"Настоящая свобода начинается по ту сторону отчаяния"
Жан-Поль Сартр
- Милая моя Джульетта, я, конечно, больше не скрываю от тебя, что у нас пока очень мало денег, но точно помню, что в списке, который я отдавал кухарке в воскресенье было мясо, - Бен, вернувшись с работы, нашел Рей на кухне и с сомнением посмотрел на киш, в котором из начинки, кажется, были цукини и морковь. Да, эстетично выложенные розочкой или пионом, но… овощи? Овощи на ужин?! Бесстрашный фрументарий попробовал скрыть ужас. После отдыха на море, они сократили дни наличия кухарки и теперь та приходила через день. Всю неделю Рей отлично справлялась в “свои смены”, как девушка со смехом это называла, и вот в пятницу он нашел красивое, но совсем-совсем не калорийное блюдо. Старался уточнить, мягко и осторожно принюхался. Нет, пахло только пряностями. А он был так голоден. Пока у Бена еще не было возможности покупать обеды, потому почти с самого завтрака он хотел есть. Но старался скрыть разочарование. В конце концов, девочка старалась. - Угу. Точно, да-да, было. - Рассеянно отмахнулась Рей, поправляя свою шаль и моргая. - Я изменила список, Кайло. Ты же не сердишься? - Но…зачем? - Бена удивило не решение, а то, что домашним хозяйством управляли без него. Рей, привыкшая командовать прислугой на Корусанте и Экзеголе, быстро наводила порядок и в их домике. Сама контролировала закупки, проверяла счета и выражала сомнение по поводу некоторых - весьма завышенных! - цен. И вот, теперь еще и списки… - Как ты правильно заметил: мало денег. - Она выглядела сердитой и мужчина насторожился. Всю неделю ему казалось, что Рей их скромную жизнь воспринимает как вызов или приключение, и вот она хмурилась. Едва сдерживала гнев. - Настолько мало, что ты купил зимнюю одежду только мне или хочешь сказать, что фиолетовая теплая шляпка это тебе? - Она метнула в мужчину быстрый рассерженный взгляд. - Мы договаривались справляться вместе. Если ты собираешься не быть со мной, а служить своей госпоже… что ж, тогда разве, ты не должен есть то, что я решила? А на сэкономленные деньги мы купим тебе что-то. Мне еще за рисунки заплатят сегодня. Какие-то богачи готовы расставаться с монетами, чтобы дарить новогодние открытки с Экзеголом. Бррр, какая гадость. Заплатила бы состояние, чтобы никогда его не видеть. А впрочем, ты и заплатил. Бен знал, что она не всерьез. То есть, работой увлекалась по-настоящему, но понимал и то, что фразой об отказе от мяса лишь давала ему урок. - Я чту наши договоренности, девочка. И не купил себе вещи лишь потому, что через две-три недели я уеду на задание. Я не провожу зимы на Чандриле, - он сжал хрупкую ладошку покрепче. Ему было больно отпускать, но выхода не было. И Рей, вцепившаяся в его ладонь, тоже промолчала. Потому что знала, просто надеялась, возможно, у них больше времени. - Звучит логично, - она заставила себя улыбнуться, а потом порывисто обняла Кайло. - Я буду рисовать тебе открытки каждый день и копить в коробке, а когда ты вернешься, узнаешь, что я чувствовала каждую секунду, пока мы не вместе. - Ну-ну, это будет последний, самый последний раз. Мы справимся, я заработаю и мы покинем эту планету. Купим домик где-то у моря и проведем жизнь вдали от всего этого, да? В тихом маленьком городке, где никто не знает наших имен. Я очень умелый гладиатор, со мной все будет хорошо. И… я верен только тебе, слышишь? - Если бы я узнала, что ты спал с какой-то сукой, но это спасло тебе жизнь… Кайло, я просто хочу, чтобы ты вернулся, куда бы тебя не закинуло. Неважно какой ценой. - Она прижалась ухом к его груди. Слышала не стук сердца, а боль. Старую-старую боль. - Не думай обо мне, не оборачивайся на нас. Просто выживи, понял? Потом мы со всем разберемся. Все, ни слова больше, иди в душ. Ужин через минуту, и не волнуйся, будет тебе мясо. Просто стейк готовится по четыре минуты с каждой стороны, потому мне некуда было спешить. Не оставлю же я своего волка без мяса, м? Она хитро улыбнулась. Обвела его вокруг пальца и была счастлива. Бен шутливо