Серебряный Принц, или Одиночество - это поправимо

Глава 67

      От резкой трели я подскочил. Кто-то настойчиво насиловал звонок. Сколько же мне удалось поспать? На часы-то я посмотреть не могу, но по ощущениям — минут пятнадцать-двадцать, может, полчаса, не больше. И кого там нелёгкая принесла? Чего трезвоните, не видите — никого нет дома. Ты смотри, какой настырный посетитель попался, всё продолжает рваться в дверь. Ну, что еще случилось?! Что за пожар! Или это пришли убирать? Я как-то не додумался спросить, есть ли у уборщика ключ, а сам Рин по этому поводу не сказал ни слова. Выхода нет, нужно открыть, а вот как это сделать — я не представлял совершенно. Чернота перед газами ни капельки не изменилась, меня по-прежнему окутывала угольно-чёрная темнота. Дом мне был абсолютно не знаком, я же не знал расположения ни дверей, ни лестниц, ни комнат. Неугомонный нахал уже начал стучать кулаками. Пришлось подниматься. Я мысленно повторил маршрут: обогнуть спинку кровати, теперь три шага… Поехали. Осторожно выбрался в коридор. Что там Рин говорил, не ходить налево? Правильно, раз мужа дома нет, туда и направимся. По стеночке, по стеночке, аккуратненько… А вот дальше… дальше предстояло на карачках ползти, если не возникло желания пересчитать пятой точкой на этой лестнице количество ступенек. Я опустился на колени и ощупал перед собой пол. Огромная пижама висела мешком, я запутался в ней и едва не зарылся носом. Противный звонок с остервенением продолжал терзать мои уши. Ага, вот она, родимая! Я схватился за перила. Ну, с Богом? Шаг, второй, вроде неплохо пошло, значит, появилась возможность ускориться. Ха, спуститься, оказывается, это полбеды, а дальше куда? Пошёл на звук. Вроде здесь. Рука слепо шарила, по лакированной деревянной поверхности. Металлическая ручка… вот они, замки! А как они открываются? Чёрт его знает! Значит, будем действовать методом «тыка». Начал крутить самый нижний, вроде сладил. Теперь верхний. Щелчок… готово! Я так сосредоточился на спуске с лестницы и поисках входной двери, что совершенно забыл, чему меня с раннего детства учили — не открывать чужим дядям дверь и обязательно спрашивать: «Кто там?»       — Попался?! Я три дня за домом следил пока наконец дождался, когда ты один останешься!       — Что Вы делаете! — Я бы отлетел от внезапного удара в челюсть, если бы кто-то крепко не держал меня за грудки. И на том спасибо, падать мне сейчас ни в коем случае нельзя. Если сильно ударюсь, могу потерять ребёнка. Голос вроде знакомый, но это точно не Грейд, я где-то слышал его, причём совсем недавно.       — Кто Вы! — Я неистово отбивался. Не помогло. Без долгих церемоний меня ухватили за шкирку и насильно куда-то поволокли. Всё, что я мог, это выставить перед собой руки, чтобы случайно не наткнуться на неведомую преграду — я же не вижу ничего! Шёлк пижамы только холодил, и от осеннего ветра не спасал ни капельки. Босыми ногами старался запомнить дорогу. После гладко залитого цемента — шершавый асфальт, а теперь, незащищенные ступни больно царапал гравий.       — Чего встал, сука!       От неожиданного толчка в спину, я налетел на что-то железное и сильно ударился плечом. Меня запихнули в какой-то проём. Ноздри забил неприятный запах бензина. Похоже, это автомобиль. Хлопнула дверца, кто-то завёл двигатель.       — Куда меня везут и зачем? — Какой сволочи снова понадобилось терзать мою несчастную многострадальную тушку! Кому я опять не угодил? Блин… И сам себе дал по губам. Я — будущий папа, ругаться мне уже нельзя. Хоть бы что-то через окно увидеть! К сожалению, моё зрение не позволит этого никогда.       — Заткнись, мразь! И попробуй еще хоть раз пикнуть — придушу!       Машина остановилась минут через пять, значит, отъехали мы от дома Рина сравнительно недалеко. Айр говорил, что со временем я научусь использовать внутренние часы, похоже, у меня невольно начало получаться.       — Вылезай!       Из распахнувшейся дверцы в нос ударил запах моря, а по ушам — громкий шум вгрызающихся в камни, волн. Не понял, мы на берегу? Это что, пляж?!       — Кому сказал — вперёд пошёл!       Меня снова грубо схватили за шиворот и куда-то потащили. Поверхность вроде ровная, но в многочисленных выбоинах, и что-то острое впивалось в ступни: то ли мелкие камушки, то ли битые ракушки. Никак не получалось опознать, похитившего меня мерзавца. Кто же это такой!       — Куда Вы меня привезли и, что Вам от меня нужно?       — Что нужно? А сам не догадываешься, урод плешивый? — язвительно усмехнулся незнакомец.       Почему плешивый, если волосы у меня намного ниже поясницы отросли? Я невольно поднёс руку, к выстриженной макушке. Ах вот он о чём.       — Ладно, раз уж с твоей дурной башки умные патлы бегут, объясним на пальцах. Ты, сучка тупая, осмелился косо на меня посмотреть, и сейчас за это поплатишься.       Когда я успел этому дебилу на хрен соли насыпать, если даже голос вспомнить не могу? Чем настолько сильно выбесил? Ну, почему любой мой, пусть самый незначительный поступок, всегда возвращается тяжёлым бумерангом и со всей дури бьёт по голове?       — А еще, шваль подзаборная, ты положил свой гадский глаз на Рина, и за это тебе не жить.       Получается, очередной воздыхатель моего мужа решил избавиться от соперника?!       — Вы хотите меня убить?       — Хочу, безумно хочу! Сам прыгнешь или тебе помочь?       — Куда?       Повисшее в воздухе напряжение можно было пощупать руками, оно стало практически осязаемым. Рядом с собой я не улавливал ни движения, ни чужого дыхания, и это до ужаса пугало. Он что, бросил меня одного?! Как я отсюда выберусь, если не то, что дороги не знаю, я вообще не вижу ничего!       — Эй, Вы где? — неуверенно окликнул я своего похитителя, — Отзовитесь!       — Так ты слепой?! Ах-ха-ха!       Над самым ухом раздался громкий хохот. От неожиданности, я едва не упал.       — Слышишь, мразь, а когда ты на меня пялился — ты, сука, был зрячим. — В интонации сквозила не столько ревность, сколько откровенная ненависть. Да где ж я этот голос слышал!       Пошатнувшись от резкого удара в грудную клетку, я начал заваливаться назад и с ужасом понял, что падаю. Оказывается, я стоял на самом краю чего-то, похожего на бетонные блоки. В безнадежной попытке ухватиться за своего убийцу и утянуть с собой, только больно получил по рукам, и под торжествующий смех куда-то рухнул.       Ледяная вода сбила дыхание, волны подхватили меня, поволокли, одна за другой захлестывали через голову. Пижама сперва раздулась пузырем, но быстро намокла, тяжёлым камнем затягивала на глубину. Теперь точно — конец, как я и хотел, спасибо… И вдруг, отчаянно начал барахтаться. Я вспомнил! Мне же нельзя умирать! У меня будет ребёнок!       — Вот и всё, самое время откланяться. — Услышал я насмешливый голос. Мой палач звонко отряхнул руки. — В такую погоду с буны тебе не выплыть. Чао!       — Нет! — Я почти захлебнулся горько-соленой водой в безнадежной попытке докричаться. — Пощадите! — Но меня уже не слышали. Сквозь вой ветра в ушах и рёв бьющихся о камни высоких волн, сюда едва доносился быстро отдалявшийся шум двигателя. «Маленький мой, я не могу тебя спасти». Я прикрыл руками низ живота, прощаясь со своей не рожденной крохой, и медленно погрузился на дно. Зачем сопротивляться? Даже если бы я знал в какой стороне берег, плавать я не умел, а учиться в ледяной воде — не стоило и начинать. Рин, я никогда не рожу тебе сына, прости. Здесь, наверное, очень красиво, жаль, что не могу напоследок посмотреть. С детства мечтал увидеть море, а оно… Неужели настолько жестоко устроен этот прекрасный мир? Почему то, что любишь, всегда стремится отнять у тебя жизнь?       Мощный рывок за волосы заставил меня болезненно вскрикнуть, понятно, что из горла вырвалось одно бульканье, но пузырьки драгоценного воздуха устремились туда, куда мне теперь путь был заказан. Может, длинные пряди попали в щель между камней, когда меня в очередной раз швырнуло течением? Лёгкие от недостатка кислорода уже начинали гореть, а я — всё продолжал скользить под водой, значит, схватило и тащит меня что-то живое. Неужели акула?! В этот момент уроки географии и биологии напрочь вылетели из головы. Забыл, что изящные хищницы только в южных морях водятся. Вдруг чьи-то губы плотно накрыли мои, и я принялся беспомощно отбиваться от огромных лапищ. Это не рыба, а какой-то подводный великан! Папочки! Морское чудовище! Меня стиснули так, что не мог пошевелиться. Да он же не один! Их, оказывается, двое! Сейчас растерзают на мелкие клочочки и сожрут! Неожиданно, грубые ладони зажали виски, и я глотнул порцию спасительного кислорода. Повторный рывок — и меня вытолкнули на поверхность.       — Малыш, ты совсем меня не узнаёшь? — Кто-то большой, обиженно отфыркивался от воды прямо над ухом.       — Да отстань ты от него!       Меня здорово качнуло, вздувшимся неподалёку буруном.       — Ты что, не видишь, он же напуган до смерти!       