***
Вот гадёныш — негодовал Пит, он просто не мог, не желал вновь ощущать поднимающуюся со дна злость и ярость, что немалыми усилиями заглушил ранее. Он выставил парня за дверь, не желая видеть старшего Хоторна, отдав тому приказ молчать о его визите. Минутой больше и он свернул бы парню шею. Китнисс продолжала сидеть на диване в гостиной, ссутулившись под грузом слов бывшего друга. — Ты считаешь, что я уничтожил твой мир? — издалека начинает Пит, приближаясь, но не садясь рядом. — Нет. Это сделала я, своими руками. — безэмоционально отвечает девушка, игнорируя прикосновение к собственной руке. — Сам говорил, что я должна смириться, вот — этот момент настал. Мне абсолютно всё равно, куда заведёт меня брак с тобой. Знаешь — она переводит на него свои серые глаза — Ты открыл мне глаза на мир, который раньше я не видела. Тварей стало больше. — она печально улыбается, прикрывая глаза и укладываясь на плечо мужу, севшего рядом. — Почему ты заставляешь меня так много всего чувствовать? Внутри меня полнейший кавардак, иногда мне кажется, что я тону во всех этих эмоциях, — еле слышно признаётся он. Китнисс молчит, её мысли были в не меньшем смятении, но по другой причине. Гейл: друг детства, первая влюблённость — использовал её ради собственной выгоды. Китнисс давно ненавидела Капитолий и сегодня в заполненную до верху копилку прибыло. Она сомневалась, что Гейл, которого она раньше знала, пошёл бы на всё ради возвышения. Раньше он не был таким, или был, но она этого не замечала? Смысла искать ответы в прошлом не было, они больше не те дети, у каждого теперь своя дорога. Она хорошо запомнила растерянность на лице Гейла, когда рассказывала о приходе Сноу и его подозрениях, появившихся из-за него. Он отрицал свою вину, пока не появился Пит. Который издевательски подмечал его неосведомлённости о происходящем, так же поддевая Китнисс тем, что незнание — благо, которого она собственноручно пытается себя лишить, поднимая неудобные темы. Пит смотрит на одинаковые следы Обета на их руках и думает, что не будь этого паршивца, он не встретил бы Китнисс. Стечение обстоятельств — свели их вместе. Сейчас была раскрыта ещё одна тайна, связанная с Брачным обетом: Гейл видел в ситуации с Прим выгоду — породнится с более влиятельный семьёй Эвердин. Впрочем ничего особого — парень увидел возможность и воспользовался ей. В целом парень не злодей, только пешка в игре, а его младший брат хорошо относится к Прим и не ведает в какой игре замешан старший брат. Ему не доверяли важную информацию — использовали со слов Гейла, в тёмную, давая вполне невинные советы, такие как поинтересоваться как поживает его подруга детства, которая недавно перебралась в Капитолий, вступив в Брачный обет с влиятельным мужчиной, указания, когда лучше это сделать, что спросить. Создавалось впечатление, что всё его действия были совершены по незнанию. Только Пит в это не верил, он видел в парне такую же тьму, как в нём, так что все его оправдания тем, что он не знал, были лишь отыгранной маской, такой же, которую иногда надевал и сам Мелларк. Власть и богатство легко заглушают совесть, а у парня далеко идущие планы на будущее. Тот, кто двигает его по шахматному полю, прекрасно видит в нём потенциал и использует парня по назначению. Впрочем, Гейл мог бы справиться сам и пробиться наверх своими силами к месту под солнцем, без протекции Плутарха, но с ним путь оказался проще и быстрее. Пит признавал — парень хороший актёр и вся партия была хорошо отыграна. Незаметно приблизился к Китнисс, которая не видела в нём угрозы и не предупредила о его проснувшемся к ней интересе по приезду в Капитолий. Он желал свернуть парню шею когда узнал, что тот предлагал Китнисс сбежать с ним и ни на грамм не успокоился, когда выяснилось, что это были только слова, чтобы расположить к себе девушку. Пит готов был похлопать кукловоду, против которого до сих пор имел только косвенные улики, но теперь он знал, с кем из людей играет партию. Его противник очень умный и легко манипулирует людьми — резюмировал Пит. Плутарх притаился в тени, расположил к себе Сноу и перекрыл бы ему доступ к потенциальным победителям, после пребывания под крылом Хэвенсби Пит