tokrev x y/n rerun

В сценах сексуального характера ВСЕ персонажи ДОСТИГЛИ возраста совершеннолетия/согласия !работа содержит в себе, возможно, немного тяжёлую для восприятия сцену! изнасилование, минет, секс при посторонних; персонажи, достигшие возраста согласия       Заключение для Казуторы было сущим кошмаром. Кошмаром наяву. К нему регулярно, практически стабильно, приходила девушка. Девушка, о которой ему хотелось бы забыть раз и навсегда.       Он каждый день, слегка взбалмошный, нервно ходил по небольшой комнатке из стороны в сторону, боясь, что именно сегодня к нему подойдут и скажут: «К тебе пришли».       И ему опять придётся стоять перед ней.       Посетители, пришедшие к другим заключённым, неприятно перешёптываются. Они недоумевают, к кому могла прийти такая милая девочка. «К отцу?» «К старшему брату?»       Девушка проходит и садится напротив Ханемии, который находится за прозрачным стеклом. «Да ладно… к возлюбленному?»       Да какой же Казутора возлюбленный? Он ей даже в друзья не годится. Вот же она — с годами её облик меняется: резкий взгляд одного глаза сменяется на более нежный, черты лица и телосложения становятся более округлыми, шелковистые волосы верно отрастают.       Знаете, бывают случаи, когда люди говорят, что им регулярно снится один и тот же страшный сон, отчего они не хотят засыпать, дабы не просыпаться испуганными и подавленными. А теперь представьте, что такой сон был у Казуторы наяву. Этим реальным кошмаром, приходящим к нему регулярно, была Т/И. В тот день он отдал её на растерзание членам Вальхаллы.       На землю обессиленно падает тело юной девушки. Она тяжело дышит, захлёбывается в собственной крови, стекающей в рот, и пытается откашляться. Даже будучи такой побитой она выглядит просто прелестно. Сильная, храбрая девушка, которую тяжело было сломить даже несмотря на тяжёлое детство, но которая, кажется, с треском сломается о замыслы Вальхаллы. «Т/Ишечка, пойдём со мной! Хочу познакомить тебя со своими друзьями из банды.»       Наивная. Какое там знакомство с друзьями, если Казутора резко оборвал с ней всякое общение, а тут ни с того ни с сего предлагает такое. — Народ, теперь она вся ваша! — раскинув руки, кричал Ханемия, — Только вот избивать девушку глупо, согласитесь? Даже несмотря на то, что она затесалась среди Свастонов. В таком случае предлагаю раздеть и изнасиловать милую Т/Ишечку! Солнце моё, прошу, прими их всех, — Казутора взял стоящую на коленях девушку за подбородок и посмотрел на неё.       Сердце Т/И бешено колотилось, и казалось, что оно ударялось о грудную клетку. Ей быстро зафиксировали руки за спиной крепкими верёвками, отчего она стала абсолютно бессильной. Категорически пустой взгляд Казуторы полностью выбивал Т/И из себя.       Лучший друг, с которым она всю жизнь росла, которого пыталась уберечь и спасти, сам привёл её в логово, подарив девушку членам банды, как вещь. «За что ты обрёк меня на это, Казутора?»       Мужчины и парни переглядывались между собой, натягивая отвратительные улыбки. Они стали подходить всё ближе, тянуть Т/И к себе, водить руками по её телу, желая приспустить женскую одежду.       Пока вперёд не вышел парень, совсем недавно предавший Токийскую Свастику. — Довольно, — твёрдо сказал Кейске Баджи, — Отойдите прочь.       Ханма вытянулся вперёд. Ему не было никакого дела до происходящего, ровно как и Кисаки Тетте, но тут он не сдержал любопытства. — Что такое, Баджи? — Я повторяю: отойдите прочь. Я не собираюсь делить Т/И с вами. Если кто-то и должен надругаться над ней, то это должен быть я. Мне абсолютно противна вся верхушка Свастонов, и Т/И, как их подружка — в этом же числе.       Многие улыбнулись. Идея членам банды более чем понравилась. Это событие станет абсолютно сокрушающим во всей истории Тосвы — один из основателей, предатель, поимеет единственную девушку банды, близкую подругу командиров. Мёбиусовцы не так давно изнасиловали и избили девушку друга Паччина, а теперь Вальгалле выпал шанс надругаться над главной девушкой не только в Тосве, но и среди всех группировок. — Эй, а почему бы это не сделать самому Ханемии? — воскликнул кто-то, — Он тоже один из основателей, самый близкий друг Т/И. Хамения, тебе что, никогда не хотелось трахнуть свою красивую подружку?       Вечно безумный взгляд Казуторы стал несколько иным. Он больше не улыбался, а тупо смотрел перед собой. — Ты что, дурак? — ответил другой, — Ханемия был выгнан из Тосвы, а Баджи сам предал банду. Ясное дело, кто вызовет больший резонанс. — И я ещё раз повторяю: я не отдам Т/И кому-то другому. Девушка не видела Кейске настолько хмурым. Он был полон решимости. — Тогда сделай это прямо здесь, Баджи Кейске. Изнасилуй свою подружку.       Парень на секунду замешкался.       