Серебряный Принц, или Одиночество - это поправимо

Глава 18

      Я уходил с тяжелым сердцем, терзался сомнениями— правильно ли поступил, что оставил папу. Наверное, всё же стоило хотя бы до завтра подождать, чтобы первую ночь после похорон оставаться рядом. Я мог бы спрятаться в доме и на поминках никому не показываться на глаза, даже братьям, чтобы они случайно не проболтались, но что-то тянуло меня вперед, или подталкивало в спину. Откуда взялось это чувство — я не знал, зато понимал, что времени у меня с гулькин нос. И почему-то казалось, что в первую очередь нужно разыскать Ильгиза, что крайне важно этого провидца найти. Вот только где? Сходить в аэропорт? Так он там лишь внука искал. Стоп. Он что-то говорил про ночлежку, но нереально их все обойти, на это потребуется уйма времени, тем более Ильгиза в городе может, вообще, не оказаться. Пока близкое решение крутилось в голове, ноги сами привели меня к Храму. Сказать, что я удивился, когда обнаружил себя на ступеньках величественного здания — ничего не сказать. Точно! Я же обещал поставить свечу и за Ильнара, и за отца, и за покойного Айра тоже не помешало бы. Я похлопал по карманам и разочарованно вздохнул — кроме парочки колец, денег у меня не было. Просить у папы постеснялся, а сам он не предложил. Я не обижался, понимал, что это не от жадности, он с головой ушёл в переживания и вовремя не сообразил. Как вариант, следовало обменять кольцо на свечки, мне не жалко золото отдать, однако памятуя во что я одет, меня моментально заподозрят в краже, а попасть в полицию — я не мог себе позволить по понятным причинам.       Я уселся прямо на ступеньки (этому наряду уже ничто не навредит, особенно, после того как ночью он изрядно повалялся на помойке), и принялся разглядывать нищих. Даже в такую рань, неподалёку от меня уже сидело несколько попрошаек. Зуфат честно пытался этой категории населения помочь, он выплачивал пособия, строил на окраине столицы ночлежки, где каждый мог за счёт государства поесть и поспать, скупаться и выстирать вещи, но бродяг от этого меньше не становилось.       В задумчивости я подпёр щеку рукой, и вдруг услышал, как на коленях звякнула мелочь. Поднял глаза — рядом стоял омега-старичок в тёмно-сером балахоне, и внимательно меня разглядывал.       — Спасибо, не нужно, — я собрал рассыпанные медяки, и попытался вернуть владельцу.       — Бери-бери, у тебя же совсем денег нет, верно?       — Откуда Вы…       — Иначе, ты не стал бы эти вещи на себя надевать, тем более, когда они в безобразном состоянии, — он быстро наклонился и отогнул край жилета на левой стороне груди. — Ну вот, что я говорил — даже кровь не смыл после покойника. Одёжкой умерших можно пользоваться, но сначала хорошенько прожарить на солнышке по пятнадцать минут с каждой стороны, с изнанки — тоже, включая рукава, а вот надевать их обувь категорически не рекомендуется.       Чересчур понимающий взгляд упёрся в сандалеты Ильнара.       — Я никого не убивал! — вскрикнул я, стянул у горла края жилетки и попытался вскочить. Мне на плечо надавили с силой, которой от старика трудно было ожидать, и настойчиво усадили обратно.       — Да знаю я, успокойся. — Он без долгих разговоров уселся рядом. — Ну что, потолкуем? Или у тебя нет ко мне вопросов?       — Вы же не Ильгиз, у него голос другой.       — Опа, выходит, у тебя и глаза чужие?       — С чего Вы взяли? — Я незаметно поправил на переносице тёмные очки. Мне это уже совсем не нравилось, как-то слишком быстро он всё обо мне узнавал. А может, я что-то напутал, и это и есть Ильгиз? Хотя, он не стал бы подобным образом отзываться о глазах и одежде своего внука, почему-то я был в этом абсолютно уверен.       — Ну как же, — удивился старик, — Ты сам мне об этом сказал.       