грозило. — Многого здесь не услышишь, — невозмутимо продолжил он, — но сегодня у них явно намечается какое-то дело с неким храмом. — Вряд ли у них тут много храмов, требующих такой таинственности, да? Наверно, нам стоит успеть туда первыми, — я украдкой вздохнула. — Проводишь меня до нашей гостиницы? Надо переодеться и взять кое-что. Антор с готовностью встал и тут же поймал меня в объятия. Я нашла глазами своих компаньонов и демонстративно кивнула; Корзник отклеился от стены сам. Нашему уходу никто не удивился, я почти всегда покидала «Парящий акведук» в такой компании. Добраться до храма в темноте оказалось не так просто. Во-первых, на этот раз пришлось идти своим ходом, а не на крыльях, и оказалось, что роща находится несколько дальше от города, чем я предполагала. Во-вторых, шли мы стараясь не привлекать внимание, так что ни о каких факелах или светящихся камнях и речи не было, а с естественным освещением нам изрядно подгадила погода: небо оказалось наглухо затянуто тучами. К счастью, хотя бы не было дождя — дороги к храму не сохранилось, так что часть пути шла через поле, и под дождем мы бы наверняка увязли в грязи по самые уши. Темный массив рощи возник неожиданно, словно выпрыгнул из схрона. Поле с разнотравьем светлело под ногами и, мне казалось, простиралось чуть ли не до горизонта, а потом нога зацепилась за камень, оказавшийся осколком колонны. После этого темное небо над травой расслоилось на далекие тучи и близкие деревья, и оставалось только удивляться, как я не заметила этого раньше. На этот раз в храм мы входили через главные ворота. Я на всякий случай захватила с собой и корону Думата, и его печать, ради этого откопанную из недр сумки — и внутрь мы смогли попасть без проблем. Теперь светящийся камень все же пришлось достать: пусть купола толком и не было, даже тот куцый свет, что помогал нам идти через поле, сюда не доставал. Камень отчего-то мерцал, хотя Ванда не пожалела сил, зажигая его; при таком слабом и неверном освещении храм казался больше и страшнее. Прыгающие тени на стенах добавляли жути, плясали на алтаре и статуе дракона, делая их почти живыми. У древнего камня оказался вдруг узор, похожий на чешую, совершенно невидимый при дневном свете; бронзовый дракон словно поводил носом, принюхиваясь, и оскалился… от последнего пробрала дрожь, в памяти невольно всплыли статуи рабов из Казематов. Лестница, казалось, уходила в темную воду: две ступеньки еще видны, третья едва просматривается, а вместо четвертой уже тьма. Возможно, так падали тени, но подносить камень ближе и проверять я не решилась: а вдруг и правда ничего не увижу? — Очаровательное местечко, — нарушил тишину Зевран. — Так и чувствую привкус тайны и крови на языке. Бодрит, верно? — Насчет крови ты, думаю, угадал, — спокойно отозвался Антор. — Насколько я знаю, культ Древних богов не чурался человеческих жертвоприношений. — Скорее, строился на них, — мрачно поправил Фенрис. — Предлагаю побыстрее закончить с делами и убраться отсюда. Наследие древних магистров ни до чего хорошего не доведет. — Совсем ты не ценишь хорошее приключение, amigo, — посетовал Зевран, но я видела, что ему этот храм тоже не слишком нравится, и все слова — не более чем привычная бравада. Фенрис это, похоже, тоже отметил, изучить друг друга оба эльфа успели, поэтому отвечать на эту подначку не стал. На несколько секунд мы снова замолчали, разглядывая храм. Постепенно все взгляды скрестились на лестнице, правда, уверенности на лицах я как-то не заметила. Наконец тишину разорвал хрипловатый шепот Корзника, заставивший меня вздрогнуть: — За такую прогулку просто необходима дополнительная плата. — Можешь не ходить, — тут же сердито отозвалась я. — Подождешь этих новоявленных жрецов тут, вдруг они тебя не заметят? Он хмыкнул и покачал головой. Вообще-то спрятаться можно было: к алтарному камню подходить уже явно никто не будет, раз те двое молодых людей выяснили, что он не работает; еще можно было без особых проблем забраться на нервюру, где вчера днем сидела я. Только какой в этом смысл? Можно было с таким же успехом сразу остаться дома. Постонал бы где-нибудь под дверью, имитируя мою бурную личную жизнь. — Mi bella, а ты что молчишь? — полюбопытствовал Зевран. — Неужели не рвешься первой поискать сокровища? Я посмотрела на подругу следом за эльфом и удивленно вскинула брови. Леди Ванда выглядела будто бы пьяной или под легкими наркотиками: зрачки расширены — и это у демона! — крылья носа заметно подрагивают, словно