***
Китнисс час вертелась у зеркала, пытаясь найти застёжку на вьюнке, опутавшим её шею. Металл был гладким и не травмировал кожу, в отличии от драгоценных камней, из-за которых шея покрылась мелкими царапинами и неприятно пульсировала при каждом движении. Пальцы стали липкими и Китнисс бросила попытки снять драгоценность самостоятельно. За короткий срок своего брака она поняла, что её супруг распространяет контроль во все сферы своей жизни, а теперь и её. Она хотела дёрнуть за произведение ювелирного искусства на шее, но прекрасно понимала, что только сделает себе больнее. Самостоятельно его не снять, как и те платья, в которые он её наряжал. Она моет руки и смотрит, как на мгновение вода чуть сменила оттенок. Рассмотрев в отражении покраснения, взгляд Китнисс упал на телефон, лежащий на краю раковины. Мысль о Пите вызвала только раздражение. Открыв диалоговое окно, она колебалась, решая кому написать. Решение пришло, когда один из абонентов вошёл в сеть. — Можешь приехать? — Что-то случилось? — тут же пришёл ответ. — Нет. Пит занят и я одна. Устроим ночь кино? — С меня вкусняшки))) Выезжаю! Китнисс улыбнулась, лёгкая на подъём Рута должна была спасти её от капкана. Посчитав, что у неё есть час до приезда подруги, она прилегла в гостиной на диван, а перед этим просунула под украшение шёлковый платок, который в первые мгновения приятно холодил кожу. Она не собиралась спать, только отдохнуть, но стоило коснуться декоративной подушки, как девушка уснула, не до конца ощутив, как устала после интервью.***
Настырный звонок в дверь заставил Китнисс пробудиться ото сна. Шея стала ныть ещё сильнее от неудобной позы, в которой она случайно уснула. Подойдя к входной двери, она увидела на экране Руту с объемным пакетом в руке и поспешила нажать на кнопку, впуская её в пространство для сканирования системой безопасности. Рута зашла и система отразила её в зелёном свете, показывая отдельно отсканированную Руту и её пакет с как та и обещала — вкусняшками. На рентгене был видел каждый пакетик с печеньем, конфетами и на дне мороженным. — Ты долго, я начала волноваться — сбросив обувь и поставив пакет из плотной бумаги на тумбу, сказала Рута. — Я не заметила как уснула, — чуть виновато ответила Китнисс. Рута оценивающе посмотрела на подругу, подмечая её уставший вид. — У тебя был насыщенный день, не думаю, что ночь кино хорошая идея, может в другой раз. — Нет, — твёрдо возразила Китнисс. — Не зря же ты ехала сюда, тем более уже ночь, я тебя не отпущу одну. — Китнисс заглянула в пакет и просияла — Мороженное, то что нужно моей шее. — А что с ней? — Рута только сейчас обратила внимание на шейный платок. Китнисс стянула его, показывая драгоценную лозу. — Пит отправил меня домой, позабыв, что снять его может только он. Поможешь? Я не смогла найти застёжку. — Китнисс идёт на кухню и садится на стул, убирает волосы вверх, чтобы Руте было проще помочь. — Момент — Китнисс чувствовала, как Рута перебирает лепестки, задевая её тёплыми пальцами. — О как её запрятали — девушка безрезультатно несколько минут искала способ снять ненавистное украшения с шеи Китнисс, как послышался тихий щелчок и капкан освободил свою жертву. Китнисс с удовольствием покрутила головой в разные стороны. — Свобода! — проронила Китнисс, поворачиваясь к своей спасительнице. — Красота конечно требует жертв, но сил моих нет страдать. — Считай, что ты легко отделалась — со знанием дела сказала Рута — Я видела у Эффи Бряк платье из тысячи бабочек! — глаза девушки округлились — Представь эти хрупкие крылья, которые шевелятся при движении, словно живые! В таком не сядешь и не облокотишься на стену — сразу сломаются. У неё даже туфли были с бабочками — Китнисс достала две креманки и выложила в них мороженое, пока гостья с интересом рассказывала про некую Эффи. Китнисс было всё равно, но она не показывала, что не знает о ком речь и что подобное платье она уж точно не надела, как бы не