***
Зайдя в комнату, первое, что делает школьник, так это ищет телефон и зарядное к нему устройство. Прочесав комнату в сотый раз, кроме шнура и штекера, тот смартфона не находит. Сначала это не напрягает, но когда мальчишка в очередной раз заглядывает по всем комнатам, облапывает все карманы курток и опять ничего — уже поднапрягает. У Арсения он его забыть не мог, как и в машине мужчины, ведь парой часов ранее сидел на кухне, залипая в тот же самый телефон. Куда он делся потом, непонятно даже самому телефону. Такое было частенько, и не только с гаджетами. У Антона, казалось, будто бы подписка на подобную фигню. Он постоянно что-то куда-то клал и все забывал. Первое время это бесило и напрягало, потом он свыкся и попросту перестал обращать внимание на это явление. Вскоре, проверив все в тысячный раз, он уже обессиленно падает на кровать, раскидывая руки по сторонам, как чувствует, что в копчик что-то давит. И нет, здесь шутки про его резиновый хуй в кровати не прокатят. Это что-то было намного тверже представленного предмета, поэтому судорожно прощупав весь свой зад, тот, как ни в чем не бывало, обнаруживает свой телефон, радостно, но в то же время будто бы на пределе сил, улыбаясь. Казалось, что именно сейчас этот телефон, на который тот потратил почти что полчаса, чтобы найти, улетит в стенку, а следом и его голова. Но увидев новое сообщение от Арсения, повторять мысленную судьбу телефона перехотелось. Ну, это и к лучшему. Не спеша он открывает диалог с контактом «ремень» и улыбается, видя несколько сообщений от мужчины. Да, переименовывать контакт юноша так и не стал, он уверен, как и Арсений тоже. Ведь контакт «ремень» в сотни раз круче, чем какой-то там «Арсений Сергеевич», «Арс» или «Арсик-барсик». Да и вообще, такое не обсуждается. У школьника вон психологическая травма на всю жизнь с этим ремнем, а тому лишь бы хихоньки да хахоньки. Ремень Тош, ты как? Дома все в порядке? Юноша тепло улыбается, уже желая поскорее написать ответ, как палец дёргается вверх, открывая ещё несколько новых сообщений. Ремень 18.24 Знаешь, я так подумал. Может нам новый год вместе отметить? Ремень 18.30 Всё же, мы пара. Ремень 19.30 Все же, я плохо подумал. У тебя там семья, родители, а я мешать и отвлекать только тебя буду. Как освободишься, дай знать. Юноша готов прям сейчас сорваться с места и поехать к Арсению почти что в восемь вечера, чтобы дать огромного чапалаха. А то, видите ли, херни себе какой-то выдумал, а теперь сидит строчит любовные зарисовки о том, что, гляньте-ка, неправильно он подумал. Вы Арсений Сергеевич, если я услышу от вас подобную речь, то говорить мы будем совсем иначе. Быстро печатает тот, ухмыляясь своему превосходству. Ну а что, вот он вяжет Арсения, ну, конечно только в своих мыслях. Ну и это ж тоже уже достижение. Дальше берет тот особенный ремень и повторяет то же самое, что и с ним когда-то. Ну, да, Антон согласен, что за такое он ещё больше получит, но на минет же как-то раскрутил, вот и на порку, не против бы. Ну а на деле все видно само будет. Ремень Какие мы грозные стали 🙄 Юноша лишь закатывает глаза, подобно тому смайлику, что отправил Попов. Видите ли, какой деловой. Начиная диалог более приятно, юноша падает на кровать, ни на секунду не отрываясь от телефона, будто бы боясь, что собеседник вмиг выйдет из сети и больше не зайдёт. Они говорят обо всем на свете, начиная от сегодняшних происшествий, не считая каминг-аута Антона перед матерью, до каких-то новых новогодних фильмов, что вышли буквально неделю назад. Разговаривая на данную тему, у Попова созревает мысль о том, что неплохо было бы сходить на какой-нибудь такой фильм в кинотеатр, конечно же со своим парнем. Ну а с кем же ещё? Завтра идти будет не совсем вариант, так как уже завтра тридцать первое декабря, день, когда все магазины и торговые центры утопают в людях, а на кассах начинается сплошная давка. Полки супермаркетов опустошаются, как при зомби