подруга к чему-то принюхивается, а розовый острый язычок то и дело облизывает губы, вызывая ассоциации со змеей. Мое внимание Ванда явно почуяла, в отличие от вопроса Зеврана, перевела на меня взгляд и хрипло предложила: — Смотри. Завеса нестабильна, и здесь все дышит силой. Ее здесь так много… Я тут же осмотрелась правильным зрением, но поначалу ничего не увидела. Да и на мгновение усомнилась в словах подруги: все-таки днем я ничего такого не заметила, хоть и разглядывала храм только снаружи. Но ведь Завеса не может быть нестабильной только в пределах стен? Потом мне вспомнились руны, составляющие улицы Киркволла, шепот духов, слышный только в пределах Казематов, и тот шар, что привез для Ванды Ксенон Антиквар, — раньше маги определенно могли ослаблять и укреплять Завесу в тех пределах, которые им нужны. Отчего бы древним жрецам и не поиграть с Завесой в стенах своего храма? Но если граница между реальным миром и Тенью и была слабее, сразу мне это обнаружить не получилось. Что-то такое мерещилось среди лимонных нитей, словно едва заметное биение, но даже привычного марева, как от горячего воздуха, я не заметила. А потом мой взгляд, как и у всех остальных, остановился на лестнице. Там магия бурлила. Лимонные нити втягивались вниз по ступеням, мрак казался вполне материальным, он негромко плескался и даже хлюпал, как жадное болото, вызывая желание отойти как можно дальше и в то же время маня дотронуться, зачерпнуть сырой магии. К счастью, этому зову я могла сопротивляться без проблем, в отличие от лириумного, так что тряхнула головой и посмотрела на мир снова обычными глазами. Впрочем, и в таком виде лестница намного привлекательнее не стала. — Идем, — наконец велел Фенрис. — Иначе нас здесь и застанут. Но я бы посоветовал отступить. — Разве тебе не интересно, зачем этих мальчишек сюда отправляет магистр? — задумчиво поинтересовался Антор. Эльф неопределенно качнул головой. Демонесса, не дослушав, схватила меня за руку и потащила к ступенькам, возбужденно шепча: — Идем! Там точно ждет что-то интересное… Остальные, переглянувшись, последовали за нами. Стоило ступить на лестницу, как мрак немного разошелся. Во всяком случае, больше он не походил на темную воду, а правильным зрением я больше не решалась пользоваться. Спускаться нам пришлось глубоко: хоть темнота скрадывала расстояние, но времени, как мне казалось, спуск занял немало. Или это искажение восприятия? Уже через пару витков лестницы меня начала пробирать дрожь: низкий потолок давил, стены словно сближались, «съедая» ширину ступеней сантиметр за сантиметром, свет камня стал еще тусклее, выхватывая из темноты совсем небольшие участки пути. Немного успокаивала рука демонессы, крепко сжимающая мою ладонь, да едва слышные звуки шагов за спиной. Но голова — не то от винтовой лестницы, не то от страха — закружилась, и начало казаться, что мы не спускаемся, а идем по кругу, слишком одинаковым было окружение. Когда ступени все же кончились, Ванда только прибавила ходу: теперь она почти бежала, и я едва не упала, поскользнувшись на влажных плитах пола. Обычно демонесса была куда спокойнее, и мой комфорт заботил ее чуть больше, но явно не в этот раз — она даже не обернулась, только дернула сильнее за руку. По голове прокатилась ноющая боль, равновесие я удержала чудом. Через пару шагов, не услышав звуков за спиной, обернулась, чтобы убедиться, что мы все еще не остались вдвоем. Спутники наши оказались там, где я и ожидала; но в холодном свете камня выглядели неестественно бледными, словно мертвецы. Зевран в ответ на мой взгляд улыбнулся и подмигнул, внезапно становясь похожим на иссохший скелет в кожаных доспехах. Коридор подземелья оказался шире лестницы, и потолок тоже ушел куда-то наверх, так что сразу стало легче дышать. Ненадолго, впрочем: в боковых стенах тут и там попадались ответвления, словно мы шли сквозь гигантский лабиринт, и из них доносились неопределяемые шорохи, присвист, дыхание, хлюпанье, так что в голове рисовались образы чудовищ, ждущих возможности напасть. Через пару минут я снова споткнулась, да так, что влетела носом в спину подруги. Она разъяренно зашипела и зло глянула на пол, словно собираясь мстить тому, что помешало нам бежать. Под ногами лежал давешний молодой человек. Тот, что был в синей тунике. Ванда поморщилась, но ни слова не сказала, только снова двинулась вперед, теперь уже медленнее. Я вглядывалась в ответвления коридоров: свет камня до них не дотягивался, тьма снова начала