Aprecie cuando se pierde (исп. "Ценим, когда мы теряем")
Салазар был в шоке от предложенного плана. Он не понимал, как его Ами решился на такое безумство, но тем не менее! Так вышло, что только этот план был на данный момент единственно возможным. Сребрознамёный лорд покачал головой и шевельнул палочкой, подкручивая защитные чары на очередной кольчуге, созданной его... да, теперь уже любимым. Зар не отказывал себе в подобных мыслях, но вслух не выказывал своих слов. Приближалась "Эпичная Битва", как в шутку обозвал её Гарри. Он до сих пор путался в этих имена... Рядом пролетел жучок с аурой мага. Змеиный лорд удивлённо проводил создание взглядом, а насекомое село на пол у ног Амуве и... превратилось в небезызвестную Риту Скиттер. Салазар довольно быстро выхватил палочку, но Ами его остановил. - Зар, она своя. Рита, книга готова? Тогда... Добби, Винки, Кричер! - позвал он. И пока домовики с настороженностью оглядывали помещение-мастерскую, Амуве протянул Рите руку. - Книга, - кратко сказал он. Рита протянула ему и чуть увеличила довольно увесистый фолиант. Гарри подбросил его на ладони, что-то пробубнил, пару раз шевельнул палочкой и хитро улыбнулся. "Лис", - подумала Рита. Скандальная журналистка понимала, что после выхода этой книги у неё будут... проблемы. Но тем не менее, этому юноше она доверяла - своим чутьём акулы пера чуя, что тот не так прост. Юноша тем временем говорил. Рита вслушалась. - Значит так. На книге - чары скорочитаемости. Снять их НЕВОЗМОЖНО. Добби, Винки, Кричер! Ваша задача - размножить эту книгу и доставить на руки каждому волшебнику Британии, где бы он ни был. Сделать это нужно за.. - юноша махнул рукой, посмотрел на какие-то странные туманные символы и хмыкнул, - оставшиеся два с половиной часа. Справитесь? - домовики энергично закивали. - Тогда чего стоите?! - рявкнул он на них. Книга тут же исчезла из его рук, а домовики испарились. Рита была отпущена, партнёры же вновь занялись кольчугами для союзников. В напряжённой работе прошли два, а то и три часа. К юноше прискакал какой-то довольно странный патронус. Но всё стало на свои места, когда он голосом Дамблдора известил, сладко и приторно: "Гарри, мальчик мой, я жду тебя в Хогвартсе..." - и растаял, словно его и не было. Салазар спел боковым зрением заметить ленивое, даже небрежное движение кисти Стража. Через несколько мгновений мужчина понял, что он банально развеял патронуса столь могущественного (приходилось это признавать) мага, как Альби. Он только поцокал на это языком. Амуве же вдруг выпрыгнул в окно и... взлетел. Его голос, чем-то усиленный,разнёсся по территории поместья. - Итак! Все слышали слова Дамблдора? Нас ждут в Хогвартсе. Больше, чем уверен, что нас там ожидает горячая встреча. Надеваем кольчуги и вперёд! Эта сволочь должна получить по заслугам!!! - гневная речь возымела эффект похлеще командирских замашек Волди или вкрадчивого тона змеиного лорда. Люди, оглушительно-одобрительно взревев, мановением палочек одели на себя кольчуги, кое-кто - даже плащи а-ля "я - дементор", и, словив координаты аппарации от Гаррри, исчезли. Поместье опустело. Отсчёт пошёл на мгновения, и кто бы только знал, чем закончится эпическая битва...***