настаивал на этом Пит. Китнисс не была ярой защитницей природы, скорее смотрела на любителей таких экстравагантных нарядов, как на немного, а иногда и не немного сумасшедших. В дистриктах с модой всё в разы проще: те, кто следят за ней не выставляют напоказ, как в столице. В Капитолии был совершенно другой ритм жизни: все куда-то бегут, спешат, каждый день новое событие, выставка, концерт. Она помнила, какой у её отца был график, но он пытался выкраивать хоть немного для семьи. — Китнисс, Китнисс… — она не сразу среагировала на своё имя. — Рута пощёлкала пальцами в воздухе. — Приём, земля вызывает Китнисс — шатенка улыбнулась. — Что зависла? У тебя мороженное с ложки падает. — так и было, в паре сантиметров над мороженным застыла её рука с растаявшим лакомством в ней. — Я задумалась. — А о чём? — Да, так. — Китнисс опустила ложку и набрала ещё мороженного. Рута угадала со вкусом: ванильное с шоколадной крошкой и орехами. — Рассказывай — Рута ткнула её в плечо — У нас вся ночь, чтобы делаться секретами. Или ты волнуешься из-за Пита? Китнисс не знала как ответить. Рута слишком сильно напоминала ей Прим, особенно в такие моменты, отдающие сестринским единением. Она вновь почувствовала себя одиноко без сестры, по которой сильно скучала. Вслед за тоской пришёл страх, который так легко поселился в её душе, после разговора с Мелларком. — Тебе когда-нибудь снились сны, неотличимые от реальности? — шатенка задумалась, подняла глаза к потолку и, не вынимая ложки изо рта, не вполне уверенно показала головой. — Когда я сплю, то не понимаю, что я сплю, но стоит проснуться, так я понимаю, что спала. Я многие свои сны помню. — она громко смеётся — Временами снится такое, что наркоманы могут позавидовать. Ни начала, ни конца — сплошной сюрреализм! Китнисс отставляет пустую креманку с озадаченным видом. — А что-то ужасное тебе снится? Такое, что лучше поверить, что это игра подсознания, а не трагическая реальность? — Китнисс не глядя на подругу крутила ложку, задевая прозрачные стенки. — Нуу — тянет Рута — Я помню только положительные сны. Моя жизнь насыщенна событиями и всё плохое вытесняется радостью. Тебе снятся кошмары? — Китнисс качает головой. — Нет, я обычно не помню что мне снится, но не так давно мне приснилось нечто… — она думает, стоит ли откровенничать с той, кто по всей видимости может передать её слова Питу, несмотря на невинные карии глаза. — Не важно, что именно, но всё казалось таким реальным, что становится жутко… — она ложится грудью на столешницу, пряча лицо за волосами — Это ведь происходит… даже если уже нет, но точно происходило… — на плечо мягко опускается рука. Рута пытается поддержать, хоть и не понимая происходящего. — Прошлое никуда не денется, этот… холод внутри… его никуда не деть. — она ненадолго замолкает —Я не столь наивна, чтобы надеяться на исцеление души, но… мне временами страшно… — она поднимает голову и смотрит на подругу. — Я не управляю своей жизнью. Последние дни я чувствую свое тело замороженным и напряженным, и это ощущение совсем не нравится: хочется отогреться, вернуть себе хотя бы часть былого спокойствия. Сейчас липкое, тревожное чувство затаилось внутри груди маленьким червём, который сгрызает изнутри. Так отчаянно хочется прогнать его. — Рута крепко обнимает подругу. — Что я могу сделать для тебя? — Китнисс обнимает в ответ и со вздохом отвечает, — Ничем, мне достаточно того, что ты меня выслушала, — она разрывает объятья. — Ты мне напоминаешь мою сестру, мне так не хватает наших разговоров, даже молчаливого присутствия рядом друг с другом. — Китнисс встряхнула головой — Прости, не хотела тебя грузить. — Ничего, я конечно не Прим, но хочу быть тебе лучшей подругой. Ты не одна, знай это. — Рута сжала её руку и тепло улыбнулась, Китнисс сделала то же.***
