Всё просто

— Ещё раз, — начальник хмурится, даже не смотря в сторону принесённого заявления, где, на самом деле, всё предельно ясно расписано по пунктам. Чонгук поджимает губы, стараясь не звучать сейчас нагло или неуважительно, однако быть едким всё равно очень хочется. Его гормоны в последнее время шалят в странную сторону, где в омеге просыпается желание всё окружение поставить на место. Чонгук и раньше думал о том, что альфы вокруг него слишком много о себе возомнили, но в офисе большинство коллег — альфы, его начальник — альфа, директор их отдела — альфа. Всё в руках альф. В таком положении нельзя рот раскрывать, рискуя лишиться высокооплачиваемой работы, ради которой гробил спину последние годы. Да и Чонгуку сейчас есть о ком ещё беспокоиться, его гордость как-нибудь потерпит. И если раньше удавалось спокойно стиснуть зубы и улыбаться в лицо, то на данное время омега хочет постучать по столу и прямо заявить: «и какого хрена мы пишем Вам заявления, если Вы даже не удосуживаетесь их читать?». — Я бы хотел выходной в пятницу. Могу отлучиться после обеда, — Чонгук говорит мягко и по делу. — Причины все расписал. Справки принесу после обследования. — Плановое обследование? — начальник вздыхает, потянувшись за бумагой. Он коротко смотрит в сторону омеги. Чонгук кивает, переводя взгляд с глаз альфы на его руку, которая застывает у бумаги, растягивая подписывание. Начальник бегло вчитывается в пункты. — Раньше не могли предупредить? — цокает языком. — Вы сами говорили не беспокоить Вас за месяц до событий пустяками, — Чонгук хочет в ответ поцокать тоже. — К Вам это не относилось, — начальник выпрямляется. — Мне тоже нужно отлучиться, поэтому вернитесь сразу, как закончите. — Он потом внимательно смотрит на него, медленно опуская взгляд с лица на тело. — Вам нужна служебная машина? — очень внезапный акт милосердия. — Не стоит, — Чонгук качает головой. Он чувствует себя неуютно под чужим взглядом, поэтому прикрывает живот папкой, подняв плечи. Альфа стучит ручкой по столу, снова переводя взгляд на бумаги. Не спешит. У Чонгука так скоро обед закончится, а он покушать не успеет. — Подпишете? — спрашивает в тишину. Альфа вздыхает, качая головой, но ставя подпись. Он поднимает потом руку, дописывая в пунктах после точки кое-что, сверху поставив печать компании, выдвинув потом бумагу вперёд, чтобы Чонгук забрал и убрался. Омега медленно делает шаг, наклонившись к столу, чтобы забрать подписанное заявление. Уже развернувшись, мужчина рассматривает выведенное аккуратным почерком начальника: «обеспечить транспорт, седьмая парковочная линия». О. Беснующийся внутри из-за недовольства омега резко затихает. Чонгук выпрямляется, останавливаясь у двери, чтобы посмотреть на альфу. Тот не поднимает взгляд с экрана ноутбука, погружённый полностью в своё дело. Будто его совершенно не заботит, какая у подчинённого будет реакция. Омега коротко улыбается. — Спасибо, директор Ким. В любой другой день омега бы проигнорировал, побубнив потом Нане, что нельзя в такие годы быть настолько неизбирательным и непонятным, но Чонгук сейчас беременный и эмоциональный, так что слабость вроде минутной радости на работе он позволяет, ярко улыбнувшись взглянувшему на него альфе. Лицо начальника при этом нечитаемое, непонятное. Чонгук планировал отлучиться в пятницу полностью, чтобы после обследования вечером посетить своего соседа-альфу-студента и поделиться словами врача о течении беременности, но запросто все его планы разрушились, ведь надо будет вернуться на работу, так что омеге теперь нужно просто дождаться удобного случая, дабы просто выпалить при следующей встрече с Тэхёном о том, что вообще-то посетил больницу. Выходной, на самом деле, ему должны давать по требованиям, но если сам начальник отлучается, а их координирующий отдел лишится ещё одной рабочей руки — день застопорится. Очень обидно, конечно, что начальник поставил свои планы выше его обследования, но Чонгук на большее от него и не надеялся. Благо, что машину решил подать, несмотря на то, что омега тактично отказался. — Почему пошёл сразу к директору Киму? Прицепился бы к отделу кадров, они бы выходной дали, — Нана хмурится, не смотря в его сторону. — Через отдел всё всегда тормозит, — Чонгук вздыхает, медленно садясь на стул. Он тянется к сумке за кошельком. — Сходим за напитками