Ничто не предвещало того, что произойдёт буквально через пару часов. Пожиратели аппарировали к окрестностям Хогвартса, слизеринцы и остальные - к парадному входу школы. Тишина была оглушающей. Всё пространство от самой школы до конца защитного барьеры - всё было занято людьми. Авроры, министерские, аристократы, азкабановцы, всякие невероятные твари и даже гидра, на которой, словно на троне, восседал Дамблдор. - Мерлин... - вырвалось у какого-то слизеринц. - Именно, - мрачно подтвердил Амуве, рассматривая соперников. Битва не обещала быть лёгкой. "Знаешь, - злобный шёпот на ухо умирающего Стража, - я ведь перебью всех вас. Всех, до единого. А затем... затем приведу тех, кто не последует за мной, к краху. Вы - жалкие твари с тёмной кровью, и Моргана сделала большую ошибку, связавшись с вами. Как и Мордред... бедный мальчик, он так громко кричал от боли! Но я завоюю этот мир, утоплю его в его же крови. О, я буду действовать тонко, очень тонко.... никто и не узнает, что я - Мерлин, а может, и просто влиятельное лицо, что я, - я! - сделал это. Никто из вас, отродье, не выживет! Я буду медленно выжигать вашу кровь, капля за каплей, я буду свежевать вас заживо и смотреть, как вы, - монолог прервал детский всхлип. - Круцио, малявка. Пора СПАТЬ! Так, о чём это я... ах, да. Я буду свежевать вас заживо и заставлять смотреть, как ваши жалкие шкуры пожирают свиньи.. О, да!!! - детские крики внезапно прервались." - всплыли воспоминания, полученные на Тропе. Амуве скрипнул зубами. Он нашёл взглядом Дамблдора. На его плече мёртвой тушей висел феникс. Безжизненное тело едва-едва трепыхалось, перья не светились, и медленно-медленно в кулон стекала кровь - ало-оранжевая, словно огонь. У Амуве расширились глаза. Убить... убить феникса!!! Дамблдор же усмехался. - Мальчик мой... - Мы не в борделе, Мерлин! Сбрось эту опостылевшую личину и давай, сразись со мной! Я, Амуве, вызываю тебя на бой!!! - в отчаянии закричал альбинос. Его глаза, так похожие на ясное звёздное небо, заволокла клубящаяся Тьма, а воздух рядом с юношей потрескивал от нетерпения и концентрации просто убийственной магии. Крылья гневно трепетали. Бой был близок. - Нет, мальчик мой, ты вспомнишь ещё кое-что! - ехидно пропел Дамблдор, и Гарри с ненавистью на него уставился. Кровь феникса текла всё медленнее, юноша обвёл взглядом "Армию Дамблдора", хотя правильнее было бы назвать его Мерлином. У всех на правом плече красовалась нашивка - феникс в чёрном кругу. Было сразу ясно, что ничего хорошего подобные знаки не несут. На Амуве снова нахлынули воспоминания. "-Мерлин, прошу, нет!!! - закричала красивая русоволосая женщина, стоя на коленях, прикреплённая цепями к двум столбам на краю пропасти. Рядом стоял, несомненно, Дамблдор, который держал мужчину, почти парня, явно родственника женщины. По глазам обоих пленников текли слёзы, схожие черты искажала гримаса боли и отчаяния. Мерлин возвёл руку к небесам и грозно захохотал. Юноша попытался вывернуться, и даже крик женщины его не остановил. - Мордред, нет!!! - закричала она, но было поздно. Юноша подбежал к ней и начал откреплять цепи. - Наивный мальчишка, - презрительно донеслось ему в спину. Юноша развернулся, и последнее, что он увидел в своей жизни, был серый, какой-то грязный луч заклинания. Вечернее небо озарила вспышка и отчаянный крик женщины вознёсся к небесам. - НЕЕЕЕТ!!! Мерлин, как ты мог?! Он же твой племянник?! Зачем?! Мерлин, Мерлин... хватит... Прошу... отзови проклятие! Отзови! Мордред... ордред, любимый... Любимый, очнись.. Очнись же! Мордрееееед! - кричала женщина, бессильно ударяясь о столбы и обречённо, наконец, обвисая в цепях. - Зачем, Мерлин? - полные боли глаза цвета Авады Кедавры посмотрели в светло-голубе глаза мучителя. - Ты всегда была глупа, Моргана. Он - Страж, тёмная тварь, служащая Хаосу, - начал свою, уже столь знакомую песню, Дамблдор. - Он защищает этот мир, и тебя, белобородый козлина, от Хаоса!!!! - закричала Моргана. - Он - должен был умереть, ради высшего блага, - покачал головой волшебник. Моргана в отчаянии прокляла Дамблдора-мерлина, и последнее, что слышала великая целительница в своей жизни, стало проклятие. - Пусть камень станет твоей темницей, - сказал Мерлин, выпуская луч светлого проклятия из арсенала "Ангелов-карателей", а после того, как женщина, почти