tokrev x y/n rerun

В сценах сексуального характера ВСЕ персонажи ДОСТИГЛИ возраста совершеннолетия/согласия куннилингус, вагинальный секс, жмж, gangbang       Не то чтобы Т/И не устраивает Санзу Харучиё, но… Но его братец заставляет её сердце мощными ударами пульсировать по всему телу. Кровь буквально приливает к ногам, когда девушка слышит знакомый голос: — Т/ИИИ, привет, радость моя!        Ноги мгновенно деревенеют. Хочется спрятаться или провалиться под землю, но в качестве защиты у неё есть только стоящий рядом возлюбленный, за спину которого она и скрывается. Хару сильнее сжимает женскую руку, заслышав звонкий голос братца, будто знает, к чему всё идёт.        Т/И тошнит из-за собственных мыслей. Она, пусть и на подсознательном уровне, изменяет своему парню. Её сны уже довольно долгое время пускают в свою обитель лишь Сенджу Кавараги. Более того, мозг — чёртово проклятье — генерирует лишь похабные сны с этим любимым мальчиком, отчего разум Т/И ровным строем крылышек охватывают бабочки, формируя из своих хрупких, шёлковых чешуек наивную влюблённость. «Чёрт возьми, как же это всё плохо… Я понимаю, если бы влюбилась в его старшего брата, но Сенджу… Твою мать, он же даже ниже меня!»        Девушка захныкала. И кто тут виноват? Т/И, которая влюбилась? Санзу, который сначала не хотел знакомить её со своей семьёй, но потом всё-таки решил познакомить, и стал таким неосмотрительным? Или Сенджу, который и личиком получше вышел, и натурой? — Т/И… ты чего здесь сидишь?        Девушка вздрагивает и осторожно оборачивается. Она всеми силами молилась, чтобы Кавараги не заметил её на детской площадке напротив их дома… Но он всё-таки заметил и выбежал закутанный в тёмный плащ, хотя на улице было довольно жарко. — Я… Хару пришёл домой? — Нет, — отрицательно мотнул головой светловолосый. — Чёрт… Где же его носит?        Действительно, где же его носит? Харучиё как назло стал уделять всё меньше внимания возлюбленной, стал чаще шататься не пойми где, реже отвечать на сообщения… Т/И абсолютна уверена в том, что в таком поведении Акаши нет ничего плохого. За ним сто процентов не шатаются девушки — он на них даже не смотрит. Преданность Санзу непоколебима, поэтому у него точно никого не могло быть.        К тому же, приручить Харучиё практически невозможно. Единственный человек (не считая непобедимого Майки), который смог это сделать — это, естественно, Т/И. Парень сам поклялся ей в бесконечной верности, и едва ли он от неё откажется. Девушка, как никак, смогла привязать его к себе. И даже не какими-то хитроумными манипуляциями, а своей обыкновенной, ничем не примечательной, мягкой натурой, что просто невероятно.        Т/И даже в компании Санзу старалась не говорить с Сенджу, а тут, как назло, самого возлюбленного и нет. Более того, он — та самая причина, по которой девушка сидит на блестящей железке игровой площадки, обтягивая аккуратные ягодицы холодным металлом.        Она всегда старалась разговаривать с Сенджу по минимуму, прекрасно понимая, куда могут вытечь её чувства. Но сил держать в себе хотя бы мысли о Санзу уже не было, поэтому Т/И продолжила разговор. Может, потому, что в глубине души надеялась найти какую-то поддержку от, казалось бы, связанного с её возлюбленным человека? — Он совершенно забыл про меня… Уже давно помешался на своём Майки. Хару не видит ничего, кроме своего «короля». — Тсс… Тише, Т/И. Не плачь. Давай зайдём в дом? Выпьешь ромашкового чая. Дождёмся этого засранца, уж я-то с ним поговорю.        Она плачет? Да ну, не может быть. А действительно, стоило только рот открыть — и заплакала от такой глупости, даже не поняв этого. И пока Т/И думала о неожиданно появившихся солёных следах на щеках, Кавараги приобнял её за плечи, уводя в дом семьи Акаши.        