Для этого чувства нужно отдельное слово

Эд не в силах понять, почему Стид вернулся. Он понимает, почему Стид ушел. После того как его перестает снедать одиночество, после того как гнев, ярость и отчаяние отходят на второй план, остается лишь болезненное понимание. Конечно, Стид ушел. Возможно, Эд впечатляющий пират, достойный капитан и веселый парень, с которым можно выпить и поболтать, но кому он сдался в качестве возлюбленного? С чего бы он вообще оказался нужен Стиду? Но Стид вернулся. Это то, что ну никак не поддается пониманию. Стид стоит перед ним, босой и без рубашки, с расстегнутыми верхними пуговицами на штанах, и смотрит так, будто развернул самый долгожданный подарок. Он опускается на колени. Перед Черной Бородой, человеком настолько плохим, что некоторые люди считают его самим дьяволом. Он опускается на колени, а Эд сидит на кровати (на кровати Стида — она никогда не была кроватью Эда, даже когда Эд был единственным, кто спал в ней). Стид кладет руки ему на бедра и приподнимается, чтобы поцеловать. Эд позволяет ему. Поцелуй выходит очень нежным. Губы Стида мягкие, и он так нежно целует Эда, вызывая в нем теплоту и непонимание — ни зачем он нужен Стиду, ни почему Эд позволяет ему это, зачем мучает себя. Если Стид пока еще не понял, что за человек Эд на самом деле, если не понял, во сколько раз он лучше, прекраснее Эда, — что ж, это лишь вопрос времени. А потом он снова уйдет. И одиночество, гнев и отчаяние вернутся. Эд думает, что не переживет подобного снова. Он думает, что во второй раз эти чувства просто прикончат его. Он держит глаза закрытыми, когда Стид отстраняется. — Ты прекрасен, — тихо говорит Стид. Эд хочет броситься на съедение акулам. Вместо этого он обхватывает лицо Стида и целует в ответ, уже совсем не нежно. Он сжимает их губы вместе и проталкивает язык ему в рот. Кажется, если это будет достаточно грубо, он сможет простить себя за то, что принимает то, чего не заслужил. (Изо рта Стида вырывается очень приятный звук. Шокированный и возбужденный. Эд хочет еще.) Прежде, чем поцелуй заканчивается, Стид хватается за пуговицы на штанах Эда. Немного неуклюже, но он расстегивает их достаточно быстро, и Эд не может дышать, потому что Стид запускает руку внутрь, чтобы вытащить его член. Звук, который издает Эд при первом прикосновении руки Стида, ужасен. Он уязвимый и нуждающийся, и совершенно не хочет быть таким. — Да? — спрашивает Стид, бросая на него полный надежды взгляд. — Ты хочешь… чего ты хочешь? Он не в силах ответить. Эд хочет, чтобы Стид вскочил и бежал от него, и продолжал бежать, пока не окажется как можно дальше от того монстра, которым является Эдвард Тич, пока не окажется настолько далеко, насколько это физически возможно, а затем пробежал еще немного. Он хочет, чтобы Стид никогда не возвращался. Он не хочет даже думать о том, какой Стид на вкус, о том, каково просыпаться рядом с ним каждое утро, о том, как Стид обнимает его, прикасается к нему и говорит, что любит. Он хотел бы никогда не встречать Стида. Хотел бы даже никогда не слышать о нем. И он хочет, чтобы Стид остался. О черт, как же сильно он хочет, чтобы Стид остался. — Все что угодно, — говорит Эд, и это правда. Он хочет всего, что Стид может ему дать. — Я могу… то есть… ты хочешь, чтобы я использовал свой рот? — Боже! — у него в животе все взрывается от удовольствия. Он не ожидал этого, несмотря на то что Стид на коленях у его ног. Он и правда не думал, что Стид захочет подобного. — Бля, Стид, ты действительно думаешь, что надо, черт возьми, спрашивать? — Тебе придется быть терпеливым, — говорит Стид. Он облизывает губы и смотрит на член Эда. — Я не слишком разбираюсь в этом. У Эда в голове становится пусто при первом же прикосновении языка Стида к головке его члена. Когда он смыкает губы и сосет, Эду кажется, что он попал на небеса. Первые нерешительные прикосновения Стида превращаются в быстрые и уверенные. Он