щелкнул девушку по носу и пробормотав что-то о “восхитительной маленькой лгунье”, которая должна будет ночью поплатиться, ушел. Рей рассмеялась, но когда Кайло исчез, начала кашлять так сильно, что выступили слезы. Попив воды, стала накрывать на стол в гостиной, стараясь не думать о том, что говорила от имени рационального, холодного разума. Сердце протестовало против Кайло в чужой постели, где он был дерзок и великолепен. Не могла представить его губы, руки и вот ту очень выдающуюся часть тела в какой-то суке, но… - Прекрати, - оборвала она себя. Были вещи выше ревности. В конце концов, Бен не вспоминал ей Сноука, а она регулярно… Рей отмахнулась, стараясь не вспоминать пахнущие розами и унижением простыни, короткие волосы и шепот наблюдающего Хакса, комментирующего каждый изъян ее тела, которое, блядь, было совершенным. Она это знала. Кайло целовал каждый сантиметр кожи по ночам и, в его обжигающем дыхании, девушка ощущала восхищение. А значит, плевать, что там думало то недалекое, избалованное чудовище. Её цестус считал, что она совершена. И это главное. И потому, он точно никого никогда не будет трахать. Даже ради спасения жизни. Может, у нее и не было много опыта, но нечто такое, с привкусом “навсегда, девочка”, она отлично ощущала. В каждом жадном толчке, с которым Кайло проникал в нее, наполняя и объединяя. В поцелуях и касаниях. В… - Ммм, соблазнительно? - Ты же не об ужине? - Рей, успевшая снять шаль и остаться в платье, которое слегка перешила, чтобы оно открывало плечи, хитро улыбнулась. Мужчина виновато усмехнулся. - Я - мужчина и примитивен в своих желаниях. Сидя у огня, они ужинали с той же неспешностью, что и на море. Не обсуждали задание, но Бен не скрывал, что смотр прошел хорошо. Старался быть максимально откровенен, скрывая от Рей только незначительные технические детали. Он планировал время, оставшееся до задания, посвятить Рей и только Рей. Ему нужно было забрать ее тепло под кожу. И те слова, что она больше не говорила, но коими горела - тоже. Ему не нужны были признания, Бен и так их слышал и видел. Даже в кабачковом кише. С карамелизированной морковью. Который оказался не менее вкусным, чем мясо. - Ты - бесценное сокровище. - Ну ты цену как раз знаешь, - Рей хотела пошутить, но вдруг снова закашляла. Бен протянул ей стакан воды, а потом присмотрелся к девушке получше. Та выглядела бледнее обычного и глаза. Глаза горели не игривостью, а как-то по-другому. Лихорадочнее. Протянув руку через столик, мужчина коснулся пальцами лба Рей. Тот был чуть горячее обычного, но немного покрыт испариной. - Нет, не смотри так, всего лишь легкое недомогание. Она ощущала это целый день. Досаждающую слабость в теле, вызывающую то озноб, то влажные ладони. Типичная осенняя простуда, которая не беспокоила, но раздражала. - Девочка, - Бен задумчиво потер подбородок, - иди в постель. Я вызову доктора и все уберу. Себя нужно беречь. - Сказал тот, кто пахал по ночам на заводе и дрался за инжир, - съязвила Рей, а потом закуталась в шаль, ощущая, как сквозняк добирается до нее. - Кайло, это просто обычный насморк, и на полградуса выше температура. С каждым может случиться. Мне не нужен врач. Только чай. И я говорю это не потому, что у нас денег, нет, уверена: ты бы достал. Просто никто из-за двух чихов не вызывает доктора. Рей видела, что мужчина обеспокоен. Видимо, как и она, сообразил, что сопли были подхвачены от ночного сна на пляже, когда футболки и теплых объятий оказалось слишком мало. Или на следующий день, когда девушка сидела на пляже, наблюдая, как ее восторженный гладиатор плавает, не в силах выбраться из воды. Неважно. Подхватить немного температуры было делом нехитрым, и кажется, даже Бен это понял. Подкрутил отопление, сделал чай и принес тот прямо в постель - их общую, ведь теперь они проводили ночи вместе под одним одеялом. Тем самым в которое Рей куталась. - Я могу сбегать за таблетками. - А можешь просто не суетиться? Не делай из мухи слона, иначе я расклеюсь. Это ведь так удобно - когда