Чуть меньше года назад…
Джинни сидела за столом гриффиндора в гордом одиночестве и лениво ковырялась в тарелке с ужином. От неприятностей, доставленных Кэрроу, с аппетитом творились странные вещи. Иногда хотелось смести все, что было на столе, включая нелюбимые блюда. В другое время, как например сегодня, есть не хотелось совсем, и даже ароматный тыквенный пирог заставлял ощутить приступ тошноты. Девушка оглядела большой зал. В последнее время он казался холодным и мрачным, словно сами стены пристально следили за студентами, навеивая ужас. Хотелось убежать далеко-далеко и спрятаться, чтобы больше никогда не приходилось иметь дело с пожирателями и их предводителем. Когда все это закончится, подумала она, нужно обязательно встретиться и отлично провести время с Гарри, Гермионой, Роном, Луной, Неввилом, Тео… Джинни встряхнула головой и быстро заморгала. И почему только это кудрявое недоразумение бесцеремонно вторгалось в ее мысли? Взгляд девушки невольно упал на Теодора. Он выглядел напряженным и уставшим, будто на его плечах лежал непосильный груз, видимый лишь ему одному. Он внимательно слушал сидящую рядом Пэнси Паркинсон, которая, в отличие от своего собеседника, выглядела довольно бодрой и не слишком расстроенной. Она увлеченно рассказывала какую-то историю, даже не обращая внимания на парня, для которого ее голос звучал как сказочная музыка. Раньше Джинни не замечала каким внимательным и интересным может быть Тео. Его стремление помочь и добрая душа, спрятанная за толстым слоем мнимого высокомерия, поразили ее в самое сердце, заставляя пересмотреть свое мнение насчет слизеринцев. Уизли фыркнула себе под нос, но ее взгляд так и остался прикованным к Тео. И все-таки, она все еще недолюбливала студентов змеиного факультета. Было в них что-то отталкивающие. «Или наоборот, притягивающие?» — предложил внутренний голос. По мнению Джинни, Тео был скорее исключением из правил, а его героизм совсем не отменял проступки его друзей, и не очищал омрачённое имя их факультета. Тео на секунду отвел взгляд и заметил, как пара карих глаз пристально уставилась на него. Он одарил Джинни легкой, едва заметной улыбкой и подмигнул ей. Девушка тут же отвела взгляд. «Да уж», — вздохнула она. «Теперь он заметил, что ты пялишься на него, как какая-то сумасшедшая фанатка». Джинни уткнулась в тарелку, стараясь придать себе задумчивый вид. Уж очень хотелось, чтобы Тео решил, что их столкновение глазами — всего лишь нелепое совпадение, которое совершенно точно не вызвано ее одержимостью своим заступником. Тео издал непроизвольный смешок. Подумать только, смелая и решительная девушка главного спасителя смутилась из-за одного подмигивания. Какие только странности не встретишь во время войны.Основное время повествования…
Это Рождество Джинни Уизли решила встретить пьяной и веселой. Все, что угодно лишь бы этот день не запомнился ей как день, проведенный на холодном полу с мокрой от слез подушкой и бутылкой дешевого алкоголя в руках. Она была настроена серьезно, и точно знала, как получить желаемое. Вместо традиционного ужина, в этом году было решено устроить банкет с приятной музыкой. Джинни намеренно решила пропустить данное мероприятие. На данный момент гораздо более привлекательным казалось устроить незабываемый женский праздник. Вот только Луна, должно быть, собиралась встретить Рождество в компании Блейза, а Гермиона, кажется, совсем не разделяла настроения своей подруги. Грейнджер лежала на кровати, скрестив руки на груди. Большую часть времени она молчала, и, закусив нижнюю губу, тщательно о чем-то размышляла. Джинни казалось, что Гермиона продумывает страшный план мести или готовиться к убийству. Настолько серьезной и сердитой она выглядела. Ее долгие молчаливые паузы иногда сменялись яростными высказываниями в сторону Драко и возгласами о несправедливости бытия. — Какой же он все-таки придурок! — воскликнула Гермиона. Джинни мысленно загнула палец. Девятый. Именно столько раз Грейнджер назвала Драко придурком за последний час. И, гриффиндорка была уверена, юбилейного раза без выпивки она не выдержит. Девушка достала из-под кровати наполовину выпитую бутылку, оставленную там до лучших времен, и сделала большой глоток. Возможно, это всего лишь эффект плацебо, но ей всерьез показалось, что она вмиг почувствовала себя гораздо менее паршиво. — Все мужчины придурки, — наконец ответила она и сделала еще один глоток. Гермиона медленно поднялась с постели и присела на пол рядом с Джинни. Она оперлась спиной о кровать и охотно схватилась за напиток. — Может быть, но Малфой самый большой придурок из всех придурков! — Десять! — вскрикнула Джинни. — Что? — недоуменно спросила Гермиона. — Ничего, продолжай!***