казаться водой, черной жижей, затапливающей все пространство, и в этих вертикальных омутах таилось что-то… незнакомое. Сосредоточившись на возможной опасности сбоку, я упустила момент, когда хватка на моей руке ослабла и исчезла. Сделав пару шагов вперед по инерции, я поняла, что и света камня больше не вижу; правда, полной темноты вокруг тоже не было. — Ванда? — нервно позвала я и тут же присела от страха: голос отразился от стен, усилился и заметался эхом по всему подземелью. Рефлекторно отшатнувшись назад, под защиту приятелей, я ожидала, что Зевран сейчас отпустит какую-нибудь шуточку, но он промолчал. Я оглянулась и сразу же поняла причину: Зеврана за спиной не было. И вообще никого не было, я осталась одна. Когда эхо затерялось среди каменных стен, повисла мертвая тишина, даже собственного дыхания было не слышно. Звать кого-то еще раз я не решилась, слишком уж громкое и страшное эхо гуляло по коридорам. Я достала со спины шест, накинула щит на себя и попыталась осмотреться правильным зрением — не могли же мои друзья меня бросить? Значит, вмешалась магия. Но свет не помог, он затопил все пространство золотистым туманом, так что больше не было видно ни пола, ни потолка, ни стен с проходами. Пришлось спешно возвращаться к обычному зрению. Впереди мелькнул голубоватый огонек; решив, что демонесса могла не поддаться магии и теперь, наверно, возвращается за мной, я поспешила ей навстречу. Но огонек не приближался, периодически пропадая из виду. Я даже рискнула еще раз позвать подругу, вызывая ужасное эхо, а потом — дотянуться до нее мысленно, но ничего не вышло. Слева вместо прохода вдруг оказалось окно. За ним алели небеса, но свет был не закатным, а каким-то нездоровым, багровым, как скверна. Вблизи расстилалось поле, усеянное трупами людей в смутно знакомых доспехах, а на горизонте высилась черная на фоне неба башня то не с горгульями, не то драконами на вершине. Пару секунд я смотрела на этот пейзаж, а потом над башней беззвучно прогремел взрыв, все затопила яркая вспышка, ослепившая меня на несколько минут. Когда же удалось проморгаться, все исчезло. После этого окна стали попадаться чаще, а голубой огонек исчез совсем. Я было думала двинуться назад, но там в коридорах царила такая кромешная тьма, что храбрости у меня хватило всего на пару шагов. За следующим окном горел вырубленный в скале город. Он чем-то неуловимо напоминал Киркволл — две башни сверху, спускающиеся к воде улицы, порт. От него остались только каркасы складских помещений и одинокий пылающий алым скелет корабля. Я видела пляшущие языки огня, разбегающихся людей, хищные рогатые тени, убивающие тех, кто не успел сбежать. Эту картину тоже уничтожил взрыв, на этот раз лилово-красного цвета. Третье окно порадовало сменой цветовой гаммы, но не настроения: ядовито-зеленые небеса, руины, мелькающие тут и там виспы — я бы решила, что это Тень, но пара человек, пытающихся спрятаться за каменным обломком, опровергала эту мысль. Прятались они не слишком хорошо, буквально через полминуты возле них появилась демонесса желаний, беззвучно рассмеялась, прижалась к одному из людей, страстно его целуя… А после этого он, не долго думая, вцепился зубами в шею товарища, так что брызнула кровь. За четвертым небо зеленело, как молодая травка, по нему пробегали золотистые блики, а под ним умирали люди — сгорали, сдирали кожу пальцами с собственных лиц, сходили с ума, превращались в одержимых. И за всем этим равнодушно следили с далекого холма некие существа — разглядеть, кто это, я не могла, но отчего-то осталось впечатление смотрящих прямо в душу глаз с алой точкой в глубине. Когда впереди снова показался свет, я поспешила ему навстречу. Что бы ни ждало впереди, смотреть на эти картины упадка и смерти душевных сил не было — ни изменить их, ни как-то помочь людям я не могла: окна оказались скорее экранами, не пропускающими ни звук, ни запахи, ни меня. Хотелось надеяться, что тех, кто был по ту сторону каменной кладки, они тоже не пропустили бы. Через несколько десятков шагов потолок вдруг исчез, и над головой слепым глазом повисла полная, мертвенно-бледная луна. В ее свете я увидела раскинувшееся вокруг поле, такое же белесое, как и ночное светило; через него шла еще более светлая дорога. Она ныряла между двумя полуразрушенными башнями, и за ними, кажется, сливалась с рекой или озером — я видела лунную дорожку даже отсюда. Внезапно где-то справа залаяла собака, слева взвыл волк, вынуждая бежать вперед; я