о тебе заботятся, а я слишком долго собирала себя в кулак и, - Рей чихнула и смущенно улыбнулась, - просто полежу в постели пару дней. Лечи простуду или нет - та все равно будет длиться неделю. Бен поправил одеяло и его беспокойство утихло. Девушка была абсолютно права. Из-за всего на свете нельзя было поднимать шум. Все осенью болели и сопливили. Ему стоило относиться ко всему куда спокойнее и проще. - Хорошо. Но витамины я тебе завтра принесу. - Я и не откажусь. Апельсины? Такие красные внутри, как вулканы, - она пару раз видела, как их едят дети на улицах. Яркие осенние фрукты, которые стоили здесь очень дешево. Настолько, что не выбьют их из бюджета. - Давно хотела попробовать. - Обязательно попробуешь, - пообещал Бен, забирая чашку. Когда он вернулся в спальню, девушка, закутавшись в одеяло, уже спала. Укладываясь рядом, гладиатор прислушивался к ее дыханию. То было тяжелее обычного, но вроде, без хрипов и свистов. Успокоившись, мужчина провалился в сон. Какое же было блаженство не бежать в ночь на завод, а спать рядом с ней. *** В следующий вечер дом встретил Бена тишиной и полумраком, которые не удивили мужчину, ведь теперь прислуга была приходящей и не задерживалась после восемнадцати, а Рей, скорее всего, отдыхала. - Девочка, ты спишь? - Он приоткрыл дверь в спальню, пытаясь что-то разглядеть. - Я принес апельсины. Много-много апельсинов и даже не ввязался в подпольные бои. Фрументарий говорил тихо, бесшумно подходя к кровати. Когда он встал утром, Рей была горячая, ее температура значительно поднялась, но днем она общалась с ним по комлинку и звучала бодрее. Обычно на вечер простуда атаковала сильнее, потому мужчина не исключал, что девушка ощущает себя не очень хорошо, но подойдя к кровати, увидел, что она выглядит куда хуже. Мокрая, в тонкой пижаме, Рей металась по кровати, слабо постанывая. Прикоснувшись к покрытой липким потом коже, мужчина ужаснулся. Она горела, как адское пламя. - К-к-кайлооо, - слабо позвала Рей его, - Кайло…все…х-хоро... - Тихо-тихо, не разговаривай, - он потянулся к своему комлинку, чтобы быстро вызвать врача из ближайшего госпиталя, а сам мерил встревоженными шагами комнату. Почему, почему послушал её? Почему не сделал это вчера? Как недоглядел? Как мог уснуть на пляже? Сотня “как”, “зачем” и “почему, блядь, роилась в голове, пока время просто убегало, а температура у Рей зашкаливала. Он вытер ей лоб, а затем поправил одеяло. Девушка протестующе застонала, не в силах открыть свои глаза. Врач появился быстро - Бен даже не успел себя сгрызть полностью. Пока тот осматривал и диагностировал Рей с помощью нескольких современных приборов, мужчина сидел ровно. Ни один мускул не дрогнул на лице, никакая суета его не коснулась. Бен Скайуокер умел держать лицо и успешно с этим справлялся, понимая, что его паника и причитания не помогут. - Пневмония, - спустя десять минут сказал врач, - немного запущенная, стоило обратиться раньше, но видимо она протекала в скрытой форме. Сейчас мы с помощью капельницы снимем ей температуру, дадим антибиотики и за пять дней она поправится. Вот счет, оплатите, пока я все подготовлю. Бен в душе ощутил камень, но в лице не изменился. - Я могу оплатить его завтра? - Конечно. Если у Вас затруднения, тогда рекомендую обратиться в обычную больницу, ту, которая не лечит на дому. Утром вашу… девушку обследуют, потом положат на стационарное лечение. - Врач был вежлив и невозмутим. Взгляд Бена потемнел. До утра была целая ночь, а потом… как её там будут обследовать, если Рей не могла глаз открыть. Время бежало быстрее и играло против мужчины, но решение было у него перед глазами. Точнее, за спиной врача. - Я оплачу завтра, - твердо сказал он тоном, не терпящим возражений, - а Вы поможете моей невесте сейчас, и в благодарность, я позволю Вам увеличить счет в два раза, и лечить ее на протяжении всей болезни. По рукам? Слово фрументария. Доктор удивился, но кивнул. Спустя некоторое время по венам Рей через иглу потекло спасительное лекарство. Держа её за руку, Бен