к автомату? — Ходили уже, — Нана улыбается, взглянув на него. Чонгук закатывает глаза, вставая с места. — Схожу с тобой, сама пить не буду, — она смеётся, встав. Девушка следует за ним, стуча каблучками. — В туалет потом бегать будешь. — Лучше засохнуть на столе? Хочу пить, — омега открывает дверь офиса, оставляя работающих альф позади. Те снова все провожают его взглядом, тут же отворачиваясь, стоит быть пойманными. — Ты прав. Лучше удовлетворять потребности, — коллега скрещивает руки на груди, встав у автомата, пока Чонгук вытаскивает из кошелька купюру нужной суммы. — Кого позвал на обследование? — Кого? — омега хлопает глазами. Он качает головой. — Никого. — Никого? — удивлённо. — Никого, — утверждает. — Боже мой, — Нана хмурится сильнее. — Ты должен понимать, как косо смотрят на тех, кто подходит на такие обследования в одиночестве, — вздыхает. Чонгук пожимает плечами, нажимая на кнопку нужного сока. — У тебя брата нет? — У меня родных мало, — Чонгук коротко улыбается. — Друзья? — Вряд ли… — А альфочка? — Нана перебивает его, тут же засияв. Чонгук молчит. Он качает головой, тут же отвернувшись, улыбнувшись, мол, шутишь. — Позови его. В пятницу как раз у студентов послеобеденное время свободное. Обычно. — Разве это не слишком? — омега кривится, наклоняясь за сдачей и баночкой сока. — Не спросишь — не узнаешь, как он к этому относится. Чонгук сжимает в руке баночку, опуская взгляд к ней. Там нарисовано яблоко рядом с огурцом. Эта синергия омеге очень нравится, так что он за эту неделю из автомата успел, наверное, все три линии данного вкуса выпить. Чонгук часто ходит в туалет. Ему за эту неделю пришлось столько всего пережить в эмоциональном плане. Почему-то после того, как они с Тэхёном поплакали у супермаркета, омеге легче отдаться в чувства. Сейчас он не противится желаниям настолько упрямо, выполняя все прихоти как организма, так и настроения. Конечно, мысль присутствия Тэхёна рядом в больнице слишком будоражит, из-за чего Чонгуку приходится сильно сжать баночку, борясь с внутренним я, который малость сомневается в том, стоит ли в пятницу студента отвлекать… этим. Не то чтобы Чонгук считает, что альфе это не нужно. Чонгук находит странным позвать его, побыть в больнице и потом вернуться в офис. Получается, что он позовёт Тэхёна просто побыть ему моральной поддержкой, что при первой мысли воспринимается с умилением, но при глубоком анализе вызывает стыд. Так ли нужна омеге поддержка? Стоит ли Тэхёна отвлекать от дел? У него наверняка были планы днём. Они ведь всегда встречаются в строго отведённое им время — вечером, когда жизнь оставляет их обоих отдыхать от привычной рутины. Разрывать этот шаблон настолько эгоистичным желанием оказаться в объятиях заботы — такое себе начало. — Директор Ким дал мне служебную машину. Может, не стоит отказываться? — Чонгук задумчиво потирает подбородок. — Ах, взрослые альфы, — она смеётся. — Молодые только энергией и хороши, — Нана вздыхает. — Ни тебе машин, ни денег. Чонгук закатывает глаза, открывая баночку сока, чтобы начать пить. Омега думает о том, что сейчас достаточно себя обеспечивает и может мыслить в русле, где энергии и времени хочется от молодого альфы больше, чем презенты в виде машин и дорогих подарков. Первое время Чонгук уверенно думает о том, что не нужно быть столь настырным или надоедливым. Он не должен показывать Тэхёну, что ему не с кем сходить в больницу, чтобы альфочка не жалел его. Омега ведь так спокойно заявлял о том, что планировал беременность, и готов к любым нападкам в этот период. Нападки рода одиночества в отделении для беременных в счёт не брались, но Чонгук всё же не хочет поддаваться этой слабости и показывать Тэхёну, что та стойкость, которой он восхищался, иногда трещит по швам. Омега так думает первое время. Потом он задумывается о том, что не так плохо, на самом деле, попросить о помощи. Деликатно так. Спокойно. Вежливо. Тэхён не поймает его на слабости, если попросить осторожно, продумав каждую фразу и аккуратно подвести к мысли, что Чонгуку нужна помощь, но если отказаться — не страшно. Омега начал искать разные варианты предложений, исключая подчистую вариант отказа и молчания, так как на тот момент он уже искренне захотел увидеть Тэхёна рядом с ним в больнице. Почему это Чонгук должен страдать до захода в кабинет к врачу, смотря