Formalin in your blood.

– Сижу за решеткой в темнице сырой, вскормленный в неволе орёл молодой, мой грустный товарищ махая крылом, кровавую пищу клюет за окном. Сырой подвал настолько мрачный и тягостный, что способен свести с ума любого человека. Даже маленького окошка нет, чтобы иметь возможность посмотреть, а который сейчас час? Сколько уже Сигма сидит в этом месте? Неделю? А может месяц? Год? Ему не было известно, Шибусава приходил несколько раз в день, чтобы принести юноше еды и книг, ведь в полной самоизоляции пленник мог просто на стену полезть от одиночества и страха. Оставалось только сидеть и беззвучно рыдать, как только его похититель покидал логово. Пленника первое время буквально заживо съедала тоска по своей старой жизни. Счастлив, кто избран своенравно Твоей тоскливою мечтой, При ком любовью млеешь явно, Чьи взоры властвуют тобой; Но жалок тот, кто молчаливо, сгорая пламенем любви, Потупя голову ревниво, Признанья слушает твои. Сколько он уже выучил стихов Александра Сергеевича? Потерял счёт, но это был единственный способ не сойти с ума от гробовой тишины. Сигма вновь и вновь заучивает очередное произведение, бродя из угла в угол и слушая в ответ лишь собственное эхо. Каждый раз на лице появлялись слёзы, выплеснуть которые тот мог лишь тогда, когда рядом нет обладателя красных очей. Больше всего у жизни Сигма не хотел показать свою слабость перед этим маньяком. Для чего он его держит? Почему не осуществил свои планы? Неужели его учесть действительно такая? А может быть пора искать другой выход? – Я вас любил, любовь ещё быть может, в душе моей угасла не совсем?, – начал цитировать юноша, возводя руку к потолку и представляя себя актером, загнанным в угол, мечущимся между собственными переживаниями и страхами. – Но пусть она вас больше не тревожит, я не хочу печалить вас ничем, – слышится такой же звонкий и выразительный голос со спины младшего. – Я вас любил безмолвно, безнадёжно, то робостью, то ревностью томим, – продолжил как ни в чем не бывало бывший владелец казино. – Я вас любил, так искренне, так нежно, так дай вам Бог любимой быть другим. Тацухико восторженно хлопает в ладоши, подходя к объекту своего обожания со спины. Какое же это наслаждение для него. От Сигмы пусть уже не исходит сладкий запах, волосы запутанные и скомканные. Но сейчас он рядом с ним и больше никуда не уйдет. Как же долго мужчина ждал этого момента. Его мальчик рядом с ним, сейчас в любой момент он может к нему спуститься и заключить в свои объятия. От нахлынувших эмоций хочется плакать и кричать одновременно. – Я скучал, – неожиданно заявляет младший, смотря через плечо на своего похитителя, – почему ты так долго не заходил ко мне? – Скучал?, – недоумевая спрашивает блондин, прижимая Сигму к себе ещё плотнее, – я был занят делами сверху. Знаешь, ежедневная рутина так утомляет. – Останься со мной, кровать большая, нам будет удобно, – отвечает сероглазый, поворачиваясь к садисту лицом и обхватывая того за плечи, – Шибусава, я хочу остаться с тобой. Даже если в этом подвале мне придется провести всю свою жизнь. Ты, только не оставляй меня одного. Старший опешил, смотря на Сигму удивлёнными глазами. Что это только что значило? Неужели месяц заточения повлиял на него так быстро? Коллекционер рассчитывал, что развитие стокгольмского синдрома пройдет куда медленнее. А сейчас его узник висит у него на шее и смотрит такими глазами, словно Ромео на умирающую Джульетту. Пользуясь замешательством мужчины, младший аккуратно встаёт на носки и жадно впивается в чужие губы требовательным поцелуем. Шибусава отвечает взаимностью, приподнимая юношу за талию и прижимая к стене. Страстный поцелуй длился не менее двадцати секунд, когда обоим партнёрам уже нечем было дышать. – Шибусава, я хочу быть твоим, – отвечает юноша, роняя несколько слезинок, – я прошу, только избавь меня от прошлой жизни. Я не хочу вспоминать Николая, ты был прав, он никогда не был достоин меня. Покажи мне то, как нужно любить. – Это значит, что ты готов?, – ухмыляется мужчина, смотря младшему ниже пояса, – к тому самому? – Нет, Шибусава, это нужно заслужить. Мы же хотим отношений? Какие они будут