смотрел на картину, на лодки ван Гога, что застыли в песке. Море он уже увидел, а полотно… полотно можно было заложить в один из тех ломбардов, которые давали одну сотую от стоимости картины, но с условием, что её выкупит только владелец и на протяжении тридцати дней. Такие условия его устроят, он получит деньги, а уже потом подумает как вернуть полотно обратно, ведь сделать это нужно будет обязательно. Картина была гарантией будущего Рей, когда его отправят на задание, потому он сделает все, чтобы снова вернуться домой. Но сейчас все было неважно, лишь бы температура спала и ему было чем заплатить. За капельницу, лекарства, врача и апельсины. - Я люблю тебя, девочка, очень люблю. Ты обязательно выздоровеешь, слышишь? Я все сделаю для этого, все отдам. Рей, словно услышав слова, улыбнулась. Бен усмехнулся в ответ. Вдруг сообразил, что взял и назвал девочку своей невестой. И ему очень, прямо очень понравилось, как это прозвучало. Идеально. Поглаживая девушку по руке, он принял решение, что как только вернется с задания - сразу же жениться на ней. Потому что "жена" будет звучать еще приятней. *** Рей села, поправив за спиной подушку и слабо улыбнулась. Впервые ощущала ясную голову за последние несколько дней. Простыни в постели, наконец, не были липкими и влажными от пота, и в ней смутно зашевелилось желание есть. Любуясь неожиданно погожим днем, заглянувшим в окно, девушка вызвала служанку и попросила бульон. - К Вам посетитель, госпожа, - заявила девушка, которая, в отличие от уволенной Элен, была вежлива. Рей удивилась, попросила открыть окно, заменить бульон на чай и провести гостя, гадая, не Кардо ли это, ведь кроме друга цестуса у нее не было знакомых на этой планете. Как и на многих других, собственно. В комнате кисловато запахло соседскими хрустящими яблоками, наполненными сладковатым соком, свежим воздухом и кленовой древесиной. Рей даже захотелось выйти и прогуляться, любуясь золотистой паутиной, запутавшейся в колючках дикой ежевики в густо заросшей части сада, но девушка знала, что Кайло не будет в восторге, и ей стоило поберечь себя. Она и так, глядя на гору таблеток на тумбе, с содроганием задавала себе вопрос - откуда у фрументария деньги? Сколько боев он выстоял, сколько смен отработал? Хотя… ей казалось, что по вечерам и ночам Кайло был дома рядом. Она ощущала его присутствие, хоть на время болезни Рей находилась в своей прежней комнате. - Рей, добрый день. Рад видеть Вас в добром здравии, - в спальню вошел отнюдь не Кардо, а мужчина постарше. Девушка вопросительно посмотрела на него тем самым взглядом, которым в бытность госпожой спрашивала “а Вы кто?”. - Меня зовут Оби-ван, я работаю вместе с Беном. Точнее, он работает со мной. Одной фразой человек со стальным взглядом объяснил, что он - руководитель цестуса и Рей покрылась мурашками под одеялом. Зачем этот Оби-ван пришел к ней? Судя по отсутствию апельсинов и пристальным взглядом, которым она была изучена, явно это не визит вежливости. - Чем я могу помочь Бену? - Тут же спросила Рей. - Бросьте, Вы пришли, когда его нет, значит у Вас есть, что мне сказать. - О, какая умная девочка, - Оби-ван одобрительно улыбнулся, но Рей ощущала, что за движением мышц не было тепла. Мимика без эмоций. Присев в кресло, мужчина забарабанил пальцами по подлокотнику. Дождался, пока служанка подаст им обоим чай и лишь после неспешно начал. К счастью, в его голосе не было ни угрозы, ни враждебности. Лишь сухая, задумчивая констатация. - Уютное Бен тут свил гнездышко, но знаете, так непривычно без картин. Особняк Скайуокера славился почти так же, как когда-то на Земле музей Гарднер или Fondation Beyeler. Прекрасная, подобранная со вкусом частная галерея, в которой можно было увидеть всё: от эскизов Леонардо до какой-то инсталяции Кунса. Он посмотрел на Рей, девушка скрестила руки на груди, понимая, что сейчас, бледная и растрепанная после болезни, она никак не претендовала на женщину, заменившую собою все шедевры. Но это лишь для Оби-вана. Кайло всегда смотрел