на других счастливых беременных в одиночестве, если у него есть альфа-студент-сосед? Вот именно. Потом Чонгук решил, что это слишком эгоистично с его стороны. Тэхён — уступчивый и милый альфа — наверняка отменит все планы, стоит омеге только попросить. И вдруг эти планы были важны? Вдруг эти планы не стоили того, чтобы их откладывали? Вдруг альфа, окружённый мыслями о том, что они смогут побыть ненадолго вместе, напрочь забудет о важности этих дел? Вдруг почувствует в тоне Чонгука, что нужен ему, и реально отменит всё, понимая, что отказывается от планов, стоящих, на самом деле, выше какого-то соседского беременного омеги? Вдруг так и будет? Со стороны Чонгука слишком эгоистично полагать только на то, что его потребность должна быть удовлетворена. Однако. Что плохого в том, что Тэхён отменит эти планы? Вот! Что плохого? Чонгук ему важен. Омега знает, как иногда влияет на Тэхёна. Его драгоценный друг поставит беременного омегу выше всех планов, если захочет. Кто Чонгук, чтобы жалеть о порушенных планах? Разве его не должно радовать то, что в этом мире есть альфа, который всё на свете бросит, чтобы побыть с ним немного? Конечно, в этих размышлениях Чонгук далеко зашёл, начиная рассуждать на постулирующей ноте. Из-за чего ему даже немного больно услышать от Тэхёна: — Послезавтра надо к родителям сходить. Семейные обеды меня убивают, — он вздыхает. Они стоят в супермаркете. Чонгук теребит в отделе хозяйственных товаров поварёшку. Он не собирается её покупать. Однако ему надо что-то гладкое потереть, дабы не чувствовать себя неловко. Омега спросил о планах невзначай, прозвучало как обычно. Тэхён, наверное, не ощутил подвоха. В пятницу у него семейный обед. Обед. Даже не ужин. Кто с семьёй обедает? Люди должны семьёй ужинать! — А Вы? — ответный вопрос. Привычный. Чонгук смотрит на него. Он откладывает поварёшку, выпрямившись. Очень интересно узнать, что будет, если он сейчас огласит, что у него тоже планы. Что будет, если омега скажет, что сходит на обследование? Что будет, если невзначай выронит, что сходит один? Что будет, если Тэхён узнает о том, что Чонгуку придётся после первого УЗИ вернуться на работу? Что будет? Омеге просто интересно. Этот альфа кивнёт и вслух выскажет мысль, что жалеет о занятости. Наверняка. Вряд ли… есть что-то весомее понимания и… смирения в отношении омеги, с которым мало знаком… — У меня плановое обследование. Может, и УЗИ назначат, — Чонгук поджимает губы, выпалив это на одном дыхании. Он отворачивается, делая вид, что его очень интересует кухонная утварь. Омега не хочет смотреть, как отреагирует Тэхён, как потерянно моргнёт, как глубоко вздохнёт и выразит сожаление. Естественно. У него нет… тех приоритетов… когда… — Утром? — Тэхён спрашивает, наклонившись. Омега сглатывает, переводя на него взгляд. — Нет, днём, — Чонгук от неожиданности икает. Альфа смотрит на него пронзительно, то открывая рот, то закрывая, будто думает. — А Вы больницу какую выбрали? — Тэхён задумывается, хмурясь. — Вас она устраивает? — Да?.. — на этих словах Чонгук улыбается, смотря на альфу. — Это районная больница. Она хорошая, — по тону омега смягчается. — Сразу видно, кто не ходит по больницам, когда болеет, — цокает языком. — Я прикреплён к другой, — Тэхён отвечает быстро. Он широко улыбается, наблюдая за тем, как Чонгук поднимает брови, хлопая глазами. — Могу я к Вам присоединиться? — он спрашивает первым, продолжая широко улыбаться. Он. Спрашивает. Первым. Предлагает. Первым. Такого сценария в голове Чонгука не было. Омега чётко установил для себя, что альфа должен состыковать свои планы с его расписанием, чтобы как-то либо соприкоснуться, либо не сойтись вообще. Никак не то, что Тэхён сам захочет в это расписание втиснуться. Чонгук прижимает ладонь к груди, сглатывая. Он внимательно смотрит на радующегося альфу, не веря, что тот сам вот так вот просто, даже не услышав и намёка на то, что Чонгук сходит сам, решил присоединиться. — А твой семейный обед? — Чонгук хмурится. — Куда они денутся, — Тэхён закатывает глаза. — Так не пойдёт, — омега качает головой. — Тебе лучше сходить на обед. Не стоит обо мне беспокоиться, — Чонгук не знает, почему он говорит это. Ему просто приятно слышать: — Я и дня не пропущу из этих коротких девяти месяцев, — Тэхён улыбается. — Моим родным не помешает от меня отдыхать. — Ты