апокалипсисе, а алкогольные отделы выносят тележками. Пожалуй, к последнему типу и относился юноша, если, конечно не считать того, что первого января после таких попоек он лежал полуживым и молился сдохнуть в этом новом году. Но то ли судьба была так зла и щедра в одно и то же время, то ли желаниям под бой курантов не суждено было сбываться. В общем, не подох он ни в позапрошлом году, ни в прошлом. Ну, это наверное и хорошо. Ведь кому бы тогда его Арсений достался, м? Наверняка какой-то шмаре, а не такому прекрасному Антону. Да, пожалуй самовлюбленности у Антона отнимать не нужно было, и так она через край прёт. Но это уже черта характера Арсения. Он же у нас такой самовлюбленный и нереально пиздатый. Вот и передалось воздушно капельным путем. Вскоре юноша, попрощавшись с мужчиной в сотый раз, уходит спать, договорившись о том, что завтра с утра Арсений заедет за мальчиком домой, и они вместе отправятся в очень интересное новогоднее путешествие под названием «простоим сутки в очереди за зелёным горошком, а потом отвалим за него ползарплаты». Но при сознании того, что рядом с ним будет Арсений Сергеевич, его Арсений Сергеевич, все негативные мысли сразу же уходили подальше.***
Как обычно, утро ничем хорошим не начинается, и явно дело не не в выпитом кофе на кухонном столе, и даже не в том, что это самое кофе парой минутами ранее чудом оказалось на рубашке юноши, которую тот выбирал специально для Арсения больше, чем полчаса. Это явно подпортило настроение. Но и Антон на этот счёт не слишком уж и задумывался. Все же, Арсений его и так во всей красе увидит и без каких-то там рубашек, которые оголяли молочные ключицы, подливая масла в огонь. Смотрелось красиво, дорого, а так и было, пять косарей за рубашку это вообще-то пиздец. Ну, инициатива конечно же была не Шастуна, а его родителей, которые ему на день рождения вместо денег или приставки впихнули рубашку. Да, спору нет, она неплохая, и качество хорошее и сидит идеально, но все же, сам школьник считал, что это пиздец как дорого. «А в неделю по десять штук на ашки выкидывать не дорого, значит» — мелькает у него в голове, и тот, поклясться готов, что прямо сейчас же стукнется головой о стенку. И дело было даже не в том, что он думал о вреде вот этих штук и последствиях, которые после них могут быть. Вон, в интернете говорят, что пиписька тогда стоять не будет. И что тогда? Юношу больше заботила стоимость данного кратковременного удовольствия, правда, так казалось только на первых десяти затяжках с новой электроники, дальше надоедало, вкус портился, и не было той вкусопередачи и такого же жданного никотина, будто бы на нем экономили в первую очередь. Денег, конечно, школьнику жалко было, ну, это если он трезвый, не покуривший, и…и вообще, похер на это. Как видел он в фильмах — главное лишь время, оно ставит границы и этого не избежать. А вот все остальное чепуха. Так и жил юноша, задумываясь о важном лишь тогда, когда все было слишком плачевно. Спохватившись, Шастун и заметить не успел, как на телефон по кругу приходило по десять сообщений, а часы давным-давно протикали десять утра. Что означало лишь то, что он опоздал. Вот так взял, опоздал, заставил ждать Арсения в машине под его окном, ну, это судя по пришедшим сообщениям, так ещё и с родителями не попрощался. Вот же детки. Быстро натянув первое попавшиесе худи, юноша охапкой сносит с тумбы все нужное ему сегодня и убегает в коридор, принимаясь натягивать утеплённые кроссы и куртку, сверху наматывая шарф и по пути закрытия квартиры, накидывает капюшон. Заболеть ему ещё не хватало, да, именно. Кинув ключи в карман одежды и застегнув его, а то потеряет и все тогда. Тот быстро бежит к лифту, после чертыхается ещё несколько минут, жалуясь на соседей, да и в целом, жителей всего дома за то, что им, видите ли, так рано на лифте поездить захотелось. Вскоре тот прибывает на нужный этаж, распахивая двери и позволяя недовольному юноше войти