***
Если бы всё происходящее было типичным фильмом, то Рен подскочила бы на больничной кровати, тяжело дыша, как будто очнулась от очередного кошмара. Но это не был фильм. Сознание долго приходило в норму, словно пробивалось через толстый лёд, который держал его на глубине тысяч километров под водой, куда не проникал ни один, даже самый скудный, лучик света. Она медленно приоткрыла глаза, жмурясь от непривычного света, который пробивался сквозь жалюзи. Тело ощущалось совсем странно, будто бы чужое. Она также медленно привыкала к всему своему окружению, прислушивалась к фоновым звукам в коридоре, осматривала комнату и также осторожно двигала головой, чтобы захватить в поле зрения всё помещение. В голове так и крутилось последнее воспоминание перед тем, как она потеряла сознание, от чего ей хотелось грустно улыбнуться. Она могла убить Шигараки, была готова это сделать и пожертвовать своей свободой, которой так долго добивалась, но в одно мгновение это всё оборвалось. Всего одного мимолётного взгляда хватило для того, чтобы девушка забыла такие грандиозные планы и бросилась из последних сил сквозь героев к Айзаве. Так отчаянно и глупо, что даже смешно. До весёлого смешного, никак не грустно, потому что она сравнивала себя год назад с тем, что имела сейчас, и понимала, какой поворот в своей личности совершила, позволяя войти в свой маленький мирок чужим людям. Даже не так, скорее она вышла из того маленького мирка, в котором забилась в самом углу. Девушка приняла сидячее положение, разминая спину и руки. Понемногу чувствительность и ощущение собственности тела возвращались. Она не знала, сколько пролежала в отключке, но точно не пару часов, может несколько дней. И это немного пугало, сколько прошло времени на самом деле? Что произошло за это время? Что с трансляцией Даби? Что с Шигараки? Что со студентами? Эти вопросы не давали покоя, роясь в голове и заставляя её болеть ещё больше. Рен убрала с лица длинные пряди, которые до сих пор были непривычно черными и, что самое важное, гладкими. Хотя по логической цепочке все её волосы должны были быть запутанными, её что, расчесывали? Вау, это была ещё одна странность. Ещё одна странность, переплетённая с ожидаемым швом на затылке, который спрятался за волосами. Да, вряд ли бы после того удара головой об пол и такого количества крови у неё не осталось бы очередного шрама на теле. Босые ноги оказались на холодном полу, привыкая к ощущениям. На ней были больничная футболка, которая завязывалась на шнурки со спины, и из такой же ткани широкие штаны. Чувствуя сопротивление при сгибании ноги она подвернула штанину и судорожно выдохнула, боязнь даже заглядывать под утягивающие эластичные бинты, которые опоясывали весь сустав. Рен мало чего боялась в жизни, но последние полгода показали ей, что она охренеть как ошибалась. Потому что сколько бы она сейчас не убеждала себя в том, что нет, это всего лишь очередная травма, которая пройдёт через время, это была неправда. Она по настоящему боялась, что это было что-то серьёзное. Что она не сможет полностью оправиться от травмы, которую так глупо получила, просто потому что переоценила себя и свои возможности. И всё же она встала на ноги, причем так тихо, будто бы её кто-то за это отругает. Хотя, была и такая возможность. Сначала первый шаг здоровой ногой вперёд, после шаг больной. И боль пронзает колено в тот момент, когда она его полностью выпрямляет, чтобы опереться на ногу. Девушка успела ухватиться за ручки кровати, чтобы не упасть, и снова выпрямилась, медленно приводя дыхание в норму, как и мышцы во всём теле. И снова два шага вперёд, уже без попытки упасть. Она стояла ровно, держа руки напряженными наготове перед падением, которого не произошло. Тогда она сделала ещё несколько мелких шагов, которые заняли уйму времени. Но вот она оказалась около двери и открывает её. Коридор полупустой. Где-то вдали и за углом слышны разговоры и шаги людей, но именно в этом проулке не было никого. Рен вышла из своей палаты, озираясь по сторонам. Она прошла к противоположной стене и выглянула в окно на улицу, подставляя лицо тёплым солнечным лучам. Город так и кипел жизнью, словно улей. Будто бы он умрёт, если хоть на секунду подумает о том, чтобы остановиться. Сато нахмурилась, заметив у ворот больницы толпу журналистов, которых всё никак не пропускали, но это их только раззадоривало. Издалека не было понятно сколько именно там было человек, но недалеко от толпы она различила врача, может даже глав.