надеялась, что успею добраться до башен и спрятаться там. Сами животные на глаза не показывались, но казалось, что они наступают на пятки, вот-вот ухватят за подол платья, узкий, светлый, мешающий бежать и делающий из меня прекрасную мишень. Плюнув, наконец, на приличия, я задрала платье едва ли не до пояса и прибавила скорости. К спасительным башням я прибежала на последнем дыхании; они оказались скорее руинами, чем рабочими строениями — камни выпадали из стен уже не первое столетие, и забраться по ним наверх не составило бы труда. Но не сразу: в горле клокотало, на языке чувствовался привкус крови, да и преследующие меня животные, кажется, отстали. Зато из тени, которую отбрасывала одна из башен, вышли Айдан и Алистер. Оба сурово хмурили брови и смотрели на меня с презрением. — Опять ты здесь, мелкая заноза? — в голосе брата не чувствовалось тепла, только раздражение и досада. — Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты не лезла куда не просят. От детей одни проблемы. — Разве этому тебя учила королева? — в том же тоне поинтересовался Алистер. — Аристократка должна быть скромной и сдержанной, а не задирать подол подобно шлюхе и не сопеть как после ночи в борделе. Я невольно попятилась, не узнавая своих близких. Никогда ни один из них не говорил со мной в такой тоне. Никогда бы Алистер не стал меня отчитывать за неподобающий вид, а Айдан не говорил, что от меня только проблемы. Мужчины же, напротив, надвигались на меня, тесня обратно в поле, навстречу собаке и волку. — Позор моего рода, — выплюнул Айдан и презрительно скривился. — Я пожалел, что взял тебя в семью, еще десять лет назад, но сейчас ты перешла все границы. — Думаешь, какая-то дурацкая брошка делает тебя героем? — противно усмехнулся король. — Я просто пожалел сопливую девчонку и никак не ожидал, что ты поверишь в эту чушь. Сердце отчаянно забилось. Что с ними случилось, что они несут все эти гадости? Верить словам не хотелось, но не верить не получалось, и к глазам внезапно подступили слезы. Я ведь не просила какого-то особого отношения... И к нотариусу Айдан меня сам отвел. И брошка мне эта была не так и нужна, я же не ради нее старалась! А потом горла вдруг коснулось холодное лезвие, и такой родной голос прошептал: — Может, стоило оставить тебя Клаудио? Или продолжить самому? Кажется, я поторопился, отказываясь от такой соблазнительной идеи. Перед глазами слабо трепыхнулся золотистый блик и сразу растаял, но ему на смену пришли десятки изумрудных искорок, посверкивающих в воздухе словно сонм светлячков. Я тряхнула головой и внимательнее всмотрелась в них, а потом и в мужчин напротив. У Алистера волосы казались чуть темнее, чем обычно, а Айдан отчего-то рядился в бархатный камзол, чего я отродясь не видела. А Зевран никогда не интересовался моей постелью. — Да ведь вы же не настоящие, — выдохнула я, чувствуя, как сердце от облегчения начинает биться еще сильнее. И тут же меня осенило: — Здесь все ненастоящее! До полнолуния же еще далеко, а я была одета не в это дурацкое платье! Задранный подол, который я для удобства скручивала жгутом, растаял, а вместо него в руках оказался Enansal. Платье тоже сменилось другой одеждой: черные кожаные брюки, высокие сапоги, обшитые металлическими перьями спереди и с боков, черная же куртка с металлическими перьями на рукавах — уезжая из Антивы, мы обзавелись доспехами Воронов; не то чтобы у гильдии убийц были такие явные опознавательные знаки, как униформа, но Зевран в свое время пошутил, заказав себе такой комплект, а мы эту шутку поддержали. В сумке на поясе тонко зазвенели бутылочки с зельями; жаль, среди них не было такого, что отгоняло бы враждебную магию. Зато лежала корона Думата. Я попыталась вытащить ее, но лезвие кинжала царапнуло кожу на шее, и пришлось смириться — корона мне в храме Думата не поможет. В это время за спиной снова послышались лай и вой. Отпихнув неизвестные конструкты, принявшие облик близких мне людей, я торопливо проскочила между башен. Дорога и правда сливалась с рекой, причем в буквальном смысле: утоптанная земля через несколько метров начинала отблескивать водой, а потом в ней появлялось течение, уносящее свет луны дальше, куда-то в туман. Не решаясь шагнуть на эту ненадежную дорогу, я заколебалась: возвращаться назад смысла не было, дорога вперед скрывалась в тумане, а по сторонам… Тьма, пришедшая со стороны, накрыла отвратительную иллюзию. Исчезли древние башни, рассыпающиеся в лунном свете, опустилась с небес и сама