явно не делал этого раньше, но более чем компенсирует отсутствие опыта энтузиазмом. Он проводит языком по члену, а затем погружает его в рот настолько глубоко, что давится и вынужден отстраниться. В уголках его глаз стоят слезы. Эд сходит с ума от того, насколько это чертовски горячо. Пока он переводит дыхание, Стид прикасается к его правой руке. Эд понимает, что изо всех сил сжимает простыню. Стид берет его за руку, проводит по тыльной стороне большим пальцем. Целует костяшки пальцев и аккуратно кладет его руку себе на затылок. Эд стонет. Стид находит свой ритм. Он снова давится, раз или два, но в основном старается не брать слишком глубоко. Он держит одну руку у основания члена Эда, пока отсасывает ему. Эд просто сосредотачивается на том, чтобы не дергать его за волосы, не насаживать его голову на себя, хотя от любого другого воспринял бы это как молчаливое разрешение. Он просто не хочет рисковать. Как далеко он сможет зайти, прежде чем Стид передумает и уйдет? Но Стид никуда не уходит. Эд говорит ему, как хорошо у него во рту, какой он горячий и идеальный. — Как будто ты создан для этого, — шепчет он, и Стид стонет на его члене, заставляя Эда стонать в ответ. — Это так чертовски приятно, — продолжает он, — блядь, блядь, Стид, ты просто невероятный, — и Стид снова берет слишком глубоко, Эд чувствует, как горло сжимается вокруг него всего на мгновение, прежде чем Стид начинает задыхаться и отстраняется в приступе кашля. — Подожди, — говорит Эд, прежде чем Стид снова возьмет в рот. — Я думал, в этом и смысл, — говорит Стид. Черт, его голос звучит так… будто он сосал член. — Да, но… я не хочу кончать тебе в рот. — Я хочу, чтобы ты кончил мне в рот, — отвечает Стид, и они оба смотрят, как член Эда резко дергается, как от головки тянется ниточка слюны. — Я не хочу кончать тебе в рот, потому что хочу кончить на твоем члене, — быстро говорит Эд, пока не передумал. В мгновение ока Стид отрывается от пола и ложится на Эда. — Ты серьезно? — спрашивает он. Его лицо так близко к лицу Эда, что это все, что он может видеть. И Эд отвечает: — Да, трахни меня. Стид целует его, так же яростно, как Эд целовал его чуть раньше. Он помогает Эду снять рубашку, стягивает с него штаны, раздевая Эда быстрее, чем тот сделал бы это сам. Эд откидывается на спинку кровати и смотрит, как Стид достает из-под кровати маленькую бутылочку с маслом. Смотрит, как Стид стягивает штаны и складывает их на спинке стула. Он позволяет себе смотреть, хотя чувствует себя немного неловко. Будто ему не положено разглядывать мягкие бедра Стида, загорелую, покрытую веснушками кожу его плеч, круглую задницу. У него текут слюнки при виде твердого члена Стида, и в глубине души он чувствует отвращение к себе за желание. Как будто Стид совершенен, а все, что может сделать Эд, это сломать его. Стид возвращается к нему. Он забирается на кровать и ложится на Эда, чтобы поцеловать его (нежно, слишком нежно). Они соприкасаются телами, их члены трутся друг об друга, и это ощущается как гребаная вспышка. Эд задыхается, откидывает голову назад, и Стид целует его в шею, касается его бедра. — Так ты трахнешь меня или как? — спрашивает Эд, поддразнивая. Боже, Стид, вероятно, ожидает чего-то милого и сентиментального. Вероятно, он думает, что тело Эда будет мягким и податливым, будет наполнено любовью, а не страстью. Эд всегда трахался так, будто это не секс, а самое настоящее сражение, и вряд ли смог бы сейчас что-то изменить. Он не должен этого делать. Не должен пользоваться Стидом. Стид заслуживает большего, гораздо большего. Он заслуживает того, с кем может заняться любовью, а не грубым сексом, будто с незнакомцем. (Но это ведь не то же самое, что трахнуться с незнакомцем? Так было бы куда безопаснее. Эд знает, как укусить, но не поцеловать, как прикоснуться, но не обнять. По крайней мере, с незнакомцем Эд бы не расстраивался так чертовски сильно из-за