врача, который пытался хоть как-то успокоить этот хаос вместе с полицейскими. Но и эти люди состояли не только из журналистов, среди них были перемешаны обычные гражданские с рупорами и плакатами, надписи на которых Рен не могла различить. И не сложно было догадаться что привело сюда всех репортёров, Герой Номер Один всё также находился в этом здании и восстанавливался от полученных ран. Как и большинство героев, которые приняли участие в этой миссии. И в душе девушка подозревала причины их волнений, но не знала насколько глубоко были затронуты их души страшной тайной их героя, она не хотела знать. И как же было хорошо, что телефон был сперва разбит, а после полностью уничтожен распадом злодея, потому что не было соблазна залезть во всемирную сеть и завалить свой мозг новой информацией. Как же было непривычно тихо. — Вы всё же соизволили проснуться? — в паре метров из-за поворота донёсся знакомый голос студента, на который девушка даже не повернулась. И без того было понятно, кто говорил. Да, тихо не значит что долго. Не стоит привыкать к такой роскоши. — А что, Бакуго, вы заждались меня? — она всё же повернулась на парня и смогла сдержать себя, чтобы не нахмуриться от травм парня. Всё его тело — руки, плечи, лицо — были перемотаны бинтами, но это было только на открытых местах кожи, что творилось под больничной одеждой не было известно никому кроме самого Катсуки, врачей и медсестёр. — Многие соизволили очнуться ещё вчера, и только вы с Деку решили, что особенные, — он сложил руки в карманы в своё привычном жесте и медленно двинулся к ней. По его походке было видно, что ему ещё было тяжело ходить, он двигался чисто на упрямстве. Но это ведь был Бакуго, он только так и жил. — А что с Мидорией? — Всё с ним нормально, пусть только посмеет сдохнуть, я тогда сам его убью. Девушка не сдержала смешок, снова отводя обеспокоенный взгляд за окно. — Я хотел сказать "спасибо", — тихо выдал парень, смотря в ту же точку, что и девушка, — За то, что спасли и всё остальное... — Можешь не продолжать, Бакуго, не мучай себя, — она опёрлась двумя руками на поручни, чтобы минимизировать давление на ноги, — Всегда пожалуйста. Может, Рен бы даже потрепала его по волосам, но он не был Каминари, Мидорией или Шинсо, которые уже привыкли к её подобным выходкам. Но с Денки был другой случай, его только и делали, что трепали по волосам все кому не лень, а он был этому рад. Поэтому Сато только снова улыбнулась студенту, тихо выдыхая. И как только они оба затихли и погрузились в свои мысли, за спиной послышался звонкий голос. — Сато-сан, Бакуго-кун! — отражался от стен высокий и радостный голос. Если бы это был фильм, то время бы замедлилось. И камера медленно бы показала с точки зрения Рен сперва Эри, которая стояла в своём милом красном платьице и держала в руках небольшую сумку около Шинсо и Каминари. А после камера поехала бы выше и показала как наравне с ними, только выше всех, стоял Айзава: немного сгорбив спину, как и обычно, в такой же больничной одежде, как и Рен с Бакуго, с перевязанной половиной лица, убранными назад в подобие хвоста волосами, и, в своей излюбленной привычке — уже усталый. Если бы это был фильм, то Рен обязательно бы рванула с места и в мгновение оказалась около мужчины, падая к тому в объятия. Но, к сожалению, это был не фильм. Их взгляды нашли друг друга также быстро, как находили на поле боя, обеспокоенные друг другом. Рен сделала несколько шагов вперёд, но как только руки оторвались от перил, она, словно безвольная кукла, стала падать вниз. Бакуго может и успел бы среагировать, если бы не его ранения, которые мешали ему даже нормально разогнуться, но про-герой оказался быстрее, в несколько шагов преодолевая те пару десятком метров. Его