Только ближе к вечеру Пит смог продохнуть от навалившейся работы. Настроение было отвратительным, а от вида собственного серого кабинета хотелось блевать. С отвращением посмотрев на остатки кофе, Пит потянулся за телефоном и набрал номер Китнисс. — Алло — не сразу раздалось голос из трубки. Пит видел, что входная дверь не открывалась, значит Рута всё ещё развлекала Китнисс. — Через полчаса за тобой заедет Цеп и отвезёт в ресторан. Собирайся. — он хотел положить трубку, но голос Китнисс остановил его. — В какой ресторан? — по интонации он понял, что вопрос не о названии. — Я хочу в тобой поужинать. Это не обсуждается. Ты едешь. — Мелларк положил трубку отодвигая на задний план мысли, что в Китнисс может не понравиться его категоричный тон и её желания. Ему нужно отрешиться от дел и Китнисс будет лучшим лекарством.***
Через час Пит сидел за столиком, ожидая прихода супруги. Она опаздывала, но как женщине, ей это было простительно. Посчитав время с момента, как она покинула дом, до ориентировочного приезда, он сделал заказ на двоих. Он правильно рассчитал время и Китнисс появилась незадолго до подачи горячих блюд. Её образ состоял из светло-коричневого платья и высоко подобранных волос с заколкой в тон. — Ты прекрасно выглядишь — отметил мужчина, — естественная красота тебе идёт — на её лице не было ни грамма косметики. — Спасибо — коротко ответила Китнисс, не удостоив его взглядом. — Ты опоздала и я сделал заказ за тебя. — она так же смотрела куда угодно, но не на него. Он хотел что-то добавить, но пришли официанты и Пит решил промолчать. Они ели молча, Китнисс с явным отсутствием аппетита, но для Пита это не было проблемой, она же не начала проявлять свой временами ершистый характер и приехала без лишней мороки. Он наслаждался эстетикой момента: красивая женщина рядом, вкусная еда и вино, умиротворяющая атмосфера. Что ещё желать? Он отводит голубые глаза от своей молчаливой спутницы, реагируя на оповещение в телефоне. Пришёл отчёт, на который он не хотел тратить сегодня время, та, что его прислала, знала свои задачи, которые не отличались затейливостью, а её отчёты можно читать в пол глаза, всё равно особой информации в них нет. Китнисс спокойно наблюдала за людьми в ресторане, рассматривала шик, с которым всё было обусловлено. Она знала, что это один из лучших, и он оправдывал своё звание отменным сервисом. Наконец её внимание привлёк писк ребёнка из-за соседнего столика. Мальчик требовал внимания и баловался, а родители воспринимали такое поведение как нормальное. Она смотрела на пухлые щёчки, по которым текли капризные слёзы, и делала очередную пометку, что ребёнок это большая ответственность, и что нужно кучу сил вкладывать, чтобы из отпрыска вышел человек. — Милый малыш — нарушил тишину Мелларк. — Ты шутишь? — с нескрываемым раздражением спросила Китнисс. — Считаешь иначе? — Она не могла понять по его отрешенному выражению лица, его ли это мнение или только слова, чтобы завязать беседу. — Я не хочу вести светские беседы, лучше тишина. — она вернулась к мясу в тарелке. — Тебе предстоит пережить много пустых разговоров в дальнейшем. — Когда очередное выступление? — её взгляд кололся, но лицо она продолжала держать. — Понравилась любовь публики? — уголки его губ чуть поползли вверх. — Мы стали главной новостью, но ещё пара дней и найдётся что-то или кто-то поинтереснее. — Надеюсь. Не люблю повышенное внимание. — она зевнула, прикрыв рот рукой. Ужин был окончен. В машине Китнисс продолжила молчать, демонстративно отвернувшись к окну. У Пита не было настроения выяснять отношения и он наслаждался её молчаливым присутствием до возвращения домой.***