Я начал осторожно кончиками пальцев ощупывать лицо того, кто меня держал. Густые брови, широкий нос, толстые губы…       — Ты что делаешь, щекотно!       Меня, едва не снесло громким чихом.       — Тин… Ой, это Вы?! То есть, ты. — Он ничего не понял и не заметил.       — Ну наконец-то!       Я убрал с лица мокрые пряди, стекавшая с них вода сильно мешала дышать.       — Поплыли к берегу, здесь холод собачий. Малыш простудится, смотри, как дрожит! — Настойчиво подталкивал нас Лит. Меня и впрямь колотило — то ли замёрз, то ли попросту сдали нервы. — По дороге поговорим.       — Как вы здесь оказались?!       — То же самое можно спросить у тебя. Держись за плечи. — Меня ловко перебросили за спину, и я почувствовал, как мы начали двигаться. Два-три гребка беты набирали скорость, и вот уже мчатся выпущенной торпедой по волнам.       — Сегодня закончили разгребать, оставшиеся после пожара завалы. — Лит пристроился рядом и начал посвящать меня в подробности. — Вот, теперь отмываемся. Воду и свет в здании вырубили, а мы — с ног до головы в саже и копоти, до того гарью несёт, что спать невозможно.       — Если отель сгорел, где вы сейчас живёте?       — Да там же. Подвал практически не пострадал, лишь немного обгорели полы и стены. До нашей комнаты огонь, вообще, не добрался. Правда теперь сидим по ночам при свечах, мы же привыкли днём отсыпаться. Кстати, спасибо, что заранее нас предупредил. Там такая давка была, что мы бы из огня не выбрались, а если бы начали выбираться, многих бы точно — покалечили.       — С кем ты на пирсе разговаривал? — Тин немного поправил меня и дальше поплыл. — Мы заметили вас, когда были далеко в море. И еще спорили — ты это, или не ты? Хорошо, что я сумел убедить Лита, и мы решили подплыть поздороваться. Я успел глубоко нырнуть, как раз в тот момент, когда тебя с пирса столкнули. Под водой плавать намного легче, вот и схватил тебя, пока течением в сторону не отнесло и не затянуло под камни. Оттуда тебя было бы уже не достать. Вода мутная, сам видишь, на море почти шторм, а под водой — ни позвать, ни откликнуться.       — Я не знаю этого человека! — Поминутно отплёвываясь от горько-солёной жидкости, я напрасно старался перекричать оглушительный грохот волн. — И не помню, где слышал его голос.       — Погоди-ка, что значит — не помню? Голос… — и Тин, как-то настороженно поинтересовался, — Ты незрячий, что ли?       — Да, — ответил я, не сдержав печального вздоха, — Я ослеп.       — А зачем ты с этим уродом к морю пошёл, даже не переодевшись?       — Я вовсе не собирался никуда идти, всего лишь открыл на звонок двери!       Разговор сам собой затих. По мелководью меня осторожно несли на руках, но стоило бетам выйти из воды по пояс, как струи ледяного ветра окутали нас с ног до головы.       — Слезай, приехали.       Я послушно опустил ноги на каменистый берег, и ждал, пока с пижамы стечёт целый водопад.       — Что с ним делать? — Обеспокоенно спросил Тин, вслед за мной, ступая на твёрдую землю. — Он весь дрожит.       А меня уже не просто трясло — типало. Зубы громко отбивали чечётку, кожа покрылась мурашками. Я невольно обхватил себя за плечи, в поисках иллюзорного тепла.       — Давай отойдём к самой скале, подальше от полосы прибоя, — Тин отряхнулся как собака, разбрызгивая во все стороны воду.       Меня подхватили с двух сторон под руки и понесли.       — Как думаешь, может, стоит завернуть его в наши набедренные повязки? Мы же плавали голяком, и они остались сухими, — с сомнением внёс предложение Лит, освобождая меня от оков тяжёлой мокрой пижамы.       Вот тут начался — настоящий ад, мне показалось, что даже кости промёрзли насквозь, но я мужественно выкрутил волосы и отбросил их за спину.       — Нет. Там ткани не хватит его всего обернуть. Одежку, конечно, можно отжать, но это ничего не даст, в мокром быстрее заболеет. Давай согреем его своими телами? Высохнет — дальше пойдём.       — А как?       — Лит, не тупи! Поднимай его.       — Так нормально?       — Да. Немного прижми ко мне. Осторожно, раздавишь! Вот, теперь хорошо. Ну как, Малыш, тебе уже лучше?       — С-пас-сибо, — через дробно стучавшие зубы, мне с трудом удалось протолкнуть слова, — П-почему в-вы в т-такую х-холодину без одежды?       — Мы и не мёрзнем совсем. Толстый слой жира позволяет не только как рыбам плавать, он еще прекрасно сохраняет тепло. Мы даже зимой никогда не кутаемся, набрасываем что-нибудь для приличия, чтобы своим видом народ не пугать.