tokrev x y/n rerun

В сценах сексуального характера ВСЕ персонажи ДОСТИГЛИ возраста совершеннолетия/согласия !ЧАСТЬ СОДЕРЖИТ ВЕСОМЫЕ СПОЙЛЕРЫ ПОСЛЕ 183 ГЛАВЫ МАНГИ, СВЯЗАННЫЕ СО СМЕРТЬЮ ПЕРСОНАЖЕЙ! секс в публичных местах, упоминание изнасилования       Лето. Вечер. Лёгкая прохлада от дождя разрывает воздух, нежно обнимая всё живое и неживое. Тёмно-фиолетовая толстовка быстро пропитывается водой. В нос бросается давящий запах газа. Воздух вокруг наполняется грубым сигаретным дымом. Смешиваясь с таким же серым миром вокруг, он стремительно растворяется в нём. Раздаётся звонок. — Алло? — Скучал?       Глаза парня моментально распахиваются. Сердце предательски ёкает — оно уже давно забыло про чувства и отзывается на них неприятной болью. В голове проносятся пережитые когда-то давно моменты, имеющие в своей цветовой палитре не только серые оттенки. Воображение парня косится, от невыносимо светлых красок он закрывает глаза и прикрывает лицо ладонью, в надежде спрятаться, но в темноте они становятся только ярче.       Порывы ветра усиливаются. Сам не понимая, как, парень оказывается у тёмно-серой могилы Тетты Кисаки. Дождь беспощадно бьёт по выточенному камню, кажется, желая его разбить.       На холодное каменное покрытие вплотную к парню опускается девушка, даже не взглянув на него. Она отстранённо-внимательно смотрит на выгравированные символы могилы. — Кен погиб. Несколько часов назад.       Парень не поднимает глаза и делает очередную затяжку. Его уголки губ вытягивают лёгкую улыбку, не несущую за собой ничего. — И зачем ты мне об этом говоришь? — Он тебе нравился. Мой брат был таким замечательным, не правда ли, Зомби? Она поднимает глаза. Он благодарит весь мир за то, что в них отсутствует какой-либо блеск. Его зрачки и так отказывали воспринимать такой яркий, знакомый образ, и он бы совершенно не справился с задачей заглянуть в её глаза без головной боли.       Он действительно любил Дракена. Именно Рюгуджи был способен вызвать в Ханме интерес к происходящей драке и разбить его вечную скуку. — Прямо сейчас Брахман, Свастоны Канто и Рокухара Тандай бьются насмерть. — И почему ты не там? Неужели не хочешь отомстить? — Прежде чем убить или умереть самой, я должна достойно похоронить Кена. Я вложу в него все средства, что у меня есть, всё, что мы вместе с ним смогли заработать. Бывшие члены Токийской Свастики уже начали предлагать свою помощь, но я надеюсь справиться одна. Ханма, ты можешь представить, что через пару дней мне предстоит переносить кости своего брата из праха в урну? Ещё сегодня он тихонько сопел в ночной тишине, а послезавтра будет растлеян, как твоя ебучая сигарета.       Ханма выдыхает дым в сторону девушки и протягивает ей раскуренную сигарету. Она принимает её, и после каждой затяжки они поочерёдно передают её друг другу. — Я всё равно не понимаю, почему ты пришла ко мне, даже если хотела сообщить о смерти брата. Т/И, ты пришла к собственному насильнику.       Девушка до боли в мышцах напрягла руки. Её неприятно передёрнуло, а Ханма Шуджи внимательно смотрел на неё уставшими глазами. Это действительно произошло тогда, три-четыре года назад в мужском школьном туалете. Она прекрасно помнит, как сползала по стене кабинки на холодный кафельный пол, с лёгким подрагиванием мышц внутри, со стыдом прикрывая рот рукой, по которой беспощадно стекали горячие слёзы, дабы сдержать отчаянный крик. Тогда собственное тело предательски содрогало её, но Т/И возненавидела именно себя за то, что получила оргазм во время такого жестокого надругательства, позволив насильнику увидеть положительную реакцию её тела.       Тогда она возненавидела Ханму Шуджи всей душой, подавив внутри себя всю обиду и боль за произошедшее, не рассказав об этом ни брату, ни возлюбленному, ни кому-либо ещё. Один лишь Ханагаки Такемичи, будто зная, в какой-то день стал задавать ей каверзные вопросы, пытаясь невзначай поддержать её; наверное, предчувствуя, что девушка хочет покончить с жизнью. Поэтому она рассказала ему. Высказалась, неимоверно рыдая. И после этого мысли о самоубийстве пропали.       