жесток, — Чонгук вздыхает. Он поднимает плечи. — Ладно. Не мне устанавливать тебе приоритеты. — Вам и знать не нужно о моих приоритетах, — альфа выпрямляется. Он следует за Чонгуком к кассе, прихватив парочку упаковок рамёна. — Я же говорил, что в любом из вариантов всегда буду выбирать Вас, — почти шёпотом над ухом. — И думать не стану. Чонгук вздрагивает, останавливая порыв слишком широко улыбнуться и рассмеяться. До кассы его ведёт окрыляющее чувство довольства. Тэхён, стоящий позади него, чувствуется в этот момент таким правильным. Это такая мелочь, на самом деле, — принять решение в пользу кого-то определённого. Чонгук не понимает, почему его данный факт так радует, почему он чувствует настолько сильное удовлетворение ответом, почему так уверен в словах Тэхёна, даже не подвергая их сомнениям. Из-за обещания он ошибочно воспринимает этот день как лёгкое, неофициальное свидание, решив, что служебная машина тогда ему ни к чему. В четверг Чонгук не спускается на подземную парковку, отказывается в отделе кадров от ключей, попросив омег там заполнить в листе машины как одолженную на пятницу, если начальник спросит. Он готовится отчаливать прямо из дома с Тэхёном, проехаться с ним в метро, погулять на пути по парку, купить чего-нибудь попить. Они не условились на определённом времени, но Чонгук почему-то решил внутри себя, что положение такое: обеденное время. До этого момента Тэхён должен был ждать у себя, пока омега к нему не постучит. Чонгук ещё в четверг выбрал, что именно накинет. Он долго болтался у кровати, напевая с Раджа песни мяуканьем, натягивая одну за другой одежду, чтобы выбрать красивую и привлекательную. Не в характере Чонгука таким заниматься. Он аргументирует это в собственных мыслях тем, что не хочет показаться в больнице странным. Да и из-за округляющегося животика приходится носить штаны на резинке, а с ними Чонгуку мало что идёт. Остановившись ближе к ночи на клетчатых штанах и чёрном вязаном свитере, омега, обещав пройтись по свитеру роликом, дабы очистить от шерсти кота, засыпает, надеясь на лучшую пятницу в его жизни. В календарике Чонгук отмечает середину тринадцатой недели его беременности. Омега слишком рано встаёт, из-за чего волнуется, попивая виноградный чай, наверное, три раза за заход. Он потом успешно всё выблёвывает в ванной комнате, походив ещё со стаканом воды по квартире, беспокоя сон кота. Раджа мяукает, потягиваясь, когда наконец-то просыпается. Он устало смотрит на хозяина, не понимая, в чём дело. Чонгук ходит туда-сюда всё время, успевает роликом пройтись по свитеру три раза, потом передумывает в пользу молочного цвета блузки, подумав, что светлое больше подойдёт к клеткам. Затем его ужасает то, что он обувь не подобрал. Омега стоит в подъезде где-то к часу дня, готовый позвонить в дверь. Он взял шоппер, который покупал ещё студентом. Чонгук остановил выбор на белой водолазке и вязаном кардигане нежного бежевого цвета. С сомнениями, но он надел кроссовки, решив не загромождать образ чем-то сильно сложным или утончённым. Чонгук почему-то чувствует влияние Тэхёна в этот момент, ощущая по одному только взгляду на себя, что пытается соответствовать его стилю и не казаться сильно… взрослым. Чонгук звонит в дверь, поправляя волосы. Он улыбается, когда дверь, спустя некоторое время, открывают. Ох. Улыбка с лица тут же сползает. — Да? — незнакомый альфа обращается по телефону к кому-то. — Наверное, это он. Пахнет, — шумно принюхивается, — действительно пахнет, — бесцеремонно так. Чонгук вздрагивает, почему-то взглянув на дверь. Он же не ошибся дверью? Точно нет. Кто это? — Ой, да хуй его знает, не знаю, — вздыхает альфа. — Эй, — опускает телефон, обращаясь к Чонгуку, — поедете вперёд. Он припозднится немного. Это он о Тэхёне? — А где он? — Чонгук не дрожит, когда спрашивает это. — На собрании, — коротко отвечает альфа, пожимая плечами. — Тэ не говорил? Тэ? Омеге остаётся только отрицательно покачать головой. Он сам робко принюхивается к чужому аромату, поднимая руку, чтобы прикрыть лицо ладонью. От альфы несёт растопленным сахаром. Карамель в жизни ощущается как-то слишком горело. Чонгук делает шаг назад, направившись к лифту, стараясь не выглядеть удивлённым, когда машет прощающемуся альфе в ответ. Двери лифта закрываются, оставляя омегу с самим собой. В груди сердце забивается