Legilimens

      — Мисс следует хорошо питаться. Микки приготовила для неё наваристый суп, который придаст сил. А если мисс Гермиона будет послушной и съест все до последней ложки, Микки подаст яблочный пирог. Это любимое блюдо хозяина.        Хозяина.       О Драко вновь не было слышно вот уже несколько дней. Как ей казалось, к лучшему. По крайней мере, она могла спокойно думать над всем, что свалилось за столь короткое время. Его нарочитая любезность, слова, которые так ожидаемо оказались ложью, запах кожи и тепло ладони, которая лежала на ее щеке так, как она всегда себе представляла во время их первого поцелуя.        Черт.        — Он хорошо к тебе относится? — спросила Грейнджер.       — Он заботится о Микки. Хозяин заботится обо всех, кто ему небезразличен, — Микки взглянула на ложку в руках Гермионы, которой та вот уже несколько минут выводила круги по нетронутой тарелке супа. — Если мисс понимает, что Микки имеет в виду.        На секунду выражение лица Грейнджер выразило недоумение: будто она сидит на экзамене, где ей попался билет, тему которого они не проходили. Но затем Гермиона прыснула от смеха, что прибор начал звонко стучать о края посуды.        — Думаешь, я ему небезразлична? — сквозь хохот спросила она.       — Думаю, мисс слишком много болтает, вместо того, чтобы есть.        Строгость в голосе Микки поумерила весёлый порыв, и Гермиона вновь уставилась в одну точку, черпая ложкой бульон.        Эльфийка приходила за ней каждый вечер. Что было странно. Ей казалось, гостеприимство должно было ограничиться одной ночью с удобствами аристократического размаха.        Но Микки забирала ее в полночь и возвращала обратно в подвал на рассвете вот уже четвёртый день подряд. Она считала каждый. Каждый, когда он снова не приходил.       К лучшему.        — Ты расскажешь мне.. — Гермиона запнулась, собираясь с мыслями. — Что случилось с Люциусом?        Ей до сих пор не давали покоя слова Драко об отце, как и его реакция, не вписывающаяся в рамки нормальной. Она прокручивала это в голове часами, строя сотни предположений, которые в конечном счёте не бились с информацией, имевшейся у Ордена.       Гермиона подняла глаза. Микки выглядела потерянно, что Грейнджер непременно захотелось извиниться. Но эльфийка цокнула, будто сдаваясь, и, взяв в руку небольшую тряпку, принялась нервно протирать пыль с тумбы, стоящей возле постели.        — Хозяин не разрешает об этом упоминать. Он говорит, что приказы Тёмного Лорда не обсуждаются.        Гермиона потопила ложку в тарелке, резко выпрямившись.       — Ты хочешь сказать, что Люциуса убил.. — с каждым словом осознание давило сильнее. — За что? — произнесла Грейнджер почти шепотом.       Она нахмурилась. Малфой-старший всегда был правой рукой Волдеморта. Которой прощалось если не всё, то куда больше, чем остальным Пожирателям. Даже она могла назвать вещи, за которые тот вполне мог понести наказание. Однако, он каждый раз оставался жив.       — Из-за чего, — та тихо поправила гриффиндорку. — Наверняка мисс знает, из-за чего мужчины сознательно рискуют своей жизнью, заведомо зная о предрешенном исходе?        Гермиона молчала, терпеливо ожидая продолжения.        — Из-за любви, мисс Гермиона. Всегда только из-за любви.       Это ощущалось, как пощечина. Она могла поклясться, что физически почувствовала боль.       — Что с Нарциссой? — хрипло спросила она.       — Мисс не единственная, кто задается этим вопросом.       За оставшийся вечер Микки не произнесла ни слова. Грейнджер же не съела ни ложки – аппетит пропал, будто и не было этих голодных подвальных недель.       Ей не было жаль Люциуса. Он заслужил и в этом не было сомнений. Пожалуй, она ненавидела его так же сильно, как и он ее. Может, даже сильнее.       Грейнджер беспокоил Драко.       Хлопок аппарации после ужина оставил Гермиону в одиночестве, сопровождающимся гробовой тишиной. Мэнор, как она уже успела заметить, никогда не отличался шумом. Казалось, поместье пустует даже днём, когда она находилась в подвале. Там внизу был прекрасно слышен каждый шорох, доносившийся сверху. Однако, кроме разговоров охраны и причитаний домовиков, не было ни единого звука.       — Тебе тут нравится? — хриплый голос раздался откуда-то сбоку.       