не сможет им доверять, но противостояние близится к концу и Голодные игры маловероятно, что останутся развлечением у капитолийцев. Судьба подбросила ему человека, чьи цели и амбиции сложно понять. Единственное, что понимал Пит, так это то, что они оба являются фигурами на противоположных сторонах шахматной партии, которую разыгрывают Боги. Главный вопрос — кто лучше играет, насколько далеко просчитывает ходы, кто окажется лучшим стратегом, чей расчёт окажется вернее. Пит смотрит на находящуюся рядом Китнисс, ставшую слишком ценной, чтобы двигаться дальше без неё. Стоит ли открывать ей план? — думает Пит. В самом начале подразумевалось, что ей уготована роль быть той, которую при необходимости можно отбросить, но при удачном стечении обстоятельств она будет приятным бонусом. Обет — связывает, но открывает пути… Пит вспоминает свои рассуждение в пользу заключения Брачного обета. Он недовольно цыкает и начинает. — Я мало чего боюсь в жизни, но мысль потерять тебя, то настоящее между нами, прекрасное и хрупкое, приводит в ужас. — Он пристально смотрит на притихшую Китнисс — Ты мое слабое место, единственное настоящее слабое место, ни власть, ни магия и сила — ты и только ты. Сейчас либо мы выиграем, либо падем. — он проводит по тёмным волосам. — Прости, но я не могу позволить воспользоваться моей слабостью. Тебе нужно будет исчезнуть. — Пит чувствует, как Китнисс перестает дышать и напрягается. Она замирает и не двигается, пока с её губ не слетает смешок, а затем еще один, её начинает трясти от истерического смеха. Китнисс закрывает рот ладонью, но болезненный смех продолжает вырываться из груди. Мелларк не может понять причину такой реакции. Безусловно, на неё навалилось много всего, но до этого момента её психика, казалось, находилась в равновесии. Он обнимает жену и удерживает в своих объятьях, пока приступ не утихает. В конец успокоившись, девушка поднимает пустые глаза на него. — Делай что хочешь, только пусть Прим живёт. — она больше на него не смотрит, откидывается на спинку дивана и смотрит невидящим взглядом в потолок. Пит понимает, что во время истерики внутри неё что-то произошло, и она пришла к выводам, кардинально противоположным идеям мужа. Неужели она считает, что он убьёт её? Он хочет сохранить ей жизнь любой ценой, но возможно ли ей это объяснить, когда она в таком подавленном состоянии? — Китнисс — он касается её щёки, но она не реагирует, только смотрит вверх. — О чём ты думаешь? — она заторможенно пожимает плечами. — Китнисс… — он притягивает её к себе, обвивая руками, но супруга находится не рядом с ним, а в своих мыслях, в которых по её виду так же властвует белый шум. На его лице смятении, растерянность. Он не понимает, что творится у неё в голове, у него в голове. В нём пробуждается страх, который он старался заглушить в себе. Он сжимает её сильнее, на что она всё же реагирует, приглушённо застонав, как в те моменты, когда Питу снились кошмары, и только заключив её в крепкие объятья, ему удавалось успокоиться. — Ты больше никуда не выйдешь. Ни на один официальный или не официальный приём. Я увезу тебя и спрячу ото всех в месте, где будем только ты и я. Никто не посмеет нас разлучить… а теперь спи. В глазах у нее потемнело. Мрак вокруг сомкнулся, а холод пробрался под кожу. Ей казалось, что она падает в пропасть, и падение это длилось целую вечность. Там, на дне этой бездны, был голос, голос Пита, который повторял как мантру последние слова и отчётливое — спи.Часть 16
8 апреля 2024 г. в 07:42
Не долгое спокойствие супругов Мелларк было разрушено «гостями», которым нельзя отказывать в доступе в жилище. Пит и Китнисс завтракали, когда раздался звонок в дверь. Китнисс знала, что в дом к ним приходят только единицы, и от того, что никого они не ждали, её окутал холод. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что ни один, ни другой сегодня не ждали гостей.
— Я открою. — на второй требовательный звонок Пит поднялся. Китнисс хотела последовать за супругом, но короткого взгляда было достаточно, чтобы остановиться. До неё долго доносились приглушённые голоса, пока на кухне не появились оперативники и не начали что-то искать. Пит зашёл с мрачным лицом.