чаще. Да так, что биение даже на запястье ощущается, словно пульс подаёт знаки sos. Нижняя губа дрожит. Хочется закусить и прикрыть плотно глаза. Тишина чувствуется давящей, будто камни опускаются на плечи, тяжёлой, будто ноги не держат, невыносимой, словно сил на противостояние нет. В лифте молчание. Чонгук только тогда позволяет себе лёгкую слабость, тут же поднимая руки, чтобы вытереть выступившие на глаза слёзы. Вот так вот просто позорно расплакаться! Эта беременность делает его слишком слабым, слишком эмоциональным, слишком уязвимым. Невозможно так относиться к привычной ситуации, когда повседневные распорядки меняются. Бывает так, что планы претерпевают изменения, что приоритеты смещаются, что альфы оказываются занятыми другими делами. Не до Чонгука. Особенно полному жизни Тэхёну, у которого в судьбе много места для самых разных вещей, ведь он не только его сосед и альфа. Он студент, он молодой человек, у него куча друзей. Наверняка. Омеге не должно быть обидно, он ведь понимает, знает и принимает эту сторону их своеобразной дружбы, где никто никому ничего не должен. Не надо было так уверенно всё планировать, имея в арсенале только один диалог в супермаркете за два дня до назначенной встречи. Надо было хотя бы удостовериться, что всё точно в силе. Это было так глупо! Чонгук не понимает, почему ему внезапно так быстро стало настолько грустно. Он мог хотя бы осмыслить это в метро, когда переварит все слова, когда придёт в себя и проанализирует всё с не очень приятной точки зрения, а не спустя секунду в лифте, пройдя всего пять метров. Омега закрывает глаза, вытирая взмокшие веки, выпрямляясь. Минутная слабость. Он может так расплакаться всего на минуту между девятым этажом и первым. У двери лифта его будет ждать консьерж. Он не должен показывать, что чем-то обижен, чем-то недоволен, из-за чего-то грустит. Людям необязательно знать, чем он так сломлен. Чонгук успешно успокаивается, даже улыбнувшись бете на выходе, пожелав удачного дня. Он потом в странном расположении духа идёт в сторону метро, думая о том, что вместо парка зайдёт в кафе и закажет на пятнадцать минуточек какой-нибудь напиток. Всё же стоило взять служебную машину. Стоило сдаться и пойти одному в эту злосчастную больницу. Не стоило задумываться о присутствии Тэхёна рядом. Типа… вообще не стоило! Чонгук заходит в новое кафе, заняв место у окна. Он заказывает первую незнакомую и красиво выглядящую в меню позицию, решив, что попробует что-то новое. Ему приносят заказ спустя пять минут. Омега перемешивает соломинкой напиток, остановившись, когда чувствует помимо карамельного запаха что-то резкое, знакомое. То, что ему в таком положении уж точно нельзя пить. Кофе. Беременным нельзя кофе. Чонгук вздыхает, откинувшись на спинку стула, плотно закрыв глаза. — Всё хорошо, — шепчет самому себе, подняв голову, начиная глубоко вдыхать. В носу щиплет, в горле встаёт ком. Новый поток слёз порывается выйти наружу. Даже задержка дыхания не помогает. Расплакаться в лифте — это хотя бы то, что он может себе позволить. Плакать в общественном месте — последнее, что нужно делать, являясь беременным. Да и из-за чего обиды-то? Молодой альфа предпочёл ему какое-то студенческое собрание, и омеге принесли в кафе что-то с кофе из-за его ошибочного заказа. Подумаешь, планы изменились. Подумаешь, ошибочно заказал какой-то вид сладкого кофе. Разве это стоит таких крайностей, когда нужно сидеть в кафе и глотать ком слёз? Точно нет. Однако Чонгуку почему-то всё равно так неприятно. У него ощущение, будто им нещадно воспользовались, его состоянием манипулировали. Омега начинает думать о том, что Тэхён мог бы предупредить его, что, возможно, у него будет нестабильная пятница. Не надо было говорить эти пустые «я всегда выберу Вас», если в итоге собрание оказывается важнее. Не надо было так улыбаться, чтобы Чонгук ему доверился. Не надо было предлагать самому, раз уж на то пошло. Как он не понимает, что Чонгук в таком положении доверяет ему? Тэхён ведь знал по отношению омеги к коллегам и другим альфам, что в жизни Чонгука мало кого, к кому он обращается с просьбами, кому он может доверить периоды своей беременности. Разве так сложно было не давать ему надежд? Чонгук прикрывает лицо ладонями, дав себе волю коротко похныкать. Совсем немного. Он закроет лицо, он спрячется. Можно