растворённое в странном тумане тело Мордреда и большая часть обрыва над пропастью стали каменным лесом, маг безумно захохотал и исчез, словно его ту и не было. Стражи так и не узнали, что стало с Морганой и Мордредом..." Следующее воспоминание накатило внезапно. Магия клубилась вокруг юноши, всё больше и больше становясь осязаемой. До Амуве даже не дошло, что кое-где бой уже начался. "Белобородый волшебник довольно потирал руки, куда-то собираясь. Его палочка удобно и уже привычно легла в кобуру, а полудохлый феникс, недовольно закурлыкав, уселся на плечо мага. Он - Мерлин, и его ничто не остановит! Тем более какая-то россиянка, захомутавшая Джеймса Поттера, владельца крови с таким трудом изведённых Стражей. Он решительно шагнул в камин. Из него он вышел с доброй, "миндальной" улыбкой, словно приклеенной к лицу. Россиянка, рыжеволосая стройная миниатюрная красавица, поморщилась при его виде, как и сам Джеймс Поттер. - Джеймс, Лили, дети мои! - Он с большим трудом удержался от приторного тона, зная, что с ними такое не прокатит. - Дамблдор. Что тебе тут нужно? - жёстко спросил у Мерлина третий мужчина, стоящий у косяка двери. - О, Том! - притворное удивление. Чёрт, его же не должно было тут быть!!! - Я просто хотел повидать Гарри... - Его зовут Эмеральд! Эмеральд Лазули Амбер Поттер-Эванс!!! - зло прошипела женщина и развернулась. В дверях она снова повернулась к шокированному магу. - Вон отсюда, - и мага, словно пробку от тёплого шампанского, вышвырнуло вон. Он встал и, злобно что-то шипя и подходя к дому, достал палочку. Защита рухнула сразу же. он вошёл в дом, теперь ничем не защищённый. - Лейла! Беги, он тут!!! - последние слова последнего Стража. Мужчина замертво рухнул на пол, а Мерлин склонился над ним. - Прости, мальчик мой, но у меня нет времени с тобой возиться. Но я обязательно, слышишь - обязательно, надругаюсь над твоим телом! И, возможно, над Лейлой тоже... - маг перешагнул через распростёртое тело, словно это было бревно, и прошёл на лестницу. Из комнаты доносились какие-то слова... - Свидетельствую! - зычно выкрикнул Том Риддл, иже Воландеморт. Мерлин взбежал по ступенькам и оглушил Тома. Но, к счастью, поздно - ритуал был завершён. На лбу мальчика красовалась молния, знак Защиты Всевышней и Вечной Невесты. - Ах ты, русская шваль!!! - вскричал Мерлин. - Развоплотись! - и ужас в зелёных глазах женщины смешался с плачем ребёнка, ужасом в тёмно-синих глазах оглушённого мужчины и криком ужаса - последним, что принадлежало душе Лейлы Асмадеи Райны Эванс. Риддл освободился от заклинания, но тут же был прикован к цепи. Дамблдор разделся, и Томас беспомощно смотрел, как этот урод насилует его сестру. Вскоре кошмар закончился - сознание покинуло брюнета. И он уже не видел ни того, как его лишили тела, предварительно надругавшись и над ним, ни того, как смертельное проклятие из арсенала "Ангелов-карателей" отразилось от мальчика и забрало у Мерлина бессмертие, добытое кровью пятидесяти тысяч Стражей. - НЕЕЕЕЕТ! - взревел Мерлин, и, в гневе порушив большую часть дома, аппарировал прочь. " - Сволочь! - магия наконец-то обрела материальное воплощение. Вокруг уже кипела битва. Чёрные, словно сама Тьма клубящаяся в них, глаза с вертикальной полоской света вместо зрачка обвели поле битвы. Глаза зацепились за край Запретного леса, там пылал пожар. Пожиратели и авроры с нашивками феникса перебрасывались проклятиями с какой-то немыслимой скоростью. Вот Драко слишком опрометчиво открыл спину, и от проклятия его закрывает собственным телом Беллатрикс, с придушенным, немного удивлённым вскриком падая на залитую кровью землю. Драко оборачивается. Серебристые глаза вспыхивают, вокруг плещется магия. Авада Кедавра просто пропадает втуне, поглощённая Драко. Юноша