Дистанция держалась, пока Пит не увидел царапины на шее у переодевшейся супруги. Она листала ленту новостей, когда он подошёл к ней и по собственнически приподнял её за подбородок и рассмотрел мелкие царапины, оставленные драгоценными камнями. — Что это? — Твой подарок — зло шипит брюнетка в ответ, отмахиваясь от его рук. — Ты забыл, что без посторонней помощи я не могу снять то, чем ты решаешь подчеркнуть мою зависимость от тебя? Оставить меня с золотой удавкой на шее, чтобы показать власть — это верх неуважения. — Пит был слегка ошарашен таким заявлением, но быстро пришёл в себя. Китнисс была сложнее и её расположение нельзя было купить подарками и широкими жестами, это её не интересовало. В игру за её разум и сердце вступали манипуляции, наличие которых девушка не замечала. — Не смей больше так поступать со мной! — злость, которая копилась в ней с предыдущего вечера, наконец вышла наружу. — Китнисс, — он покровительственно кладёт руку ей на плечо, но она скидывает её. Он делает глубокий вдох. — Я не могу знать, насколько легко снимается тот или иной предмет твоего гардероба. Разговаривай со стилистами о… — ему не дают договорить. — Тебе же нравится, когда мне нужна помощь чтобы раздеться. Тебе нравится, что я чувствую скованность и что мне известно, что помочь мне можешь только ты! — Не надо устраивать сцены по пустякам, последние сутки были весьма насыщенными, не добавляй мне головную боль! — теперь повысил голос Пит. Он навис над Китнисс, взяв за локоть. В его взгляде было что-то, что парализовало брюнетку и заставило сбавить обороты. Она хорошо помнила свой сон, словно это было на самом деле и, послушав инстинкт самосохранения, уступила ему первенство в их противостоянии. — Впрочем — Мелларк заметил перемену настроения супруги и промелькнувшую тень страха, сам смягчился, меняя тактику— Есть в этом что-то волнительное — он отпустил руку и мягким касанием по коже поднялся к плечу, переходя на ключицу. Китнисс в каком-то странном оцепенении завороженно смотрит в голубые глаза, пугающе быстро оказавшиеся на расстоянии сантиметров, а затем вздрогнув, резко отворачивается. От близости Пита по телу невольно бегут мурашки, и самое неприятное для неё, что это не дрожь злости или негодования, а чувство иного рода… — Не смотри на меня как на монстра — он приподнял её за подбородок и растянул губы в усмешке, он считывает непроизвольную реакцию Китнисс, румянец на её щеках, инстинктивное желание отодвинуться подальше. Человек привыкает ко всему, и как бы она не проявляла строптивость своего характера, но её тело привыкло к его рукам, шепоту, ласкам, и это сейчас играет против её. — Ты взрослая, сильная личность. Я тебя ни к чему, заметь, не принуждаю, хотя и мог бы. — Китнисс была у стола и Пит не без удовольствия подошёл ближе и положил руки на столешницу за ней, отрезав пути к отступлению. — Я не могу тебя контролировать, ты та самая переменная в моей жизни, которая свободно действует и уже я, — последнее Я он выделил. — Пытаюсь под тебя подстраиваться. Но мне сложно допускать неопределённость в собственную жизнь. — между ними ни сантиметра лишнего пространства, — Ты живая и непредсказуемая, я не знаю, о чём ты думаешь и что можешь сделать. Я искренне стараюсь не проявлять свою любовь к контролю по отношению к тебе. Единственное что я могу себе позволить, — он накручивает тёмный локон на палец. — Так это мелочи — их тела слишком близко друг к другу, но не соприкасаются, но расстояния достаточно, чтобы чувствовать тепло друг друга. Горячее дыхание Мелларка отдаётся мурашками по телу Китнисс. — Ты простишь мне эту блажь? — он ведёт носом по её шее, а она подставляет её для поцелуя, но он так и не происходит. Он ведёт к уху и шепчет. — Ты же не против создать для меня иллюзию власти? — шепчет Пит слишком близко к губам. Её ведёт от его игры. Китнисс понимает, что целомудренных заигрываний ей мало и она хочет большего. Она ощущает жаркое дыхание, опаляющее ухо и шею, и чувствует, как по телу непроизвольно разбегаются мурашки. Мелларк ходит по тонкой грани — не касается, скользит в миллиметрах от неё, и это у девушки отзывается волнением. Она хочет продолжения, но он словно выжидает, когда она сама сделает шаг. И она делает, так как не видит смысла играть в кошки-мышки. Желание обоюдно, а другие нюансы их брака, можно оставить на потом. Нежные руки