Наверное, это причина, по которой он ей так понравился. Сенджу, будучи абсолютно милым пареньком с мягкими, женственными чертами лица, был строгим и доминирующим. Это безумно нравилось Т/И. Всё-таки она видела существенную разницу между «доминирующим» Санзу и «доминирующим» Сенджу. И вечно добрый с ней Сенджу был гораздо более по душе, чем Санзу, который хоть и был так же добр к возлюбленной, но лишь одним своим видом неосознанно пугал…        Кавараги завороженно смотрел на девушку, пока та выворачивала ему душу, раскрывая свои беспокойные мысли касательно любимого парня. В какой-то момент Т/И даже смогла заглянуть в его глаза — яркие, голубые, окаймлённые заборчиком изгибающихся белоснежных ресниц. Черты лица как две капли воды идентичны Харучиё… только вот нет шрамов.        Шрамы. Единственное, что спасала её от болезненного сжатия в груди — это отсутствие шрамов. Это успокаивало душу Т/И, будто Санзу и Кавараги — вовсе никакие не родственники. И черты будто у них разные.        Сконцентрируй девушка взгляд на одних лишь глазах — она бы точно увидела в них Санзу. А так — нет. Уголки губ же без шрамов… — Вот… Это меня так беспокоит. — Тяжело всё это, — с зажатой в руке кружкой добавлял Сенджу там, где девушка делала небольшой перерыв. — Да, тяжело, — продолжала Т/И, — И ведь как назло это началось тогда, когда я обратила внимание на… — На что? — поинтересовался Кавараги у внезапно затихшей собеседницы. — На… — Или ты про кого-то? Кто-то тебе мешает?        Т/И, кажется, в этот момент дернулась всем телом. В голову ничего не лезло. В принципе, можно сказать и частичную правду, всё равно ведь не узнает, кто именно ей нравится. — На одного человека… — произнесла она, и будто сбросила с души многотонный якорь. Стало немножко легче. — Ох… — Да. Я люблю Хару, но это неприятное чувство влюблённости к другому человеку… Сильно мешает. — И не расскажешь, кто этот счастливчик? — Нет, это я оставлю в секрете. — Ладно. Т/И…        Девушка внимательно глянула на слушателя. Его взгляд стал серьёзным, но в то же время более воодушевлённым. — Знаешь, раз ты не побоялась поделиться со мной такими мыслями, то и я готов рассказать тебе правду. Т/И судорожно сглотнула. А вдруг это то, о чём она так мечтает? — Правда в том, что я девушка, Т/И. Никакой я вовсе не парень.        Сначала она не поняла. Затем посмеялась. После смеха поняла, что Сенджу не шутит. Т/И этого не приняла. И лишь за непринятием последовало полное осознание.        Почему Кавараги рассказала об этом? Может, потому что любила Т/И и хотела быть честной с ней. А может это был и своеобразный план. Кавараги видела, как Т/И шарахается от неё, вероятно, как раз из-за того, что она предстала перед девушкой в мужском обличье. Теперь у Т/И не будет причин избегать Сенджу. Может, они даже станут лучшими подружками — раскроют друг другу мелкие секреты, будут обсуждать свою личную жизнь, ходить по магазинам… И Сенджу бы с удовольствием глянула на Т/И, примеряющую на себе коротенькое платье или сексуальное бельё, выбранное по предпочтениям Санзу Харучиё лишь для него одного.        Т/И потребовалось некоторое время, чтобы принять случившееся. На протяжении нескольких дней она обрабатывала информацию подкоркой своего мозга, бесцельно лёжа в тёмной комнате.        То, что Сенджу на самом деле девушка — отличная новость. Каждый раз Т/И мысленно смеялась, думав о том, как её вообще угораздило влюбиться в сестрицу Санзу.        И она всё ждала, когда нелепое, пылкое чувство наконец уйдёт. Но оно всё никак не уходило.        