луна, залила небытием бесконечное поле, дорогу, что становилась рекой и терялась в тумане; пропал и сам туман, уводя с собой людей и животных... Пропали подмостки сцены, заставившей мое сердце биться, как будто не существовали на свете. Все пожрала тьма, напугавшая меня, ослепившая, заставившая замереть на месте. И мы стояли: я и тьма — друг напротив друга, я в ней и она во мне, словно инь и янь, и ни одна не решалась двинуться дальше. И воздух дрожал натянутой тетивой, и мне чудилась мелодия битвы. Но все же она отступила: проявились снова камни стен, и потолок над головой снова заставил вздрогнуть, и я сделала первый нерешительный шаг вперед. Мысли путались: если это какое-то испытание на пути к тайнам Думата, то проходят ли их все? И встретимся ли мы после — или во время? — испытаний? Коридор вел вперед; теперь в нем больше не были ни окон, ни ответвлений. осталась только тьма за спиной. Света вокруг по-прежнему не было, но видела я сносно, словно сами камни испускали едва уловимое глазом сияние. Резная дверь из розоватой древесины, украшенная тонкими золотыми цепочками, перед глазами оказалась внезапно и перегородила дальнейший путь. Спину все еще подпирала тьма, и вариантов не было — но дверь лишила даже времени на размышления. Она даже не открылась, я просто оказалась внутри, в богато обставленном зале. Алые стены, зеркальный потолок, резная мебель из красного дерева. Канделябры, стоящие на полках были выполнены, кажется, из чистого золота, свечи в них были черными и источали сладковатый аромат, от которого кружилась голова и по всему телу пробегала странная дрожь. В центре стояла роскошная кровать с балдахином из ало-золотого бархата; доносились характерные стоны, и я смущенно отвернулась, надеясь быстрее уйти из этого места. К сожалению, выхода не было, исчезла даже дверь за спиной. Отворачиваться тоже оказалось бесполезно: прямо перед глазами, из воздуха, соткалось зеркало, в котором отразилась леди Ванда, полностью обнаженная, с пылающими лиловым светом волосами. Вторым в постели оказался Фенрис; одна ее рука лежала на его виске, вливая лиловую магию в разум эльфа, другая до крови царапала спину — не от страсти, лицо было надменно-насмешливым, а просто чтобы причинить боль. Но лириумный воин не замечал этой боли, размеренно двигаясь под действием магии. — Неужели ты думала, что я подчиняюсь твоим глупым правилам? — насмешливо протянула она и провела когтем еще раз. Кровь потекла по смуглой спине тонкой струйкой, в которой мне почудились голубые отблески лириума. — Я хотела его, и я получила. — Это не ты, — отрезала я. — Катись в бездну! Демонесса лилово сверкнула глазами в отражении и рассмеялась: — Ну конечно, я, маленькая дурочка! Не ревнуй, ты будешь следующей. Я придумала для нас интересное развлечение. Рука со спины эльфа поднялась, сделала замысловатый жест, и зеркало двинулось на меня, подталкивая в сторону кровати. Фенрис вдруг замер, а потом как-то механически поднялся и, напутствуемый приказом «Приведи ее!», направился ко мне. Отступить было некуда, и я покрепче ухватилась за шест — я ведь не убью его, точно, только отгоню... Но эльф вдруг оказался совсем рядом и придавил к зеркалу, царапая своей когтистой перчаткой кожу на шее. — Ты привела в мир демона, — отнюдь не сексуально прошептал самый волшебный в мире голос. Комната за его спиной поблекла и превратилась в пещеру, сам эльф «оделся» в свои доспехи, не пугая больше окровавленным телом. — Если для его смерти нужна твоя, я с радостью исполню эту миссию. Фенрис замахнулся свободной рукой, явно собираясь вырвать мне сердце, и я, как могла, отшатнулась назад. Лопатки ударились о зеркало, и я внезапно нашла своему шесту лучшее применение. Стекло разлетелось на тысячи осколков, бросившихся мне в лицо. Глаза я прикрыть успела, но свет вокруг погас так резко, словно зрения я все-таки лишилась; запахи и ощущения тоже пропали, и только смех демона еще раздавался в моих ушах. Осторожно ощупав лицо, я убедилась, что глаза не пострадали, это свет пропал полностью. Попытавшись повесить на себя щит — не столько ради безопасности, сколько для хоть какого-нибудь освещения, — я с ужасом поняла, что ничего не получается. — Спокойно, — прошептала я, чувствуя подступающую панику. — Это просто значит, что я в Тени. Сейчас сюда придет Вера, и все будет хорошо. Но Вера не шла, на полу было холодно, и я поднялась. Под правой рукой оказалась стена, и я двинулась вдоль нее, слепо цепляясь за влажные камни как за