100% твоего внимания

      Резко подскочив от очередного кошмара, Зонтик пытается отдышаться. Глянув на время, голубоглазый с недопониманием проморгался. Нет, ему не показалось. 9:57.       —«Что-то поздно я встал… Будильник же на 7 утра был поставлен. Я, что ли, его не услышал?!.. Да нет, быть такого не может! Может, Сойо-скатина решил подшутить?..»—думал Зонт, устало зевая и еле перебирая ногами до ванной комнаты, чтобы умыться.       — Вот, значит, какого ты обо мне мнения… Я ему помогаю, приглядываю за ним, как чёртова мать Тереза! А он… Ишь, посмотри, какой петушара! — негодовал неожиданно появившийся Сойо.       —«Ну-с, если ты считаешь себя Матерью Терезой, то согласен… «чёртова», — отвечает в мыслях шестой клон, зная, что его слышат, ухмыляясь, —«Будь добр, чёрт, подбирай выражения. На «петушару» я уж точно не похож!»       — Ну, не петушара, так геюга! Этих слов, описывающих тебя, я могу много ещё сказать… Да и странно, что ты просишь меня быть добрым, откровенно называя «чёртом»… Тупо, не находишь? — говорит как монолог алоглазый, на что трефовый валет лишь недовольно цокает, закатив глаза, и выходит из ванной.       Спустившись по лестнице уже переодетым и зайдя в кухню, взору Зонтика представляется картина: Феликс снова читал Вару, что, на удивление, спокойно готовил, изредка отвечая какими-то фразами, нотации на тему того, что пиковый валет плохо повлиял на трефового.       — Ты опять за своё?! — нагло вмешивается в эту, как сам Зонт назвал, «промывку мозгов», обращая на себя внимание двух персон, — Не надоело ли тебе, Феликс? Может, мне стоит ещё раз тебе вмазать, а?! — агрессивно спрашивает (хотя звучало это больше как утверждение) треф, приближаясь к червовому, неосознанно прекрывая и спасая от всяких Феликсов своего ненаглядного, который изумлённо смотрел на это.       — В кого же ты превратился… Не думал, что какие-то 3 или сколько там дней с Вару на тебя так повли-…— не успев договорить, как получает со всей силы удар кулаком в нос. Снова…       — Кажется, ты меня не понял…— зло шептал Зонт, хватая четвёртого клона за воротник кофты, — Каждый раз, когда ты будешь подобное говорить, готовься, что я тебе вмажу!.. И уж поверь, со всякой ситуацией ударять я буду всё сильнее…— озверело проговаривает голубоволосый, глаза которого, кажется, на миг стали кроваво-красными, как бы «выплёвывая» всю не сладкую для кое-кого правду, и отпускает Феликса, немного оттолкнув его напоследок.       Повернувшись, Зонтик замечает, что Вару смотрит на них шокировано, приоткрыв рот, намереваясь что-то сказать.       — Прости. Я… После таких фраз не контролирую себя, будто с цепи срываюсь…— объясняется шестой клон, подходя к объекту обожания.       — Что готовишь? А то так вкусно пахнет, я чуть язык не проглотил, —как в ни чём не бывало откровенничает тот, чем смущает кудряша.       Фыркнув от такой быстрой смены настроения, у червового мимолётно пронеслось «Псих!», что он, естественно, не озвучил вслух (себе дороже), и ушёл, не горя желанием наблюдать за этими двумя.       — Эм, ладно… Спасибо, конечно, но биполярка не сто́ит того. Бессмысленно что-то говорить тому, кто, кажется, богатый русский язык забыл, кроме слов «Вару плохо повлиял на Зонтика!», — отвечает зеленоволосый, переведя всё в шутку, чтобы хоть как-то разрядить угнетенную обстановку, и выключает плиту.       — Я рад, что ты не осуждаешь…— неловко проговаривает Зонт, чувствуя, как его щёки покрываются нежно-розовым румянцем.       — То есть ты ожидал, что я устрою тут самосуд? Мы же. типо друзья… А друг, вроде, всегда будет на твоей стороне… Ну, это моё мнение, которого я придерживаюсь.— говорит Вару, доставая две тарелки и выкладывая на них яичницу.       — Друзья?.. Надеюсь, это не была какая-то слуховая галлюцинация…— невереще смотрит на пятого клона, что, хихикнув, ставит тарелки на обеденный стол.       — Ты же сам хотел. Радуйся, получилось! Или ты передумал? — ухмыльнувшись и вопросительно изогнув бровь, спрашивает пиковый.       — Вару! — протяжно кричит, чуть ли не плача от счастья, Зонтик, крепко обнимая за шею ненаглядного, из-за чего те неуклюже падают на пол.       — Н-ц, чего ревёшь-то? Я с нюнями не вожусь! — шуточно предупреждает кудряш, из-за чего Зонт моментально успокаивается и отпускает его с тихим шёпотом:       — Ты не представляешь, как я рад…       — «Мы теперь в статусе друзей… Аж не верится как-то… Я-то предполагал, что на это очень много времени уйдёт. Надо двигаться в таком темпе, и надеюсь, что в итоге мы будем парой!» — воодушевлённо подумал голубоглазый, мысленно уже сыграв свадьбу со своим ненаглядным, что очень странно для него, ведь до этого он не был так уверен в себе.       — Спасибо, Вару, — благодарит, уже позавтракав, Зонтик, обнимая сзади моющего тарелки пикового вальта, утыкаясь носом в его шею и вдыхая, по мнению трефа, этот сладкий и манящий запах, отчего в мыслях проносится «Вкусный…»       — Эм, да пожалуйста, только отпусти, а то задушишь. Тебе ведь не нужен мёртвый друг? — спрашивает пятый клон, кажется, уже зная, чем можно манипулировать. Это срабатывает: Зонт не хотя отпускает ненаглядного, извиняясь и говоря, что он пойдёт, пожалуй, в комнату.       Упав на мягкую кровать с белоснежным постельным бельем, шестой клон вцепился своими длинными пальцами в простынь и начал кричать от счастья. Благо, что эти крики заглушились подушкой, в которую тот и орал. Да и в доме отличная шумоизоляция, поэтому всё даже в такие моментах под контролем.       Спустя какое-то короткое время трефовый успокаивается, но не перестаёт думать о том, насколько ему повезло. Он, жалкий и ничем не примечательный, и Вару, такой… Такой необычный и своеобразный, всегда в центре внимания! Они теперь друзья… Не просто всего-то вальты чёрных мастей, а друзья! Только он смог сдружиться с Вару! Если бы кто-нибудь знал в тот момент, как Зонт сейчас гордился собой… И одновременно, чувствовал себя эгоистом, ведь зеленоволосый искренне посчитал Зонтика своим другом, даже не подозревая о его настоящих намерениях.       Нет, тот, конечно, хотел бы быть с кудряшом друзьями, но сейчас, когда шестой клон любит, нет, одержим Вару, ему это не хватает… Да, на первое время он безумно рад тому, что они перешли на другой уровень в своих взаимоотношениях, но что же сделать со своими чувствами? Он рано или поздно не сможет себя сдерживать, поэтому надо как можно быстрее добиться того, чтобы ощутить хоть симпатию со стороны пикового.       Отстранившись от подушки, Зонтик наконец слышит заливистый смех, которым, наверное, уже все стены пропитались. Зонт и сам не смог сдержать ухмылки, видя, как чуть ли не бьётся в конвульсиях, задыхаясь от собственного хохота и изредка хрипло кашляя, Сойо, что катался сосиской по полу.       — Ты чего, чёрт? — с сарказмом спрашивает треф, но ответ получает не сразу, ибо алоглазый, который, похоже, вспотел от такой нагрузки, ещё не продышался от этой истерики.       — Да я с тебя ржу! Ты словно какая-то по уши влюбленная школьница, что получила надежду на взаимность от своего объекта любожания! — кое-как проговаривает личность, иногда останавливаясь, чтобы откашляться (хотя эти звуки больше походили на предсмертные кряхтения умирающей чайки). До Зонтика не сразу доходят слова Сойо: этот неловко покрывается розоватым румянцем, не решаясь доказывать обратное, понимая, что алоглазый прав.       — Н-ц, лучше бы чем-то дельным занялся! — упрекает Зонт, поворачиваясь лицом к стене.       — Кто мне это говорит? Тот, кто не в силах признаться в своей больной любви ненаглядному из-за боязни отказа или ухудшения отношений? Тот, кто решить проблемы с мешающимися людьми не может? Тот, кто остался трусом, скрывая это за маской набравшегося смелости физически и морально сильного парня? — агрессировал Сойо. Кажется, таким шестой клон его не видел никогда, ведь привык, что тот всегда является шутником с колкими стёбными фразочками на любой случай жизни.       — Думаешь, так легко взять и рассказать о своей любви? Я не хочу терять то, что у меня есть, поэтому не делаю рискованные действия по отношению к нему. Я стараюсь изо всех сил, чтоб, как бы жёстко это не звучало, влюбить Вару в себя. А с «мешающимися людьми», как ты сказал, я начал разбираться, жаль, что ты не заметил это. Я — не трус, я предусмотрительный и действую наверняка, чтоб потом из этого не образовалось ещё больше проблем, — объяснил Зонт, на удивление, не повышая голос, несмотря на то, что он эмоционировал. Ну, а что ему делать? Сойо хоть концерт в жанре панк-рок может устраивать, его, кроме трефового вальта, никто не услышит, в отличие от Зонтика, которому приходится контролировать себя с этим недогангстером-геморроем.       — Могу ещё понять, почему ты медлишь со своим ненаглядным. Но зачем тянуть кота за хвост с остальными? Действуй кардинально — убирай всех, кто ставит тебе палки в колёса или просто бесят!       — Убрать?.. В смысле?       — Ну, ты и тугодум! — заявляет Сойо, продолжая через пару секунд:       — Не можешь сделать так, чтобы кто-то тебе не мешался в достижении целей по-хорошему, сделай по-плохому: припугни, избей, на крайний, мой любимый случай — убей! Что не понятно-то?       — Убить…— заикаясь, тихо озвучивает шестой клон, — Нет! Ты за кого меня принимаешь? За яндерку какую-то что-ли? — негативно высказывается Зонт, показывая своё отношение к этому.       Но Сойо-то видел, как у того блеснули глаза, перекрашиваясь в алый. Видел, как тот представил на своих руках кровь жертвы (наверняка, как думает личность, первым бы был Феликс, или как его там). Видел, как тот, как самый настоящий маньяк, облизнулся, мысленно рисуя картину убийства, тщательно размышляя над местом преступления, орудием, с помощью которого бы убил, как долго и чем пытал (ведь так, по мнению алоглазого, делают только истинные маньяки, в ином случае, такие люди — не более чем серийные убийцы).       Осталось, чтоб произошла какая-нибудь ситуация, что станет переломным моментом, из-за чего Зонт поменяет своё мнение на этот счёт, ведь тот уже так реагирует. Вот только… Как это всё сотворить ему, чёртовой матери Терезе, Сойо, что даже контактировать с чем-то толком не может?       Из мыслей вывел негромкий стук в дверь. Зонтик недовольно поднялся и отворил её. На пороге стоял Вару. Такой родной, уютный и домашний в этой растянутой и почти свисающей с одного плеча чёрной футболке с принтом в виде лягушки и каким-то не понятным текстом на неизвестном голубоглазому языке и в штанах такого же цвета, что футболка.       В ушах раздаётся смех Сойо, у которого очередная истерика из-за «родной, уютный и домашний». Но несмотря на это, трефовый всё же спрашивает, мягко улыбнувшись:       — Ты что-то хотел?       — На улице ливень, а мы вчера планировали прогуляться, поэтому не получится… Там предложили в «Фанты» сыграть, можем присоединиться. Ну, или заняться чем-то другим, если есть предложения.       Точно. Они же гулять собрались. Как так можно было такую мелочь, связанную со своим объектом обожания, забыть? Наверное, в этом плане, хорошо, что погода такая сегодня. Хотя… Не хочется как-то контактировать с ними. Но и других вариантов нет.       — «Фанты»? Что это? А кто будет играть?       — Что это за фиговина — я в душе́ не чаю, если честно. В принципе, как я понял, явного согласия на игру никто не дал. Но рогатый и мы, вроде как, склоняемся к «да». А, не переживай, биполярки не будет уж точно, — усмехается пиковый валет.       — То, что Феликс не согласился, — это хорошо… А предложил-то кто?       — Розовый гусь, — отвечает пятый клон, но, видя, как Зонт удивляется и открывает рот, чтоб что-то сказать, продолжает:       — Да, знаю, его идеи редко адекватны. В основном, они извращенские, и я это тоже знаю. Но, блин… Делать всё равно нечего, почему бы и не сыграть? Если что-то не то будет, можем и уйти.       — Ладно, я иду, — всё же соглашается Зонт и скрывается за дверью своей комнаты под тем предлогом, что ему надо переодеться.       — Правила игры «Фанты»: мы кладём по одной маленькой вещи от каждого в мешок, а в другую непрозрачную ёмкость — бумажки с заданиями и вопросами. Выбирают ведущего, что достаёт чью-то вещь из мешка. Хозяин этой вещи берёт бумажку и выполняет задание или отвечает на вопрос. По сути, игра похожа на «Правду или действие», — медленно проговаривает Ромео, оставляя время на переработку поступившей информации.       — Понятно, что ничего не понятно… Ладно, в ходе игры разберёмся. Так, кто будет ведущем? — уточняет Пиковый король.       — Естественно, я! Я же предложил и собрал вас здесь! — воскликает седьмой клон, открывая чёрный мешок для вещей.       Договорившись, что всяких пошлых и тактильных (никаких обниманий и чего-то большего) заданий не будет (чему Зонт был несказанно рад, ведь никто не прикоснётся к Вару, даже, к сожалению, он), положив все свои вещи в мешок и скинув заранее подготовленные Ромео бумажки в контейнер, они начали играть.       С серьёзным лицом червовый король засовывает ладонь в мешочек, недолго перетасовывая все мелкие вещи, и с таким выражением лица, будто он — Якубович, объявляющий, что кто-то выиграл автомобиль, достаёт чей-то чёрный медиатор с горящим алым пламенем черепом. Посмотрев на реакцию остальных, седьмой клон понимает, что данная вещь принадлежит Пику, который от этого факта готов провалиться сквозь землю.       Серьёзно, рогатый думал, что он, в какой-то мере, везучий по жизни и это должно прокатить и тут. Тот был готов к тому, что он будет выпадать, но не первым же… Это стрёмно как-то.       — Так… «Позвольте Вашему королю/вальту нанести на Вас…» Что?.. «макияж»?! — обречённо-невереще прикрикивает Пик в то время, как Вару садистски смеётся.       Спустя ещё минут 15 вызывающий макияж в стиле, как назвал его сам творец, «Эскортница нулевых» красовался на физиономии фиолетововолосого. Яркая до невозможности красная помада неряшливо размазана, выходя за контуры губ. Голубые тени, находящиеся не только на верхних веках, но и затрагивающие скулы.       Естественно, это смешно, и, возможно, голубоглазый бы тоже хохотал до потери пульса, если бы не одно «но»… Вару, пусть и по заданию, трогает Пика, который не сильно этому препятствует. Его объект обожания кого-то, кроме него, трогает… Хочется показать всем, что пиковый валет принадлежит только трефу, но, увы, они же не встречаются, поэтому предъявить никому ничего он не имеет право, но грёбаная ревность считает наоборот!       Как же Зонтик хочет теперь врезать и рогатому, но это задание… Очень ужасное задание… Кому-то покажется, что это действие безобидное, но не трефовому вальту. Он уже предполагает, что те друг на друга глаз положили как на партнёров в романтическом плане…       Мысли прервал Ромео, который достал из мешка чёрную резинку для волос, принадлежащую Зонтику.       — «Отдайте какую-то вещь человеку, сидящему слева от Вас», — негромко читает Зонт задание. Посмотрев на человека, что сидит рядом, у трефа проскользнула мысль, от которой он ухмыльнулся:       —«Вару… Так он и так моё сердце уже забрал! Не жирно ли ему?».       Не придумав ничего лучше, Зонт отдаёт своему ненаглядному браслет со всякими побрякушками в виде звёзд и геометрических фигур на красной нитке, на что Вару лишь благодарно-скромно улыбнулся, сразу нацепив на своё запястье. М-да, зеленоволосому этот браслет больше идёт, по мнению трефового вальта.       