ведь так десять минут порыдать? Ему сейчас очень плохо. К сожалению, скрыть это мужчина никак не может, каким бы сильным ни был. Плевать, что причины его грусти такие мизерные. Для Чонгука это было важно! Он с таким поднятым расположением духа ждал этой пятницы. Он так хотел с Тэхёном зайти в кабинет к врачу. Он так хотел в этот день банальной поддержки хоть от кого-нибудь. Чонгук имеет право просто погрустить, что его планы разрушены, что никто в итоге ему не помог, что он один в этот неудачный день. Путь до больницы прозрачный и пустой. Чонгук помнит лишь то, как вздохнул, когда ему сказали, что врач примет его на двадцать минут позже из-за выбивки из графика. Конечно. Десять минут Чонгук будет довольствоваться с другими одинокими омегами, как других обхаживают мужья и жёны, как к ним трепетно относятся, обнимая и целуя, шепча милости. Обследования в ожидании всегда такие. Омеге это привычно, но отчего-то не легче с каждым разом. Ни разу. Его, конечно, радует, что у кого-то в этом мире всё прекрасно сложилось, что они счастливы с кем-то разделять своё чудо, что у них совместные будни в этих заботах. Чонгук не завидует. Чонгук просто… просто он… Он качает головой. Омега встаёт у доски объявлений, вчитываясь в брошюры для беременных, собирая их, чтобы потом почитать на досуге. Он переводит взгляд, когда кто-то тоже тянется за брошюрой рядом. Омега-девушка ярко улыбается ему, обнимая мужа за руку. — Какой месяц? — она улыбается, опустив взгляд к животу. — Четвёртый вот катится, — Чонгук выдавливает улыбку. — Ах, — она восторженно выдыхает, — у мужчин это заметно в более позднем сроке. Я даже немного завидую, — прикладывает ладонь к груди. — У меня вот второй месяц, а живот как разбух, — показывает на себя. — Может, он просто большим растёт, — Чонгук смотрит на округлившийся живот, наклонив голову набок. — Или она, — муж присоединяется. — Так хотелось бы девочку. И омегу. — Нет, нам нужен мальчик-альфа, — жена возмущённо пыхтит. Чонгук смотрит на них, немного успокаиваясь. Он выпрямляется, собираясь сказать предположение, кто так быстро в животике растёт, но его мысли прерываются из-за шума позади. Омега невольно принюхивается к знакомому едкому запаху, повернув голову. Огурцы бывают такими кислыми?.. Все, кто сидит у кабинета, оборачиваются на столкнувшегося в спешке с медсестрой и тележкой мужчину, который извиняется сухо и коротко, начиная озираться по сторонам. Чонгук щурится, тут же отвернувшись, решив, что не знает, кто там беснуется в спешке. Мало ли кто так пахнет. Пока, конечно, тень незнакомца не нависает над ним, буквально заставив взглянуть. Чонгук удивлённо выдыхает, слышимо сглотнув, бегая глазами по знакомому лицу и часто вздымающейся груди Тэхёна, который, видимо, только что выбежал из лестничного пролёта, поднявшись по ступенькам, раз прибежал не со стороны лифта. — Что ты… — Чонгук не знает, что спрашивать. Он то открывает, то закрывает рот. — Вы… вышли? — спрашивает обеспокоенно Тэхён, переводя взгляд на дверь. — Время приёма началось. Почему Вы тут? — Сказали, что выбились из графика, — омега хлопает глазами, продолжая смотреть на возвышающегося над ним Тэхёна. Тот такой, потому что в мужских туфлях. — А ты откуда такой? Что за собрание такое было, что… Чонгук даже разозлиться и умилиться не успевает. Тэхён стоит перед ним в строгом чёрном костюме и с прилизанными набок волосами. У него даже на ногтях какой-то прозрачный лак. Парень прикрывает ладонью пылающее лицо. На его пальцах перстни. Омега удивлённо смотрит на всё это, не зная, как ему реагировать. Сейчас он вполне резонно задаётся вопросом: в каком университете Тэхён учится? Это какой-то аналог Оксфорда в Сеуле? — Собрание затянулось, — альфа вздыхает, помахав руками, чтобы объясниться. — Я думал, что закончим на два часа раньше. — Что за собрание? — этот вопрос не даёт Чонгуку покоя. — О финансах. С ректором всё в таком тоне обсуждать, — показывает на себя. Омега хлопает глазами, сглатывая. — Ты не говорил, что состоишь в активе университета, — хмурится. — Так я и не, — Тэхён закатывает глаза. — Хватит обо мне. Всё хорошо было на пути? Вы же такси вызвали? — Здесь же близко, — Чонгук поджимает губы. — Вообще ни разу, — альфа возмущённо пыхтит. — Я подвезу Вас потом. Нельзя. Чонгук думает: нельзя его прощать. Даже мысленно. Он не