Губы Сенджу оказались невероятно мягкими. Гораздо мягче, чем у парней. От внутреннего удовлетворения Т/И замычала. Мысль о том, что она наконец-то целует интересную ей девушку, бесстыдным образом заводила.        Всё как обычно — она снова в доме Акаши, снова в ожидании возвращения возлюбленного, который систематично не отвечает на звонки, вечно ссылаясь на дела «у Майки».        За эти дни Т/И сблизилась с Сенджу сильнее, чем с Харучиё за пройденные годы отношений. Оказывается, когда настолько сильно сближаешься, до первого поцелуя остаётся лишь один шаг… — Эй! Сенджу, что ты делаешь? Ты сейчас надорвёшь спину!        Девушка лишь звонко смеётся, поглаживая небрежно заброшенную на плечо подругу по выпирающему позвоночнику. — Не волнуйся, зайка, ты легче пушинки, уж поверь.        Т/И раскраснелась, уткнувшись носом в женскую свежевыстиранную футболку, и позволяя унести себя на кровать. — Так будет лучше, — уложив её на лопатки, сказала Кавараги и нависла сверху, улыбаясь во всю.        Т/И, не сдерживаясь, притянула её к себе, утягивая в новый поцелуй. Она старалась не отрываться от женских губ, будто их собираются отнять навсегда. Сенджу отвечала сдержанно, давая похоти Т/И приобрести наиболее тёмный оттенок.        Девушка до сих пор не могла представить, как выглядит тело Кавараги, потому что та носила исключительно широкую одежду, в которой невозможно было разглядеть мягкие изгибы женского тела. Поэтому возлюбленная быстро потянула футболку светловолосой вверх, обнажая для себя обзор на шикарную, упругую грудь. Сказать, что Т/И потекла ещё до поцелуя — это ничего не сказать. Кажется, к моменту избавления от одежды она намокла до самых простыней. — Чего ты так смотришь? — засмеялась Сенджу, заметив завороженный взгляд девушки. Та засмущалась и глянула в сторону, стараясь не показывать свою безумную озабоченность. — Не отворачивайся, — Кавараги притянула возлюбленную за подбородок, заставляя её посмотреть прямо в глаза, — Хочешь их приласкать?        По телу поползла дрожь. После этой фразы Т/И была готова называть Сенджу исключительно «мамочкой» и всячески её ублажать. — Да… — тяжело прохрипела девушка в ответ.        Кавараги стянула тугой спортивный топ, выпуская довольно большую грудь с сжавшимися сосками. Т/И выдохнула, почувствовав на своём затылке руку, притягивающую её ближе к женскому телу. Девушка наспех смочила язык слюной и припала к розоватым соскам, легонько поддёргивая их вверх кончиком ловкой мышцы. Сенджу слегка басисто простонала. — Привет, зайка, отдыхаешь тут без меня? — раздался до боли знакомый голос. — С-Санзу?!.. Г… Где ты опять был?!        Парень смеётся, облокотившись на дверной косяк. — Как обычно — решал проблемы Майки. Наконец-то мы с этим покончили, я таак устал, ты бы знала.        Он прошёл вперёд, невозмутимо рассказывая о том, как провёл свой день, будто Т/И лежала на кровати одна, одетая и почитывающая какую-то умную книжку. Сенджу не менее удивлённо смотрела на брата, кажется, даже не дыша. Никто не думал, что он вернётся так рано. — А ты, кажется, стала очень близка с моей сестрой, пока я был занят? — Занят? Ты абсолютно не обращал на меня внимания… — И поэтому ты сейчас лежишь здесь полуголая? — …Нет… — Забавно. Ладно, иди сюда. — Не трогай её, Харучиё! — Расслабься, Сенджу. Хоть у меня с вами и напряжённые отношения, из-за которых я не хотел приводить сюда Т/И, с ней я ничего не сделаю. Я слишком сильно люблю тебя, Т/И, слышишь?        Притянув свою девушку за подбородок, Акаши аккуратно поцеловал её в губы, вкладывая в действие всю нежность, с которой только мог это сделать.       