Поиграв ещё несколько часов, Ромео достаёт свою же вещь и строит недовольно-обидную физиономию. А Зонт уже не в первый раз замечает, что седьмой клон, когда тянется за бумажкой с заданием, кладёт ладонь на ляжку Вару, удобнее опираясь, пока тот этого не ощущает, разговаривая с другими, что повторилось и сейчас.       Как кто-то смеет трогать Вару без его согласия? Это ж так подло, втихую прикасаться к человеку, который, как надеется Зонтик скорее всего, против этого! Ужасно подло! У трефового вальта уже чешутся кулаки вмазать этому романтику! Он не имеет право трогать его объект обожания!       С такими мыслями Зонт на полном серьёзе вмажет Ромео…            Сказав, что он скоро вернётся, и чтобы остальные продолжали играть, голубоглазый направился в ванную комнату. Закрыв дверь на щеколду, он включает холодную воду в раковине. Окунув лицо, из-за чего по телу пробежался табун мурашек, Зонт вглядывается в своё отражение в зеркале, видя за своей спиной Сойо.       —«Чёрт, хоть ты подскажи, что делать», — говорит в мыслях треф, боясь, что даже в ванной его способен кто-то услышать.       — Ого, наконец-то ты обратился ко мне! — искренне радуется личность, хлопая в ладоши, как дитё малое, — Ну-с, я, как и всегда, считаю, что убийство — лучший метод для избавления соперников!       — Нет, нет и ещё раз нет! — восклицает в голос Зонтик, матая головой в разные стороны в знак отрицания.       Кажется, трефовый хотел ещё что-то сказать, но раздался стук в дверь и послышался вопрос:       — Ты в порядке? — этот голос он узнает из тысячи. Вару…       Ответив «Д-да, конечно!» и вытерев лицо полотенцем, Зонт выходит из ванной.       — Вы, что ли, закончили играть?       — Ага. Рогатый психанул из-за того, что он снова выпал, и, сказав, что розовый гусь специально всё так подстроил, а у меня с ним связи, ведь я за всё время, что мы играли, два раза ответил на вопросы и один раз выполнил задание, ушёл. А сам розовый сказал, что играть втроём скучно, и тоже куда-то свалил, — монотонно, будто на одном дыхании, проговорил пиковый валет, направляясь в свою комнату и ведя за собой трефа.       —«Фух, хоть с этими не будем контактировать, сами слились», —проносится счастливая мысль у голубоглазого. Не придумав тактичный ответ, из-за которого он не спалится, Зонт плавно переводит тему, оставив алоглазого одного в ванной.       — Слушай, Вару. Ты не знаешь, где бубновые? Мне одному кажется, что они не подают признаков жизни?— усмехнувшись, спросил Зонт мимолётно, когда повисает в комнате молчание.       — Эм… Ты слушал, о чём говорили в ходе игры? Розовый же сказал, что те съехали куда-то. Типо, цитатнику нужна тишина для медитации, а эльф — это эльф, и тот не переносит громких звуков. А в тишине мы, якобы, не можем существовать, и нам необходим постоянный шум и кипиш. Но, думаю, последнее добавил от себя Курилка.       —«И зачем я это узнавал? Мне как-то негорячо и нехолодно от этого… Ну, минус две жертвы, и что с того?» — пронеслось в мяслях, после чего приходит осознание:             —«Что?.. «жертвы»? Нет, я не собираюсь никого колечить или убивать! Это всё Сойо-чёрт! Промыл мне мозги, и теперь всякие бредовые думы приходят!».       — Хм, если честно, я особо не вслушивался в разговор…— бесстыже врёт Зонтик. На самом деле, он не слушал от слова совсем. Только когда пиковый валет что-то говорил, голубоглазый всё же включал слух, а в остальное время тот следил за тем, чтобы никто не позволял себе лишнего по отношению к его ненаглядному. Но Ромео однозначно перешёл грань, когда прикасался к Вару… А Пику стоило бы хоть немного сдерживать свои эмоции и обдумывать слова перед тем, как психовать. Треф не хочет, чтоб его возлюбленный выслушивал чьи-то беспочвенные психи, хотя.. повод для криков не играет никакую роль, ведь никто не посмеет так себя вести…       — Ты не подумай, я — не биполярка, но ты всё-таки странноват… Ты как-то озверело смотрел на рогатого и розового, будто испепелить их хотел. Твоё отношение к остальным что-ли поменялось после случая с Биполяркой?       