— Не беспокойся, они всё проверят и уйдут. — она видела, как сжата его челюсть и как горят глаза. Это не обычная проверка безопасности, поняла девушка, всё гораздо серьёзнее. Она устала реагировать на эмоциональные горки в их семье и продолжила пить кофе, не обращая внимания на людей, снующих вокруг. Они простукивали стены, двери шкафчиков, водили по всем поверхностям разными приборами, а она болтала ножкой, слушая бесполезные новости. Она слишком устала от переживаний, за прошедший год у неё их было слишком много и забивать голову ещё чем-то ей не хотелось. Это всё дела Пита, пусть сам и разбирается, раз не хочет посвящать её в них. Помочь не сможет, значит лучше не мешать.
Время шло, а сотрудники осматривали весь принадлежащий им этаж здания сверху донизу, комнату за комнатой, сантиметр за сантиметром. Китнисс перешла в одну из проверенных комнат, когда стул, на котором она сидела в столовой, решили проверить. На такую всеобщую проверку Пит смеялся в кулак, в то время как в глазах не было и искры веселья. Он знал, что ищут в первую очередь и такой доскональный подход его веселил. Китнисс так же поняла, что ищут ту книгу, которую она вынесла несколько дней назад. Она рассудила, раз Пит ничего не предпринимает, то у него есть туз в рукаве или этой книги уже нет в доме. Она надеялась, что его спокойствие не блеф и специалисты ничего не найдут.
Когда осматривали его кабинет, Пит внимательно наблюдал за происходящим, но на удивление девушки не протестовал и не говорил ничего о государственной тайне и неприкосновенности его жилища. К сожалению она поняла причину — это личный приказ президента, который прибыл к окончанию обыска. Идеальная стрижка, одет с иголочки, так, как и подобает его статусу. Китнисс не хотела видеть человека, который напоминал ей ядовитую змею, но выйти навстречу ему, она была обязана.
— Это подарок для вас из моей оранжереи. — передал её президент белую розу под куполом. — Этот сорт обладает сильным ароматом.
— Благодарю. — Китнисс приняла подарок без особого энтузиазма. Приподняв купол, она почувствовала сильный запах роз и тут же опустила обратно. — Она прекрасна — ответила Китнисс. Это не было ложью, цветок был очень красивым, но удушающе ароматным. Она предпочла бы букет из сорванных луговых трав, чем один из лучших бутонов, выращенных в Розовом саду позади президентского дворца.
— Как и вы. — Президент Сноу улыбнулся своей акульей улыбкой, как мысленно прозвала его оскал Китнисс. Он перевёл взгляд на стоящего за её спиной Мелларка.
— Всем выйти. — скомандовал глава страны и все повиновались. Он вальяжно сел на диван, словно это его дом и он хозяин положения. Что от части так и было. — Он положил на стол устройство, которое воспроизвело разговор Китнисс и Гейла.
— Столь юная особа должна отдавать отчёт, что в возрасте двадцати лет — вся жизнь впереди. — издалека начал президент, слушая как Китнисс на видео говорит с другом детства об открытии игр и торжественном приёме во дворце президента. Китнисс не хотела об этом говорить, только обмолвилась пугающем её президенте Сноу, а свой ранний уход объяснила недомоганием. Но вскоре разговор вернулся к событиям того вечера и Китнисс не выдержала и рассказала своему другу, как ей тяжело находиться в Капитолии, носить маску приветливости с совершенно посторонними людьми, что должна пускать в свой мир камеры и разных незнакомцев у экранов, и не может быть рядом с Прим. Она не стала озвучивать случившееся в тот злополучный вечер не по причине недоверия к Гейлу, просто слова не могли слететь с её губ, казалось, что стоит их проговорить, услышать из собственных уст, что произошедшее не плод её воображения, то её поглотит бездна из которой нет спасения. Она давно смыкается вокруг неё и хватит малейшего толчка, чтобы быть поглощённой тьмой без шанса на будущее.
Тему своего мужа она тут же пресекает, почувствовав, что разговор приобретает опасные оттенки. Дали свои плоды мысли, вкладываемые в её голову Питом — что никому нельзя доверять в Капитолии, что слова легко извратить и перевернуть до неузнаваемости. Она тогда шикнула на Гейла, что его не касается, что происходит между ими двумя.
Дальнейший разговор не представлял собой ничего интересного и Сноу отключил запись. Он не считал, что опасения на его счёт оскорбительными и не стал акцентировать внимание на этом, перейдя к другой важной теме.