руки сразу схватили талию девушки, приподнимая на нормальную высоту, когда как сама Рен быстро переместила свои руки тому на плечи, находя в них опору. И черт, ладно, может это было немного похоже на фильм. Но только совсем чуть-чуть. Желтые глаза хаотично бегали по лицу выше, цепляясь за бинты и не скрытый усталый глаз, который неотрывно смотрел на неё с вселенским беспокойством. Погодя пару долгих мгновений тишины она осмелилась переместить руку на бинты на лице героя, с сожалением смотря на место ранения. — Прости, я могла среагировать быстрее, и тогда бы ты не пострадал... Эта мысль вперемешку с гигантским чувством вины свалились на девушку, от чего на душе стали скрести не то, что кошки, а самые настоящие львы, просто растаптывая бедный орган в одну лужу. — Ещё раз скажешь подобную ерунду и я правда поверю в то, что тебя серьёзно приложили головой, — перебил её мыслительный процесс мужчина. — Даже швы наложили, так что приложили серьёзно, — она попыталась улыбнуться, пряча эту вину куда-то на край сознания. Она ещё точно будет грызть её долгое время, когда она будет смотреть на мужчину. Как было только в самом начале учебы каждый раз когда она видела шрам под его глазом. Когда только при виде этой тёмной полосы ещё не полностью зажившей кожи под её глазом всплывали ужасные картины разъярённого Ному, который терзал тело героя. — Но не думаю, что что-то сильно изменится, — он наклонился ниже, теперь уже воруя свежий воздух у Рен, мягко улыбаясь над ней, — Как будто до этого ты не была отбитой. — Да заткнись ты уже, — закатила она глаза на попытку каламбура и переместила обе свои руки ему на шею, притянув его к себе ближе. Рен быстро приблизила мужчину к себе и накрыла его губы своими, больше не сомневаясь в своём решении. Она и так за последние сутки, которые помнила, два раза чуть не умерла, так что ещё одна небольшая слабость никак не изменит эту статистику. Да и было плевать на то, что подобные чувства — "слабость". Она бы не сделала столько вещей если бы не эта "слабость" в виде Айзавы Шоты, который держал её за талию и не давал упасть, отвечая на поцелуй. Разве подобного человека можно отнести хоть к чему то "слабому"? Поцелуй прекратился и перетёк в тёплые объятия, пока мужчина прятал голову в шее и волосах Рен, снова вдыхая знакомый успокаивающий запах. — Это значит "да"? — тихо спросил Шота. — Если ты уверен, что вытерпишь ещё больше часов в сутки со мной, то да. Я хочу попробовать, — также тихо и спокойно ответила девушка ему на ухо. — Это невозможно, ты уже забрала максимум из всего возможного времени. — Это тебе только кажется... — тихо посмеялась Рен, в последний раз прижавшись к нему, перед тем как мужчина ослабил хватку и оставил только одну руку на талии девушки, второй рукой перекидывая руку девушки себе через плечо и помогая той снова вернуться в палату. Если бы это был фильм, то сейчас бы к ним подбежало множество медсестёр, которые стали бы ругать Рен за то, что та вышла раньше, чем её осмотрел врач. Но их не было. Зато в коридоре так остались стоять Шинсо и Каминари, которые руками до сих пор закрывали глаза Эри, пока девочка активно этому сопротивлялась, а на лице электрического студента застыла хитрая полуулыбка. Бакуго словно слился с перилами около окна, на которые облокотился, и стал частью всей обстановки. — А вы почему ещё тут? — вспомнил про детей Айзава, смотря на двух студентов-нянек. Они вздрогнули от серьёзного тона своего преподавателя, — Быстро позвали врача. И этого обратно в палату положили, — указывая на Катсуки скомандовал он, придерживая посмеивающуюся Рен. Если бы это был фильм, то всё так и закончилось. Но вы же помните, что это не он?***