В проницательности и внимательности Вару шестой клон больше не сомневается… Заметив беглый взгляд и смятения трефа, зеленоволосый констатирует факт:       — Значит, поменялось… Только попробуй отрицать! Я чую ложь за километры, так как сам ранее частенько врал и примерно понимаю, как ведут себя при вранье люди.       — Ладно, ты прав, — соглашается Зонтик, поднимая руки в жесте, а-ля: сдаюсь,— Со вчерашнего дня, когда мы вечером вернулись с прогулки, многое, что изменилось…— начал признавать голубоглазый, — По правде говоря, тогда меня выбесил не только Феликс, хотя надо отдать должное, что тот взбесил больше всех. Помимо него, Куромаку читал нотации, а Пик предъявлял со всей агрессией. Бесит, будто у нас не может быть личного пространства! — высказал, после чего по-хозяйски откинулся на подушку, знав забыв о том, что он не в своей комнате.       — Хм, странно, но пропустим… А к розовому-то из-за чего такое отношение?— серьёзно спрашивает пятый клон, кажется, сщурившись.       — Я… Точно не могу объяснить, из-за чего… Наверное, это обобщённо на всех подействовало, — снова нагло соврал трефовый валет. И какая это ложь за сегодня по счёту? Но собеседник решил сделать вид, что он поверил, и перевести тему, подумав, что, если его друг захочет, сам расскажет.       Конечно, он считал эти причины, в какой-то степени, глупыми, но не мог сказать о том, что уже месяц ревнует Вару буквально ко всем, а за эти два дня это чувство вспыхнуло новым огнём со своим неизвестным ощущением… Нет, Зонт, естественно, и до этого желал, чтоб ненаглядный обращал внимание только на него, чтоб всё время ему уделял (будто не он минутой ранее говорил о личном пространстве), чтоб тактильно взаимодействовал только с ним и так же активно отвечал на прикосновения со стороны голубоволосого. Но эта ревность и это собственничество переросли за сегодняшнюю игру в нечто большее… Зонтику всерьёз хочется как следует врезать тем, кто прикасался к его объекту обожания. Хотя… Наверное, на это его надоумил Сойо со своим «Лучший метод для избавления соперников — убийство!».       Но шестой клон, как считает он сам, никогда не был ведомым. Треф ни за что никому не признается, что в глубине души (а может, и не в такой уж глубине, а где-то на поверхности) он ой-как хочет задушить многих из остальных клонов (хотя проще будет сказать, кого бы он не стал душить).       Видимо, эти мысли не были подброшены алоглазой личностью. Это реальные желания, которые начали продавать признаки жизни с помощью таких дум.       За размышлениями трефовый валет и не заметил, как его ненаглядный перевёл разговор на нейтральную тему, в которую Зонт не сразу вник, ибо слушать надо было с начала.       — Фух… Как же я вымотался…— устало выдохнул Зонтик, «вваливаясь» в свою комнату спустя несколько часов, удачно проведенных со своим объектом обожания, еле перебирая ногами. Треф не нашёл в себе силы переодеться, поэтому лёг на кровать в одежде, практически сразу заснув.       Появившийся из ниоткуда после того, как убедился в том, что голубоглазый уснул, Сойо подошёл к кровати. Убрав волосы со лба шестого клона и легонько прикоснувшись ладонью к лицу спящего, личность пробормотала:       — Извини, но я делаю это на твоё же благо…       Зонтик оглядывается по сторонам. Он не понимает, где находится. Чёрное пространство, как и на первой встрече с Сойо, сменяется на комнату, похоже, его ненаглядного. Но что-то в ней не то… Расположение… Оно зеркально настоящему?.. Странно. Стены, пол, ковер, мебель — всё в красных оттенках…       —«Жутко…»,—думает треф.       Медленно проявляются силуэты. Зонт всматривается и распознаёт, после чего сразу же ужасается… Вару кажется спящим на своей кровати, но пятна в районе груди и на постельном белье алого цвета опровергают это.       