сдержал слово. Он опоздал. Он явился, но уже тогда, когда глаза омеги засохли от слёз. Вряд ли бы Чонгук так снисходительно относился к нему, если бы Тэхён сейчас промолчал, сделал вид, что хотя бы стоит тут, и на этом хорошо, но… но… этот альфа никогда под стандарты не лезет. Ему обязательно нужно как-то выбиться из границ. Заставить омегу снова и снова удивляться, смущаться и думать, что никто в этом мире так к нему не будет относиться. — Простите меня, — Тэхён шепчет, стыдливо опустив взгляд в пол. — Я честно-честно сбежал настолько быстро, насколько мог. Мне очень, — он делает акцент на этих словах, — очень жаль, — поджимает губы. Его сожаление чувствуется даже в запахе. Огурцы сейчас будто кислые на вкус, вызывают скривившееся выражение лица. Это вкус, когда одновременно неприятно шипит во рту и всё равно хочется попробовать. Чонгуку приятно, что он сожалеет, но одновременно странно осознавать, что альфа вот так вот сильно переживает, что даже выдыхать приходится. В запахе эти нотки ощущаются наиболее остро. — Не надо, — Чонгук говорит тише, приблизившись к нему. — Всё нормально. — Пожалуйста, не звучите так фальшиво, — альфа отчаянно вздыхает, под конец промычав. — Вы расстроились? — Нет, я… — омега собирается убедительнее повторить, но получается только невнятно что-то промычать, прежде чем исподлобья посмотреть на альфу, окончательно сдавшись, стоит Тэхёну поднять руки, чтобы его обнять. Чонгук до встречи с этим альфой считал, что терпелив. Он и был терпелив. В первые месяцы, когда прощал Тэхёну оплошности и занимал позицию разумного. Сейчас Чонгуком движут сильные и несдерживаемые эмоции. — Ты мог сказать мне, что у тебя какое-то собрание, — Чонгук хочет постучать по груди кулаками, чтобы уж точно понял, но хватает его только на эти слова, прежде чем он шмыгает носом. Опять рыдать, что ли? — Ты мог сам сказать, а не… оставить кого-то там… чтобы я узнал и… — Чонгук, — Тэхён называет его по имени, и это последняя капля. Парочка рядом с умилением выдыхает, когда омега сжимается весь, прикрывая лицо, а альфа осторожно обнимает за плечи. Тэхён вздрагивает, собираясь отойти, когда Чонгук опускает руки, коснувшись груди. Альфа выпрямляется, остановив шаг, когда омега обнимает его за шею одной рукой. Положение достаточно нелепое и неудобное, когда Чонгук обхватывает так, будто прижимает к себе подушку, но Тэхён не может быть недоволен такой близостью. Не тогда, когда Чонгук облегчённо выдыхает, перестав дрожать, стоит огурцам наполнить лёгкие. Альфа глубоко вдыхает запах, зарывшись носом в висок, улыбнувшись. Успокаивающий нежный огурец заставляет Чонгука трепетать. Это всё беременность. Излишнее внимание делает его таким сентиментальным, эмоциональность заставляет искать тактильного контакта для успокоения, внезапные порывы ощущаются в теле сладким томящим чувством. Чонгук в этот период нуждается в ком-то, он проигрывает этому положению, он сдаётся «хотелкам» своей сущности, поддаётся, желает и, к счастью или сожалению, получает всё от Тэхёна. Тот и обнимет его, и утешит, и извинится, и сходит на обследование — всё сделает. Чонгук боится привыкнуть к тому, чтобы быть настолько в нём. Он боится привыкнуть к этому ощущению счастья. — Чон Чонгук, — выходит медсестра, называя имя. — Да, — омега отлипает от Тэхёна, делая шаг к двери. Он останавливается, взяв за руку альфу. Тэхён шокированно смотрит на него, сначала качая головой, мол, это явно не моё место и время, но, стоит им застыть в трёхсекундном зрительном контакте, альфа сдаётся, сдуваясь. — Пошли, — обращается к нему Чонгук. — Отец малышки? — спрашивает девушка-медсестра, заставив Тэхёна у двери споткнуться. — Это девочка? — он задаёт вопрос громко, прикрыв лицо ладонями. — Ой, папаша, я образно, — медсестра смеётся, хлопая его по спине. — Проходите, — она приглашает обоих внутрь. — А кого бы ты хотел? — Чонгук поднимает брови. Он сглатывает, стараясь не останавливать взор на Тэхёне, но не получается. Омега застывает, вперившись внимательным взглядом в заалевшие щёки. — Неважно. Я всё равно… не успокоюсь, кто бы там ни был, — альфа выдыхает эти слова, сжимая ладонь Чонгука в своих пальцах. Омега внутри Чонгука заходится в восторженном писке. Он в реальности лишь улыбается, но так сильно трепещет в душе, словно Тэхён ему сейчас предложение делает. Чонгук не