обхватывают его шею, а губы соприкасаются. Мужские руки блуждают по её телу уже не невесомо, как минутами назад, а уверенно, так как им обоим хотелось. Китнисс не замечает как оказывается на столе, обвив ногами поясницу Пита. Он не отрывается от её шеи, целуя каждую царапину на шее, чуть прикусывая кожу в самых нежных местах. Китнисс пьянеет от ощущений, на контрасте укусов и требовательных губ. Кофта давно отброшена в сторону и Пит сжимает грудь в красивом белье. Не то, что оно было особенным, Китнисс всегда была для него желанной. Девушка стонет и сильнее прижимается к нему, проводя ноготками по плечу. Он сменил костюм с интервью на удобные слаксы и пуловер от ведущих брендов. Она чувствует кубики на его животе, но не решается притронуться к поясу. Она не была достаточно раскрепощена, чтобы раздевать собственного супруга и всегда смущалась, когда он делал это с ней, хоть и старалась не показывать своих чувств. Лямки бюстгальтера спадают с плеч, Пит отстраняется, чтобы насладиться видом. Китнисс прекрасна — думает он. Пит заводит руку ей за спину, ведёт по позвоночнику, от чего она прогибается как кошка. Застёжка на спине раскрывается и Китнисс ловит предмет нижнего белья, прикрываясь. Пит уверенно отводит её руки в сторону. — Ты красивая, тебе нечего стесняться. Не забывай, что теперь есть только мы друг у друга — он переплетает их пальцы со следами их Обета. — Только мы против всего мира. — А если я не смогу? — спрашивает она, пока тот избавлялся от своей верхней одежды. — Что? — его руки перекочевали на её колени и бёдра. — Соответствовать твоим целям, потребностям. Не смогу принадлежать тебе полностью? Он окидывает насмешливым взглядом, не показывая ни мускулом, что последние слова отдались неприятной досадой. — Быть может, и не будешь. Но и самой себе ты больше никогда принадлежать не сможешь, — усмехнувшись, произносит Пит, вновь убирая её руки с груди. — Не на столе — останавливает его Китнисс и пытается слезть, но сильные руки обвивают её за талию приживаю тела друг к другу, так, чтобы не было миллиметра свободного пространства, каждый чувствовал дыхание другого. — Почему? Так непривычнее. — он возобновляет поцелуи, покусывает мочку уха и Китнисс стонет, но стоит на своём. — Спальня. — Пит громко рыкнул и подхватил её на руки. — Твоё желание рассмотрено… — она чувствует как повисла в воздухе, подхваченная под коленями. Китнисс вскрикивает от неожиданности и сильнее обхватывает его за шею. — Отпусти, отпусти — прикрикнула она, обвивая поясницу ногами, после того как тот легкостью приподнял её. — Слишком много желаний за ночь. Что получу я? — он коварно сверкает глазами. — Ты кажется хотела проследовать в спальню? — она врезается ногтями ему в спину, но это мелочь, которую он легко игнорирует. — Не бойся, сил мне хватит на всё… — он тянется к губам, но Китнисс отворачивается и вновь просит отпустить её на пол. — Предлагаю вернуться откуда начали — она чувствует себя неуютно без чувства контроля и твёрдой земли под ногами. — Чуть позже. — он уверенно идёт к кровати со своей ношей и опускается с Китнисс, придавливая её собой, чтобы на эмоциях уязвлённой гордости не попробовала сбежать, прикусывая губу в горькой досаде, ощущая не нашедшее своего выхода возбуждение, оборачивающееся вкусом разочарования и злости — в большей степени на саму себя. Рука ведёт по плоскому животу и спускается ниже. Китнисс выгибается и прикусывает его за губу, Пит чувствует, что она делает это в отместку за его действия. Он довольно ухмыляется и продолжает ласку.***