Его внезапное появление заставило вздрогнуть лежащую на постели Грейнджер. Она приподнялась на локтях и мутным взглядом окинула темную фигуру, которую можно было рассмотреть только если сильно напрячь зрение.        Малфой стоял, прислонившись поясницей к краю стола и держал в руке бутылку, криво ухмыляясь. Взмахом палочки, он зажег несколько свечей и комната наполнилась тусклым мягким светом.        Судя по интонации, он был нетрезв. Теперь она смогла убедиться в этом окончательно. Мутный взгляд, положение тела, улыбка, и палочка, которую он положил поодаль от себя.       Пьяный Малфой. Древко на столе. Мысли о побеге закручивались вихрем, но растворялись, не успевая принять форму четко продуманного плана.        К ее сожалению, Драко не был идиотом. И владел легилименцией лучше, чем кто-либо, с кем ей приходилось иметь дело. К тому же, даже в этом состоянии преимущество все ещё оставалось на его стороне, потому что чертова палочка никогда не ускользала из поля его зрения.        Но это был шанс?       — А если не нравится, предложишь мне спальни на выбор? —  Гермиона изогнула бровь, изо всех сил стараясь придать голосу будничный оттенок.        Он усмехнулся. Зажав зубами пробку, Малфой открыл бутылку с характерным звуком, выплёвывая ее на пол.        — Не думаю, ты ведь пленница, — саркастично ответил Драко. — Выпьешь со мной?        Он поднял бутылку вверх, демонстрируя наличие спиртного, будто этого не было заметно ранее.       — Не думаю, я ведь пленница, — передразнила Гермиона.        Грейнджер слегка задрала подбородок, будучи явно довольной своим ответом.       — Судя по всему с привилегиями, — он обвел глазами комнату, усмехнувшись под нос, словно ответ предназначался не ей, а самому себе. — Тебе не кажется, что выпить со мной — самое нормальное, что ты делала за последние несколько лет?       Ей не хотелось признавать, что он был прав. Чертовски. Она не помнила, когда последний раз позволяла себе расслабиться. Поиски крестражей, изучение фолиантов и защита Гарри — единственное, что занимало все ее свободное время.       Гермиона прикрыла глаза и шумно выдохнула.       — Хочешь сказать, что пришёл, чтобы выпить? — слова сочились недоверием.        Драко усмехнулся в очередной раз. Оттолкнувшись бёдрами от края стола, он расположился на диване, устроившись поудобнее и широко расставив ноги. Палочку он прихватил с собой. Гермиона внимательно проследила, как Малфой отложил ее ближе к подлокотнику.       — А что, если я просто пришёл? — он задрал голову выше, посмотрев на неё в упор.       Гермиона притихла. Внимание с древка переключилось на его лицо.        Ей бы хотелось сказать, что он и «просто» слова не бьющиеся по смыслу в одном предложении. Хотелось бы также добавить, что он всегда во всем ищет выгоду. И у него всегда есть план. Но язык не слушался. И на этот раз, она была действительно уверена, что это к лучшему.       — Я даже слышу, как ты думаешь, — Драко прервал ее рассуждения и с довольным лицом сделал очередной небольшой глоток из бутылки.        Они оба замолчали. Она была уверена, что каждому было много что сказать. Наверняка не слишком приятного, но это было впервые. Впервые, когда они находились рядом и не произносили ни слова. Минуты в неловкости казалась вечностью, от чего Гермиона поёжилась и подтянула колени к груди, обняв их одной рукой.        — Мне правда жаль твоего отца, — она первая нарушила тишину.       Выражение лица Малфоя в секунду стало жестким. Каким она привыкла его видеть всегда. Ей до сих пор так и не удалось понять главного — как человек может быть разным одновременно и что именно из этого являлось броней.       — Как считаешь, — начал он, усмехнувшись, — Микки пойдет без языка? — он сделал следующий глоток.         — Не смей, — Гермиона подавилась воздухом. — Микки тут совершенно не при ч..       Малфой начал тихо смеяться, а Гермиона в замешательстве уставилась, слегка приоткрыв рот и глубоко дыша.       — Точно, совсем забыл.. Как там, напомни, — он несколько раз щелкнул пальцами в воздухе, стараясь вспомнить название, — Г.А.В.Н.Э?       Гермиона покраснела до кончиков ушей и заметно напряглась, слегка сузив глаза.        — Откуда ты знаешь?       — Может, я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, — он ухмыльнулся но ей показалось, что эта ухмылка была не похожа на все остальные.       