Он заметил на моём лице изумление и коротко усмехнулся.       — Кто, как не слепой, станет определять по голосу другого человека? А монеты ты очень ловко собирал, без глаз это сделать невозможно. Ты, вот что, ты меня не бойся. Кое-в-чём я тебе помогу — не делом, разумеется. Советом. Ничего не попишешь, — печальная улыбка тронула морщинистые губы, — Как говорил любимый дедушка — так идёт крой. Когда мне было двадцать, я всё делал и не замечал. Когда мне стукнуло сорок, я начал замечать, но продолжал делать. А с годами стал замечать то, что больше не делаю. Для дел, к сожалению, я уже слишком стар. Зовут меня Яран, и Ильгиза с Ильнаром я очень хорошо знаю, поэтому и одежду его на тебе легко опознал. А теперь, с точностью могу сказать, что это ты о похоронах мальчишки позаботился. Спасибо. Я тоже провидец, как и Ильгиз. Если разобраться, провидцы, хоть и кочуют, практически все друг с другом знакомы. Мы, в основном, около Храмов собираемся. В подобных местах много прихожан, желающих воспользоваться нашими услугами.       — Что Вы хотели мне посоветовать?       — Смотри-ка, всё же заинтересовался? Очень хорошо. Слушай внимательно, — он с опаской огляделся по сторонам и продолжил совсем тихо, — Ильгиз пропал.       — Не может быть. — Я правда — не поверил. — Мне сказали, что вчера он был у внука на похоронах.       — Быть-то он был, я тоже пришёл проводить ребёнка в последнюю дорогу, только вот вечером после похорон Ильгиз исчез, и я знаю, чьих рук это дело. — Он еще раз настороженно оглянулся. — Давай-ка в сторонку отойдём, что-то некоторые подслушивающие личности мне совсем не нравятся.       Я вскинул голову и наткнулся взглядом на расфуфыренного омегу, неспешным шагом проходившего мимо нас.       Мне стало не по себе.       — Пойдёмте. — Сбежав со ступенек, я направился прямиком в сквер, скамейки там пока пустовали. Меня это больше всего устраивало: не нужно куда-то с незнакомцем идти, и рядом никто крутиться не будет.       — Так вот, — старик сел, и с кряхтеньем опёрся о деревянную спинку парковой лавочки, — Дней десять назад в Храме был праздник. Ты тоже на нём присутствовал?       На тот праздник в Храм отправился весь двор, включая меня и Зуфата. Я утвердительно кивнул и продолжил слушать.       — В гареме правителя есть один тип, спутать этого омегу ни с кем невозможно. Красавец писаный, но до чего же гнилая душа.       Это Лязиз! Точно, Лязиз — другому и быть некому!       — Я стоял рядом с Ильгизом и слышал весь разговор. Этот омега потребовал предсказать ему судьбу и сунул Ильгизу мешочек с монетами. Ильгиз деньги сразу вернул и гадать ему отказался. Я бы тоже с таким связываться не стал, нехорошее бы вышло пророчество. Дело в том, что — видеть-то мы многое видим, только исправить не в силах ничего, а это, порой, гораздо хуже полного неведения, вот и не принято у нас говорить о плохом, разве что предостеречь человека можем. Тогда этот омега заявил, что прорицатель — шарлатан, и стал угрожать, что тот дорого за это заплатит. Между ними встал Ильнар, он закрыл собой дедушку и попросил омегу уйти. Вежливо попросил, даже поклонился. Красавец безумно разозлился и чуть не выцарапал мальчишке глаза, вовремя успела вмешаться стража. Через несколько дней я заметил, что за ними следят. Каждый раз, когда мы возвращались в ночлежку, кто-то пристраивался сзади и нас провожал. А позавчера вечером, когда мы почти легли спать, прибежал незнакомый паренёк и сказал, что Ильнара у входа какой-то друг дожидается. Сначала Ильгиз воспротивился поздней прогулке внука, однако потом разрешил. У нас считают, что первый ребёнок — это последняя кукла, а внук — это первый ребёнок. Точно, как про Ильгиза. Он очень любил, прямо души не чаял в мальчишке, и