Казутора молчал, не глядя на собеседницу. В первые годы заключения видеть её было настоящей пыткой. Парень думал, что окончательно свихнётся в тюремной камере. Он не знал, что ей ответить. Не мог объяснить абсолютно нормальному человеку, на какой почве взросла та психически ненормальная злоба, что двигала им в тот момент. Больше всего его пугало и сводило с катушек то, что девушка при нём ни разу не плакала. Она лишь молча вопрошала о произошедшем.        Мысли Т/И метались и путались. Ей впервые было так страшно, но она сдерживала слёзы, держась ровно, всем видом показывая свою стойкость, когда Кейске немного приспустил бельё.       Она послушно приоткрыла рот и закрыла глаза, когда бывший командир подставил свой не эрегированный половой орган к женским губам. С каждым движением член увеличивался в размере и становился твёрже. Вся остальная банда внимательно следила за процессом.       С безразличием смотрели Кисаки и Ханма, Чонбо и Чоуджи же с удовольствием поглядывали на происходящее, и даже Ханемия, кажется, наблюдал за всем с некоторым безумным восторгом.       Баджи держал голову Т/И двумя руками, насаживая её ртом на набухший орган. Слюни беспощадно скапливались во рту, и девушка пыталась их проглотить, но безуспешно — постоянные фрикции вплоть до гланд очень мешали это сделать. Для столь слепой группировки Кейске в этот момент казался озлобленным и резким, яростно пытавшимся причинить боль девушке и её друзьям.       Но парень даже не улыбался, как обычно с удовольствием улыбался во время уличных драк.       Он не был сосредоточен на техниках — тупо долбился в рот и горло девушки, вызывая неприятные хлюпающие звуки. Т/И не шевелилась и не сопротивлялась. Она спокойно принимала половой орган. Её колени заметно покраснели от постоянных толчков, что сдвигали девушку с места.       Она смирилась. Смирилась с происходящим, с предательством своего друга, со своими тщетными попытками помочь ему. Ребята из Вальхаллы ненавидели её за то, что она вообще трётся среди группировок, отчасти поэтому она стала жертвой. Но, с другой стороны… «Мы с тобой самые лучшие друзья на свете, Т/И!»       Кейске старается разогнаться и сконцентрироваться как можно сильнее, чтобы быстрее закончить, и у него это прекрасно получается. Он изливается женский ротик, смотрит в глаза своей подруге. Т/И тоже поднимает взгляд на него, и этого достаточно, чтобы она всё поняла. Девушка послушно глотает, не отрывая взгляд. Вся группировка ликует, выкрикивая похвалы в сторону Баджи, ощущая полную моральную победу над Токийской Свастикой.       Ветер колышет длинные волосы парня, идущего по парку в прохладный весенний вечер. Ханемия держит руки в карманах. Он и торопливо, и не очень, двигается вперёд, пиная по пути маленький камешек носком кед.       И всё-таки, всё это время навещая его, она спасла Казутору. Поднявшись после очень страшного падения, она оправдала своего лучшего друга и нашла в себе силы помогать ему и дальше.       Только поэтому она и появлялась. Не было никакой мотивации корить его за случившееся.       Идя по пустынным улицам, он вспоминает, как заботился о ней, когда они были маленькими детьми. Она была для него не просто подружкой, но и самой настоящей, очень близкой сестрёнкой. В свою очередь она оберегала его, в своё время всеми силами поддержав идею Майки о создании Токийской свастики, предназначенную изначально для избавления от нападок со стороны Чёрных драконов на Казутору.       А теперь он влюбился в неё. За все годы, что они разговаривали в тюрьме, он полюбил Т/И вовсе не как спасительницу, а как обычную девушку. Они разговаривали ничтожно мало — тюремная система не позволяла разговаривать слишком долго. За все проведённые за решёткой годы, пожалуй, накопилось всего несколько часов разговоров, не более. Но он полюбил её. И теперь хотел наверстать упущенное, узнав о повзрослевшей Т/И очень и очень много нового.       Ей предстоит рассказать ему как об увлечениях, так и о последствиях ситуации. Предстоит рассказать, как Баджи тогда спас её, и как быстро пришёл после случившегося, будучи ещё членом Вальхаллы, дабы на коленях извиниться за содеянное. Предстоит рассказать, как он рыдал, хватаясь за её ноги, и как она успокаивала его, уверяя, что это было самым правильным решением, и в иных обстоятельствах ей стало бы гораздо хуже.       Ханемия с ужасом вспоминает мысли, блеснувшие тогда в его поехавшем разуме — он ведь действительно хотел жестоко изнасиловать своего самого близкого человека, и в этот момент его остановил лишь тот короткий разговор каких-то случайных ребят из банды. Казутору невольно передёргивает, когда он стоит у двери квартиры и вспоминает это.       Несколько ритмичных стуков по дереву. Несколько секунд тишины.       Щёлкающий замок. Перед ним стоит его любимая Т/И. Уже не состоящая в банде, какая-то по особенному домашняя. О её тяжёлом прошлом говорит лишь одна повязка на глазу.       Из квартиры тянется лёгкий запах свежеиспечённого имбирного печенья, и девушка, с какой-то спокойной теплотой смотрящая на своего старого друга, легонько улыбаясь, наконец произносит: — Здравствуй, Казутора. Наконец-то ты пришёл.