Наше самое уязвимое время

Сун Лань не привык находиться в окружении такого количества людей. В течение многих лет он скитался в одиночестве, его единственной компанией была разбитая душа Синчэня, и их мечи, скрещенные у него за спиной. Он избегал городов и поселков, так как его внешность лютого мертвеца обычно презирали, и никогда не жил на одном месте. Он был странствующим заклинателем, у которого не было ни дома, ни Ордена, который он мог бы назвать своим. Но теперь  Сун Лань был в Облачных Глубинах, доме клана Лань. Он не был здесь с тех пор, как был ребенком, и, конечно, никогда не ступал ногой в дом Главы. Он и не ожидал этого. “Жизнь полна неожиданностей”, подумал он, осторожно положив руку на мешочек-цянькунь на поясе. “Здесь тихо, Синчэнь” мысленно обратился к нему Сун Лань. “Тебе бы это понравилось. Люди здесь добрые” Сун Лань не ожидал, что люди будут так добры к нему. В конце концов, он был лютым мертвецом. Он привык к насмешкам, отвращению и ненависти, однако почти никто в Облачных Глубинах так с ним не обращался. Старейшины относились к нему с подозрением, но они не были грубы с ним. Один из младших учеников, Сычжуй, напомнил Сун Ланю, что Вэнь Нина, еще одного лютого мертвеца, часто видели в Облачных Глубинах и других частях Гусу. Сун Лань предположил, что это могло отчасти объяснить их доброту, но это не имело полного смысла. Пусть они знали Вэнь Нина, но он был чужаком. У них не было причин относиться к нему по-доброму, и все же они это сделали. Ученики были самыми дружелюбными, с широкими и счастливыми улыбками, соответствовали яркости их одежд на зимнем солнце. Они не возражали против того, что он не мог с ними разговаривать. Лань Сычжуй был мягким и добрым, Лань Цзинъи рассказывал анекдоты, которые на самом деле заставляли Сун Ланя улыбаться, и даже Цзинь Лин, который был осторожен, вел себя вежливо с ним. Сун Лань уже много лет не проводил время с младшими учениками, с тех пор как ученики его Ордена были убиты Сюэ Яном. Видеть вновь, как молодые люди учатся самосовершенствованию, было радостью и облегчением, и он нуждался в этом, пусть и не подозревал до последнего момента.  "Тебе бы понравились эти дети, Синчэнь. Они такие милые. По-моему, Лань Цзинъи немного напоминает мне А-Цин. Жаль, что у меня не было больше времени, чтобы узнать ее получше” Не Хуайсан был приятным и улыбчивым и более чем охотно беседовал с Сун Ланем, даже несмотря на то, что последний не мог говорить. Сун Лань подумал, что Хуайсан очень похож на Минцзюэ, но на этом сходство заканчивалось. Хуайсан не владел саблей, но держал веер как оружие. Его глаза горели не жаждой сражений, а далеко идущими политическими планами. Когда Не Хуайсан смотрел на кого-либо, это ощущалось так, как будто он оценивал полезность человека. Он был ужасающе умен, и это заставляло Сун Ланя чувствовать себя неловко. "Не Хуайсан — это сила, с которой нужно считаться" мысленно обратился Сун Лань к душе Синчэня, когда однажды он сидел снаружи. “Мы не должны относиться к нему легкомысленно”. Цзян Чэн был дерзким и громким, очень похожим на своего племянника, но Сун Лань не ощущал его такой угрозой, как Не Хуайсана. Громкость Цзян Чэна была прикрытием для обиды и боли, его гнев — прикрытием для горя и потери. Очевидно, он был очень любящим человеком. Иначе зачем бы он отправился на поиски лекарства от болезни Лань Ванцзи, даже если утверждал, что не выносит его? Сун Ланю нравился Цзян Чэн и он был рад, что Цзян Чэн, казалось, хотя бы немного понял его. “Цзян Чэн ранен, но Лань Сичэнь исцеляет его. Это очень мило, Синчэнь” Лань Сичэнь был для Цзян Чэна тем же, чем Лань Ванцзи был для Вэй Усяня, хотя и в меньшей степени. Лань Сичэнь был мягким и утонченным человеком, с приятными манерами и дружелюбной улыбкой. Он был добр к Сун Ланю и пригласил его остаться в Облачных Глубинах, дав всем понять, что  Сун Лань желанный гость и его нельзя беспокоить. Сун Лань был более чем благодарен за теплый прием, и он находил реакцию Цзян Чэна всякий раз, когда Лань Сичэнь оказывался рядом, забавной и очаровательной. Все лицо Цзян Чэна краснело всякий раз, когда Сичэнь говорил ему что-нибудь более личное, чем сугубо деловые вопросы, и он заикался во время ответа, как самая младшая шимэй. Это заставляло Сун Ланя хотеть улыбнуться. "Они очень милые". Сун Лань подумал, что Лань Ванцзи и Вэй Усянь тоже заставили бы его улыбнуться, если бы Лань Ванцзи не был так безнадежно болен. Каждый раз, когда Сун Лань ступал в Цзинши, он сразу же задыхался от запаха болезни, беспокойства и целебных трав. Это было... угентающе. Но сейчас он был здесь, и он был обязан помочь Лань Ванцзи и Вэй Усяню. В конце концов, помощь, которую они оказали ему