Очень часто людям приходится с чем расставаться: с дорогими сердцу вещами, с привычками, с устоявшимся образом жизни, или с людьми, которые больше не будут привычным образом учувствовать в их жизни. С людьми расставаться тяжелее всего. А ещё тяжелее осознание того, что человека больше нет. Шинсо думал, что ещё не скоро в своей жизни столкнётся с похоронами, но жизнь решила по другому. А может не жизнь, просто Каминари. Но нельзя было перекладывать выбор Хитоши на кого-то, он сам решил пойти. Спустя четыре дня после сражения была назначена дата похорон героини Полночь, родственники которой хорошо позаботились о том, чтобы разослать приглашения гостям. А так как женщина преподавала в академии они учли и то, что многие студенты захотят прийти и попрощаться со своим учителем. И в тот же вечер Каминари позвонил Шинсо и много-много говорил. В его словах Шинсо смог расслышать страх и волнение предстоящего события. Каминари правда волновался, тоска сжирала изнутри, он боялся туда идти, потому что знал, как много там будет людей, и не знал, сколько из них будут ему знакомы, потому что смелости задать насущный вопрос в групповой чат класса никому не было. Поэтому Шинсо, словно прочитал его мысли, предложил пойти им вместе и неважно, если даже они будут единственными из А класса. Да хоть даже единственными из ЮЭЙ, что казалась абсолютно маловероятным. Именно поэтому Хитоши уже был в черном костюме, который ему нашла его мама вчера, и шел рядом с Денки почти что в таком же костюме, не отходя ни на один лишний метр, давая тому невидимую поддержку. Они уже вышли из торжественного зала на улицу всей толпой А класса, который, не договариваясь, пришёл почти в полном составе, пропуская в помещение новую группу людей. Сами похороны были ещё впереди, сейчас было только прощание с героиней. Из-за большого количества людей к ней заходили группами, а те, кто уже попрощались, ждали на улице. Но они не задерживались на улице надолго, гости ещё некоторое время находились там и общались с родственниками, а после прощались и расходились домой, потому что после того, как последняя группа выйдет из зала, гроб с телом когда-то живой и яркой женщины заколотят её родственники и повезут в крематорий, где уже после кремации урну поместят на кладбище. И гости прекрасно понимали, что последний этап с захоронением праха на кладбище они должны оставить только близким друзьям и родственникам, чтобы те могли в спокойной атмосфере ещё раз поговорить с их подругой. Каминари оглядывается по сторонам и видит множество черных пятен, которые окружают его: все люди поголовно в черном, что сильно тревожило. Не было привычной разнообразности, не за что зацепиться взгляду, все одинаковые и серые. Он правда пытался нацепить на лицо привычную дружелюбную улыбку, которая была на нём в обычные дни, но сегодня сил хватало на редкие вежливые улыбки, пока глаза концентрировались на двух ярких браслетах на его руке, которые были неизменно на нём последние месяцы. Казалось, что это были единственные яркие вещи, на которые было приятно смотреть. Он поднимает взгляд со своих ног и в поле зрения снова попадают фиолетовые пятна сбоку. Браслеты были не единственной яркой вещью, просто на них он мог смотреть без стеснения. — Ты в порядке? — доносится обеспокоенный голос Шинсо. Денки утвердительно кивает и продолжает дальше разглядывать людей, пытаясь не смешивать их всех в одну массу: Киришима хорошо выделяется от толпы своими яркими волосами, он идёт впереди, рядом с ним Бакуго, медленнее чем обычно, но руки всё равно были в карманах, Мина что-то бурно рассказывала Серо. Он обернулся назад и увидел Мидорию, Ииду, Тодороки, Очако и Тсую, которые также небольшой кучкой шли вместе и что-то тихо обсуждали. Где-то ещё позади были Шоджи, Кода, Минору и ещё пара ребят с их класса, но не все. Не весь их класс пришёл, всё же пары человек не было, но не у всех было так много сил, чтобы выйти из дома после всех событий. Им и так дали полторы недели, чтобы подлечиться и оправиться, поэтому не каждый готов тратить из этого времени на тяжелый день. Денки продолжает осматриваться. Он любит это делать, а в особенности подмечать мелкие детали в людях и пытаться разгадать их личность, что-то в этом было детективно-увлекательно, что помогало направить его мысли в одно конкретное русло. Вот он в очередной смотрит по сторонам и натыкается на небольшую группу из их преподавателей, которых без их геройских костюмов было сложно узнать, но всё же Цементоса и Влада он смог найти быстрее всего, а остальные личности