Малфой вновь отпил из горлышка и с интересом взглянул на сидящую напротив Грейнджер. Растрепанные после душа волосы слегка пушились и спадали на плечи, касаясь острых колен, которые она прижимала к груди, явно смущаясь своей наготы. Выпирающие ключицы казались слишком худыми, но приковывали взгляд и заставляли кадык дергаться от сглатываемой слюны. А веснушки, которые он теперь был способен разглядеть даже в полной темноте, казалось, специально выделялись сильнее на фоне смуглой кожи.        «Двадцать семь», — внезапно пронеслось у него в голове, после чего захотелось сделать ещё один глоток.        Он никогда не рассматривал ее. По крайней мере, она так думала. Гермиона не помнила, чтобы он задерживал взгляд на ее лице или теле дольше, чем на несколько секунд, после чего каждый раз отворачивался с явным отвращением.       Но сегодня все было иначе. Он сам был иначе. Его пристальный взгляд ощущался странно. Непривычно и неловко. Гермиона поежилась и сильнее притянула к себе колени, протянув вперёд свободную руку.        — Передашь мне? — произнесла она и указала взглядом на бутылку.        Драко с удивлением посмотрел на неё, а затем лукаво сузил глаза. Приподняв один уголок губ, он откинул голову на спинку дивана, поставив бутылку на обивку, между своих разведённых ног.        — Возьми сама.        Черт.       Весь ее вид выражал несогласие. Ее смущала не нагота — его поведение. Разумеется, у них обоих были явные планы. У неё — сбежать. План был очевиден и Малфой, наверняка, давно его раскусил. Вопрос заключался лишь в том, что в его планы могло входить все что угодно.       — Ты же не боишься? Поттер был бы разочарован.       Грейнджер испытала дежавю. Это было похоже на их школьные перепалки, когда он всячески задирал и пытался задеть ее любыми доступными способами.       Гермиона не издала ни звука. Плевать. Откинув угол одеяла, прикрывающего ноги, она молча встала с постели и с гордым выражением лица проделала несколько шагов по направлению к дивану.        Грейнджер встала с ровной осанкой, слегка задранным подбородком и сверлила взглядом в упор, надеясь просверлить в области глаз дыры. Не требовалось использовать заклинание, чтобы знать о чем она думает. Он слишком хорошо выучил это выражение лица. Всегда такая мисс-я-все-могу-Грейнджер. Всегда гордая и всегда пытающаяся доказать. Ей было слишком легко манипулировать. Он понял это еще тогда, на втором курсе. Достаточно было лишь слова, взгляда или насмешки, как она тут же оказывалась в ловушке.       В которую угодила и сейчас.       Малфой мазнул взглядом по женской фигуре и машинально расставил ноги шире, между которых около паха стояла бутылка джина, ожидающая своей очереди.       У неё были чертовски красивые бёдра с выпирающими косточками и россыпью родинок. Резинка трусов плотно прилегала к коже, прикрывая их до половины, от чего захотелось спустить ее ниже, чтобы посмотреть и оценить всю полноту картины. Он усмехнулся своим мыслям, вновь поднимая на неё глаза.       — Будешь просто стоять или пить? — он коснулся кончиками пальцев горлышка, неторопливо скользя по стеклу снизу вверх и обратно. — Хотя.. — сквозь ухмылку хрипло сказал он, окольцовывая ладонью предмет, — я не так воспитан, чтобы ставить даму перед выбором.       Он всегда был быстрым и ловким. Будь то снитч, степень опьянения в Кабаньей голове или ее запястье. Ему потребовалось пять секунд, чтобы разобраться с бутылкой и дернуть Гермиону на себя. Уже на шестую Грейнджер оказалась прямо на его коленях.       Она почувствовала, как свободная рука Малфоя легла на ее задницу притягивая к себе ближе и заставляла сесть удобнее, расставляя ноги по обе стороны от его бёдер. Сердце бешено стучало. Между ними практически не было расстояния. Только бутылка, дно которой он поставил на свою ширинку.       — В конце концов, я же джентельмен, — хрипло подытожил он.       Гермиона растеряно посмотрела на него и неуверенно обхватила ладонью джин, поднося его к губам и делая несколько крупных глотков. Глотку обожгло моментально и она ощутила, как по пищеводу приятно разливалось тепло.       