Шокированная Т/И послушно поддалась ему. — Моя девочка захотела попробовать другую девочку, верно? Т/И стыдливо кивнула. — Я же не против. Но позвать бы могла и меня, вредина, — стукнув пальцем по женскому носику, упрекнул её Санзу.        Парень развернул её обратно к Сенджу, слегка подтолкнув, заставляя Т/И вновь припасть к прикрывающейся девушке, а сам прильнул к шее своей возлюбленной, обдавая нежную кожу горячим, щекочущим дыханием. — Вы же не против, если я присоединюсь? Я слишком заскучал по Т/И… И забыл, насколько у неё шикарное тело… — Санзу провёл рукой по мягкому женскому бедру с неровной от мурашек кожей, наслаждаясь визуальным эффектов от воздействия на неё, — Сенджу, можешь не прикрываться, мне абсолютно на тебя плевать. Главное доставь удовольствие моей девочке, хорошо?        Кавараги хотела было что-то сказать брату — идея ей абсолютно не нравилась, но Т/И вывела её из своих мыслей, сжимая мягкую грудь в небольших ладошках, разминая ими уставшие от бюстгальтера мышцы. Сенджу закинула голову вверх, давая девушке полную свободу действий. Клитор Т/И опять изнемогающе заныл от её же действий, а Санзу, со спины всасывающийся в шею, только сильнее подливал масло в огонь. Девушка желала заелозить по простыням, давая маленькому бугорочку то, чего он хочет, лишь бы хоть как-то снять напряжение. — Ничего себе, Т/И… Тебе настолько сильно этого не хватало? В последний раз ты так сильно текла чуть ли не год назад.        Сенджу взяла инициативу в свои руки, юркнув под девушку, усадив её к себе на лицо. Она хотела сегодня не только принимать, но и отдавать. По телу Т/И волнами прошло облегчение, когда мокрый язык ступил на её клитор, прижимая своей шершавой поверхностью маленькую бусинку. Санзу хмыкнул. — Так значит, да? Хорошо… Нагибайся.        Он рукой надавил на спину Т/И, заставляя ту опуститься и прильнуть к половым губам Сенджу. На языке образовался кисловатый вкус, оказавшийся довольно привлекательным.        Харучиё, не снимая одежды и лишь слегка опустив брюки с бельём, быстро, довольно легко вошёл в сочившуюся возлюбленную, до царапин сжав крепкие женские ягодицы. Т/И удивлённо, невнятно промычала, не прекращая стимулировать языком чужой клитор, с удовольствием обсасывая мокрые половые губы вокруг влагалища.        Ощущения абсолютно не были похожи на те, что создавались при одновременном проникновении внутрь и стимулировании рукой снаружи. Сейчас воедино смешались два лучших момента, которые только можно испытать: Харучиё буквально скользил внутри податливого влагалища, а клитор вовсю получал самые приятные, мягкие ощущения, создаваемые лёгким языком Кавараги. Т/И несдержанно стонала, пытаясь быть полезной двум партнёрам сразу: сжимала мышцы, которые беспощадно теребил Санзу, и старательно вылизывала Сенджу, немного сбивая её от собственной работы.        От происходящего невероятно сносило крышу, и поэтому Т/И понадобилось около минуты, чтобы почувствовать прилив оргазма в области головки клитора. Она громко и протяжно застонала, абсолютно не в силах сдержаться. Клитор зажгло; стенки влагалища запульсировали, безрезультатно пытаясь обхватить крепкий, толкающийся член, отчего Харучиё застонал в унисон. — Ты не могла ещё потерпеть? Малыш, я не могу кончить за минуту, как ты. — Я держалась как могла, — захныкала девушка. Даже Сенджу, оторвавшись, захихикала. — Надо же… Это я так на тебя влияю? — Как бы то ни было, тебе придётся ещё потерпеть. Ни Сенджу, ни я ещё не готовы.       