определились сами. Тяжелее всего было понять, что мужчина с длинными желтыми волосами, завязанными в низкий хвост, был Сущий Мик, но всё же это можно было понять: стоит только понаблюдать пару секунд за его манерой общения и жестикуляции и вот, сразу вспоминается их урок английского, где герой также быстро махал руками, пока что-то объяснял, конкретно что Каминари, конечно же, не помнил. Взгляд цепляется за лавочку где-то вдалеке за всеми людьми, от чего студент замедляется и заинтересованно пятится в ту сторону. Хитоши же остаётся только молча следовать за ним. Когда люди не мешают ему увидеть эту самую одинокую лавочку, он наконец может разглядеть её полностью и понять, что она совсем не одинока: на ней кто-то сидел. Кто-то со знакомыми тёмно-красными волосами, краска с которых уже смылась, но на кончиках всё же немного осталась. Кто-то со знакомым лицом, направленным на них, и желтыми тёплыми глазами, которые смотрели куда-то вверх на небо и облака. Кто-то в непривычном черном костюме, но с такой знакомой полуулыбкой на губах, когда глаза всё же натыкаются на учеников. Каминари быстро добредает до девушки, таща за собой за предплечье Хитоши, хотя непонятно зачем он это делал, ведь парень и так шел вслед за ним и не отставал. — Сато-сенсей, здравствуйте, — они оба приветственно поклонились ей. — И вам привет, — она кивнула им головой, оставаясь всё также сидеть на месте и ждать неизвестно чего, — Как вы? Как твоя голова, Каминари? — Да всё хорошо, небольшое сотрясение, не волнуйтесь, — он сразу же в привычном жесте убрал одну руку за затылок, виновато почесывая волосы. Она перевела дожидающийся взгляд на Шинсо и тот всё же открыл рот. — А со мной что может быть не так? Всё нормально, — он пожал плечами и спрятал руки в карманах неудобных брюк. Да, с Хитоши точно было всё в порядке, не считая до сих пор съедающего чувства вины, которое мучило его ещё неделю назад. С Хитоши всё было нормально, если не считать того, что он подскакивал от каждого уведомления на телефоне, надеясь, что это было сообщение от Каминари. И в большинстве своём, на радость парня, это действительно был он. С ним всё было хорошо, если не считать постоянных мимолётных взглядов на своего одноклассника, во время которых он замечал, как на его лице не было привычной улыбки, вместо которой он заставлял себя натягивать её подобие только чтобы не беспокоить остальных. С Хитоши может и было всё относительно нормально, но он боялся, что с Каминари нет. И нужно было как-то это решать. — Не думала, что вас придёт так много, — смотрела им за спину девушка, провожая взглядом разбредающихся студентов. — Не думал, что вы вообще придёте, — задумчиво сказал Денки, — У вас же серьезная травма и вам следовало дать себе больше времени на восстановление... Рен скептически на него посмотрела, а после переместила руку на трость, которую облокотила также на лавочку. — Думал бы поменьше, — она слегка замахнулась, шутливо касаясь краем трости его ноги, — Зато у меня теперь под рукой будет палка, которой я смогу вас бить, когда вы будете меня раздражать. — Мы будем ждать ваших уроков только ради того, чтобы посмотреть как вы бьёте этой тростью Бакуго, — снова заговорил Шинсо. — Никаких избиений учеников, что за разговоры, — за спинами студентов появился их классный руководитель в таком же, как и они сами, черном костюме. Хитоши во все глаза рассматривал вроде бы привычный образ учителя, но вот черная повязка, которая скрывала левый глаз, слишком уж сильно выбивалась для парня. Его волосы были распущены, так что и повязки то было почти не видно, но если знать куда смотреть, то она слишком выбивалась. Мужчина держал в обеих руках по картонному стаканчику и прошел мимо них, один из них отдавая сидящей девушке. — Да, правильно, пусть ученики избивают друг друга на тренировках, — отпивая горячий напиток из стакана сказала Рен, — Ты даже тут нашел кофе? — Я найду его везде, — самоуверенно ответил мужчина, — И да, это называется тренировки. — А да, точно, тренировки. Через минут десять человек на улице стало значительно меньше, как и кофе в стаканах. Айзава