на нее так, будто она и его Венера, и Мадонна, и Мона Лиза, и море, и звезды, и лавровый венок. Слова, которыми на нее вешали ценник, никак не повлияли на Рей, не потащили камнем на дно вины. Цестус принял решение, когда продал все, девушка уважала это и не сомневалась, что важнее всего и всех. Потому она выжидательно молчала. Любой вопрос был бы проявлением слабости, Рей ждала. Бен говорил, что лучшая защита порой - это ничегонеделание. Сначала соперника нужно было заставить выдать тактику, и лишь потом принимать решение. - Впрочем, вам здесь вроде комфортно. Я хотел поговорить о Бене. Его не возьмут на новое задание. Его роль в восстании на Экзеголе была слишком заметна, - Оби-ван сменил тему резче, чем Рей успела сориентироваться и удержать лицо. Ощутила, как растерянно приоткрыла рот, ведь Кайло возлагал такие огромные надежды на все происходящее. - Да и после того, как он очутился под завалами… там есть травмы, с которыми ему будет непросто на арене. Знаете, моя юная леди, у таких, как Бен после определенного возраста есть лишь один путь - выше по карьерной лестнице. За Экзегол он должен был получит повышение. - Но случилась я, - девушка смогла совладать с собой. - Да, случились Вы, потому он застрял. Гладиатором ему не стать, а повышение не получить. Ощущение, что у него, и правда теперь, выход лишь быть тренером, что не соответствует его уровню. И не даст доход, который бы помог восстановить былое величие и разгружать уголь по ночам, чтобы держаться на плаву. Очень печальные перспективы. - Нет, выход не один, если Вы здесь, потому я повторю вопрос: чем я могу помочь ему? Оби-ван был рад тому, что маленькая слабость Бена Скайуокера была умна и в общих чертах поведал то, ради чего пришел. Рей слушала внимательно, нервно комкая одеяло. Звучало рисково, но… - Как быстро он получить должность, если я соглашусь? - Неделя. - По рукам, - кивнула Рей, но ладонь не протянула, - но у меня есть условие. Оби-ван внимательно выслушал то, что девушка озвучила недрогнувшим голосом. Задумался, но согласно кивнул, хоть логику не поддерживал. Сухо попрощавшись, Рей оглядела комнатушку, залитую яблочным золотом. Неделя. Не так уж и много, но лучше, чем ничего. *** Шесть дней спустя Бен, попивая глинтвейн, сидел у огня и страстно рассуждал о свободе. Он говорил о восстании Спартака и первой буржуазной революции в Нидерландах, цитировал “Речь о Свободе и Достоинстве” и “Декларацию Прав Человека”. Мужчина был трогателен в каждом слове, ведь как никто, знал цену свободы. Своей и… той, что купил для нее. Рей, подобрав ноги, сидела в кресле. Она оправилась - стараниями Кайло и ценой в целую картину, проклятие! - но на душе было паршивее, чем в промозглую ноябрьскую ночь на дворе, которая прилипла к окну и завистливо наблюдала за ними. Завтра днем мужчина получит повышение, а значит сегодня ей нужно сказать ему, но… у нее аж голос сел, ведь рука не поднималась замахнуться на их уютное счастье. Особенно сейчас, когда её волк был так расслаблен, влюблен и философски настроен. Откинув голову, подставив ту под её пальцы, он с полуулыбкой грелся у огня и рассуждал, рассуждал, рассуждал. Свобода была его призванием, глупо, если он из-за нее будет прозябать на заводе, покрытый углем. Как на зло, позавчера ночью Бен признался, что работа была очень тяжелой, когда она, сидя в этом же кресле, разминала ему шею и поглаживала покрытые шрамами плечи. Старалась быть ласковой и зацеловать его на жизнь вперед. А он жался к ее пальцам. Этот волк любил ласку. Она видела как Бен незаметно, лишний раз, подставлял то плечо, то голову, то руку и блаженно щурился. - Кайло, помнишь, ты сказал, что если через месяц я решу уйти, то… - она многозначительно умолкла, ощущая с болью, как он цепенеет и напрягается одновременно каждым мускулом. Отпил глинтвейн и развернулся. - Да. - Скупо бросил Бен, впервые не глядя в глаза, только на острые, обнаженные колени. Их месяц истек после моря, он уже поверил, что их жизнь вошла в струю, и вот удар обрушился на