Блейз не мог бы по праву называться королем вечеринок, если бы не устроил ежегодное пьянство в честь Рождества. В прошлом году встретить праздники как стоит не удалось, поэтому в этом году, Забини был уверен, нужно было отметить с двойной силой. На празднество в гостиной слизерина были приглашены все без исключения. Единственным ограничением стал возраст. На удивление, Блейз даже пригласил Гарри и Рона присоединиться, хоть и сильно сомневался в том, что они примут его предложение. Рон сразу же отмахнулся от этой идеи, а Гарри задумался и погрустнел. Забини не знал, чем именно вызвано недовольство со стороны бывших гриффиндорцев, и это его не сильно заботило. Гораздо важнее было то, что его друзья разделяли его энтузиазм. Неожиданностью стал лишь сумасшедший огонь в глазах Джинни, которая выглядела так, словно ждала возможности напиться до беспамятства всю свою жизнь. Конечно, Джинни уже давно стала частью их компании, но, как правило, приходила только в компании Гермионы или Луны, и редко стремилась стать инициатором совместного времяпровождения. Сегодня же она вела себя несвойственно для самой себя и предложила помочь со всеми приготовлениями. Забини вовсе не возражал, ведь его слизеринские друзья были бесполезны в организации. Тео, хоть и пытался быть полезным, чаще всего только отвлекал всех своими шутками. А Драко был слишком занят собой и своими внутренними страданиями, чтобы снизойти до такой работы. — Ты какая-то озабоченная, — заметил Блейз, когда они с Джинни левитировали стаканы на небольшой круглый столик в углу гостиной. — Просто очень люблю Рождество, — ловко соврала девушка, — вот и все. — Позволь спросить, — Блейз недоверчиво сощурил глаза. — Почему канун своего любимого праздника ты проводишь не в объятьях нашего золотого мальчика, а здесь, со мной, раскладывая по тарелкам дешевый мармелад? — Во-первых, — возразила Джинни, — не такой уж он и дешевый. А во-вторых, — девушка выдержала небольшую паузу, — мы расстались. Но я не хочу об этом говорить. Забини не знал, как реагировать. Он был готов к любому ответу, но этот, довольно очевидный, почему-то показался ему совершенно невозможным. Слегка приоткрыв рот от удивления, Блейз пристально посмотрел на Джинни. Она же наоборот, отвела взгляд и нахмурила брови. К счастью для Джинни, неловкое молчание было нарушено внезапно появившейся в комнате Луной. Девушка вбежала в гостиную и прыгнула на Блейза, чуть было не повалив того с ног. Эта картина не могла не вызвать у Джинни широкую улыбку. Видеть подругу такой игривой и радостной было приятно, но в искренний восторг приводило то, как комфортно и раскрепощенно Луна чувствовала себя рядом с Забини. Пока Блейз наслаждался многочисленными поцелуями, Джинни закончила работу и налила себе стакан огневиски. — Эй, — окликнул ее Забини, — не стоит тебе пить на голодный желудок. Блейзу не раз приходилось видеть, как его друзья оправляются от разбитого сердца, и он прекрасно понимал, каким манящим в такие моменты может быть алкоголь. — Не волнуйся, мам, — усмехнулась Джинни, — у меня есть еда. Блейз сощурил глаза, выражая недоверие. Затем перевел взгляд на свою девушку в поиске поддержки. — Я останусь с Джинни, — предложила Луна, — а мы встретимся после ужина. Забини рассчитывал на то, что Луна уговорит подругу пойти на ужин, но и этот вариант показался ему хорошим. Присутствие когтевранки почти наверняка убережет Джинни от глупостей, и этого осознания было более, чем достаточно. — Ладно, — согласился он и еще раз пристально посмотрел на Джинни предупреждающим взглядом. — Увидимся. Как только дверь за Блейзом закрылась, Джинни огляделась по сторонам и подошла поближе к Луне. — Ты же понимаешь, что у меня нет никакой еды? — шепнула она. — Я просто не хочу пересекаться с Гарри. — Как это нет? — хитро улыбнулась Лавгуд. — А это тогда что? — указывая на стол со сладостями, спросила она и протянула подруге сахарное перо.***