единственный ориентир. Под ногами постоянно попадались то камни, то что-то мягкое, и я не хотела задумываться, на что наступаю. Иногда раздавались шорохи, крысиный писк и даже чей-то неопознаваемый рык. Потом пахнуло гнилью, да так сильно, что меня едва не вывернуло. Постепенно, почти незаметно начал возвращаться свет. Это даже нельзя было назвать полноценным освещением, просто в какой-то момент я поняла, что вижу свою вытянутую руку, а через некоторое время стала различима и кладка стен, а с ней и низкий потолок. Впереди вдруг оказалась крепкая, смутно знакомая деревянная дверь. Поскольку выбора особенного не было, пришлось проверять, что она от меня скрывает. За дверью ждала такая же знакомая, но не узнаваемая комната, скорее, чулан. Стены и здесь были каменными, одна — полукруглая и три прямых. Дверь за спиной гулко хлопнула, а потом меня толкнули в спину так, что я едва не разбила лицо о камни противоположной стены. — Вот ты и попалась, ведьма, — вот голос я узнала сразу. Устало закатила глаза и вздохнула: — Кэррол. Можно было ожидать. И комнатку я сразу узнала: именно в таком чулане храмовник-наркоман собирался меня усмирять, даже инструменты на глаза попались. Обернувшись, я и правда увидела своего недоброжелателя — назвать его врагом язык не поворачивался, — и выглядел он так же, как и тогда: покрасневшие глаза, осунувшееся лицо, мелко дрожащие руки. Но теперь я видела и еще один нюанс: в глазах его поселилась алая точка, которой там раньше не было. — На этот раз ты не сбежишь от меня, — он растянул губы в довольно мерзкой ухмылке, и мне вдруг показалось, что зубы мужчины тоже отливают красным. Вздрогнув от этого зрелища, я уж хотела рассказать, что обряд на меня не подействует, но взгляд зацепился за набор для усмирения. Все был как в прошлый раз: амулеты, печать, лириум в колбе… вот только он был красного цвета. На мгновение показалось, что стенки колбы не удержат оскверненную магию, что краснота разливается по столу, по стенам, подползает ближе... — Нет! — вскрик вырвался почти против воли, а потом я собрала эту волю в кулак и отрезала: — Тебя нет! И ничего этого нет! — Посмотрим, — неприятным голосом протянул Кэррол и снова ало усмехнулся, а потом ко мне рванула искристая, но уже не голубая сила, и сознание померкло. «Святая кара», — невнятно пронеслось в голове. Вот уж везение, второй раз на нее нарваться. Мысли текли вяло, ни страха, ни волнения не было. Вообще никаких ощущений не было, и зрения тоже — не то чтобы вокруг было темно, скорее, я отчего-то не хотела открывать глаза. Появилось ощущение падения, рядом почувствовалось движение ветра — все быстрее и быстрее, и росло ощущение, что внизу ожидает каменный пол, от встречи с которым я стану плоской и жидкой, как блинное тесто. К счастью, полет продлился недолго и закончился странно: я просто перестала падать и оказалась вдруг на коленях. Все тело болело, горело изнутри, словно вместо крови пустили напалм. От боли я закричала; мир казался неправильным, испорченным, и в то же время — прекрасным. Огонь в венах пел музыкой, играя на теле как на арфе, выкручивая колки костей, затуманивая сознание. Кажется, что-то пытались влить мне в рот, но судорогой свело зубы, и все стекало по лицу на пол. Боль то разгоралась, то стихала, и в такие моменты я слышала знакомое бормотание, но вспомнить его никак не могла. Сознание мерцало, и реальность ускользала от понимания, пока особенно яркий приступ не обнажил реальность. Вокруг, во тьме, сновали порождения тьмы, и я странным образом видела их, словно темнота не была помехой. И чувствовала, как огонь, бегущий по венам, тянулся к этим тварям, пел чудесную песню и пробуждал голод. Меня удерживали двое гарлоков, настоятельно подталкивая к человеческому телу, распростертому перед моим лицом. На мгновение голод стал таким сильным, что я едва не вцепилась в подставленное плечо, но сквозь затуманенный разум пробилась мысль, что так быть не должно. Это же человек! Я попыталась отшатнуться, и тело вдруг забилось, выгнулось, показывая мне обрамленное светлыми, но грязными волосами лицо, на котором светились лазурные глаза. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, и ужас затапливал разум. Неужели все ложь? Не было никакой демонессы, и Киркволла не было, и взрыва, и брата... Только порождения тьмы, от которых меня не смогли спасти, скверна внутри и снаружи и сладкие видения, заставляющие сердце болеть сильнее, чем тело от сжигающего огня. Не выдержав, я снова закричала, чувствуя, как разум уплывает куда-то во тьму, и в это время знакомый безэмоциональный голос произнес прямо в голове: «НЕТ!» Глаза напротив вспыхнули, уничтожая весь окружающий мир и меня вместе с ним. — Вставай, — прозвучал знакомый холодный голос. Однажды я его уже слышала… кажется, в башне Круга. Кажется… — Если ты планируешь выбраться из своего кошмара, вставай и слушай меня. Точно, в башне. В подвале, когда хотела узнать поподробнее о том заклинании, при помощи которого искали элувиан. — Эленай Зиновиа, — припомнила я. Голос оказался сорванным, голова гудела, но я все-таки заставила себя открыть глаза и сесть ровно. Мысли метались на такой скорости, что уловить ни одну из них я не могла, и это казалось благом. Что я только что видела? Последнее, что вспоминалось, — «святая кара», а потом почему-то лазурная вспышка. Осмотревшись, я негромко вскрикнула, и горло отозвалось болью. Собеседница одновременно была статуей, юной девушкой и зрелой женщиной, и все три облика существовали одновременно, просвечивая сквозь друг друга и сводя с ума. Одета она была в карминно-красный хитон и лунно-серебристую корону с шипами, и наряд, к счастью, оставался неизменным. У ног ее лежали черный пес и волк с горящими глазами, может быть, те самые, что гнали меня вперед. — Магистр Эленай Зиновиа, — поджав губы, поправила женщина и хлестко приказала: — Вставай! Тело словно вздернули наверх магией, и я вцепилась в свой шест, чтобы не упасть. Магистр удовлетворенно улыбнулась. — А с моим братом вы были поприветливее, — буркнула я. В прошлый раз женщина, заключенная в статую, поначалу совсем отказывалась со мной говорить, но потом нехотя объяснила суть заклинания поиска. Такое ее отношение удивляло всех, кому я рассказывала: Финн, маг из Круга, помогавший Айдану искать Морриган, отзывался о ней как об очень вежливой и образованной собеседнице, Йован и вовсе говорил, что Эленай Зиновиа относилась к нему с сочувствием. И только мне досталось не то презрение, не то ненависть. — Он не твой брат, — бросила она недовольно. Снова поджала губы и продолжила: — Я не стала бы помогать той, кто повинен в падении моей страны и моего сына. Но я чувствую разрывы в ткани мира, и тебе придется их закрыть своими силами. — Да я даже не знаю, кто ваш сын! — возмутилась я и выпрямилась. Боль из тела ушла, оставив легкое чувство опустошенности, но его я вполне могла игнорировать. — Куда уж тебе, — она окинула меня откровенно презрительным взглядом. — Слушай и запоминай, если хочешь жить. Дверь за моей спиной приведет тебя к цели, но открыть ее можно, лишь отдав то, что тебе не принадлежит. И поторопись, мое время ограничено, а желание помогать тебе тает с каждой минутой. Без меня ты станешь добычей демонов и узнаешь все грани своей низости. — Спасибо, — буркнула я. Подходить к магистрессе и, особенно, ее четвероногим спутникам не хотелось, но что-то мне подсказывало, что стоит внять совету. Тем более что за спиной никаких дверей не было, вместо них стояла смутно знакомая статуя: угловатая, похожая на гномью — и в то же время настолько отличную, что не вспомнить ее было нельзя. Точно такие же статуи я видела в тейге Вальдасин, рядом с той криптой, где запер нас Бартранд. Помотав головой, чтобы выбросить лишние мысли, я снова повернулась к Эленай Зиновии. За ее спиной и вправду оказалась дверь, каменная, тяжелая, так сразу от остальных стен и не отличишь. А перед этой дверью стоял алтарь — почти точная копия того, что я видела в первом зале, только совершенно новенький, украшенный изображением чешуи. Не догадаться о том, чтобы надо сделать, было невозможно, и я, слегка поколебавшись, водрузила на алтарь чудом не потерявшуюся корону Думата. Режущего оружия при себе не было, и я после недолгого колебания оцарапала руку о край самой короны. Ничего не происходило, а нетерпение магистрессы ощущалось почти физически. Некстати вспомнилось, что ей был дарован талант видеть будущее, и мелькнула мысль, что женщина нарочно издевается. Решившись, я опустилась на колени перед алтарем и обреченно воззвала, повторяя за вчерашним «синим» альтусом: — Благословен будь, Думат, могущественный и безмолвный, мудрый и таинственный. Приношу тебе дары, жертву твоему величию. Вот мои подношения, о повелитель Тишины: золото и самоцветы, мясо и кровь, — ничего подобного на алтаре не было, если не считать пары капель моей собственной крови, но я решила не отходить от услышанного текста. — Дары твоему голодному сердцу. О Думат! О