не мог ему ни в чём отказать, зато сам — места себе не находил от беспокойства. Когда ворота ночлежки уже должны были на ночь запереть, а Ильнар к тому времени не вернулся, дед отправился его искать. Я хотел вместе с ним пойти, но от сопровождения он наотрез отказался, лишь утром возле Храма меня отыскал. Причём Ильгиз был совершенно раздавлен. Хоть мы почти сорок лет вместе кочуем, я никогда не видел его в таком состоянии, он даже толком не мог разговаривать. Потом все же собрался с духом и рассказал, что внук был убит ударом ножа в сердце. В морг, его самого, без документов не пустили. А какие документы у кочевых? У нас же ни кола, ни двора, лишь бесконечная дорога да потёртые сандалии. Ночуем — где придётся, едим — что попадётся. Эх, что говорить! В тот день Ильгиз работать не мог, оно и понятно, я с ним целый день под моргом просидел, пока не вышел какой-то врач и не сказал, что его внука в половине пятого хоронить будут. Такая вот печальная история. И я уверен, Ильнара убили по приказу того омеги, и Ильгиз пропал — тоже из-за него. Только он мог подобным образом отомстить, больше некому. Врагов у нас, как таковых, нет. Погоди-ка, а ну, сними очки.       — Зачем? — Я аж отшатнулся, и вцепился двумя руками в оправу. — Я не буду их снимать.       — Ой, да перестань, думаешь, я не вижу твоего зверя? Он не спит, слушает нас. Ты бы его покормил, что ли. Неровен час, от голода озвереет совсем, и вырвется на свободу.       Ёлки-палки!       «- Прости, малыш, я про тебя совсем забыл».       «- Посмотрим на твоё поведение», — недовольно буркнул волк, и заворочался где-то в районе грудной клетки.       «- Не хами, не то, по хвосту получишь!»       «- Нет, мне интересно, кого из нас следует огреть по хвосту? Сидит тут, понимаешь, и неизвестно сколько лясы точит!»       «- Что?! Да я делом занимаюсь!»       «- Твоё дело — вовремя меня кормить! Ты меня разбудил? Вот и заботься теперь!»       «- Я сейчас спою колыбельную, чтобы ты снова уснул!»       «- Я тебе сам спою, да так, что вся округа сбежится!»       «- Хорошо, хорошо, был не прав, обещаю исправиться. Ты потерпи совсем чуть-чуть, дай важный разговор закончить».       «- Уговорил, молчу».       — Ну, вы уже всё выяснили? Можно продолжать? — улыбнулся нашим препирательствам старик, — Не обижайтесь, мне нужно работать.       — Да, простите. — Мне стало неловко. Надо же, при постороннем затеять глупый спор, да еще с кем! С собственным зверем!       — Ничего-ничего, чем больше вы общаетесь, тем лучше будете понимать друг друга. Теперь дальше — я когда-то совершенно случайно узнал, что тот красавец-омега очень тесно связан с Кором, там у него ба-альшой денежный интерес. В чём он заключается — не знаю, зато точно знаю, что последнее время очень неспокойно не только у нас, на Танри тоже всё больше людей куда-то пропадает. Поговаривают, что их для каких-то целей свозят в Кор, но никто из пропавших, оттуда не вернулся. Давай-ка глянем твою ладонь.       Я протянул руку, которая была ближе к нему.       — Нет, левую. — Он развернул ладонь, чтобы удобнее было смотреть, и моментально бросил на меня пронзительный взгляд. — Ты имеешь какое-то отношение к правящему дому?       Я смутился. Свой статус рядом с правителем я и сам определить не мог — и не официальный муж, и не любовник, даже к наложникам не отношусь. Как, скажите, из простых складочек на коже, этим провидцам удаётся черпать подобные сведения?       — Ладно, не отвечай, но я вижу рядом с тобой корону. А может… это корона твоя? — И он погрузился то ли в изучение линий, то ли в какие-то размышления. Моя корона? Просто смешно. Откуда ей взяться? Нет, скорее всего, речь идёт о Зуфате. Я старался не мешать, и вообще ни о чём в этот момент не думать.