него в момент, когда было уютно. - Рей? Что-то не так? - Я не могу больше, Кайло. - Она обдумала речь заранее и ей было противно, что придется ударить по самой уязвимой точке Кайло, - я честно думала, что уютная избушка и быт - это мое, но… херня вся эта великая любовь, когда денег нет даже на лекарство. Я едва не умерла. А что будет на следующий раз, ведь картины больше нет? Со мной. Или с тобой? Я-то точно не смогу помочь тебе… - Девочка, - Бен так долго был готов к подобным фразам, что имел аргументы. Погладил Рей по колену. - Я скоро получу задание, ведь прошел смотры. Пожалуйста, потерпи немного и у тебя будет все. Ты ни в чем себе не откажешь. Ты же говорила, что… - Ой, Кайло, какая к черту разница, что я говорила? Вот скажи мне, ты не терял голову так, что, к примеру, думал, трахая какую-то красотку, что она - та самая, и ты женишься на ней, остепенишься, она родит тебе темноглазых фрументариев, и вы будете счастливы, а потом проходил интерес, и ты забывал? Порой мы верим в то, что сами хотим, но время оказывается более жестоким, - она говорила резко, желая оборвать все побыстрее, а гладиатор сидел у её ног и смотрел с недоумением животного, которое предали. Так ли маленький Бен смотрел на папу, когда тот продал его в рабство? - Да. Я был так влюблен. Однажды. - Он моргнул. Раз, второй. Как бы пытаясь сморгнуть этот самый взгляд, но ничего не выходило. Смотрел на нее и не узнавал. Видел не свою юную госпожу, а ту, в которую, всегда боялся, она однажды превратится. Без плетки, золотого платья и прочих спецэффектов. Холодную и прекрасную в своей расчетливости. Клеймо позора на плече неожиданно кольнуло болью, словно было оставлено только сейчас. Он проигрывал Рей ее происхождению. - На Экзеголе и на данный момент. И как бы не было трудно, желание быть с ней никуда не исчезло. Ни утром, ни вечером, ни на расстоянии. -Девочка моя, ты устала, болезнь окончательно тебя доконала, потому ты в упадке, но ничего страшного. Знаю, что в твоем возрасте, полгода лишений кажутся ужасными, но… - Что будет, если ты не вернешься? Что со мной будет, ты подумал?! - Рей ударила по второй болевой точке, а потом вдруг успокоилась. - Мне написал дедушка. Оказалось, он не искал меня, потому что был уверен - я погибла во время Восстания, но когда завалы замка разобрали, его люди возобновили поиски, понимаешь? - Вот как, - протянул мужчина. Ему хотелось бороться, но он видел, что Рей уже сдалась. Ей хотелось домой. Он был лишь приключением. Юная госпожа развлеклась и набралась впечатлений, стоявших ему сердца и теперь хотела обратно, в свой золотой замок, где не нужно думать, будет ли завтра еда и тепло. - Ясно. Я тебя люблю, Рей. Даю слово заботиться и не вредить. Может ли гарантировать Палпатин то же самое? Что не выдаст тебя замуж, что сохранит твою свободу, что если завтра придут за ним - ты не пострадаешь? - Да. Он купил мне новый дом и я даже тебе не скажу, где он. Дом, в котором я буду жить защищенной и свободной. Мне жаль, что я подвела тебя, Бен. Очень жаль. Но оказывается, говорить и жить - это разное. - Ей было больно видеть, как он смотрит. Как растерянность и потрясение скрываются под пустотой и отрешенностью. Гладиатор пытался себя защитить, но выглядел еще более потерянным. Потому держал за руку. - Послушай, ты можешь компенсировать свой расход. Знаю, ты солгал. У тебя есть купля-продажа на меня. Можешь выставить счет Палпатину и тот оплатит. Он чтит сделки. - Кайло. Меня зовут Кайло. Ты зовешь. Звала. - Он мягко поправил девушку, а потом встал. Вышел из комнаты и через минуту вернулся с тоненьким договором, которым помахал перед Рей. Так, чтобы она увидела свое имя, но не сумму. Чтобы не видела, что ценой был адский труд, полный боли, отчаяния и лишений. Не хотел, чтобы это было аргументом. Но помнил, как в те ночи, когда раны у него в клетке болели, он утешал себя, что все пройдет, дома все будет в порядке и вот… не осталось ничего. Его главное, ценное утешение уходило. Не желало делить с ним скромный быт. - Я