Он внимательно наблюдал. Смотрел на то, как ее горло сокращается от глотков, а нижняя пухлая губа обхватывает стекло. Малфой шумно выдохнул. Он подумал, что это никогда не входило в его планы. Ничего из этого. Будь то война или грязнокровка, сидящая на его коленях. Он крайне не любил, когда что-то отклонялось от задуманной траектории и всегда раздражался, когда не мог контролировать. Особенно себя.       Почувствовав, как она наклоняется, чтобы поставить бутылку, Малфой слегка зажмурился от приятного скольжения ее кожи под ладонью, которую до сих пор, к собственному удивлению, не убрал с ее задницы. Мысленно чертыхнувшись от реакции тела, Драко собирался открыть глаза, как деревянный кончик, внезапно надавивший на его кадык, заставил протрезветь и криво усмехнуться.       Ну конечно, блять. Палочка.       Грейнджер потряхивало. Она сидела сверху на его бёдрах, зажав во влажной ладони древко, направленное прямо ему в горло. Нервы сдавали. Ей до сих пор не верилось, что он позволил себе настолько идиотскую оплошность и так просто потерял бдительность. Но эмоции на его лице подтверждали теорию, что поворот оказался для него полной неожиданностью.        — Гриффиндорка, — хрипло прошептал он с усмешкой, открывая глаза.       Он скользил взглядом по мягким очертаниям лица в полумраке. Сухие губы были слегка приоткрыты и он дышал через рот, от чего накачанная грудь высоко вздымалась и Гермиона низом живота чувствовала его поднимающийся торс.              — Давай, Грейнджер, — на этот раз серьезно произнёс он. — Ты же знаешь заклинание.       Гермиона нервно сглотнула. Ей хотелось спросить, что все это значит. Хотелось знать, какого черта он просто сидит, а его ладонь по-прежнему лежит на оголенной части ее ягодиц. Но способность к речи покинула ее окончательно, как только она ощутила внезапное прикосновение его руки к своему локтю.       Повернув голову, Гермиона заметила кончики его пальцев, нажимающие на ее предплечье и усиливающие давление на горло, натягивая бледную кожу сильнее.       — Ты не защищаешься, — прошептала она.       Ее будто осенило. Выражение его лица казалось болезненным, но полным решимости, от чего, к ее ужасу, пазл в голове постепенно начал складываться в полную картину.       — Может, я просто устал, — тихо ответил он, проведя подушечками пальцев от ее локтя к кисти, пока Грейнджер медленно отклоняла палочку в сторону.       Древко опустилось на обивку дивана и она замерла.       — Знаешь, какая борьба самая тяжёлая? — шепотом произнёс он. Малфой скользнул второй ладонью на ее поясницу, прижимая к себе так, что между ними не осталось ни единого дюйма. — С самим собой, — закончил он, смотря ей прямо в лицо.       Грейнджер било мелкой дрожью от переизбытка всего. Эмоций, откровений, его рук и запаха тела. А ещё шёпота, который проникал под кожу и посылал импульсы, оживляя бабочек внизу живота.       — Я уже говорил тебе, что ты слишком красивая для Поттера с Уизли?       Он говорил. А Грейнджер не могла произнести ни слова. Гермиона терялась в ощущениях, не понимая и половины сказанного. Комната плыла перед глазами, а голова кружилась, от чего она прикрыла глаза.       Гермиона боялась проснуться. Что все это растворится, пропадёт и окажется неправдой. Но его горячие ладони вновь и вновь проходились по ее коже, доказывая и уверяя, что на этот раз все по-настоящему.       — Малфой, — она с трудом хрипло выдавила слова, отстранившись и положив ладонь на его грудь. — Нам не..       — Заткнись.       Взяв двумя пальцами ее подбородок, Малфой притянул ее лицо ближе и накрыл поцелуем, раскрывая рот языком и захватывая мягкие женские губы.       Ее вело. Низ живота тянул настолько, что она вжималась бёдрами в его пах и терлась о ширинку хлопковыми трусами, уже давно промокшими насквозь.       — Твои мысли, — он хрипло и отрывисто шептал сквозь поцелуй, кусая губы и оттягивая их зубами на себя. — Я пытался не вспоминать..       Его рука скользнула по талии и поднялась вверх, сжимая ее грудь в ладони и срывая с губ первый тихий стон.       Это было слишком легко. Манипулировать ей. Он понял это еще тогда, на втором курсе. Достаточно было лишь слова, взгляда или насмешки, как она тут же оказывалась в ловушке. Он расставлял их всегда и повсюду, заранее зная — она непременно туда угодит. Он подумал, что сегодняшний день был бы самым обычным, если бы не одно но.       Он сам шагнул в собственный капкан.       И на этот раз ловушка захлопнулась прямо перед его носом.