— Что приключилось с Примроуз?
— Ничего. — быстро отвечает Китнисс, принимая закрытую позу, невербально пытаясь отгородиться от незримого давления со стороны Сноу.
— Как раз нет. До меня дошли слухи, что одна особа разбила лицо Сенеке Крейну, когда тот пытался совратить её младшую сестру, а вскоре его находят мёртвым. — у нее перехватило дыхание, а холод пробрался под кожу. Ей казалось, что она падает в пропасть, но тёплая рука на её плече отбросила это наваждение.
— Между двумя этими событиями прошёл не один месяц. — вмешался Пит — Был произведен ряд исследований, доказавших, что его смерть была случайностью. Плюс свидетель, девушка, которая была с ним в тот вечер, подтверждает слова экспертов, что смерть произошла случайно. — Сноу с безжалостной улыбкой посмотрел на мужчину напротив.
— Безусловно, ты прекрасно справляешься со своей работой — спокойно ответил президент, но в его тихих словах слышались скрытая угроза и этот контраст пугал больше всего. Он переводит взгляд на Китнисс.
— Мне не стоит врать, запомните это, Китнисс. — Сноу отматывает запись, увеличивает изображение и указывает на корешок книги, брошенной на пол у входа в кабинет Пита, мимо которого Китнисс проходила, разговаривая с Гейлом.
Обычная книга, никто не догадается, что она написана от руки, если не заглянув внутрь. На ней не было никаких надписей, только тёмный переплёт. Если бы она не знала цену, которую заплатили, чтобы заполучить её, Китнисс не увидела бы в ней ничего особого.
Девушка прочла её не до конца, только начало, урывками из середины и конца, пойдя на поводу у любопытства, и так и не поняв истинной её ценности. Научные изыскания, описание обрядов, мнение о Богах и степени их влияния на людей. Интересно. Если бы у неё было время, она прочла её целиком, отвлекая себя от мыслей о Пите. Но с его появлением рукопись исчезла, а просить дать прочесть не стала. Она искренне ненавидела ту рукопись за пережитое, так же как желала понять смысл отданной за обладание ей жизни, возможно не одной. По новостям ничего не было сказано, что было ожидаемо.
— Китнисс, что за рукопись на видео? — вкрадчивый голос вырвал девушку из раздумий. — Прежде чем ответить, подумай о своей сестре и матери… — не ясные слова в сумме с давлением, исходящим от президента, заставляли рисовать самые страшные картины.
Китнисс подумала. Хорошо подумала за отведённые ей секунды.
— Не знаю, какая-то книга. — она перевела взгляд на Мелларка, лицо которого не отражало никаких эмоций.
— Хозяйка дома, а не знает, что и где… — он делает паузу, — валяется?
— Я не смотрела на автора, когда кидала её в Пита! — в Китнисс проснулась скрытая ярость, которую она всегда старалась подавлять.
— Интересно. — Сноу не ожидал такой реакции от девчонки, секунда назад трясущуюся от его взгляда. Откуда в ней эта сила? — Думал президент.
— Что интересного? Влюблённые не могут ругаться? — Китнисс закипала и использовала свои эмоции для спасения. Адреналин, выброшенный в кровь, заставил организм направлять всю свою энергию на выход из текущей ситуации, мобилизация инстинкт самосохранения.
Она не была дурой, намёк на сострадание, если Китнисс скажет то, что нужно Сноу был, но Китнисс не верила, что Сноу посчитает нужным его проявить. Она не была самоубийцей, сказать правду — значит предать Пита, цели, которые он преследует. У него есть план, который не даст умереть, как минимум ему, значит нужно продержаться до его реализации. От Сноу сострадания и прощения можно не ждать, узнай он правду — их уничтожат на месте, а после Прим. У Китнисс нет выбора, только следовать за Питом. У них, уже давно, общий путь.
— Работа для него важнее меня, — Китнисс обиженно надулась, обнимая себя руками, пряча за обидой жест, позволяющий выстроить хоть маленький барьер между ней и монстром, притаившемся напротив.