раскидывает белоснежные крылья, выпускает когти, а его магия копьями пронзает убийцу, насаживая его и попросту разрывая в клочья. Противники в ужасе отступают - обращение Драко в вейлу повлекло за собой обращение оборотней, и теперь огромная стая матёрых волков, несколько вейл-Малфоев, тёмные дроу, Свалтарфары, и просто лесные нимфы противостоят им. Фронт магии настолько велик, что с бешеной скоростью начинают расти растения, а Адское пламя испуганным зверем мечется, отступая и постепенно угасая под напором небывалой мощи. Вот, собственно, подступы к Хогвартсу от Хогсмита. Основатели, шутя, отбрасывают нападающих. МакГонагалл в боевой анимагической форме - огромной кошке дымчато-серого цвета, бросается на обидчика. Гриффиндор метко бросает проклятием тому, кто пытается атаковать в спину профессорши трансфигурации, и саблей сшибает голову слишком близко подошедшему врагу. Голова "фениксовца", заливая нашивку кровью, падает на залитую кровью землю, усеянную трупами. В строю врага просека - кто-то сильно разозлил Райвенкло, и пиратка вошла в режим берсеркера, круша всё на своём пути. От тел довольно опытных бойцов остались лишь ошмётки. Вот, верхом на чёрном грифоне, прикрывая Хельгу, колдующую над погодой, атакует Салазар. Его заклинания разят не в бровь, а в глаз, и череда цветных вспышек словно коса Жнеца срубает ряды соперника. Хельга вовсю резвится, насылая то огонь, то ливень; то ветер, то засуху, то буран, то бриз, и соперники сбиваются в кучи. Ровена машет укороченным дагами так, словно от этого зависит её жизнь. Враг при виде окровавленной женщины в бело-голубых одеждах, с безумными взглядом и костяными рукоятками клинков, скользкими от вражеской крови, бросаются врассыпную. Справа всё намного лучше - разошлась Лиллит, а муженёк в кои-то веки получил раздолье. Эта безумная парочка рубит врагов направо и налево, при этом Лиллит орудует клинком и сковородкой, на которую порой налипают костяная крошка и остатки мозгов. И Лиллит, и Люцифер уже все с ног до головы в крови. Гефест только и делает, что машет своим молотом. От него идут во все стороны огненные волны, шары, сотрясается земля... Афродита же, верхом на пегасе, парит над полем битвы, напоминая этим прекрасную валькирию Райну, Деву Битв, которая выжила после падения Старых Богов. Она разит плетью, и её остриженные на эту самую петь, короткие волосы треплет встречный ветер. Снова полетела чья-то голова, снова чей-то полный ужаса вопль. Но вот вся битва замирает: в поединке один на один сходятся двое самых страшных соперников - Эмеральд и Мерлин. Юный Страж первым бросается в бой. Его крылья гневно трепещут, а магия осязаемым потоком кислоты хлещет по врагам, растекаясь по их жилам и вытравливая кровь из вен, заставляя корчиться в муках. Мерлин встречает парня арсеналом "ангелов-карателей" - заклятием щита-пресса, ветвистой молнией из чистого света, ядовитым облаком газа и режущими серпами. Лишь соприкоснувшись с кожей парня, всё это развеивается. На мгновения Мерлин теряет над собой контроль, и Эмеральд ударяет с новой силой. Крылья со свистом рассекают воздух, клинки взлетают вестниками Одина - чёрными птицами, и кровь слетает с них мелкой россыпью рубинов... Мерлин извлекает из воздуха посох ректора Академии Карателей, и магические орудия сходятся во всесокрушающем ударе. Магия брызжет в стороны, словно фонтан, и по посоху проходит трещина. Древний волшебник давит на своё орудие, но магия, подпитываемая гневом, хлещущим из парня, не уступает. Вздуваются канатами мышцы. Магия заливает всю территорию битвы. Многие видят кружащих, словно падальщики, фестралов. Они вдруг камнями падают на поле битвы, но их растворяет в чёрно-белой гигантской вспышке... На поле битвы нет ни Эмеральда, ни Мерлина. Вместо