Пит проводит пальцами по обнажённому плечу супруги, мягкие касания, чувство тепла рядом с собой расслабляют мужчину, пока тишину не прикрывает Китнисс странным вопросом. — Что я для тебя? — Пит скосил на неё взгляд и не напрягаясь ответил. — Супруга. — Что входит в твоё понятие супруга? — Ты это к чему? — Не важно, — Китнисс тихо вздыхает и переворачивается на другой бок. Может, если бы Пит прочёл после ужина отчёт, то повёл себя по другому, почувствовал подтекст, что она для него является разрядкой после тяжёлого рабочего дня или умело преподнесённой обществу приманкой. Но он только обнял супругу со спины и провалился в долгожданный сон. Он мог долго находиться без сна, сутки накануне не были самыми загруженными, хоть он и работал всю ночь, но Китнисс прогнала все мысли о работе, особенностях поведения и он предпочёл провалиться рядом с ней в небытие, чем цепляться к сказанным словам. Он только утром узнает из отчёта, что объект находится в подавленном состоянии. Проблемы со сном и другие симптомы говорят о сильном стрессе, который тщательно подавляется.***
Рута начала писать отчёт, стоило Китнисс сесть в машину и скрыться за ближайшим поворотом. Он неё не требовалось пересказывать дословно их разговоры с Китнисс, Мелларку нужно было знать ситуацию и настроение жены в целом. Несмотря на свою развлекательную функцию, Рута считала Китнисс своей подругой и хотела, чтобы её таковой тоже считали, а не прикреплённым к ней сотрудником. Девушка приехала в дом Мелларков ночью не только потому, что это от неё требовалось, а потому, что она хотела быть рядом со своей подругой. Ночной разговор показал, что её не воспринимают как эскорт, а как приближенного человека. Китнисс была чем-то опечалена и это бросилось сразу в глаза. Причиной тому было не только украшение, которое было невозможно снять самостоятельно, а одиночество, с которым она столкнулась. Пустой дом, разлука с сестрой, переезд, Рута видела, как это тяготило Китнисс, но к сожалению она могла только скрашивать её одиночество и указать в отчёте, что Китнисс одиноко, и как любой женщине ей хочется внимания супруга, которого резко стало не хватать по окончании медового месяца и что выходы на публику даются ей тяжело.***
Пит оценил отчёт, но под другим углом. Их отношения были не на столько трепетные, чтобы Китнисс была опечалена его отсутствием дома, но ей получилось преподнести свои эмоции в правильном свете. Ему не понравилось упоминание стресса. Его причиной могла послужить разлука с сестрой, либо то, что он припугнул её возможным шпионажем или… с ней уже кто-то связался и она оказалась между молотом и наковальней… сестра её слабое место и её могли начать использовать, а милая Китнисс держит этот факт при себе… Пит заваривает крепкий кофе и идёт будить Китнисс. Он должен быть не только в интимном плане самым близким человеком, она всецело должна быть за него.***
Совместный завтрак протекал в гнетущем молчании. Супруги сидели напротив друг друга и каждый думал о своём. — Китнисс, — начал Мелларк. — Что ты делаешь, когда остаёшься одна? — она пожимает плечами. — Нарезаю круги на беговой дорожке — она думает какое-то время, пытаясь вспомнить что-то значимое в её распорядке дня. — В целом ничего не делаю. — Может, чтобы не скучать, найдёшь себе занятие? — предлагает Пит. — Какое? — флегматично отвечает жена. — Интересное тебе — Пит делает паузу, но не получив реакции решает за неё. — Раз тебе всё равно, то будешь учиться самообороне. — Китнисс теперь смотрит на него, отринув фатализм. — Это ещё зачем? — голос тут же меняется. — Пригодится. Тебе же всё равно нечем себя занять, так будет шанс, что сможешь применить не только свои длинные ноги. — Кого пришлёшь? — с плохо скрываемым раздражением интересуется Китнисс. — Я буду твоим лучшим учителем — её лицо перекосило, но смолчала, переводя взгляд на работающий только для фона экран. В тот момент показывали вчерашний ресторан и их, выходящих из него, держащихся за руки. В коротком репортаже ведущие надеялись, что им удастся вновь встретиться с Прекрасной Китнисс на предстоящих Голодных играх. — Я и забыла, что близится начало. Ты этим был так занят? Нет, не говори. Не хочу видеть как бессмысленно гибнут подростки на арене. — Если для тебя нет в этом смысла и ты их презираешь, то для этих детей это последний