тогда? А вдруг ты только секса от меня хочешь?, – задаёт скептический вопрос юноша, когда его отпускают. Тацухико улыбается, становясь на колени и приобнимая объект обожания за талию, пока младший то и дело поглаживает непослушные, длинные локоны. Шибусава был готов поклясться, что сейчас у него начнется истерика от всех действий Сигмы. Он так долго следил за ним, так долго шел к выполнению своего плана. А сейчас, кажется все случилось должным образом? Безумию и радости не было предела. – Да и тем более, ты мне всё это время врал, откуда мне знать, Шибусава ли ты вообще?, – парирует юноша, – чтобы заслужить такой близости, я должен начать тебе доверять. А пока ограничимся поцелуями. – Нет, я не врал, – отвечает блондин, приподнимая взгляд на собеседника, – представляешь, а тебя там до сих пор ищут. Николай просто на глазах сохнет. – Ах, ты думаешь мне есть дело до этого глупца? Мне плевать на него, – недовольно отвечает младший, – я хочу уехать. Мне противен этот город. Давай уедем туда, где нас никто не знает и не найдет? Шибусава полностью теряет рассудок, который и без того часто покидает его. Он дождался этих слов. Так и хотелось пойти сейчас к Гоголю и рассказать о той близости, что смогли достичь их отношения всего за месяц подвального заточения. – Как только я убежден буду в твоей верности мне, то обязательно, – с улыбкой отвечает коллекционер, – ты будешь только моим, всегда со мной и даже смерть нас не разлучит. – Если нас разлучит смерть, ты обещаешь умереть вслед за мной?, – задаёт вопрос юноша, прижимаясь к блондину и утыкаясь тому в грудь, – какой ты сильный, я никогда ещё не чувствовал такое надёжное плечо рядом с собой. – Я обещаю не дать никому даже дотронуться до тебя, – следует ответ от каннибала. – Но я хочу узнать несколько ответов на свои вопросы, – надувая губы отвечает Сигма, – ты же меня любишь?– Поделишься знаниями? – Всё что угодно, любовь моя. – Почему ты съел нашу соседку бывшую? Ты же мог отравиться, мясо гнилое ведь. Совсем ты себя, малыш, не бережешь, – ответил младший, начиная шмякать коллекционера за щеку. – Ты обо мне волнуешься, как это мило. На самом деле тут все просто. Я обожаю человеческое мясо, но в тот момент меня одолевал настолько дикий голод, что я не подумал о последствиях. Промывание желудка помогло. – Хочешь я сделаю тебе подарок в знак моей верности тебе? Тацухико удивлено отстраняется, смотря на партнёра. Подарок ? Интересно даже, что этот малыш задумал. Мужчина одобрительно кивает, отходя на метр назад и ожидая реакции младшего. Сигма же в свою очередь оглядывается по сторонам, а после замечает на столе пустую стеклянную бутылку. Можно сказать одно мгновение – и стекло разбилось о холодный пол, а основатель идеи принялся выбирать самое острое лезвие. Коллекционер порядком напрягается, одарив объект обожания суровым взглядом. Однако, Сигма на его удивление вонзил край стекла себе в руку, начиная медленно отрезать небольшой отрезок кожи. Шибусава испуганно вскрикивает, подбегая к младшему и силой выдергивая у того острый объект. – Что ты творишь?! Ты должен быть чистым и без шрамов ! Как теперь этот ужас скрыть?! – Ты же любишь мясо, я хочу, чтобы ты мое попробовал, – отвечает сиплым голосом юноша, а после отрывает резким движением кусок плоти, протянув его блондину, – вкуси же. Резкая и ужасная боль охватывает тело младшего, но тот стойко держит руку и ждёт, когда Шибусава прожует плоть. На его лице появляется мягкая улыбка, хотя в сочетании со всей картиной и текущей кровью со рта это выглядит поистине жутко. Но, Сигма подмечает, что ему ещё как понравилось такое жертвоприношение со стороны партнёра. Крики мигом прекращаются, мужчина лишь молча облизывает руку бывшего менеджера, слизывая каждую капельку крови и жадно ее всасывая, словно голодающий, которому протянули корку хлеба. – Я схожу за аптечкой, не хочу, чтобы ты страдал от боли, – спустя несколько минут выдает блондин, привстав с пола. – Ты же вернёшься?, – жалобным голосом спрашивает юноша, а получив утвердительный ответ удовлетворено кивает, – не оставляй меня больше никогда. – Никогда не оставлю, – отвечает мужчина, – никогда и ни за что.