Formalin in your blood.

– Поверить не могу, что вы не можете найти какого-то фетишиста с гробами, – произнес Пушкин, смотря на начальника, – и это ещё учитывая то, что с момента звонка Сигмы прошло больше недели. Александр думал ещё продолжить вставлять свои "умные" и порядком "уместные" комментарии, однако, Иван его остановил. Коротко кивнув в сторону балкона, где сейчас находился Николай. Или же то, что от него осталось. У парня были помятые одежды, порядком пустое выражение лица и стёртый грим. Он уже не шутит и не отвечает практически никому, продолжая каждый день искать возлюбленного. Гончаров видел страдания блондина и даже его бездушная натура порядком сочувствовала потери коллеги. Они не были близки и Ивана очень раздражало шутовство Гоголя, но сейчас он понимает, что спокойствие ему не к лицу. – Не в его присутствии, Саш, – коротко и тихо произнес младший, смотря на друга, – Шибусава очень хитёр и жесток, я сам уже понимаю, что Сигмы возможно в живых и нет. Почти три или четыре месяца прошло, я счёт не веду, но все же не давай ему повода терять надежду. – Я реалист, – фыркнул Пушкин, – Фёдор, когда вы туда приехали, то дом был абсолютно пустым. Куда же они могли уехать то? – Мои люди осмотрели дом полностью и даже подвальное помещение пусто. Куда они могли уехать один господь знает, но меня не это тревожит, – произнес Достоевский, покуда читал что-то на экране монитора. – И, что же ?, – не унимался старший. – Гроб тоже пропал, – коротко отрезал брюнет, – Шибусава сумасшедший психопат и я уже знаю, что он хочет сделать. – Нет, ну я бы не хотел, чтобы меня в стеклянном гробу похоронили. Лучше бы кремировать и яблоню посадить, – пустился в мечты стрелок, прикрывая в блаженстве глаза. – Нет, Александр, он не собирается его хоронить, – ответил брюнет, отрываясь от монитора и смотря на подчинённых, – вы видели его "коллекцию мертвецов" ? Тацухико намеревается убить Сигму и замуровать его в этом стеклянном гробу, погрузив в формалиновый раствор. За счёт него тело не будет разлагаться и останется красивым. – Какой кошмар, – шикнул Иван, скривившись от рассказа, – только бы успеть его найти до того, как он превратиться в экспонат коллекции. – Ты прав, Иван, – ответил Достоевский, – вчера я встретился с предыдущей его жертвой. Акутагава Рюноске мне много чего рассказал за чашкой чая, но и чего-то существенного не так много. Продолжим поиски, раз он пока ещё жив и не тронут. *** Тот самый роковой день, послуживший потерей и началом, развилкой новых дорог. Темнота и полумрак окружали двух гостей неизвестного помещения. Страх витал в воздухе и разрезал на своём пути абсолютно всё и вся, внушал факт отсутствия последней надежды. Чего и добивался Тацухико, когда затащил свою жертву в место, где их никогда не найдут. Парень с ужасом стоит возле обратной стороны зеркала и истошно кричит, чтобы подать сигнал о помощи. Руки уже покрыты синяками и кровью, но увы Фёдор и его подчинённые его не видят, не слышат. Бункер военных времён служит неким гробом, который не даёт Сигме разрушить пелену страха на надежду. Шибусава стоит чуть дальше и с невинной улыбкой наблюдает за страданиями возлюбленного, который старается достучаться до спасения. Оно ведь совсем близко, стоит только приложить руку к стеклу. – ПОМОГИТЕ! Я ЗДЕСЬ! ФЁДОР ПОЖАЛУЙСТА ПОСМОТРИ В ЗЕРКАЛО! БУНКЕР!, – истошно завывает в истерике мальчик, на дрожащих ногах опускаясь на холодный пол. Брюнет собирается уходить и не слышит его, последняя возможность спастись из клетки собирается покинуть его, – Пожалуйста... – Мой милый Сигма, – прорезает мертвую тишину спустя некоторое время голос дьявола подобно лезвию, – ты никогда не увидишь никого из своей прошлой жизни. Пойми, но ты принадлежишь мне, и только я буду распоряжаться твоей жизнью. Шибусава уже стоит за спиной своего объекта, прижимая резким движением к себе и принимаясь рассматривать побитые руки. Слегка наклонившись мужчина начинает слизывать кровь, покуда юноше только и остаётся, что беззвучно всхлипывать и умолять о смерти, лишь бы закончился этот кошмар. Подобное представление сломило окончательно дух Сигмы. Спасение было так близко и в последнюю секунду все разрушено в крах. Тело подрагивает в судорогах, а сопротивляться он уже не может. Или же не пробовал? – И ты будешь наказан за столь ужасный проступок, мой малыш, – тихо шепчет Тацухико на ухо младшему, – Я убью их. – Ты монстр, – прошипел мальчик, сжимая руки в кулаки и отдергивая их от мужчины, – я ненавижу тебя и тот день, когда ты сломал мне жизнь! Сдохни ты в муках тварь! Сигма со всей силы, что у него осталось накинулся на старшего, схватив того руками за волосы и впиваясь зубами в кожу лица, намереваясь если не убить, так хотя бы заставить носить маску до скончания его жалкой жизни. Младший прокусывает её до алой крови и не останавливается, старается всеми силами ударить маньяка. Тацухико от неожиданности опешил, не ожидая, что сломленная душа сможет противостоять ему, а не просто рыдать от страха. Однако, силы всё равно на стороне старшего и в один момент тому удалось отцепить от себя Сигму и прижать к стене, чтобы тот и мизинцем не могу до него достать. В глазах сверкает безумие, которое вот-вот вырывается наружу. Но и наносить телесные увечья своему объекту обожания он не собирается. Впервые за свой плен жертва восстала против хозяина этой игры. Блондин подобного и допустить не мог в мыслях. – Какой же ты глупый, – усмехается Тацухико, смотря на озлобленного пленника, – и я глупый, слепо подумал, что ты действительно забыл свою прошлую жизнь. Ну теперь то я свои деяния буду просчитывать более продуманно, мой малыш. Если ты не можешь их просто так забыть, то, следовательно, что? Я должен прикончить их раньше, чем они найдут нас с тобой. Шибусава приблизился к Сигме, обхватывая того за тонкие и исхудавшие плечи, а после прижимая к холодной стене и нависая сверху, дабы пленный не мог ему противостоять или бежать. Багровая кровь медленно стекала с нанесенных младшим ран, капая на бледное личико. В глазах царит безумие и животный азарт, который заставил Сигму вновь погрузиться в омут страха и мелко подрагивать. Он ничего не мог сделать в свою защиту, а сейчас из-за его безрассудных деяний Николаю и другим может угрожать серьезная опасность. Кто знает, на что он способен? Вернее, что может достигнуть его безумие , если дать ему волю и более весомый повод? – А сейчас я буду обустраивать твой новый домик, – с оскалом произносит коллекционер, – где ты проведёшь остаток своей жизни. Только со мной.