Гермиона решила устроить короткую вечернюю прогулку у черного озера, прежде чем решить, как провести остаток этого дня. В воздухе пахло рождеством. Белоснежные хлопья аккуратно ложились на землю, а заледеневшее озеро выглядело особенно волшебно в свете луны. Грейнджер не стала использовать магию, чтобы согреться. Ей нравилось, как холодный ветер отрезвлял ее и помогал остыть. Она старалась сконцентрировать свое внимание на мелочах. Наблюдала за тем, как от ее теплого дыхания в воздухе образуется дымка пара, как колышутся деревья, усыпанные снегом и как холод пробирается к пальцам ног. Позади нее послышались чьи-то шаги. Гермиона не стала оборачиваться. Она знала наверняка, кто был их обладателем. Мужская рука легла на ее хрупкое плечо, и по телу разлилось тепло. — Давай поговорим, — сказал Драко. — Не сейчас. Пожалуйста. — Грейнджер… — Драко, — недовольно сморщилась Гермиона и демонстративно отодвинулась. — Прошу тебя. Девушка продолжала пятиться, пока не почувствовала под ногами лед. — Грейнджер, вернись сюда. Лед совсем тонкий. Гермиона вздернула нос и сделала несколько больших шагов, продвигаясь все дальше по заледеневшей поверхности. — Я серьезно, прекрати сейчас же. — Ты что, не понимаешь? Я не хочу с тобой разговаривать! Просто уйди. — Не уйду, пока ты не вернешься на берег. — Не вернусь на берег, пока ты не уйдешь. — Грейнджер! — Малфой! — Что я должен сделать, чтобы ты меня простила? Девушка скрестила руки на груди и с укором посмотрела на Драко. — Для начала извиниться. — Прости меня, прости, только вернись на берег, прошу. — Если бы за извинения ставили оценки, ты бы получил «Т». — И кто из нас теперь ведет себя, как ребенок? Грейнджер фыркнула себе под нос. Она и сама понимала, что ведет себя неразумно, но в этот момент, ей хотелось дать волю чувствам. Она ведь тоже их испытывает и тоже имеет право вести себя глупо. Почему в их отношениях она всегда должна брать на себя роль взрослого? — Вот, — сказал Малфой, вступая на лед. — Видишь? Я сделал это для тебя. Гермиона посмотрела на Драко грустным взглядом. То, как неуверенно он стоял на льду, словно боялся, что оттуда появится монстр и утащит его за собой, заставило девушку улыбнуться. Она сделала еще один небольшой шаг, на этот раз к Драко и услышала, как под ногами что-то затрещало. Грейнджер с ужасом опустила глаза и увидела, как стремительно разрастается трещина, появившаяся на льду. Ее охватила паника, и она вмиг забыла обо всем, что знала о подобных ситуациях. Из головы пропали меры предосторожности и последовательность действий. Она с ужасом посмотрела на Драко, который также боялся пошевелиться, не понимая, как действовать дальше. Все происходило слишком быстро. Страх в глазах. Раскол. Падение. — Гермиона! — отчаянно закричал Малфой, прежде чем девушка провалилась под лед, а ее палочка отлетела к его ногам. Грейнджер погрузилась в темноту.***
Рон угрюмо сидел за круглым столом в своей комнате. Стол давно пора было расколдовать, но парень не мог этого сделать. Одинокая свеча в центре уменьшилась и скрючилась от долгого горения, фрукты обветрились, а пенка от сливочного пива опала. Его воображение снова и снова подкидывала ему нежеланные картины. Он не хотел думать о том, как Малфой целует его Гермиону, как она улыбается от его прикосновений, как мечтает быть рядом, но все равно продолжал прокручивать это в голове. Рон схватил бокал, предназначенный для шампанского, и со всей силы бросил его на пол. Осколки с шумом разлетелись по полу, но легче от этого не становилось. Он схватился за второй стакан и проделал все тоже самое. В след за стаканами полетели тарелки, ваза с розой и все остальное содержимое стола. — Почему, почему, почему?! — отчаянно взревел Рон. Гарри вломился в комнату тяжело дыша. Он, взволнованный от доносящихся до гостиной