забрал оба стаканчика и выкинул в ближайшую мусорную урну, вставая около девушки. — Шли бы вы по домам уже, — сказала обоим парням Рен, также вставая на ноги и держа в левой руке трость, — Отдохните последние дни перед учебой. Нам ещё предстоит много работы. Оба студента согласно кивнули и попрощались, быстро удаляясь со двора около поминального зала. Каминари был слишком задумчивым чтобы что-то говорить, а Хитоши просто наслаждался тишиной и думал о том, что зря боялся больше не увидеть Сато в стенах академии. Небольшой страх непонятно откуда поместился у него в груди, было ощущение как будто она больше не будет преподавать там, но то, как она спокойно говорила об их будущих уроках говорило ровно об обратном. И это очень радовало. Айзава и Сато шли медленно, девушка уверено шагала вперёд с тростью в руке, только изредка прихрамывая на больную ногу, пока мужчина в любую секунду был готов дать свою руку как опору или в крайнем случае взять ту на руки и донести до машины, но Рен бы не позволила, сколько бы Шота не предлагал эту помощь. — Что заказываем на вечер? — уже в машине спросил её герой, выезжая с парковки. — Может что-то из пиццы? А сколько у нас в запасе ещё сезонов того сериала? — Семь. — Просто замечательно... — растеклась по переднему сидению девушка, расстёгивая две верхние пуговицы рубашки. Шота только хмыкнул на это желе, поворачивая на очередном светофоре. У них впереди было ещё пять свободных дней перед тем как начнётся учеба. После им снова придётся окунуться во все прелести жизни преподавателей. И скорее всего их будут ждать новые проблемы, потому что одну они для себя уже нашли. И в будущем будут придумывать как её решить, скорее всего не без помощи Шинсо, который также заинтересован в этой одной сплошной ходячей и переполненной энергией проблеме. А пока можно было позволить себе отдохнуть хотя бы немного. И, как бы слащаво это не звучало, а я повторюсь, что мы не в фильме, где чаще всего и используются подобные фразы, они будут решать все эти проблемы вместе. Потому что они теперь были не одиноки. И им предстоит пережить ещё множество всего, потому что с этим классом первогодок геройского курса никогда не бывает спокойно.***
Незнакомый класс был полупустым. Такие же незнакомые лица понемногу его заполняли, рассаживаясь по понравившимся им местам. Кто-то начинал тихо переговариваться друг с другом, другие молча дожидались их первого урока, погрязнув в своих мыслях. Парень поправил свои светло-фиолетовые волосы, привычным образом убирая основную массу длинной челки на одну сторону, чтобы полностью скрыть левый глаз. И сколько бы он не пытался показать всем своим видом, что ему не интересно пока ни с кем говорить, перед лицом появилось чужое, с широко распахнутыми яркими оранжевыми, словно два кругляшка апельсина, глазами. — Привет! Я Айамэ Хамада, но можешь просто называть меня Айа, — она склонила голову чуть в сторону, от чего её копна пшеничных кудрявых волос с белой прядкой посередине подпрыгнула словно облако, что немного рассмешило парня, — Моя причуда это замедление времени, я могу в небольшом радиусе вокруг себя замедлять все предметы, а тебя как зовут? Я не помню тебя на вступительном экзамене... — Мы могли сдавать на разных полигонах, — быстро перебил поток мыслей парень, всё же отворачиваясь от яркого голубого неба, которое так и просило, чтобы его рассматривали и придумывали фигуры из облаков, — Я Юичи Симидзу... — Ой, извини, что спрашиваю, но у тебя такой шрам большой на шее, из-за чего он? — девушка сильно приблизилась, любознательно рассматривая не скрытую шею и уже давно успевшую порозоветь длинную полосу на ней. Юичи повёл плечами от накатившего смущения, всё же стоило сегодня надеть под рубашку водолазку, чтобы не привлекать внимания больше, чем обычно. — Эй, Хамада, правильно? — с парты впереди к ним повернулся парень с тёмными фиолетовыми волосами, одна прядь которых на макушке была заплетена в тонкую косичку. Его строгий взгляд зелёных глаз сразу же пробежался по девушке, от чего энтузиазм той поубавился, — Невежливо подобное спрашивать, лучше бы дождались знакомства