в небольшое по размерам пространство с зеркалом и железными стенами. Быстро вытянув телефон, тот пару раз делает лифт-селфи или как там его называли. Для Антона это считалось традицией, поэтому, если просмотреть его галерею, то там можно будет найти больше тысячи подобных фотографий с разных ракурсов. Конечно, из-за полоски и долгих ремонтных работ снимки в галерее за последнее время немного изменили формат, но, пожалуй, те были в сотни раз лучше, нежели эти лифтолуки. В частности кадры были именно с Арсением. В кабинете английского, биологии, на крыльце, улице, в машине, возле супермаркета, в кино и прочих местах, которые они вместе посещали. Доехав до первого этажа, лифт открывается, выпуская юношу наружу, и тот, запрятав телефон в задний карман чёрных широких джинсов, направляется к выходу, попутно здороваясь с несколькими соседями. Теперь он понимал почему Арсений хотел поехать в супермаркеты ещё в пять часов, как только те открывались полноценно. Ведь сейчас там очередь будет, хоть убейся. Откинув лишние мысли, Антон выходит на улицу, поежившись от сырого воздуха и мороза, что тут же бьёт по щекам и носу. Отыскивает глазами нужную машину и следует к теплому кожаному салону. Чёрный лансер, пожалуй, эта машина явно отличалась от других, ведь была какой-то не такой, особенной и пиздец какой дорогой. — Так и знал, — измучено буркает мужчина, поворачиваясь в сторону, к открывшему дверь, юноше. — Извини, там, этот… — запинается тот, обдумывая, как же заменить остроумное слово «пиздец произошёл» на «что-то плохое произошло». — Кофе облился, кошка в тапки нагадила? — чуть веселее предполагает тот, облегчённо выдыхая и заводя машину. — Первое, — бормочет юноша, откидывая голову на мягкую спинку, — Так ещё и не выспался, — снова недовольно фыркает тот, сильнее кутаясь в вязаный шарф. — А потому что спать надо ложиться не в два часа ночи, как ты это обычно делаешь, — учительским тоном начинает тот, и школьник уже готов перебить и заткнуть мужчину, ведь такого с утра пораньше, он явно слышать не хочет. — А ты как всегда, — тяжело вздыхает старший, полностью устремляя свой взгляд на дорогу, концентрируя на ней все внимание. Всю дорогу они едут молча, периодически поглядывая друг на друга. Шастун то ли дремал, то ли в телефоне что-то смотрел, а Арсений, естественно, машину вёл, постоянно ругаясь на длиннющие пробки и неумелых водителей, которые понапокупали себе прав за кусок сала. К чему был кусок сала младший, так и не понял, но ему это и не нужно. Не во времена ж Сталина родился, вот и не поймёт. И тут вдруг в голову юноши взбредает вопрос, над которым тот думает почти что все время нахождения в пробке. Он, ведь, никогда и не спрашивал у Попова, сколько тому лет. Ну около тридцатника, да и пусть, это же так важно-то. Хотя все же, где-то Антон и читал частичную биографию Арсения Сергеевича Попова, заслуженного мудака и учителя английского. Почему мудака? А потому что меньше мозги компостировать надо. Вступая в отношения с преподавателем, тот и подумать не мог, на что он идёт. Но, как говорится, с милым хоть в рай, хоть в шалаши. — Арс! — как-то слишком громко произносит шатен, с интересом в глазах взирая на учителя. — Чего надобно, младче? — старым, кряхтящим тоном произносит тот, выгибаясь и зевая. Всё же, пробки дело такое. — А вот, сколько тебе лет? — с полным интересом в глазах, интересуется юноша, кладя голову на плечо. — Мне двадцать восемь, Антош, — чуть улыбается тот, переводя взгляд с дороги полной машин, на младшего. Тот с минуту молчит, осматривая мужчину охуевающим взглядом, на что тот лишь закатывает глаза, внутренне понимая свое превосходство. — Нехило ты сохранился до тридцатника, — чуть почистив горло, произносит тот, с некой завистью в глазах взирая на мужчину. — А ты кури поменьше, таким же будешь в свой «тридцатник», — вновь поучительно произносит старший, делая кавычки на последнем слове, искренне не принимая этот