повелитель Тишины! Прими эти подношения во имя свое! Даруй мне свою силу и то, что я ищу! Корона растаяла в полном молчании, а вместо нее оказался крошечный амулет на тонкой цепочке. Стоило взять его в руки, как со стороны двери раздался скрежет, и каменная плита отъехала в сторону. — Спасибо, — вежливо поблагодарила я. — Это ведь была Тень? — Мой дух заключен в камень. Как бы я сумела оказаться здесь во плоти, не будь это Тень? — раздраженно поинтересовалась она. А потом вдруг растянула губы в мерзкой улыбке и выдала еще одно напутствие: — Помни: «Колесо свершило полный оборот, времени не существует, важен лишь итог». И не доверяй сновидцам! Строчка показалась глупой и непонятной, но задавать дополнительные вопросы не захотелось: отчего-то слова все-таки цепляли. Я побыстрее выскочила за пределы комнаты, не пытаясь прощаться с Эленай Зиновией. За дверью оказался еще один зал. В первое мгновение мне показалось, что я словно вынырнула из затхлой воды на холодный вкусный воздух. Первый вдох ледяным глотком прокатился по горлу, второй закрепил это удовольствие, и только на третьем я почувствовала сырость и запах плесени. Освещал пещеру тусклый голубоватый свет, льющийся от левитирующего в паре метров от пола камня. Под ним стояла леди Ванда, задумчиво разглядывающая стены. Стоило мне войти в помещение, как она резко обернулась и тут же просияла: — Ты вернулась! А я как раз пыталась тебя найти. Ты опять закрылась! Я слушала эти претензии, а по телу разливалась усталость пополам с восторгом. Вот это — моя леди Ванда. А та была только жалкой подделкой. Не отвечая, я подошла к подруге и крепко стиснула ее в объятиях. Она растерянно умолкла, потом когтистая ручка пробежалась по моим волосам. Мысли Ванда читала так, что я никогда не ощущала, копается она в моей голове или нет. Делала она это не очень часто, предпочитая пообщаться со мной словами, но сейчас, похоже, хотела узнать все по-быстрому. — Ну конечно, подделка, — мурлыкнула она. — Разве я сделаю что-нибудь, что тебе не понравится? Кстати, я нашла целую кучу артефактов и они полны магии. Я могла бы забрать ее, тогда они точно никому не достанутся. — Хорошо, — шепотом согласилась я. — А где остальные? — Не знаю, — с искренним сожалением отозвалась демонесса. — Но это центральный зал, и ты вышла из одной из стен. Может, они за другими? Я кивнула, сжала в руке амулет, полученный от Думата, и подошла к ближайшей. Как ни странно, стена и правда отъехала, и прямо передо мной оказался Фенрис. Судя по позе, он как раз ощупывал стену со своей стороны, вероятно, искал выход. Мы уставились друг на друга молча: мне разом вспомнилось, как он собирался меня убить, а еще — как механически двигался на той кровати… Но это ведь не он? — Полагаю, мы каким-то образом побывали в Тени? — первым спросил эльф, разрывая молчание. Я кивнула, отгоняя видения. Конечно, не он. Это Тень. И первой протянула руку: — Идем. Лучше оставаться вместе. Эльф размышлял долгое мгновение, которое отлично мне показало, что не мне одной насылали видения, а потом принял руку и согласился: — Да уж. Иногда оказывается сложно отличить явь от вымысла. Мне помог лириум, а тебе? — Вера, — коротко отозвалась я, вспомнив золотистую вспышку. Каким-то образом моя подруга не смогла попасть ко мне, и все равно помогла — хотя бы в первый момент. Дальше приходилось справляться самой, но я, кажется, все-таки справилась. За следующей стеной оказался Антор Банрис. Он стоял чуть в глубине комнаты, закрыв глаза, и водил руками возле себя, словно ощупывая что-то. Судя по движениям, «что-то» было квадратным и высоким. Его Ванда привела в себя довольно быстро. За третьей стеной было пусто, за четвертой ждал Зевран. Он тоже был в сознании, смотрел на нас недоверчиво, но довольно спокойно. — Ты мне глотку собирался перерезать, а я не напрягаюсь, — просветила я, тоже подавая руку. Ворон подхватил ее почти сразу и улыбнулся: — Ну что ты, дорогая, это пошло. Надумай я тебя убивать, травил бы, все равно ты в ядах не разбираешься. За пятой обнаружился вчерашний «бордовый», такой же мертвый, как и его приятель; Корзник оказался за последней, шестой, стеной. Абсолютно седой, с выражением ужаса на лице, и тоже бездыханный. Я с трудом удержала крик, когда тело наемника выпало прямо к моим ногам, и Зевран тут же оттащил меня на пару шагов назад и обнял за плечи. — Надеюсь, мы хотя бы не зря сюда сунулись, — мрачно проговорил Фенрис. Ванда с сожалением оглядела Корзника и вздохнула: — Не зря.