дал слово, что ты свободная женщина. Я не был честным рабом с тобой, но фрументарии не лгут. Он бросил договор в камин и смотрел, как горит все. Как горел он. Изнутри. Оставаясь таким спокойным снаружи. - Кайло. - Свободна. Ты - свободна, Рей. Когда они придут за тобой? - К обеду нужно быть на Корусанте. - Я, наверное, должен купить билеты? - Он старался оставаться рациональным. Удержать себя до конца, но развернуться к ней уже не мог. Стоял и смотрел в камин широко раскрытыми глазами, повернувшись спиной, в которую был ударен. - Нет. Все есть, - тихонько ответила Рей. Нарочно все сделала, чтобы Кайло с утра ушел на работу и не видел, как она уходит и как плачет в его подушку. Как забирает на память какую-то вещь и как пишет прощальную записку. - Ясно. Хорошо. Тогда спасибо. За море. Такого для меня ещё никто не делал. Будь, пожалуйста, счастлива и помни - свобода - это рабство, - и не глядя на нее, Бен вышел. Не в спальню. Из домика. В холодную, сырую ночь, не в силах оставаться с ней рядом. Не в силах говорить больше. Не в силах дышать. Лишь пить сидя в дешевом пабе. То пойло, на которое еще хватало монет, оставшихся после лечения Рей. Апельсиновые деньги, потому что на фрукты для девочки. Которые больше не понадобятся. Кто бы мог подумать, что сладкий запах может быть фантомно-горьким. Рей улетела с Чандрилы ровно в полдень и Бен, стискивая кулаки, наблюдал, как она садится на корабль, хоть обещал, что не придет. Пришел. И дрожа на ветру смотрел. Жадно наблюдал за ней. Хотел ненавидеть, но любил. Красивую юную госпожу, которой он не подошел. Их реальности были разными, а миры столь параллельными, что даже странно, как те сошлись. Сегодня он получил повышение и не успел ей рассказать. Она улетела не узнав, что миссии не будет, а Бен не остановил. Просто провожал взглядом, а потом, развернувшись, пошел в ломбард. Уходя все дальше от аэродрома. Ощущая, как между ним и кораблем натягивается нить, которая грозилась вот-вот лопнуть в груди. Он утром занял денег у Кардо, чтобы выкупить картину, но торговец - хитрый косоглазый малый - пожал плечами, сказав что за нее заплатили полную сумму, а значит у него было право ее продать. Бен только странно рассмеялся, не ощутив уже ничего. Понурив голову, дошел до дома. Не найдя от Рей даже записки, стоял на пороге ее спаленки. Она оставила все платья, безделушки и ту шелковую сорочку, которую было приятно снимать с красивого тела. Здесь пахло ею. Медом и миндалем. Выругавшись, он хлопнул дверью, а потом аккуратно сложил свою немногочисленную одежду. Закрыв дом, Бен без слов вернул Кардо деньги и ключи, скупо бросив -“Спасибо, больше ничего не нужно”. Спустя два часа Бен Скайуокер вошел в общую казарму. Потерявший все, он был полон решительности начать сначала, хоть это было унизительно. Сел на нижний ярус двухъярусной койки и посмотрел на тумбу. Вот и все, что осталось. Ничего. Лишь тумба. Слишком большая даже, ведь у него было две кофты, бинты, пара штанов и браслет, подаренный Рей. Браслет и пара её рисунков с пляжа. Он все, абсолютно все пустил по ветру и теперь должен был заново карабкаться. Ни о чем не думая, Бен лег на койку, не обращая ни на кого внимания. Она скрипнула под ним. Совсем как та. На море. Только вот моря больше не было. Ничего не осталось. Совсем ничего. Лишь пустота. Пару недель назад думал, что вернуться в казарму - худшее, что может случиться. Оказалось, нет. Знать, что Рей, которой он подарил самое ценное - свободу, предпочла этому состоянию золотую клетку… вот что раздирало изнутри человека, который всю жизнь боролся чтобы не носить оковы. Ладно, она могла ошибиться и не любить его, в конце концов, в двадцать один, все считали после хорошего секса, что вот это - навсегда, но… свобода? - Эх, девочка-девочка, какая же ты еще незрелая. - Однако, увы, он ей не мог в этом помочь. Потому лежал и потирал запястья, с которого снял браслет, но все равно продолжал тот ощущать. *** Нет, ну а что вы хотели? Отдохнули и хватит) хорошенького по чуть-чуть