факт. Ему вообще-то двадцать восемь. Двадцать восемь! До вашего этого тридцатника ещё два года. Жить да жить. Они вновь молчат. Каждый ничего не говорит, просто занимается своим, думает о своём. Это не кажется неуважением или обидой. Это просто молчание, каким бы оно ни было. Тихое, спокойное, рядом с любимым. — Я вчера поговорил с мамой насчёт нас, — он не знает зачем это говорит, но будто бы чувствует, что должен это сказать. Сначала Арсений выпадает из реальности, не понимая смысла данных слов, будто бы до него не доходит. А потом доходит. Старший молчит минуту, может больше или меньше. Это не имеет значения. Он просто... боится? Боится, что на этом все может закончится, или как? — И как она к этому отнеслась? — с опасение спрашивает мужчина, как-то обеспокоенно смотря на мальчишку. — Она не против, — тепло улыбается тот, накрывая руку Арсения своей. И тут камень с души падает. И юноше легче, ведь теперь не придётся держать это все в тайне, отмазываться походами в гости к Димке и Серёже. И Арсению, ведь теперь они не будут прятаться. Юноша может больше будет с пониманием относиться к родителям. Да и в целом. Счастлив мальчишка — счастлив мужчина. Такова суть влюблённости, крепкой любви и качеств семьи. Наконец таки чёрный лансер преодолевает всю пробку, конечно же, не без ругани в салоне машины. Антон и сам втрихуи был, когда, почти что впервые услышал, как его учитель такие маты гнёт, что, вон, даже берёзка ветки к земле склонила. Но, как юноша понял, мужчина не собирался зацикливаться на этом. Поэтому, доехав до супермаркета, тот паркуется и глушит двигатель, кивая Антону в сторону двери. — Приехали, принцесса, — улыбается тот, изображая вид, будто бы и не было ничего такого не учительского парой минутами ранее. Конечно, это же такое, все маты любят. И не только маты. Пробки тоже. Вот Шастун их просто обожает. Ну, правда не такие, в какой они были парой минутами ранее. Другие. Кругленькие такие, маленькие и, желательно, металлические. — Thanks, my lord, — ехидничает мальчишка, открывая дверь машины и вылезая из салона. Закрыв и поставив машину на сигнализацию, Арсений и юноша направляются к большому зданию, попутно перекидываясь лишь вздохами и ахами, замечая, как через панорамные стеклянные окна виднелась нереальная очередь к кассам. Новый год на то и новый год. Они быстро заходят в магазин, отыскивают нужную тележку и направляются в ряды. Как всегда, Попов выбирал только качественные продукты, пусть они и стояли целое состояние. Для себя он объяснялся тем, что не зря ж пашет на этой чёртовой работе учителя. А вкусненького поесть хочется всегда, особенно в пору нового года, за, считай, что ночным столом с всевозможнейшими блюдами. Пока мужчина то и дело что присматривался к продуктам, выбирал нужное, идя сугубо по списку, Антон же стремительно решил, что уже повзрослел, поэтому, зашел в свой любимый отдел в магазинах — алкогольный. Тот с таким заинтересованным лицом начал выбирать, что же он на новый год пить будет. И в этот момент ему было абсолютно плевать на то, что Попов, даже не скорее всего, а точно не даст волю таким решениям Антона. Но это не мешало мальчишек надолго застрять в данном отделе, и, облизываясь разглядывать, считай что, идеально сгравированные бутылки. Пройдясь по списку, мужчина тут же замечает пропажу, мысленно зная где же искать этого невоспитанника. Прогулявшись по нескольким отделам, тот направляется к нужному, замечая, как один очень высокий парень выискивал что-то подобное алкоголю. — Несовершеннолетним не продаём, — громкий голос раздаётся за спиной мальчишки, что сразу же пугает и напрягает. Тот, опасливо и испуганно оборачивается назад, глядя на мужчину позади, что так язвительно улыбался. — Чёрт, Арсений! — обозленно шипит тот, чуть не роняя явно очень дорогую бутылку коньяка на пол. — А как ты хотел, милый мой? — приподнимает бровь мужчина, подходя в плотную к мальчишку и отнимая бутылку, ставя