Наше самое уязвимое время

Цзян Чэн был поражен тем, насколько чистым и опрятным был ханши. Это не должно было стать неожиданностью, в конце концов, это был дом Лань Сичэня, все в этом человеке было безупречным, но Цзян Чэн действительно не ожидал такого уровня совершенства в своем доме. Пыли не было и в помине, книги и свитки были аккуратно расставлены по темам и релевантности на полках, ни один том не лежал на своем месте. Письменный стол и низкий столик были сделаны из темного розового дерева, украшены резными кружащимися облаками, а на полу рядом с ними лежали светло-голубые подушки. На столе стоял небесно-голубой чайный сервиз, и Цзян Чэн, увидев, что из чайника идет пар, потянулся вперед и налил себе чашку. Когда он сделал глоток, то чуть не задохнулся. Чай из листьев лотоса. Это был чай из листьев лотоса!!! Цзян Чэн уставился на чашку, на нити листьев лотоса, плавающие в дымящейся воде, и почувствовал, как в его груди нарастает странная смесь эмоций. Нежность и знакомство с успокаивающим вкусом и запахом, что-то очень приятное в это хаотичное время, но также и замешательство из-за того, что Лань Сичэнь потрудился найти чай из листьев лотоса и принести его в Облачные Глубины. Он точно знал, что лотосы не растут ни в Гусу, ни где-либо поблизости; окружающая среда была неблагоприятной для них. Вот почему Лань Сичэнь обнаружил, что он смотрит в свою чашку, как идиот. — Ваньин? — обеспокоенно спросил он. Цзян Чэн подпрыгнул, едва не обжегшись горячим чаем, от неожиданного появления Лань Сичэня. Он не позволил чаю расплескаться в последнюю секунду, а вместо этого поставил его на стол и поспешно поднялся на ноги. — Сичэнь, — сказал он с поклоном. — Я не хотел предполагать. Я увидел, что чайник был теплым и…  Он беспомощно пожал плечами. Лань Сичэнь рассмеялся и отложил в сторону запасные спальные халаты, которые нес в руках — Цзян Чэн даже не заметил, что он что-то несет, — прежде чем сесть за стол и жестом пригласил Цзян Чэна сделать то же самое. Он накрыл крышкой чашку Цзян Чэна, прежде чем налить себе чашку и сделать большой глоток. Цзян Чэн не мог не смотреть. — Чай из листьев лотоса, который ты заваривал в Юньмэне, был очень вкусным, — сказал Лань Сичэнь, словно отвечая на все невысказанные вопросы Цзян Чэна. — Я обнаружил, что он очень подходит мне. Так что перед отъездом я попросил твоего племянника принести мне несколько упаковок сушеных листьев лотоса. - Он мягко улыбнулся. — Надеюсь, ты не расстроен. Цзян Чэн моргнул. — Нет, нет, с чего бы мне расстраиваться? - спросил он. — Я рад, что тебе понравился чай Юньмэна. Улыбка Лань Сичэня стала шире. — Это хорошо, — сказал он. — В последнее время твой племянник присылает мне все меньше и меньше. Я собирался написать ему и узнать почему. Цзян Чэн нахмурился, сбитый с толку. — Ты не хочешь обратиться ко мне? - спросил он. — Мы часто переписываемся. Знаешь, я был бы более чем рад прислать тебе чай. Лань Сичэнь покраснел. — Да, но ты не знал, что я взял с собой чай, когда покидал Пристань Лотоса с братом и Ин-диди. Цзян Чэн был еще больше сбит с толку. Он понятия не имел, о чем идет речь, но было почти четыре утра, и он устал, и ему совсем не хотелось вести долгую беседу о чае за чаем. Поэтому вместо ответа он просто провел рукой по лицу. — Нам пора спать, — сказал он тоном более резким, чем хотел. Он видел, как Лань Сичэнь немного напрягся, но у него не было сил извиниться. — Ты прав, — согласился Лань Сичэнь. Он повернулся, схватил спальный халат, который принес, и протянул его Цзян Чэну. — Вот, — сказал он с улыбкой. Он поднялся на ноги и распахнул дверь, отделяющую гостиную от спальни ханьши . Цзян Чэн мельком увидел синие занавески и простую белую кровать, прежде чем отвел глаза, думая, что комната Сичэня должна оставаться его личным делом. Вот почему он был потрясен, когда Лань вернулся с дополнительным футоном, который он разложит аккуратно на полу, с несколькими одеялами сверху. — Тогда я посплю здесь, — сказал он, плюхнувшись на пол, и наклонил голову в сторону спальни ханши. — Можешь занять кровать. Цзян Чэн уставился на него, жар пополз по его шее и опустился на щеки горящим пламенем. — Ч-что? — пробормотал он. — Кровать, — повторил Лань Сичэнь. — Ты можешь переночевать в моей постели. — Н-но это твоя кровать! — Ты мой гость, — сказал Лань Сичэнь, нахмурившись, как будто это было самой очевидной вещью в мире. — Конечно, ты должен спать в кровати. Это гораздо удобнее. Нет. Нет. Ни за что. Ни за что, черт возьми, Цзян Чэн не мог спать в постели Лань Сичэня. Во всяком случае, в одиночку... Яростно качая головой при этой мысли, он поплелся к Лань Сичэню, поднял его на ноги и толкнул в спальню, игнорируя его возражения. — Спасибо за предложение, но я буду спать здесь!  — позвал Цзян Чэн, захлопнув дверь между ними. — Спокойной ночи, Сичэнь!  На несколько долгих мгновений воцарилась тишина, и все, что мог слышать Цзян Чэн, — это громкое биение собственного сердца, пока тихий смех и шепот Лань Сичэня не потрясли его. — Спокойной ночи, А-Чэн. Тихое прощание звенело в ушах Цзян Чэна пока он не заснул.