Зонт хочет подбежать, понять, шутка ли это, сделать хоть что-то, но не может… Что? Он будто парализован: тело не слушается, даже мезинец не поддаётся… Он хочет закричать, но не может.             Понимание того, что ты видишь всё, но не можешь что-то предпринять, выкручивает все внутренности, медленно убивая… Бездействие. Он даже зареветь не может!       Взгляд медленно переходит на другой силуэт. Сфокусировавшись, Зонт в последний момент видит улыбающегося нервным оскалом Феликса, держащего в руке окровавленный нож и склонившегося над кроватью кудряша…       Резко подскочив, шокированный Зонтик пытался отдышаться.       — «Это всего лишь сон… Сон… Сон. Сон, сон!» — пролетали мысли в голове, слова быстро сменялись. Проморгавшись и кое-как сфокусировавшись, трефовый валет вглядывается в окно. Темно… По всей видимости, ночь. Переводит взгляд на будильник, и правда, время давно перевалило за полночь.       — Я, похоже, с катушек слетел… Стоит успокоительное выпить, — пришёл к логическому решению.       Опираясь на стену, шестой клон вышел в коридор, медленно передвигая ногами. Проходя мимо комнаты объекта воздыханий, Зонт слышат какие-то звуки, исходящие оттуда. Крики?.. Всё же решив заглянуть из-за нервности и переживаний, голубоволосый неловко и почти бесшумно открывает дверь, просовывает голову.       —«Ч-что?.. Кровь?..» — единственное, о чём подумал голубоглазый. И правда, постельное бельё, что ранее было фисташкового оттенка, в алом цвете. На стенах, шторах, ковре красовались ужасающие брызги. Да и в принципе… Кажется, что всё не на своих местах, вся комната и мебель в ней не тех цветов… Аура пугающая, а ведь раньше, несмотря на характер хозяина, тут было уютно и гостеприимно…       Наконец, заметив очертания под одеялом, Зонт резко подбегает к кровати и дрожащей рукой приподнимает его, после увиденного сразу падая на пол, запнувшись о свои же ноги. Закрыв глаза, голубоглазый, как психованный, твердит шёпотом, пятившись назад:       —Всё как в том сне… Мне всё это кажется!       Сквозь своё бормотание, доносятся до ушей встревоженное «Хэй, Зонт!» и лёгкие, совсем невесомые прикосновения к щекам. Зонтик поднимает шокированный взгляд и, не удержавшись, обнимает со всей силой, кажется, не намереваясь отпускать.       —«Фух, это всего лишь галлюцинации… С Вару всё хорошо, он в порядке…»,— думает шестой клон, замечая и Вару, который в целости и сохранности, и комнату, которая, наконец, сменилась на ту, что была до этого грёбанного кошмара.       — Что произошло? — осторожно спрашивает пиковый, почувствовав, что Зонт более-менее успокоился.       — Я сам ничего не понял… Мне показался момент из моего кошмара сна наяву…— отвечает, на что получает понимающие поглаживания по спине.       И Зонт снова просыпается… Но на этот раз утром и не в своей комнате.       —«Стоп! Как я оказался у Вару?» — не понимает, оглядывая помещение. Интерьер не такой, как во сне, — отлично. Повернув голову, треф видит хозяина комнаты, что мирно посапывал.       Решив не будить объект обожания, Зонтик аккуратно и тихо встаёт с кровати и, потоптавшись на месте для небольшой разминки, выходит в коридор, напоследок глянув на зеленоволосого.       Придя на кухню, шестой клон поставил чайник закипать, боковым зрением замечая ухмыляющегося Ромео, но не придавая этому значение, и открывает холодильник.       — Зонтик, — протяжно проговаривает седьмой клон, начиная, по его мнению, диалог, —А почему ты из комнаты Вару вышел? — наконец задаёт вопрос, явно намекая.       Сделав вдох-выдох и сказав себе мысленно «Не реагируй», треф игнорирует. Поняв, что ответ он не услышит, червовый король решает закинуть ещё одну провокацию для проверки своей теории:       — Эх, а я надеялся, что Вару мне достанется…       —«Что он только что сказал?!»