шанс на спасение — тихо отвечает ей Мелларк. — Какое ещё спасение? Они там умирают. — Они приносят в жертву других, ради изменения собственной жизни — ответил Пит со знанием, которое скрыто от обывателей. Китнисс пристально смотрит на него, пока до неё не доходит скрытый смысл его слов. — Ты намекаешь, что Игры это какой-то старый ритуал? — Давно забытый, от которого остался только кровопролитный бой на потеху публике… Только он ещё работает. Без прежней атрибутики, оставив только символичное количество: двенадцать мальчиков и двенадцать девочек и дата проведения. Последний выживший забирает силу павших в бою, их волю и кое что ещё… назовём это частичкой высшего благословения, дарованной только избранным… — И ты называешь себя далёким от прежних верований? — Тут вопрос стоит в применении и использовании возможности. На тот момент я не знал о влиянии, которое продолжает оказывать потусторонний мир на нас, но мой статус открывает многие двери, в том числе к недоступной информации. В одной из книг я наткнулся на ритуал, который во многом совпадал с современными играми… — Пит, я не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь? — Мы связаны, Китнисс — она проводит кончиками пальцев по связующей их нити у себя на руке. — Мир не так прост и я не только про политику. Мы с тобой должны быть едины. Скоро начнутся игры и мне нужно от тебя правильная реакция на них. — Улыбаться и поддерживать убийства? Люди идут на них от безысходности. Не за старую веру, получение силы, а чтобы не умереть в бойцовой яме как ты — Китнисс осекается и смотрит на реакцию мужа, который никак не среагировал на упоминание его печальной судьбы. — Туда идут добровольно. Ва-банк: либо новая жизнь, либо смерть. Третьего не дано. Впрочем… — он делает паузу — если на этапе подбора кандидатов я вижу перспективу, но человек явно не переживёт игры, то я прибираю его к рукам. Из таких отчаянных выходят самые верные люди. — Ты используешь чужие слабости, манипулируешь, внушаешь чувство долга и считаешь это правильным? Многих ты так выдёргивал из лап смерти? — Цепа ты знаешь. Весьма сообразительный парень. Не задаёт лишних вопросов, исполнительный. — А Рута? — А что она? Хвостик Цепа, а теперь твой. В играх не планировала участвовать, а в моё поле зрения попала только потому, что связана с парнем, который тебя вчера возил. Если ты всё ещё думаешь, что она работает на меня, то нет, её дружба не навязана. — Пит не планировал говорить правду о девчонке, это свело бы её работу к нулю, как и то, что Цеп из-за неё пошёл на игры. Пит решил их проблемы и эта парочка платит ему абсолютной преданностью. Пусть Цеп мальчик на побегушках, но проблем не знает ни он, ни Рута. Питу был удобен такой вариант, раньше подобные сотрудники часто менялись по разным причинам, теперь Мелларк мог спокойно поручать мелкие поручения своему подобию помощника. — Ты думаешь игры специально сделали по условиям похожими на тот ритуал? — Возможно. Тот кто ввёл их давно умер, но та женщина… была достаточно противоречивой личностью, чтобы таким скрытым образом взращивать особых бойцов, не афишируя изменённую их природу. У меня есть теория, что будь соблюдены все условия ритуала, то изменения были бы ощутимее. Эксперимент доктора Гаал можно считать успешным, хоть мы были удостоены только крупицы положенной силы… — Ты серьёзно? Считаешь себя сверх человеком? — Нет. Только отмеченным, как и другие победители. Мы все чувствовали одно по завершению игры, каждый получил то, что желал и кое-то ещё объединяющее нас, известное только нам. Слишком много совпадений для обычных убийц… Я по твоему монстр или поехавший на предмет старой веры? — Не знаю, но мне временами становится жутко при одном твоём взгляде — признаётся Китнисс. — Я тебя не трону, пусть ты и не осознаёшь пока, но мы в одной лодке. — он целует жену в щёку и идёт собираться на работу. Предстоит переделать кучу дел перед новыми Голодными играми.