— Только и делает, что занимается важными делами государства, а на меня времени совсем нет. Приходит уставший, иногда ночует на работе — Китнисс поворачивается к сидящему рядом мужу — Если бы не Обет, думала бы, что ты у любовницы! — ещё повысила голос Китнисс, делая свою истерику ещё убедительнее. Она переводит взгляд на президента и продолжает. — Папки, книга, записные книжки — они у него в руках, постоянно! Завтракает не отрываясь от планшета, а как же я? — Китнисс встала, тяжело дыша, выплеснув агрессию в нужное русло.
Она бы никогда не закатила бы Питу такой истерики, но того требовал момент. Она влюблена и имеет право требовать внимания — читалось на её лице.
— Я хочу обратно в двенадцатый. — она села рядом с мужем на диван. — В то время, когда мы были одни — устало говорит она. Открывая правду, скрытую ото всех, даже от неё в глубине души. В ней не осталось после выплеска эмоций, только пустота и сожаление о минувших днях. Она только сейчас осознала, что то время было самым счастливым в их браке. Только он и она.
— Ваши люди всё проверили, я могу отдохнуть без шорохов и лишних людей? — говорит Китнисс, прибитая мешком из осознания важности времени, которое она не ценила. Ведь тогда ей казалось, что вынужденный брак — сущее испытание и она должна пойти на него, ради Прим. Она только сейчас осознала, что тогда в её жизни существовало мимолётное счастье. Её счастливое детство в ещё полной семье, младшая сестрёнка были лучшим в её жизни, но Пит принёс ей что-то иное, чего, как оказывается, не хватало…
Сноу, с присущим ему аристократизмом встал, кивнул на прощание и удалился, с мыслью, что Мелларк — глупец, раз поддался эмоциям, ведь это прямой путь к зависимости и слабости. Сноу никогда не изменял холодному расчёту, поэтому до сих пор у власти. Хладнокровный, методичный, невозмутимый правитель, который терпелив и сдержан, никогда не торопится и стопроцентно уверен в своей абсолютной правоте. Мелларк хорошо выполняет свои обязанности, но от него следует избавиться. Эмоции — ненадёжны. Сноу не любил полагаться на изменчивую натуру человека и стал видеть в Пите угрозу.
По уходу всех, Китнисс ушла в спальню и укуталась в плед, её трясло и становилось всё холоднее.
— Все ушли. — говорит Пит, заходя следом. Он видел в поведении жены последствия выброса адреналина.
— Голова кружится? — спрашивает мужчина. Китнисс кивает и добавляет.
— Мне холодно и… — она не спешила с продолжением. — Мне холодно. Обними меня. — с лёгким недоумением, Пит лёг на кровать рядом, повторяя силуэт жены, обнимая её со спины.
— Слабость и головокружение скоро пройдёт.
— Пит, — она плотнее прижимается к нему. — Никогда бы не подумала, что буду скучать по двенадцатому. Там было спокойнее. То место я могла бы назвать своим домом. — тихо говорит она.
— Когда всё закончится, хочешь, вернёмся туда? — с крупицей надежды спросил Пит. Он не думал, что его простят за то, как он ломал её внутренний мир, заставлял подстраиваться под свою жизнь и её реалии, но хотел верить, что ещё не всё потеряно.
Она разворачивается к нему и, не размыкая объятий, крепко прижимается к его груди.
— Этот дом больше не твоя крепость. Можно ли здесь быть откровенными? — он приближается, она чувствует горячее дыхание на своём ухе.
— Абсолютно безопасного места никогда не было. — Пит чувствует, как поднимаются её плечи от глубокого вздоха.
— Как к ним попала запись нашего с ним разговора? Мы же были друзьями, — с горечью шепчет девушка и тут же отстраняется от мужа.
— Я хочу поговорить с ним. — она тянется за телефоном в новом приступе возмездия.
— Постой, — перехватывает её руку Пит. — Что ты ему скажешь?
— То, что он заслуживает! — Пит достаёт из кармана куб и нажимает на верхнюю панель, от чего квадрат превращается в прямоугольник с голубой подсветкой.
— У меня к нему тоже есть вопросы.
— Нет, он мой друг — на последнем слове она запнулась. Пит смотрел на неё выжидающе, и это привело к новому приступу гнева.
— Не смей! — она не знала, что задумал Мелларк, но это ей по определению не нравилось. — Где гарантии, что после разговора с тобой он сможет говорить? — вновь на поверхность вышла его мрачная репутация палача.
— Моего слова недостаточно? — Китнисс несколько раз шумно набирала воздух лёгкие, собираясь что-то сказать, но останавливалась.
