Тебе напомнить что ты моя?

16 Августа - 2008 год Италия - Флоренция       — Он жив, ведь, да?       — Ну что ты, Дима! Тут даже самые приближенные к нему среди братвы, не знали и не знают точного ответа до сих пор. Но он мне однажды сказал такую фразу... «Такие мрази, как я не умирают.» Больше сказать не могу... Был момент в девяносто девятом, такой страшный для меня... На твой день рождение, кто-то позвонил в дверь... Мы тогда ещё с тобой квартиру не надолго сняли, так как в доме ремонт был. Так вот, открываю дверь, а там коробка, знаешь же что я к сердцу всё близко воспринимаю, сразу подумала приветик от тех, кто ненавидел твоего отца ещё до его исчезновения...       — Так, и что там?       — Там было очень страшное и одновременно радостное для меня. Когда дверь открыла, слышала шаги тяжёлые, ну знаешь не женские, а такие, мужские. Вот не знаю, что потянуло открыть, а там какие-то альбомы, бумажки белые, всё вперемешку перерыла всю коробку ничего опасного не нашла, ну и занесла её в квартиру. Села смотреть, что за бумага, может написано что... А это фотографии. Думала у меня сердце прям там и остановиться. Вот те вот серые альбомы на третьей полке... Они были подарены мне на свадьбу, и их так красиво подписал Рома, у него почерк очень красивый... И фотографии наши все внутри. Я тебе голову на отсечения дам, но знаю что даже если бы его по частям на живую резали, он бы эти фотографии не за что не отдал. Поэтому я начала думать, что он жив... Дом-то тот на Урале до сих пор моя частная собственность, да и зачем кому-то отправлять почти все наши семейные фотографии. Твой папа действительно живучий, поэтому никто не знает, где он. Может в земле, а может где-то по соседству живёт и наблюдает за нами. Ещё суть в том, что не было одной очень важной фотографии, Рома её обожал так, что мама не горюй. Он тогда только с тюрьмы вернулся, и получается он сидит в одних шортах весь в татуировках, я с тобой на руках в его объятиях. Она пришла мне в конверте, через неделю после коробки, а на обратной стороне написано... «Не до любил, не до гулял, не до стрелял.» Ещё плюсом я так поняла строчки про меня... Его красивым почерком. Никто не назовёт потом марухой, для меня ты была всегда судьбою. " Маруха - это любовница в криминальном мире, один раз в ресторане кто-то так сказал на меня... Вот это там было конечно. Он вообще не боялся кого-либо кроме меня. Никого не лебезил перед тем, кто выше или авторитетнее, честь неотъемлемая его часть. Знаешь он прямо родился с ней. — я, после долгого рассказа стряхнула пепел с сигареты, проморгалась еле мокрыми глазами и встряхнула головой, будто приходя в себя. — Ты просто наверное не представляешь, насколько это всё было страшно. На каждый праздник, получать огромные подарки от неизвестного. Если тебе интересно могу рассказать, как я скорее всего встретила твоего отца на крещении Русланы... Она же дочь его лучшего друга, по совместительству твоего крестного.       — Конечно интересно. Он мой отец, никогда не отказался бы от историй про него... Только ты раньше не рассказывала.       — Ты маленьким был, я же тебе десятилетнему не скажу, что твой папа пропал почти сразу как посадил меня на самолёт, и я думала, что его где-то на куски порезали. Вернёмся к крещению и к тому, что я думаю, что тогда встретила именно его. На выходе из храма мы все фотографировались, мимо меня прошел мужчина... Плащ кожаный на распашку, рубашка, брюки, в общем классика. На глазах очки, на руках перчатки, сигарета меж пальцами. И вот он что-то проходит мимо и вдруг оборачиватся, просто шёл-шёл, остановился и повернулся. Я успела рассмотреть частично открытую шею. Он в шарафике лёгком был, но всё равно выглядывали толи крылышки, толи ушки рыся, и понимаю, что это Рома... Этот озлобленный рысь набитый у него на шее, но при этом миллиметр выше такой толстый шрам. Такой будто шею резали... Ну и это был он. Только он так сигарету держал, только он так шарф заматывал, только у него такая ухмылка самодовольная была. И всё, буквально сорок секунд он кивнул головой, словно прощаясь, его нет. Потом меня всё время мучило ощущение, будто за мной всё время наблюдали со стороны. У меня процентов на пятьдесят уверенность, что он жив и где-то рядом, поэтому к сожалению не скажу что-то о нём сейчас.       — Давай фотографии посмотрим? Ты до этого момента только сама их смотрела. Мне кажется ты тогда выглядела тогда прямо как сейчас. — заинтересованно предлагает сын. Мой уже взрослый, пятнадцатилетний сын, впервые узнающий о своём отеце что-либо. Я без слов встаю с кресла, дабы взять альбомы.       — Смотри, это я, когда с твоим отцом ездила на озеро с палатками. Представляешь, он так взрослеть начал быстро, именно внешне. В двадцать один он выглядел как подкачаный парень, но такой смазливый. И в один момент стал превращаться в такого бандита, который на людях не улыбается и всякое такое. Ты по фотографиям увидишь, почти два разных человека. — к каждой фотографии я рассказываю её собственную историю. Сын с интересом разглядывал всех друзей своего отца, его в том числе.       — Мам, а вот это кто на последней фотке?..       — Я же говорила! Два разных человека. Это твой отец. Наша последняя фотография, он нас с тобой на самолёт сажал и после этого он исчез. — вижу как взгляд сына замирает, по щекам как по всему телу пробежали огромные мурашки. Он судорожно поднимает на меня глаза, думая о чём-то, видно что думает стоит ли говорить то, что думает. Но ему страшно. От этого мне стало не по себе.       — Дим что такое? Не пугай меня!       — Мама, я, когда летал в Урал, пару месяцев назад, вот эти двое мужчин... Как ты говоришь мой отец и крестный были моими соседями в самолёте. Мы втроём сидели, даже разговаривали. Но они не Рома с Бяшей... Имена, фамилии, всё другое. У одного реально много татух было.       — Дима не шути так! — строго смотрю на сына, пытаясь вывести на чистую воду, а он неожиданно срывается с места, убегая к себе в комнату. У меня внутри всё холодеет, сердце бьётся до жути быстро, слышу шаги сына возвращающегося обратно с чем-то небольшим в руках. Он отодвигает альбомы в сторону и кладёт одну фотографию с самолёта... Сердце замирает, вижу своего мужа, они втроём, как лучшие друзья стоят, закинув руки друг другу на плечи. Это мой муж... Дима понимает, что я на все сто процентов узнала в мужчинах самых близких для себя людей, видит как по моим щекам текут слёзы.       — Так вот откуда он тебя знает... Мама какой же я дурак! — со злостью на себя кричит Дима, закрывая ладонями лицо.       — Что такое Дим?       — Вот этот, который мой папа, сказал, чтобы я передал тебе привет. Привет от ромашки! Я такой вы с ней знакомы, а ромашка причём? А он говорит « Ты передай главное, она всё сама поймет. Мы с ней очень тесно знакомы.» Это было уже, когда мы вышли с самолёта, номер оставил свой, сказал проблемы если будут, чтобы набрал. Мамочка прости, что раньше не сказал! Возможно сейчас что-то бы было по другому.       — Димочка, не вини себя. Мы сейчас позвоним на этот номер, всё решим. Может кто-то пошутить решил и просто попал в имя. — мирно улыбнувшись говорю я, хотя сама вот-вот разорвусь от счастья. Так долго мы с Радой искали наших мужей, так нуждались в их силе и поддержке всё это время, а они почти всегда были рядом... Рядом с нашими детьми. Детьми!       — Дима, включай память. Скажи мне, Руслана тебе рассказывала, что с ней мужчина знакомился? Ну или заговорилась с кем-то в аэропорту! Ничего такого?       — Нет... Мы всё время вместе были. И когда летали в Россию, она меня с самолёта встречала, ту мужчины просто поздаровались с ней, познакомились и уехали на машинах. — не веря в случившеся с сыном я смеюсь, мотая головой в разные стороны. Оказывается наши дети пересекались со своими отцами, которые пропали в девяносто четвёртом году, даже не подозревая этого. А вот их отцы точно поняли, что это они... Так вот для чего он номер оставил... Знал, что сын расскажет мне о том как слетал, покажет фотографию.       — Димочка он всё сразу понял. И номер тебе дал, потому что знает, что ты мне расскажешь об этом. Столько лет мы их искали. Сейчас позвоним. — дрожащими руками достаю телефон, быстро набираю цифры с обратной стороны фотографии, прикладываю устройство к уху, ожидая что же будет дальше. Через три гудка трубку взяли.       — Здравствуй... Ангелок. Вот ты и нашла меня.