Маленький город с большой историей

Вальяжно раскинувшись на диване перед теликом, мужчина средних лет почесывал рыжую растительность на лице. Он был одет в рыжий пиджак, который еще больше подчеркивал солнечный цвет его волос. Хотя в этом возрасте у мужчин и появляются первые седые волоски на голове, показывая собой с годами капающий возраст и опыт, отражающийся не только в голове, но и на ней, Дэниел Плезант не мог этим похвастаться. Впервые пропустив спортивный канал, в свой единственный выходной он хотел заняться чем-то другим, но чем именно пока не знал. Наконец, после бессмысленного щелканья кнопок на пульте, сопровождавшегося мелькающим разноцветным шумом на телике, Дэниел выключил его. В этот день он был дома один, во всяком случае пока один. — Девочки в школе, Сью на работе… добивается высот, — последнюю часть он произнес с натяжным вздохом, в котором едва слышалась нотка грусти, — а мне чем можно заняться? — Дэниел уже полностью лежал на диване и мечтательно оглядывал пространство вокруг себя. Вдруг его взгляд выловил грязный стакан из-под апельсинового сока, который Лилия пила перед школой и видимо из-за спешки забыла отнести на кухню — утром все девушки дома, второпях позавтракав, разбежались кто куда. Дочери-подростки Анжела и Лилия — в школу, а жена Дэниела Мэри-Сью — на работу. — Точно, сейчас же должна прийти Юли, — в это имя Дэниел вкладывал особый смысл, который он сам до конца не понимал, но внутренне осознавал откуда он взялся. Юлианна Тесла работала горничной в доме Плезант не так давно, но за последний месяц она была единственной девушкой, кто оказывал Дэниелу хоть какие-то признаки ласки и любви, чего он давно не получал от так искренне им любимой жены. — Трудоголизм — все беды в нем, — в голове Дэниела крутилось множество мыслей и чувств, но это было единственное слово, которое он произнес, поднявшись с дивана. Он прихватил стакан с облипшими на стенках каплями сока и направился на кухню. Плезант жили в довольно большом и уютном доме, который требовал ежедневной уборки, но выполнять ее было некому, потому что Мэри всегда работала, девочкам-подросткам, как известно, не до этого, хотя Анжела всегда беспрекословно и старательно выполняла все просьбы родителей — этого было недостаточно — а сам Дэниел убирался, когда ему это удавалась, но Мэри-Сью никогда не удовлетворяла его уборка. Поэтому она и наняла горничную, совсем не подозревая, что сама создает идеальные условия для измен мужа в условиях нехватки любви для него. На кухне Дэниел небрежно кинул стакан в раковину, и еще до того, как он упал в нее, развернулся и хотел идти обратно. Однако раковина была переполнена, и стакан, упав, произвел характерный звук, стукающийся посуды друг об друга, что заставило Дэниела вернуться и с неохотой вымыть всю посуду. Дэниел не особо любил убираться, да и лишняя грязь в доме его сильно не беспокоила, но он понимал, что именно вызвало в нем желание сейчас перемыть всю посуду. Закончив, он посмотрел на часы: — 10:15, что-то она задерживается… может после того раза она не хочет меня видеть? Знает же, что сегодня я дома один и чем это закончилось на прошлой неделе… — Дэниел не успел закончить фразу, как раздался звонок в дверь. Это была она. Дэниел торопливо протер мокрые руки полотенцем и чуть ли не бегом направился открывать дверь. Открыв входную дверь, он не нашелся, что сказать и лишь стоял молча, расплывшись в теплой улыбке. Юлианна Тесла, наклонившись так, что ее черные волосы прикрывали часть лица, что-то перебирала в своей рабочей сумке со средствами и другими принадлежностями для уборки. Она не сразу увидела, что ей так быстро открыли. Только после того, как она заметила боковым зрением Дэниела, стоявшего у порога, держась за ручку двери, она подняла голову, откинув волосы назад. И Дэниелу открылись нежные черты ее лица. Его обдало каким-то легким, безмятежным детским чувством, как это обычно бывало, когда он видел Юлианну. Из-за ее разреза глаз она обычно казалась спокойной, в ее глазах всегда читалась та самая безмятежность и мечтательность. — Привет, — в полтона сказала она, еле заметно улыбнувшись одним кончиком губ, — Я немножко задержалась… извини, — закончила она фразу, скрестив руки с сумкой перед собой. Дэниел облегченно вздохнул, едва сгорбившись и все так же держась за ручку двери, — почему-то он даже не думал что-то делать дальше. Юлианна слегка опустила голову. Они могли стоять так на пороге еще долго, пока Дэниел не опомнился и впустил Юлианну в дом. Они не проронили больше ни