в городе И, превзошла его самые смелые мечты. Вэй Усянь, обычно красивый и постоянно улыбающийся, сейчас был бледен, совсем осунулся, его губы были озабоченно поджаты. Его волосы были спутаны, собранные только чтобы не мешать, хаотичными витками спадая на спину. Он выглядел как призрак самого себя, одетый только в белую ночную рубашку и постоянно сидевший у постели Лань Ванцзи. Он покидал комнату только для того, чтобы облегчиться или сделать что-то, о чем просил кто-то из других, что часто было уловкой, чтобы выманить его на свежий воздух. Помимо первого дня, когда Вэй Усянь обнял его и поблагодарил за помощь, тот едва замечал Сун Ланя, лишь редко измученно улыбаясь и приветственно кивая ему. Но Сун Лань мог понять почему. Лань Ванцзи выглядел ужасно. Несмотря на прием лекарства, которое спасло ему жизнь, он, казалось, едва ли шел на поправку. Только слова целительницы и случайные приступы сознания Лань Ванцзи убедили Сун Ланя, что тот находится на пути к выздоровлению. Кожа Лань Ванцзи истончилась, стала хрупкой, Второй Нефрит так побледнел, что можно было разглядеть вены под его кожей, лишь их голубой оттенок отличал его от лютого мертвеца. Вэй Усянь безукоризненно заботился о физических потребностях Лань Ванцзи; его волосы ежедневно мыли и завязывали в свободный хвост или косу, купали через день и ежедневно одевали в новый комплект ночного белья. Все одеяния были шелковыми и прекрасными, несмотря на свою простоту. Сун Лань предпочитал смотреть на одежду, а не на лицо или тело Лань Ванцзи, потому что его внешний вид знатно угнетал. Он прилично похудел, и теперь были видны его ребра и ключицы. Его руки были длинными и почти скелетообразными, чуть больше, чем кожа, туго натянутая на кости. Лань Ванцзи всегда был стройным, но он никогда не был хрупким, так что это расстраивало Сун Ланя. Но хуже всего была металлическая трубка в его горле. Когда Сун Лань увидел это в первый раз, ему захотелось закричать, и он бы закричал, если бы у него все еще был для этого голос. Это была уродливая штука, металлическая трубка — другие называли ее дыхательной трубкой — торчала из горла Лань Ванцзи на сантиметр и была перевязана белой лентой, которая обвивала его шею. Целительница или ученик, всегда сидевший у постели Лань Ванцзи, направляли духовную энергию в его запястье, чтобы он мог дышать. Каждый выдох со свистом вырывался из горла вместо слегка приоткрытых губ Лань Ванцзи, что Сун Лань находил более чем пугающим. Неудивительно, что Лань Ванцзи был так ошарашен, когда впервые проснулся. Приступы обретения сознания у Лань Ванцзи были короткими и длились от нескольких секунд до нескольких минут. Но, даже придя в себя, он словно грезил наяву, его широко распахнутые золотые глаза блуждали по комнате в поисках кого-то. Когда в его поле зрения попадал Вэй Усянь, он почти всегда успокаивался. Иногда его брату удавалось успокоить его, и однажды Лань Сычжую, но никогда Цзян Чэну, Не Хуайсану или целительнице. Целительница Лю была серьезной женщиной, которая не уделяла Сун Ланю особого внимания, кроме приветственных кивков, так как была по уши занята лечением Лань Ванцзи. Ее ученик казался таким же занятым, но он встречал Сун Ланя улыбками и простыми вопросами. Лань Фэньфан, еще одна ученица Лань, тоже не была смущена присутствием Сун Ланя и охотно болтала с ним. Она объясняла ему принципы лечения травами и задала много вопросов о Синчэне, словно игнорируя тот факт, что тот уже умер. Однако Сун Лань не возражал. Было приятно говорить о Синчэне так, как будто он был в этом мире, потому что, в некотором смысле, так оно и было. Сун Лань был благодарен здешним людям так, как никогда не думал, что будет благодарен. Он всегда знал, что Лань Сичэнь и Лань Ванцзи были хорошими людьми, но теперь он с нетерпением ждал полного пробуждения Лань Ванцзи, чтобы искренне поблагодарить его за исцеляющую доброту, которую он встретил здесь. Он не сомневался, что легкое и дружелюбное отношение учеников к нему было вызвано доброй душой и учениями Лань Ванцзи, когда он был Главным заклинателем. Сун Лань сомневался, что к нему относились бы с такой теплотой, если бы кто-то другой был в роли Главного заклинателя. Несмотря на то, что младший Нефрит больше не занимал эту должность, его влияние оставалось неизменным, его характер и манеры считались эталоном мира совершенствования. Сун Лань положил руку на мешочек с душой Синчэня. "Я надеюсь, что ты сможешь снова встретиться с Лань Ванцзи, Синчэнь. Он напоминает мне тебя. Нежный, честный и добрый. Его мораль непоколебима и сильна.” Сун Лань вздохнул и позволил себе на мгновение погрузиться в печаль. “Я скучаю по тебе, Синчэнь.” Мешочек-цянькунь задрожал у него на ладони.