с классным руководителем. Он уже должен был прийти. Хмурый парень после своего монолога снова повернулся к ним спиной, пока сам Юичи смотрел на него с огромной благодарностью. Черт, он уже обожал этого парня. После слов их одноклассника Айа виновато извинилась и села на соседний ряд, раскладывая из своей сумки все канцтовары. Спустя ещё десять минут шума, когда весь класс уже наконец-то заполнился, Юичи и сам стал думать, что их классный руководитель сильно задерживался. И именно в этот момент, когда многие стали беспокоиться, в и их класс открылась дверь, от чего весь шум мгновенно затих. В помещение зашла высокая женщина в мешковатых широких штанах и такой же широкой футболке, держа в руках белую кружку. Её темные красные волосы были завязаны в высокий неаккуратный хвост-пучок-что-это-вообще-такое, пряди из которого так и норовили выпасть, пока шрамы на коже даже не были скрыты, а наоборот, будто бы кричали "посмотрите на нас". И Юичи готов был поклясться, что это был не сон. Что размытый образ с детства воплотился перед его глазами, хоть и прошло уже восемь лет и память забыла все детали, но это была именно та девушка, которая тогда его спасла. А ведь он давно потерял надежду не то, чтобы найти её, а ещё хоть разок увидеть её в живую. Кажется, она даже не изменилась с той их встречи. Тем временем женщина уже прошла вглубь класса и на это отреагировали все ученики, вставая со своих мест. — Сидите вы, — махнула она на них рукой и подошла к столу, больше похожему на длинную большую кафедру. Все ученики непонимающе переглянулись, но послушались и сели, даже не осмеливаясь начать шептаться. Незнакомка же снова отвернулась от них, громко стукая костяшкой пальца по деревянной поверхности стола. Пару секунд ничего не происходило, а после послышалось какое-то копошение и через мгновение из-под стола вылез человек, скидывая с себя яркий желтый спальный мешок. Он сонными глазами осмотрел всё помещение, после перевёл взгляд на девушку, и сел за стол, как будто ничего не произошло. — С первым учебным днём, — она поставила белую кружку перед мужчиной, а после повернулась к классу и осмотрела всех присутствующих, чуть заострив внимание на Юичи, от чего тот даже вздрогнул, — С вами мы познакомимся чуть позже, а пока удачи. И она исчезла из помещение так же быстро, как появилась в нём, оставляя их наедине с НИМ. И класс снова погрузился в тишину, потому что никто не смел заговорить, глядя на то, что вылезло из-под стола. Это что-то тяжело вздохнуло, подняло голову, от чего черные волосы всё же открыли уставшее бледное лицо с щетиной и повязкой на левом глазу и, вау, оказывается это был мужчина. Он тяжелым взглядом оглядел каждого ученика, делая сразу несколько глотков того, что было в кружке, после всё же начиная говорить: — Меня зовут Шота Айзава и я теперь являюсь вашим классным руководителем, хотите вы этого или нет, поэтому сейчас вы быстро собираетесь со своих мест и молча идёте переодеваться в спортивную форму. — Айзава-сенсэй, а можно... — начал кто-то из класса. — Я сказал молча, — сразу же перебил его мужчина, делая ещё глоток из кружки, презрительно смотря через неё на говорящего. Симидзу встал со своего места и, что главное, молча и быстро дошёл до раздевалки, переодеваясь в спортивную форму. Он быстро понял, даже без своей причуды, что лучше беспрекословно выполнять то, что говорил их новый классный руководитель. Потому что во первых — он был жуткий, во вторых — не хотелось оставить о себе негативное впечатление в первый же день, в третьих — не хотелось вылететь из академии, в которую он так долго грезил попасть. И ведь случилось чудо, раз он смог попасть, пройдя их сумасшедший вступительный экзамен, что значило для парня только то, что ему ещё многое придётся сделать, чтобы удержаться в этом месте и стать героем, как он и хотел с детства. Ведь в ЮЭЙ находилось так много интересных людей, которые конкурировали между собой. Можно ли было назвать его поступление сюда новой главой в его жизни? Нет, нужно было мыслить глобальнее, скорее уж это был второй том длинного цикла, который ему ещё предстоит написать.