И Акаши, развернувший возлюбленную так, чтобы она смогла продолжить начатое, снова вошёл. — Т/И, — начал Харучиё, наслаждавшийся тем, как девушка мягкими подушечками пальцев стимулирует кожу на его голове, зарываясь в распущенные волосы, весь день туго завязанные в хвост. — Да? — Не хочешь всё-таки объясниться насчёт сегодняшнего?        Перед тем, как отправить девушку домой, он привёз её туда, где прошло их первое свидание. В вечерних сумерках они уселись на влажную от росинок траву, хотя на улице было не слишком холодно. Вниз по склону текла городская река, разделяющая спокойный пейзаж природы с курсирующими на дорогах автомобилями, разрезающими ярким светом потускневший вечер.        Девушка виновато опустила взгляд. — Как раз хотела об этом поговорить… Я правда не знаю, как так получилось, что меня настолько сильно привлекла Сенджу. Я всё так же сильно люблю тебя, Санзу. И я абсолютно не понимаю, как такое левое чувство по отношению к девушке вообще могло возникнуть. Я ни разу не слышала ни о чём таком ни от друзей, ни даже в книгах. Прости меня… Правда, я не думаю, что это так просто сойдёт мне с рук, но… Я хотя бы попыталась.        Санзу поднял внимательный взгляд, аккуратно заглянув в женские глаза. — Я прощу тебя. Я же говорил об этом, — улыбнулся он, — Ты же знаешь, насколько я преданный, когда люблю. И поэтому я могу спустить это с твоих рук.        Т/И удивлённо засияла. Внутри она всё так же дрожала, прокручивая в голове то, к какой реакции могла привести Санзу эта измена. — С… спасибо, что ли? Надо же, — сердце девушки судорожно забилось, заставляя кончики пальцев легонько подрагивать, но в этот раз далеко не от страха. Душу обволакивало тёплое, согревающее чувство, будто её облили сладким мёдом. — Хару… Спасибо. Я люблю тебя… — Действительно любишь? Ты так в этом уверена?        Т/И снова задумалась. Она постоянно прокручивала этот вопрос в голове, взвешивала все за и против, и уже давно нашла истинный ответ на этот вопрос — да, она действительно любит этого парня, уже который год заставляющего её маленькое сердечко трепетать. — Да. Абсолютно точно. Я до стука о свою грудную клетку люблю тебя, Санзу Харучиё. Она оступилась. Один раз. И, вполне возможно, в нашем мире это лишь систематическая ошибка, через которую многие проходят, но о которой далеко не каждый рассказывает. Да, наверное, это — вполне естественно!        Хару кончиком носа трётся о носик Т/И, прикрывая глаза с огромными, завитыми ресницами. — Я люблю тебя, Т/И. Ты забавная малышка. — Чт…        Острая, невыносимая боль пронзает тело где-то в районе селезёнки. Насквозь. С металлическим холодом. — Правда люблю, но… Неужели ты думала, что я буду верен кому-то ещё, кроме своего короля? Ай-яй-яй, Т/Ишенька, как тебе не стыдно?        Хочется закричать, но любое малейшее дёрганье лишь увеличивает очаг невыносимой боли. Тёплая жидкость обильно стекает по женским рукам, обвившие место ранения. Как же так? Неужели она действительно в глубине души поверила, что Харучиё будет предан ей? Что именно поэтому обязательно простит её? Какая же это глупая ошибка.       Санзу складывает свой швейцарский нож, заправляя его в полосатые брюки. — Люблю, но… Разве я могу простить измену? Была бы ты Майки — определённо да, а так… Прости, но нет. Хотел бы я подольше посмотреть в твои глаза, ну-ка, взгляни на меня. Они такие красивые… Уже который раз наблюдаю, как странно и быстро дёргаются зрачки, но тебе это даже идёт. Прощай, любимая. Спасибо тебе за эти прелестные годы. Честно, я привязался к тебе, как дворовая собачка. Но, может быть, мы ещё когда-то встретимся.        И, нежно поцеловав обмякшее тело в макушку, пахнущую сладким шампунем, Харучиё встал, последний раз держа ещё теплую девушку в своих крепких руках. — Я отнесу тебя домой.