должен был его тащить за собой в кабинет, потому что картина, где врач объясняет анализы и рассматривает его, спрашивая о нюансах, пока Тэхён там в деловом амплуа записывает в телефоне детали… эта картина слишком соблазнительна для того, чтобы просто пройти и стать обычным воспоминанием о встрече и времяпрепровождении. — У меня, возможно, проблемы… — Чонгук вспоминает все моменты, которые должен был уточнить у врача. Омега указывает на себя, намекая на грудь. — Я понимаю, зачем они растут, но их непропорциональность меня беспокоит. Это может быть каким-то нарушением или?.. — Давайте посмотрим заодно и живот. Врач подходит ближе. Он потом указывает за шторку. Однако Тэхён ещё на стадии, когда он говорил «давайте», отвернулся, держа пальцы на щеке. Чонгук смущённо смотрит в его сторону, прикрывая улыбку ладонью. За шторкой он снимает с себя всю верхнюю одежду. Врач осторожно щупает груди, кивая про себя, рассматривая со стороны. Он хмурится, выдав с улыбкой: — Непривычная реакция организма. Такие изменения нормальны, но не в таком явном виде. Однако не стоит беспокоиться. Я думаю, что дальнейшее обследование всё прояснит. Запишу дополнительные анализы на следующий раз, — врач говорит это громче, чтобы и Тэхён услышал. Он оставляет Чонгука за шторкой. Омега облегчённо выдыхает, прикасаясь к правой груди. Он надеется, что всё действительно нормально. На такой ноте Чонгук выходит из-за шторки, сев обратно, поправляя кардиган. Тэхён смотрит на него, подняв брови. Альфа протягивает руку, осторожно поправляя задравшийся край одежды. — Назначу дату УЗИ в среду? Вам подойдёт? Как раз начало четырнадцатой недели, — спрашивает врач, смотря на обоих. Чонгук достаёт свой календарик, отмечая названную дату, но потом переводит взгляд на Тэхёна, показывая число дня недели. Он поджимает губы. — Тебе удобно? Один вопрос. Но в Тэхёне всё в этот момент меняется. У него глаза становятся темнее, он аж дышать перестаёт на секунду, выдерживая давящую тишину. И хрипит осторожно, но так трепетно: — Да, удобно. На пути к работе Чонгука Тэхён останавливается в кондитерской, взяв пирожные, на которые омега указывает пальцем. О машине Чонгук не спрашивает. О дорогих часах на запястье тоже. Об университете он и подавно забывает, когда Тэхён изъявляет желание открыть ему дверь на подземной парковке, помогая выйти и пройти к лифту. — В следующий раз я сделаю всё как надо, — Тэхён улыбается. Чонгук внимательно смотрит на него, думая о том, что легко поверить этому альфе. Очень. Настолько легко, что это почти преступление. В лифте теперь омега широко улыбается, пытаясь быть хоть на секунду скрытным, когда выходит в офис, приветствуя коллег. Перепады настроения за неделю похожи на американские горки. Однако послевкусие любого грустного поначалу дня ничто не перебивает. Чонгук лёгкой походкой идёт к своему рабочему столу, приветствуя начальника, отвечая с пылким воодушевлением на его замечание о том, что машиной не воспользовались за сегодня: — Меня сопровождали. Не было нужды в Вашей любезности. А пока Чонгук летит по офису, а Тэхён на порше по улицам, мы переходим к многочисленным выводам главы. 1) Период эмоциональных срывов сказывается на Чонгуке. Он это ощущает достаточно остро. 2) Все альфы в офисе будто знают какой-то секрет. Постоянно смотрят, провожают взглядами, бросаются комплиментами. 3) Тэхён прибежал, откуда-то узнав нужную больницу, хотя ему не говорили, куда именно. Он знал о времени приёма Чонгука, хотя (опять же) никто ему не говорил эту информацию. 4) Мы хорошо запомнили, что Тэхён был на каком-то загадочном собрании о финансах, с которого он явился в строгом костюме и на порше. В спешке. 5) В квартире Тэхёна был альфа с запахом карамели. Он сказал, что Чонгук чем-то пахнет. Достаточно ощущаемо. 6) Чонгук показал Тэхёну число в календарике, когда наступает и день УЗИ, и когда начинается четырнадцатая неделя. Тот, конечно, запомнил. 7) Чонгук доверяет Тэхёну настолько, что мысленно называет «своим». 8) Начальник Чонгука тоже отлучался в обед с работы. 9) Начальник Чонгука — альфа. Его фамилия — Ким. Мы знаем о том, что в этой истории кто-то слишком много умалчивает, из-за чего процесс осложняется, начинает иметь такие осечки, когда есть место грусти и боли. Но даже скажи он теперь правду, как вы думаете…

Было бы всё так просто?