них - огромный чёрный дракон, изрыгающий адское пламя, и белоснежная гидра, испускающая ядовито-зелёные, несомненно смертельные облака яда. Они бросаются друг на друга, как сходятся в вековой битве Фенрир, волк рагнарёка, и Один, отец всех богов, как бросается в шторм море, в надежде-таки разрушить и поглотить скалу, как схлёстываются в предсмертной агонии вода и ветер, желая захватить первенство. Вот Гидра извернулась и прокусила лапу дракона. По всему полю разнёсся запах палёного мяса и каких-то химикатов. Но дракон не остался в долгу, выкусив гидре часть плеча и основание шеи одной из голов. Гидра взревела белугой, оглушая и валя на землю самых слабых. Магия хлещет потоком, ниспадая из ран величественных зверей. Вот дракон изворачивается и превращает в головешку и вторую голову чудовища. Остаётся одна только голова. Волна адского пламени смешивается с ядовитым облаком. Многие успевают поставить щит, и дракона отбрасывает в одну сторону, а гидру - в другую. Взрыв настолько силён, что гидра сносит несколько башен Хогвартса. Дракон, пропахав огромный ров, встаёт на все четыре лапы и, оттолкнувшись от земли, взлетает. За ним устремляется в чернеющее от гари и копоти небо гидра. Чёрное и белое. Добро и Зло не совсем привычных цветов. Дракон и гидра кружат в смертельном танце. Пламя и газ взрываются, лишь соприкоснувшись, кровь хлещет из малых, но многочисленных и опасных ран и алым дождём падает на поле битвы, разъедая щиты и убивая одним лишь касанием. Гидра бросается на дракона, и они, сцепившись когтями, взлетают выше туч и облаков дыма. Всполохи и взрывы видны даже сквозь покрывало тьмы. И вот дым расступается, пропуская летящий кометой клубок. Они всё ближе и ближе к земле, чёрное и белое, Добро и Зло, Жизнь и Смерть. Надежда и Отчаяние... Это было бы прекрасно, если бы не ужасно. Наконец гидра-Мерлин взяла верх: дракон со стоном-рёвом падает на землю. Он не может обратиться. Змеиный лорд замирает в ужасе. Гидра приземляется и обращается в Мерлина: мантия порвана, из многочисленных ран ручьями и фонтанами бьёт чёрная, словно гнилая, кровь. Он направляет палочку на дракона, с глухими, булькающими рыками таки-сумевшего подняться. Смертельное для любого живого создания заклинание срывается с палочки древнего убийцы. Крик ужаса, отчаяния, боли разносится по полю кровавой битвы вместе с гневным рыком, и в последнем, предсмертном рывке дракон откусывает голову магу, унёсшему столько жизней, что он и за вечность не искупит. Над полем битвы должна витать радость, но, увы - все омрачены. Дракон не собирается превращаться в человека... Салазар подбегает к телу Повелителя драконов. Небеса заполняют грозовые тучи, ударяет гром и сверкают молнии. Ветер поднимается, и испуганное Хельги: "Это не я!..." уже не доносится до его слуха. Он плачет, плачет над пронзительно-чёрными глазами огромного дракона, поглаживая его по морде. - Нет.. Не умирай,.. не смей, слышишь.. Как я без тебя?... Я же люблю тебя! - но вот руки уже захватывают пустоту. Тело дракона дымом развеивается по полю битвы. Крик раненного зверя, испущенный Салазара, заставляет саму душу выть в такт от одиночества, отчаяния, ненависти и боли потери. Вдруг всё вокруг заливает алый, словно рубины, свет. Сияние нарастает, пока невозможно становится на него смотреть. Наконец, вспышка ослепляет, и раздаётся шипение, больше похожее на парселтанг, чем на английский язык. - Он ещё может выжить, - говорит кто-то. Салазар открывает глаза, и видит нага. - Кто ты? - спрашивает он, подавляя боль, тисками сжимающую сердце. - Лассор, курьер из Ада, - кланяется наг и тает в мягком сиянии. Над полем битвы в который раз разносится вой, но теперь в нём скользит незаметной тенью надежда: любовь всё ещё может вернуться.