громких звуков, рванул в комнату, чтобы удостоверится, что с Роном все в порядке. Осколки разлетелись по всей комнате, а по полу медленно распространялся коктейль из сока, сливочного пива и шампанского. Рон злобно задул свечу и вылетел из комнаты, оставляя Гарри в оцепенении. Несколько секунд спустя Поттер побежал за Роном. Он знал, что в такой ситуации не стоит оставлять друга одного, даже если он очень сильно об этом просит. — Почему он?! — кричал Рон. — Из всех людей в мире, почему именно он?! — Я не знаю, — тихо ответил Гарри. — Что такого есть у него, чего нет у меня? — уже чуть менее яростно спросил Рон. — Я всегда был рядом с ней, а этот урод только портил нам жизнь! Ненавижу его! — Я знаю, какого тебе, Рон. — Ты ни хрена не знаешь! — закричал Рон. — Ты сам расстался с Джинни! — Я… В гостиной послышался крик полной дамы. Так и не закончив свой разговор, парни вылетели из гостиной. Перед ними стоял озабоченный чем-то Блейз. — Этот агрессивный молодой человек пытался ворваться в гостиную Гриффиндора! — пожаловалась полная дама. — Я вас даже пальцем не тронул! — возмутился Забини. — Что ты здесь делаешь? — недовольно спросил Рон. — Успокойся, Уизли. — Не тебе говорить мне, что делать. — Поттер, ¬– сказал Забини, решив, что Гарри был более разумным собеседником. — Гермиона попала в лазарет. Я решил, что стоит вам рассказать. Рон хотел было возмутиться. Закричать во все горло, что, разумеется, им стоило рассказать. Ведь это они ее лучшие друзья! Они, а не эти скользкие змеи! Но мысль о том, что Гермиона могла быть в опасности была гораздо важнее. Не выслушав причину, по которой девушка нуждалась в помощи, Рон ринулся в сторону лазарета, отпихивая Забини плечом.***
Гермиона очнулась вскоре после того, как ее принесли в больничное крыло. Воспоминания казались туманными, а локоть, колено и затылок все еще ныли от ушибов. Первым делом она почувствовала неестественное тепло от согревающего заклинания, а затем обратила внимание на другое, знакомое тепло в области ладони. Драко сжимал ее руку и выглядел бледным и нервным. — Привет, — прохрипела она. — Привет, — прошептал он. — Ты назвал меня по имени, — улыбнулась она. — Я точно слышала. — Тебе показалось, — усмехнулся Драко. — Ты ведь головой ударилась. Я сказал Грейнджер. Гребаная сумасшедшая Грейнджер. — Ты совершенно не умеешь врать, Драко. Малфой выпучил глаза, изображая притворное удивление. — Я слышал разные слова в свой адрес, но так меня еще никто не оскорблял. Гермиона попыталась издать легкий смешок, но вместо этого получился хрип, переходящий в кашель. — Гермиона, — серьезным тоном заговорил Драко. — Сегодня я понял, как сильно боюсь потерять тебя, и я хочу, чтобы ты знала, мне жаль. Я надеюсь, ты сможешь простить меня, потому что ты очень важна мне. — Драко, я уже… — Подожди. Дай мне договорить, — Драко сделал глубокий вздох. — Я хочу молчать с тобой, Гермиона. Часами сидеть рядом в полной тишине, но чувствовать и понимать друг друга. Молчать об одном и том же. Гермиона почувствовала, как в глазах выступили слезы. — Я тоже тебя люблю, Драко.***
Рону удалось слегка успокоиться, пока он нервно бежал по коридорам. Он решил, что ради Гермионы, он сможет притвориться, будто не сгорает от ревности. Он появился на пороге больничного крыла и бесшумно открыл дверь, чтобы не потревожить Грейнджер. Гермиона, бледная, как смерть, лежала на больничной койке и внимательно смотрела на Драко, сидящего рядом с ней. Они о чем-то увлеченно болтали, и Гермиона, держа слизерица за руку, широко улыбалась. Так, как когда-то улыбалась ему. Рон обреченно вздохнул. Он и не заметил, как рядом с ним появились Гарри и Блейз. — Ты в порядке? — поинтересовался Гарри. — Нет, — честно ответил Рон. — Но теперь я понимаю, почему она выбрала его. Гарри сглотнул, ожидая более развернутого ответа от Рона, и посмотрел на друга взглядом, полным сожаления. — Все это время он был рядом, — наконец добавил парень. — Он, а не я. Рон, в последний раз посмотрев на Гермиону, улыбнулся и покинул больничное крыло, так и не дав ей понять, что она все еще дорога ему. Что он был здесь. Что он все еще ее любит.***