— проносится в мыслях до того, как глаза перекрашиваются в алый цвет.       Седьмой клон встаёт со стула и не успевает опомниться, как после удара голубоволосого в скулу падает на пол, из-за чего ударяется головой. Звон в ушах, резкая и острая боль в затылке, в глазах двоится и плывёт. Мгновение — и Ромео ощущает телом, как на него наваливается треф, а через секунду он снова чувствует неприятное жжение на своей щеке.       — Повтори, что сказал! — срываясь на рык, требует Зонт, схватив лежащего за ворот рубашки. У розоволосого не то, что сил на ответ не было, он на какое-то время даже забыл, кто такой он. Шестому, очевидно, не понравилось игнорирование, он не собирается входить в чьё-то положение, поэтому ещё раз ударяет с большей силой.       — Повтори! — в очередной раз приказывает трефовый. И в очередной раз, не получив ответа, ударяет Ромео.       — Повтори! — удар. — Повтори!— удар. — Повтори! — удар, удар.       Не известно, чем бы это закончилось, если бы не вовремя подоспевший Пик, который оттащил Зонтика со словами:       — Что на тебя нашло?! Псих! Угомонись, неадекват!       Голубоволосому не нравится то, что его кто-то, кроме Вару, трогает. Так ещё и называют ненормальным, хотя сами виноваты в такой реакции, т.к. не нужно провоцировать. Немного присев, Зонт ударяет Пикового короля с локтя и, пока тот дезориентирован, выбирается из хватки. Вмазав ещё раз рогатому, чтобы перестали его недооценивать, шестой оглядывает королей пиковой и червовой мастей с высокомерным, понятным для всех пренебрежением взглядом.       — «И Феликс ещё спорил, что на меня найдётся управа… М-да, они даже наравне со мной не стоят… Оппоненты из них некудышные»,— думает Зонтик, глаза которого, наконец, перекрасились обратно в сапфировый.       В голове сразу же всплывает образ осуждающего, но понимающего и принимающего ненаглядного. Голубоглазый же обещал, что не будет реагировать на подобное… Не получится же измениться по щелчку пальцев, верно? Но треф всё равно не хочет, чтоб объект его воздыханий переживал, чтоб накручивал себя, чтоб выслушивал от всех то, что он в чём-то виноват, хотя не причастен ни к какой из произошедших ситуаций.       Лучше бы, наверное, вообще не рассказывать об этом. Но опять же… Он знает наперёд: обязательно потом кто-то да вымолвит словечко, обвинит… Вару, возможно, неправильно поймет или примет, но будет недоверчиво относится к Зонтику, опасаясь предательства… Надо самому всё рассказать и объясниться, тем самым морально подготовив.       Посмотрев на седьмого и восьмого клонов взглядом, наполненным жалостью и брезгливостью, голубоволосый выходит из кухни, позабыв о закипевшем чайнике и готовки завтрака, направляясь к пиковому вальту. Открыв дверь, не вспомнив о том, что нужно стучать, и войдя как к себе, Зонтик застаёт сидящего на мягкой кровати пятого клона, который, по всей видимости, проснулся несколько минут назад.       — Доброе утро, Вару! Как спалось?       — А?.. А, да хорошо, вроде. Где был? — с непониманием оглядывает с головы до пят трефового.       — Скажем так, пытался завтрак приготовить. Но, видимо, навыки покинули меня, поэтому ничего не вышло…— врёт Зонт. Он, конечно, не смог что-то накашеварить, но по другой причине, которую после обязательно расскажет.       — То есть мне нужно снова готовить? — обречённо вздыхает зеленоволосый, утыкаясь лицом в подушку.       Нет, ему однозначно не нужно видеть кого-то из клонов!       — Как насчёт того, чтоб пойти гулять и позавтракать в каком-то кафе? Я плачу́!— из вежливости спрашивает треф, но утвердительная интонация выдаёт то, что, в любом случае, они бы пошли. Из-за такого настроя Вару, не выдержав, смеётся.       — Хах, я не против!       — Вот и отлично! — восклицает с искрящимися глазками Зонтик, мысленно уже решая, куда они сходят и что будут делать, — Ладно, собирайся. Я подожду тебя в коридоре.