того, что делает что-то не так.) — Подожди, Эд. Потерпи немного. Не Эд, хочет он возразить, но это было бы ложью. Он провел черту между Эдом и Черной Бородой пару десятков лет назад. Он сделал это, чтобы стать тем злобным существом, которое смогло бы выжить. Но правда в том, что Эд и Черная Борода — один человек. Он плохой и никогда не изменится. Неважно, как он себя называет — Эдом, Черной Бородой или гребаным Кракеном — это не изменит того, кто он есть и что он сотворил. — Бля, — рычит он и хватает Стида за бедра, чтобы тот мог толкнуться вверх и сжать их члены вместе. Так намного лучше: удовольствие горячее и всепоглощающее, он может потерять себя в ощущении их тел вместе и не думать, блядь, так громко. Все, что он может чувствовать, это член Стида, его руки, его рот, и это хотя бы немного заглушает болезненное чувство вины. — Ты такой жадный, — произносит Стид, и это правда. Да, он чертовски жадный. Он берет и берет, и ему никогда не бывает достаточно, и теперь он собирается забрать у Стида все, что тот предложит. — Черт возьми, давай уже, — нетерпеливо стонет он, впиваясь пальцами в его плечи. — Сейчас, — шепчет Стид, переводя дыхание. — Сейчас, любимый. В сердце Эда нет места для любви. Он игнорирует это. — Пожалуйста, — стонет он вместо этого. О, это было слишком близко — слишком близко к тому, чтобы его голос сломался и все эти дурацкие чувства выплеснулись наружу. Стид снова целует его, на этот раз быстро, а затем раздвигает его бедра. — Да, — бормочет Эд, — да, да, — и еще раз, громче, — да! — когда Стид наконец дотрагивается до входа в его тело скользкими от масла пальцами. — Ты действительно этого хочешь, — удивленно тянет Стид так, будто открыл для себя что-то невероятное. — Посмотри на себя. Он слегка потирает дырочку Эда, его промежность, трет кожу позади яиц. — Бля, — стонет Эд. — Давай, чувак, не будь мудаком. К его чести, Стид знает, когда нужно перестать дразнить и приступить к делу. Он вводит палец, сразу на всю длину, и Эд думает, что может потерять сознание от такого сильного желания. Он хочет кричать, умолять, хочет толкнуть Стида на спину, залезть сверху и насадиться на его член без подготовки. Он просто хочет Стида внутри. — Вот так, — тихо произносит Стид. — Этого ты хотел? — Еще, — умоляет Эд, его голос звучит уже чертовски сломленно. — Пожалуйста. — Уже? — Пожалуйста. Второй палец — и вот, оно самое. Это то, что было нужно. Это растяжение, эта легкая боль. Он еще не совсем наполнен, но скоро будет. — Черт, — говорит Стид. — Эд, посмотри, посмотри на себя. Господи. Лицо Стида покрылось румянцем, его зрачки расширены, а губы ярко-розовые. Эд думает, что, если бы Стид мог видеть себя, ему бы и в голову не пришло, что стоит смотреть на Эда. Но Стид двигается внутри него, быстро сгибает пальцы, и живот Эда буквально взрывается от удовольствия. — Боже, — выдыхает он. — Тебе хорошо? — Стид двигает пальцами снова. — Боже! Стид приподнимается, чтобы поцеловать Эда. Его пальцы двигаются внутри, и Эд не может даже подумать о том, чтобы ответить на поцелуй как следует. Он просто приоткрывает рот и позволяет Стиду делать все, что тот захочет. — Я собираюсь трахнуть тебя, — говорит Стид низким и ровным голосом, которого Эд прежде от него не слышал. Он не знал, что Стид может произнести это, не заикаясь. — Да, — отвечает Эд. Он звучит так, будто ему больно. — Добавлю еще один палец перед этим? Черт возьми! Чертовски глупый вопрос — все, что он чувствует, это то, что хочет больше, больше и больше, но ему нужно ответить. — Трахни меня, — отвечает он. Стид резко выдыхает. — Хорошо, — соглашается он и вытаскивает пальцы. — Сейчас. Стид на нем. Его руки раздвигают бедра Эда, поднимают одну ногу вверх, оставляя больную ногу выпрямленной. Тело Стида между его ног. Член Стида. О боже, член Стида. — Стид, — стонет Эд, когда тот толкается внутрь — медленно и осторожно. — Стид, — стонет он снова, и