Она знала, что остальные незамедлительно убьют Ханму Шуджи, если узнают о произошедшем. И он сам об этом знал. Он изначально знал, что девушка не рискнёт рассказать кому-либо о случившемся. Она не захочет, чтобы её близкие оказались в тюрьме. И тем более она не захочет убить самого Ханму Шуджи.       Поэтому он действовал уверенно.       Т/И вновь сконцентрировалась на его взгляде, затянувшись сигаретным фильтром, и резким движением всадила окурок в шею Ханмы. От неожиданной боли он вскрикнул и отстранился, но девушка вновь приблизилась к нему, стянула с парня капюшон и принялась повторяющимися движениями расслабленно проходить влажным языком по ожогу, оставленному рядом с кадыком. Парень тихо, но тяжело выдохнул. Его глаза были широко распахнуты.       Он встретил её, когда ему было 6, а ей 5. Случайно столкнувшись с ним на детской площадке, она принялась с интересом его рассматривать. Ханма пытался уследить за ней, в мыслях отметив, что она очень забавная малявка. — Чего тебе надо? — Ты смешной! Как тебя зовут? — Почему это ещё я смешной? Я Ханма Шуджи. — А я Т/И, просто Т/И! Будем друзьями, Шу-чан? Давай веселиться вместе! Мальчик шокировано посмотрел на неё сверху. Она, с широкой улыбкой на лице, вытянулась к нему вперёд.       А затем прошло не так много времени перед тем, как им пришлось расстаться. За эти годы маленькая Т/И позабыла о своём уличном друге. Но тот — никогда.       И как же он был рад, когда встретил её вновь, пусть и опоздав, когда у неё уже был и парень, и друзья. Он всё равно смог понаблюдать за ней со стороны. Он смог завладеть ею, хоть и на несколько десятков минут.       Но он никогда не мог понять её мотивы.       Когда Ханма вернулся в реальность, она горячо целовала его руки, обдавала шею горячим воздухом, вдыхала исходящий от парня запах хмеля, через толстую ткань кофты с усилием мяла кости на плечах. И теперь эти двое, откинув зонтик, поцелуями сплетали разделённый сигаретный дым воедино. — Шуджи… — тихим шёпотом произносит Т/И, когда Ханма продолжительно входит в неё. Она называла его так последний раз почти 12 лет назад.       Два тела, промокшие насквозь, разгорячённые, любят друг друга прямо на кладбище, среди сотни призрачных свидетелей их непонятых всеми чувств. Т/И дрожит как от горячих ощущений внутри, так и от дождливого холода снаружи. Настал тот момент, когда она вновь чувствует в себе очень длинный член Ханмы Шуджи, болью отдающийся глубоко внутри. Всё её тело покрывается выразительной гусиной кожей, она готова закричать, когда Ханма беспощадно долбится в её матку. От дождя руки девушки соскальзывают с каменной могилы Кисаки Тетты. Для Ханмы мир в этот миг становится цветным. Мир, где серое кладбище окрашивает одно полуобнажённое тело девушки, которое парень беззастенчиво трахает на могиле своего любимого друга.       Девушка внимательно следит за его руками, которые жадно блуждают по её телу. Она перехватывает и вновь целует их.       Вот же: Преступлением он держал её за бёдра в тот злополучный день, а Наказанием закрывал ей рот, чтобы та не смогла закричать.       Ханме приходится полностью держать дрожащую девушку, когда та, в момент оргазма, начинает громко кричать, содрогаясь всем телом, и где-то серединой ствола он чувствует, как сильно сжимаются стенки её влагалища. Т/И обессиленно опускается и уже умоляет парня перестать двигаться, но тот доводит дело до конца, содрогаясь, кажется, ещё сильнее, чем она. Парень впервые за очень долгое время чувствует такую разрядку, обильно кончая внутрь.       Прости, Кисаки, я знаю, что ты сейчас разъярён. В следующий раз я захвачу тебе выпить чего-нибудь другого, а не это дешёвое пиво в банке.       Они снова садятся рядом, как ни в чём не бывало, направив пустой взгляд на тёмные кандзи Кисаки. — Раз не сможешь прийти на похороны, то приходи хотя бы на кладбище. И пойдём уже отсюда, я чувствую, как из меня вытекает твоя чёртова сперма.       И он, помеченный тёмно-коричневым ожогом, обязательно придёт. . . . . . . «— Скажи мне, Ханма, если ты Бог Смерти, то какого хуя ты ещё не воскресил моего брата и своего ёбанного клоуна?»