слова, — Юлианна направилась мыть пол на кухне, а Дэниел присел за барную стойку. Опершись на свою руку, он наблюдал за ней. И кто придумал такую открытую униформу горничным? Плечи были полностью оголённые, а из-под юбочки виднелись кружевные чулочки. Безусловно, форма была сексуальной, а ее носительница еще больше, но это было не самое сильное чувство, которое вызывала Юлианна в Дэниеле. — Ты как пчелка — работаешь не покладая рук, — сказал Дэниел безучастно, как будто самому себе, на что Юлианна лишь слегка улыбнулась, даже не повернувшись в его сторону. Вдруг его взгляд как будто вышел из этого мечтательного состояния и стал более осознанным. Он вскочил и быстрым шагом направился к Юлианне, развернул ее к себе и резко взял за руки так, что швабра выскочила из ее рук и упала на пол. — Юли, ты никогда не хотела иметь семью… ну настоящую такую, муж, дети? — спросил Дэниел глядя ей прямо в глаза. Он выглядел взволновано. Юлианна не сразу переключилась с уборки и ответила отстранённо: — Ну хотелось, конечно же… — Да брось ты свою официальность, ты на работе, но ты со мной! А я хочу, чтобы ты поговорила со мной откровенно, — он сделал паузу, — Что тебе мешает? Ты в самом расцвете сил, красивая, умная, добрая… как самая настоящая мать… почему у тебя нет семьи? Ты ведь одна живешь, — продолжал настойчиво Дэниел все еще держа ее за руки. После его слов она уже полностью включилась в суть разговора. Она опустила голову, и большая соленая капля упала на только что вымытый ею сверкающий пол. Дэниел не сразу заметил этого — он продолжал смотреть на то место, где только что были ее глаза. — Почему ты молчишь, что случилось? Я что-то не то спросил…? — осторожно спросил он, опустив голову и пытаясь снова заглянуть в ее глаза. Он нежно дотронулся до ее щеки, все еще не видя ее глаз. — Ничего, все в порядке, — она быстро протерла мокрые ресницы тыльной стороной запястья и хотела снова приняться за уборку, но Дэниел остановил ее. — Юли, ты можешь сказать мне все как есть, — сказал он серьезно, но мягко. — Да не могу я иметь детей! — одернула Юлианна, — Что ты в душу мне лезешь и в друзья набиваешься? Мы с тобой никогда не будем вместе, и все эти разговоры бесполезны. Дай мне выполнить свою работу, и я уйду, — прокричала она в слезах охрипшим голосом, вырвавшись из его хватки и побежав в ближайший к кухне туалет. Не закрыв за собой дверь, она оперлась руками об раковину, и слезы полились в нее рекой. Тут же зашел Дэниел. Он подошел к ней, снова повернул к себе, и они оба опустились на пол. Юлианна продолжала всхлипывать, но теперь слезы падали на ее колени. — Прости, прости, я такой дурак, я не хотел… я не хотел тебя задеть, — Дэниел не знал, что делать, он пытался погладить ее по плечам, взять за руки. — Я уже привыкла… — сквозь слезы выговаривала Юлианна, — Я уже смирилась, что у меня никогда не будет деток, не будет семьи, — она посмотрела на него, — А мне так этого хочется, ты не представляешь ка-ак, — последнее слова она растянула, давясь слезами. Дэниел молчал, он не знал, что ответить, он никогда не был, да и не мог быть в такой ситуации. Она продолжала: — Думаешь я просто так горничной работаю? Что я не могу найти работу почище? Да это единственная работа, благодаря которой я могу почувствовать себя живой, как будто это мой дом, что все это я делаю для своей семьи. Одной такой срач не разведешь, знаешь ли! Возможно, это странно, да, я знаю, но мне помогает, — она истерически улыбнулась, ее глаза были красными от слез, — Помогает, — повторила она и закрыла лицо руками, продолжая плакать. Дэниел притянул ее к себе и обнял, прижав свой подбородок к ее макушке. Она прижалась к его груди, продолжая закрывать свое лицо руками. Они все еще сидели на полу. — Слушай, — проговорил наконец-то он, — я и на секунду не могу представить какого тебе, но мне правда очень жаль тебя… и что я вообще поднял эту тему… прости. Да, и за то, что все это начал — тоже прости. — Что «все это»? — спросила Юлианна слегка приоткрыв лицо. — Все, что сейчас между нами, — отрезал Дэниел. — Ты сожалеешь? — она приподнялась и посмотрела в его глаза. — Ты меня не любишь? — ее зеленые глаза с детским любопытством уставились на него. Она уже не плакала. — Люю… люблю ли я? — с удивлением переспросил он и сразу продолжил, — Ты, ты волшебная! — Жену ты тоже свою любишь и девочек своих любишь, и любил бы дальше. Если бы она выполняла свой супружеский долг добросовестно, ты бы даже не знал, как меня зовут, — цинично проговорила она. — Нееет! Ты не права. Дело