— Ладно, — отступил Пит в их условном бою, чтобы в итоге получить необходимое. — Говори с ним сама, но прошу — он накрыл руку с телефоном. — Я буду присутствовать, но так чтобы он меня не заметил. Для моего спокойствия.
— Ага, как же… — фыркнула Китнисс, освобождаясь от мужской руки.
— И ты скажешь то, что я тебе сейчас скажу. — реакция Китнисс была понятна без слов и Пит поспешил добавить. — Тебе нужно чтобы вы встретились? Если наговоришь ему сейчас всё что думаешь, то он к тебе не приблизится. Тебе нужно успокоиться. — он был прав и Китнисс недовольно пошла на компромисс.
— А это что? — девушка указала на прямоугольник на столе.
— Глушилка, на всякий случай.
— Что сказать, командир? — поинтересовалась Китнисс, успокоившись.
— Хм… Что тебе плохо и одиноко, что сейчас произошло то, что лучше сказать ему лично. Пусть приезжает сюда.
— Сюда? А если тут жучки?
— Как раз будет время проверить. — говорит Пит, собираясь уходить.
— Постой. — Китнисс смотрит с недоверием на комнату, потом на глушилку.
— Где то, что они искали?
— На самом видном месте… — Китнисс не понимая, смотрит на Пита. Он чуть улыбнувшись продолжает — Навязчиво очевидные ответы человеческий мозг обходит стороной, отметая, как невозможные из-за свой простоты. Ты же видела, как они просвечивали каждый сантиметр на предмет скрытых полоской и тайников, но никто и не подумал смотреть под самым носом — слишком очевидно чтобы быть правдой… — он довольно ухмыляется. — Кто столь ценный предмет оставит где-то валяться? Тот за который можно лишиться головы… Положи на самом видном месте — именно для того, чтобы помешать кому-либо его увидеть. — Китнисс недоумевала, но приняла такой ответ, главное, что её не нашли.
— Что в ней такого важного содержится? То, что ты не полноценный победитель? — Пит странно на неё смотрит, не читаемым взглядом, не позволяя дрогнуть ни одному лишнему мускулу.
— Интересное чтиво? — Китнисс чувствует странное давление вокруг себя и чуть отступает. — Много узнала?
— Не так, чтобы очень. — она почувствовала себя неуютно под его взглядом.
— Вот и хорошо, меньше знаешь — крепче спишь. — Питу нужно было поскорее уйти прочь, и не видеть её лицо, ведь разрывающая изнутри бездна намеревалась выйти за края. Знания способны убивать…
— Это не справедливо! Я отыгрываю спектакли перед Сноу, пока ты стоишь в стороне и наблюдаешь. Меня трясёт каждый раз при виде его змеиной физиономии, а запах роз…он такой сладкий и очень сильный. Словно хочет удавить одним ароматом…
— Жизнь вообще ужасно несправедливая штука, разве ты этого еще не поняла? — со вздохом произносит Мелларк, в этой интонации чувствовалась усталость. — Он смотрит на тебя как на если не провинциальную дурочку, то на влюблённую точно, ты необходимое подтверждение легенды. Твои эксцентричные, эмоциональные выпады отвлекают внимание от того, что делаю я. Я могу играть на недосказанности, полуправде, увиливать, соскакивать с темы так, чтобы он не почувствовал фальши, но ты — недостающая деталь, подтверждение моего образа.
— Мы ещё не закончили! — рычит Китнисс, замечая, что муж решил удалиться. — Я имею право знать, во что ты меня втянул и чью смерть могу ещё увидеть! Если хочешь, чтобы я была на твоей стороне, то не оставляй меня в неведении! Слова, что правда мне не нужна, не принимаются! — Пит не помнил, когда в последний раз с ним столь повелительно разговаривали люди не выше его статусом, это обескураживало. Он может и хотел разделить груз ответственности с ней, но это было бы малодушно с его стороны — облегчить жизнь себе, но поместить в её голову лишние тёмные мысли. Она и так слишком много знает.
От объяснений его спасает телефонные звонок и теперь гнев направлен не на него, звонила Прим, значит этот разговор успокоит Китнисс. Пит присматривал за младшей Эвердин своими методами и прекрасно знал, что та сейчас в безопасности, а у него ещё есть время, сложный разговор отсрочен, но отчётливо чувствовалось, как взгляд в спину прожигал в нём дыру.