её на магазинную полку. Шастун лишь фыркает, обиженно отворачиваясь в другую сторону, всем своим видом показывая, что тот уж очень сильно обиделся на учителя, чтобы так просто продолжать с ним разговор. А мужчине это и на руку было. Никто лезть не будет, доставать и постоянно принюхиваться к алкогольному отделу. И, зная Шастуна, он был уверен, что тот меньше чем через несколько минут уже во всю будет тереться возле мужчины, чтобы получить хоть что-то из спиртного. Ну а как по вашему школьнику выкручиваться в таких ситуациях? Самому ему вряд ли продадут, все же восемнадцать только через несколько месяцев, а по дороге просить Арсения заехать в подозрительный ларёк за почти что паленым, но пиздец каким дорогим коньяком, или че там сейчас молодёжь пьёт, было не лучшей идеей. Во-первых, отравиться можно, но это было не настолько страшно, как получить пиздюлей от мужчины. Это и было второй причиной, по которой школьник решил покорно заткнуться и идти на поводу учителя. Те быстро исследовали различные разделы, покупая все нужные ингредиенты для салатов, которые англичанин ранее вписал в заметки на телефоне, ведь таскаться с маленькой бумажечкой в свои двадцать восемь — тот ещё позор. И да, именно позор, а не стыд ведь, в отличии от пятидесяти-шестидесятилетних пожилых людей, тот вроде бы ещё был молоденьким, хоть его психологический возраст явно превышал отметку сорок. Но внешне-то молоденьким был, так что, все же соответствовать надо было. Когда в корзине лежали несколько пачек майонеза, хоть и Попов ярый противник данных продуктов, все же новый год требовал своих жертв. Рядом с этими химическими изделиями лежала кукуруза, зелёный горошек, который ассоциировался только с фильмом ёлки, несколько видов сыров, которые, как выразился младший, стоили как почка, и тот абсолютно не понимал зачем тратить такие бабки на какой-то там сыр, если можно было бы потратить на что-то лучше. Попов конечно же честь итальянских сыров защищал, но и сам в душе не чаял на кой черт наложил в корзину подобной дряни. Перемещаясь от сыра к колбасе, от неё к фруктам и свежим овощам, казалось, в корзине есть все необходимое для новогоднего ужина, кроме… Кроме любимого напитка всей молодёжи, а именно бутылки кока-колы и чего-то ещё более любимого. Но, так как англичанин тоже не простой учитель, как казалось, хоть, в принципе, так и не казалось, дома у него было несколько тайничков, в которых были спрятаны ото всех глаз несколько бутылок элитных дорогих напитков с высоким содержанием алкоголя. Поэтому, мысли брать что-то более восьми градусов у того не было, ну, кроме шампанского, конечно. Ведь оно, казалось, и было главным атрибутом нового года, не считая мандарины, запах ели и оливье. Проследовав к отделу с напитками и взяв в охапку колу, мужчина и паренёк возле него направились к любимому отделу второго. Тот ликовал в душе, зная, что сегодня ему точно перепадет что-то выше безалкогольной колы или компота. С выбором шампанского Попов не ошибался никогда, ведь он, будто бы настоящий винодел знал от какого будет болеть голова, от какого нет, какое развезет, а какое нет. Знал даты изготовления почти что на память, помнил градус, даже невзирая на яркую этикетку. И, пусть многим покажется, что тот был заядлый алкоголик, который за свой стаж выучил все наизусть, было это далеко не так. Мужчина сам, по натуре, интеллектуальный человек, который развивался не только в сфере лингвистики, чтения и прочего, а и подобного. Частые экскурсии в винодельные погреба, заводы и прочие заведения давали о себе знать так же, как и очень познавательные лекции экскурсоводов, которые так доходчиво объясняли всю информацию. Ну, а может дело было в друге Арсения, который на протяжении десяти лет занимался исключительно таким родом деятельности. Юноша наблюдал за учителем молча, будто бы боясь прервать его очень увлекательные рассказы о таких глубоких познаниях в сфере белых полусухих, сухих, игристых