Когда Блейз, наконец, вернулся в гостиную, его внимание приковало нечто весьма интересное. Джинни и Луна лежали на полу, не обращая никакого внимания на слизеринцев, пришедших на вечеринку. Рядом с ними стояла ваза, наполненная фантиками от съеденных конфет, и пустая бутылка огневиски. Тео, пришедший вместе с Забини, был удивлен не меньше своего друга. — Эй, девчонки, возможно вы забыли, но вы не на пляже, а в подземельях. Джинни медленно перевела взгляд на парней и осмотрела их с ног до головы. — Почему вы все еще такие трезвые? — на редкость осуждающим голосом спросила девушка. — Потому что мы только что пришли, — ответил Тео. — Значит пора наверстывать упущенное. Кстати, где Гермиона? Она обещала принести радио. — Вы когда-нибудь задумывались о том, почему магглы не верят в магию, но верят в то, что от расположения планет и звезд зависит их судьба? — рассматривая потолок, спросила Луна. Тео и Блейз переглянулись между собой. Забини помог Луне подняться и, обхватив пьяную девушку за талию, направился за стаканом, чтобы наколдавать ей немного воды. Нотт, едва ли сдерживающий смех, присел рядом с Джинни. — Мне нужно пройтись, — сказала девушка. — Хорошо, пойдем, — ответил Тео и лишь потом задумался, что, возможно, она хотела пройтись в одиночестве. Но Джинни ничего не ответила. Кажется, она была настолько пьяна, что ей было все равно. Девушка поднялась и, чуть пошатываясь, подошла к дивану. Она открыла коричневую сумку и достала оттуда бутылку, которую забыла поставить на стол. — По-моему, тебе уже хватит, — попытался возразить Тео. — А это и не мне, — ответила Джинни, протягивая парню бутылку. — Ты недостаточно пьян. Твоя трезвость меня бесит. Тео рассмеялся и последовал за девушкой, которая забавной походкой двигалась к выходу. Они молча шли по коридору. Тео шел немного позади и пристально следил за Джинни, которая выглядела так, будто в любую минуту готова бессильно свалится на пол. Вскоре Джинни остановилась у лестницы и присела на ступеньку. Тео сел рядом, выдохнул и немного расслабился от осознания, что в ближайшее время ему не придется ловить, постоянно спотыкающуюся девушку. Но случилось нечто другое, к чему Тео совершенно не был готов. Джинни расплакалась. — Может дело во мне? ¬– сквозь слезы спросила она. — Может я слишком скучная? Тео совершенно не понимал, о чем идет речь. Ему хотелось что-то ответить, но слова Джинни лишь приводили его в растерянность. — Я не совсем понимаю… — Может это карма? Я думала о ком-то другом, а теперь он не любит меня. Тео, ты веришь в карму? «Он не любит меня». Эти слова оглушали его. Звучали, как музыка для ушей. Все, наконец, прояснилось и встало на свои места. Преграда по имени Поттер испарилась, и от этого осознания в душе Тео зародилась надежда. Глупая, бесполезная надежда. — Я не думаю, что ты скучная, — ответил он. — Совсем наоборот. По-моему, ты очень интересная и у тебя отличное чувство юмора. Джинни посмотрела на Тео глазами, полными слез. — По-моему, ты тоже очень интересный, — призналась она, шмыгнув носом. — И смелый. — Я знаю, какого тебе, — Тео взял девушку за руку. — Я всю жизнь влюбляюсь не в тех. А потом страдаю от неразделенных чувств. Нотт улыбнулся. Он всегда улыбался, когда чувствовал себя паршиво. — Ты можешь поцеловать меня? — внезапно спросила Джинни. «Да, да, да!», — кричало подсознание. Но здравый смысл напоминал о том, что девушка была сильно расстроена и пьяна. — Ты не хочешь этого. — Откуда тебе знать, чего я хочу? — Я знаю, потому что ты — это я пару месяцев назад. Ты пожалеешь об этом, Джинни. — Пожалуйста, Тео. Она использовала запрещенный прием. Смотрела на него умоляющим взглядом. Всего на мгновенье он был готов поддаться своим чувствам, но вместо этого крепко обнял девушку. Джинни обхватила его и положила голову парню на плечо, оставляя пятна от слез на белой рубашке. — Ты замечательная, — прошептал он. — Не смей думать иначе. Она была здесь, в его руках. Делилась своими переживаниями и не жалела слез. Внутренний голос говорил Тео, что на его месте мог оказаться любой другой, но он не слушал. В его сердце уже загорелся свет надежды, и отступать было слишком поздно.