это звучит немного панически даже для его собственных ушей. — Стид! — уже кричит он, когда Стид входит до конца. Каждый его дюйм внутри Эда, бедра плотно прижаты к его заднице. Эд позволяет себе сжаться на члене Стида, по-настоящему прочувствовать его размер, и Стид, черт возьми, мелко стонет, его руки судорожно сжимаются на коже Эда. — Ты… ты в порядке? — спрашивает Стид, тяжело дыша. — Тебе не больно? — Не больно, — отвечает Эд. — Очень хорошо, — говорит Стид. — Пожалуйста, не останавливайся, — просит Эд. Улыбка Стида яркая и сияющая, и Эд хочет видеть ее всегда. Затем он движется. Слегка выходит, медленно толкается внутрь. У Эда перехватывает дыхание. И снова то же небольшое движение — Эд думает, что может умереть от этого. От Стида, медленно двигающегося внутри него. Они слишком тесно прижаты друг к другу, Стид доставляет ему слишком много приятных ощущений. У Эда будет передозировка. Какой прекрасный способ умереть. — В тебе так хорошо, — шепчет Стид, наклоняясь к нему. — Боже, Эд, в тебе так хорошо. Один более сильный толчок, затем снова осторожный. Этого достаточно, чтобы Эд закричал, хватаясь за простыни и умоляя. И голос в его голове, который говорит, что он всего этого не заслуживает, наконец-то затыкается. Его заглушает Стид. — Еще? — спрашивает Стид. — Вот так? — он звучит неуверенно, но следующий толчок достаточно сильный, чтобы Эд почувствовал его всем телом, достаточно сильный, чтобы он приподнялся на кровати. — Бля, — выдыхает Эд, — да, блядь, мне просто охуенно, — и Стид двигается снова и снова, пока весь мир Эда не сводится лишь к одному ощущению члена Стида внутри него, к всплеску тепла, когда он толкается внутрь, к взрыву удовольствия, нарастающему у него в животе. Он цепляется за Стида, прижимается ртом к соленой коже на его груди, чтобы заглушить собственные крики. — О, — произносит Стид, — Эд, я, кажется… пожалуйста, прикоснись к себе, — как всегда, безупречный джентльмен, даже здесь, трахающий Эда лучше, чем кто-либо в его жизни. Эд так и делает — каким-то образом ему удается просунуть руку между ними, и едва он обхватывает рукой свой член, как кончает настолько сильно, что забывает, как дышать. Ему кажется, что Стид стонет «О боже», после чего он, чертов ублюдок, ускоряется, врезается в него слишком сильно и слишком быстро. Эд едва кончил, но ему кажется, что он вот-вот кончит снова. Его член болезненно пульсирует. А затем — о, черт возьми — Стид вздрагивает, задыхаясь, его бедра дрожат, когда он кончает внутри Эда. Он слышит, как Стид издает звук, близкий к рыданию, и он держится, пока Стид переживает свой оргазм, впиваясь в него пальцами изо всех сил. Наступает долгая тишина. Стид вздыхает. — Я люблю тебя, — говорит он. Он касается лица Эда, вытирая большими пальцами влажные виски. Блядь. Первая мысль, которая появляется у Эда в голове, когда он приходит в себя, — «Я этого не заслуживаю». Но он слишком хорошо оттрахан, чтобы что-то с этим поделать. И мысль уходит. Он не чувствует своих ног. Его сердце колотится, и он никак не может отдышаться. Стид сидит на нем сверху и смотрит с такой явной любовью в глазах, что Эду хочется спрятаться. — Я тоже тебя люблю, — отвечает он. Потому что это правда. Он влюблен в этого прекрасного человека с тех пор, как впервые его увидел. Стид выходит из него, но остается лежать сверху, прижимаясь к нему. — Это… — Стид колеблется. Он смотрит в сторону, затем снова переводит взгляд на Эда. — Это было хорошо? Эд хмурится. Он не понимает. — Что? — Это было хорошо? — повторяет Стид свой вопрос. — Я знаю… у меня не так уж много опыта, и, возможно, я немного поспешил. Я хотел, чтобы тебе было хорошо, но думаю, что, вероятно, немного увлекся, хм, и я не знаю… Я просто хотел быть достаточно хорош для тебя — я имею в виду, хотел, чтобы тебе было хорошо. Ох. Стид, он такой… — Прекрасно, — говорит Эд. Боже, он чувствует, как задыхается. — Это было прекрасно.