и сладких вин. В конце концов, те выбрали белое, игристое, не полусухое, от которого и голова не болела и оборот в голову не бил. Так что, под не слишком довольный вздох школьника, те проследовали к кассе, где мальчишку резко посетила интересная мысль. Как и предполагалось очереди были аномальными, которые начинались почти что возле входа в сам магазин и тянулись до самих касс. Так что уже это казалось утомительным и выматывающим нервы занятием. Но благо открылось ещё несколько касс, так что очередь начала рассасываться, как синяк от охлаждающей мази. Так что юноше и время на подумать не осталось. Но, так подумав, в своих действиях он был уверен, как никогда, и пусть те были настолько абсурдными, что даже самому харизматичному пикаперу стало бы стыдно. Как только очередь подходила к двум парням, один из которых был старше второго на десять лет, а касса с разными батончиками, батарейками, сигаретами и прочим стала приближаться, Шастун моментально начал выискивать подходящий товар. Как только перед ними оставался всего лишь один человек только с зелёным горошком, что так быстро испарился из очереди, и продукты мужчины начали пробивать через сканер, юноша, отыскав глазами блестящую упаковку, потянулся, кидая на верх выложенных продуктов на ленте пачку презервативов. Тут же на него устремляется недопонимающий взгляд кассирши, которая и не знала, что думать. А следом и хитрый Попова. Как думал Антон не получилось. Ведь и реакция у мужчины была не та, да и сам он как-то поспешил с этим всем, не эпично положил что ли, или не так подмигнул кассирше. Хер его знает. Но тот явно слегка разочаровался, ведь никакой реакции от мужчины, ни его такого строгого, до чёртиков пошлого взгляда. Ну, может хоть секс будет, но и на это мальчишка не надеялся. — Это тоже ваше? — опасливо спрашивает кассирша, прожигая тех двоих недопонимающим взглядом, взирая на кинутую пачку защиты. — Да, — с широко расправленными плечами отвечает младший, чувствуя в этот момент свое превосходство. Попов лишь ухмыляется, легко кивая кассирше, мол, это у неё не галюны. Конечно же не поставив на место Шастуна, мужчина выйти с магазина не мог, поэтому, ухмыльнувшись мальчишке, тот подкинул на кассу ещё и небольшой тюбик с клубничной смазкой, вводя кассиршу в окончательный ахуй. — И это тоже, — улыбается тот, произнося это таким голосом, что, кажись Шастун уже дрожал в конвульсиях, а девушка лет двадцати пяти упала в обморок за этой чёртовой кассой. Пробив смазку и ещё несколько продуктов, кассирша облегчённо вздыхает, проводя золотой карточкой мужчины в терминале, пока те складывали продукты в большие пакеты. Успешно выполнив операцию, как выдал это экран терминала, девушка с типичным словами выдаёт тем чек, неловко улыбаясь и добавляя «хорошей ночи», после чего сразу же начиная пробивать продукты следующих покупателей. Парни, распределив пакеты, выходят с магазина, перекидываясь лишь непонятливыми взглядами. — И что это было? — недовольно рычит Попов, ставя пакет на заснеженную парковку, попутно открывая багажник лансера. — Могу спросить то же, — пожимает плечами мальчишка, хитро улыбаясь учителю. Тот лишь закатывает глаза, отправляя большие пакеты в багажник, следом прикрывая тот со звонким звуком, что привлекает внимание школьника, резко выводя того из собственных раздумий. — Дома поговорим, — как можно суровее произносит учитель, почти что рыча эту фразу мальчишке на ухо. После чего мужчина поспешно отправляется к водительскому месту, открывая двери, и кивая юноше, чтобы тот повторил те же махинации, ведь Попову ещё, как самой настоящей кухарочке, салатики резать, нарезочки и окрошку варганить, хотя насчёт последнего тот сомневался, ведь белый своеобразный борщ был далеко не зимним блюдом. Когда школьник садится рядом, мужчина, не желая терять ни секунды своего времени заводит машину, выезжая с парковки и включая радио, чтобы заполнить эту образовавшуюся тишину.