не только в нем… — он заволновался, — в этом самом долге, — он сделал паузу. — Мне просто хочется любви, обычной такой, простой человеческой любви, ласки, может… Да, ты права, не посмотрел бы на тебя, если бы моя Сью давала мне все это как раньше, когда мы были помоложе, еще задолго до девочек… — он мечтательно улыбнулся, но тут же осёкся. — Конечно, это очевидно, а я лишь слабая женщина, подвластная потребностям мужчин, игрушка в ваших руках, которая, знаешь ли, не лишена чувств и тоже умеет таить перед вашим обаянием, — она поднялась на ноги, одернула юбку и отвернулась к зеркалу. Дэниел не сразу сообразил, что нужно подняться следом и секунд пять еще продолжал сидеть на полу. Поднявшись же, он сказал: — Не игрушка, никакая не игрушка! Ты очень помогаешь мне, ты даришь мне то, что не может дать мне Сью. В самом деле, главное ведь то, что мне хорошо с тобой… и не только в постели, — добавил он с осторожностью тихо. Юлианна молчала, глядя в зеркало как будто сквозь свое отражение. Дэниел, не услышав ответа от нее, продолжал: — Если бы мне нужен был от тебя только секс, мы бы с тобой только им и занимались… — Ну конечно, я же такая доступная, пальцем поманил, и я на все согласная, — перебила она его с возмущением. — Ну нет, я имею в виду… ээ… я бы всегда склонял тебя к этому, — он сделал паузу, — но ведь это не так. Вспомни, как часто мы виделись вне дома, как часто мы просто гуляли, как разговаривали за нашим столом часами, когда у тебя было мало работы. Ты ведь никогда не уезжала раньше, — добавил он чуть тише последнее предложение. Юлианна продолжала стоять у зеркала молча, уже опустив голову. Дэниел подошел к ней и обнял ее сзади, положив голову на ее плечо лицом к ней. — Ты мне нравишься, кисуль. Мне хорошо с тобой, — сказал он, слегка поцеловав ее в шею. На ее припухшем после слез лице впервые появилась улыбка. Она слегка отстранилась от него, чисто для приличия — на самом же деле она не хотела освобождаться из его объятий. Его щетина прижалась к ее щеке, а его шея вкусно пахла мужским одеколоном. Юлианна редко могла устоять перед всеми этими мужскими атрибутами. Все еще стоя к нему спиной, она слегка повернулась к нему и уставилась на его губы. Сначала соприкоснулись кончики их носов, а уже затем губы. Они слились в нежном поцелуе. Не прекращая целоваться, она развернулась к нему и положила руки на его плечи, он же держал ее за талию. Они продолжали целоваться, Дэниел ерзал руками по ее талии, опускаясь на бедра и обратно, затем одним движением он поднял ее и посадил на ванную тумбу возле раковины — карьера в спорте позволяла ему делать это без особых усилий. Он встал между ее ног, расстегнул ширинку, опустил брюки, продолжая целовать ее, осторожно снял с нее черные кружевные трусики и вошел в нее. Юлианна слегка вздрогнула, издав сдавленный стон — их губы наконец разомкнулись — она упала назад, опершись руками об тумбу.

***

Старая машина подъехала к участку Виртуальный проезд, 215. Со скрипом открылась дверь и из машины вылезла невысокая дама в брючном костюме. Ее волосы были завязаны в строгий пучок, да и весь ее внешний вид выдавал в ней настоящего трудоголика, поглощенного работой. Но было в ней кое-что, что сильно мешало ей в построении карьеры в политике — ее мягкий характер. — Прощай, Дэвид, это точно конец, — девушка наклонилась к открытому окну в машине, обращаясь к водителю. — Не раскисай, Мэри, может тебя еще восстановят, — проговорил белокурый водитель, — не горюй, все пучком, — закончил он фразу и пробибикал. — Дэвид, ты не представляешь, как я горбатилась и из кожи вон лезла, чтобы угодить им, а они выставляют меня из-за того, что я не сделала того, о чем меня даже не просили? И вообще, почему я должна выполнять чужую работу, эти бумаги давным-давно должен был отредактировать советник штаба, мне же поручили только разобрать их, — она явно была раздражена, но при этом слишком печальна, чтобы доказывать свою правоту. — Всякое бывает, Мэри. Извини, мне надо ехать. Может свидимся еще, — водитель закрыл окно и отъехал от участка. Как только он скрылся за поворотом, Мэри-Сью начала жалобно стонать, растирая свое лицо руками. — Какой ужас, какой кошмар, все мое дело жизни коту под хвост. Ну почему, почему? Что со мной не так, черт побери! — она захотела вырогнуться, но ее хватило лишь на раздраженное рычание. Она уже еле сдерживала слезы, ей просто хотелось упасть прямо на уличной плитке и зарыдать во все горло, но сжав руки в кулак, и из последних сил, опустив голову, она побрела домой.