[kodzuken]: Нет, ты что
[kodzuken]: Не игнорирую
[kodzuken]: Проблемы решаю
[kodzuken]: Щас, нахуй, взорвусь
[_kuroo.tetsurou_]: Что случилось?[kodzuken]: Долго объяснять
[_kuroo.tetsurou_]: Есть время? [_kuroo.tetsurou_]: Хочешь, я приеду?[kodzuken]: Да время-то есть
[kodzuken]: Нет настроения
[kodzuken]: А ты можешь попасть под горячую руку :D
[_kuroo.tetsurou_]: Под твою… [_kuroo.tetsurou_]: Да ещё и под горячую…. [_kuroo.tetsurou_]: Мммм[kodzuken]: Отстань :D
[_kuroo.tetsurou_]: Это не так-то просто[kodzuken]: Как у тебя дела?
[_kuroo.tetsurou_]: Стало лучше, когда увидел сообщения от тебя[kodzuken]: Боюсь представить, что бы с тобой было, если бы ты увидел меня, а не сообщения
[_kuroo.tetsurou_]: Я от счастья на месте б умер[kodzuken]: А я б от горя
[kodzuken]: Что ты минусанулся
[_kuroo.tetsurou_]: А можно так жёстко не умирать?[kodzuken]: Нельзя
[kodzuken]: Я с такими делами тупа вскроюсь
[_kuroo.tetsurou_]: Я могу быть твоим лезвием…[kodzuken]: Джисус, Куро, что за кринж?
[_kuroo.tetsurou_]: Тупа подкаты ;)[kodzuken]: Пон
[_kuroo.tetsurou_]: Как показывает практика [_kuroo.tetsurou_]: Бля, забей [_kuroo.tetsurou_]: Я не знаю, как это сформулировать, чтобы ты не назвал меня фриком[kodzuken]: Можешь рискнуть
[_kuroo.tetsurou_]: Ну…… [_kuroo.tetsurou_]: Короче, я не знаю, как ты переносишь стрессовые ситуации, и не хочу тебе надоедать [_kuroo.tetsurou_]: Бесить [_kuroo.tetsurou_]: Дизморалить [_kuroo.tetsurou_]: И мне херово от того, что херово тебе [_kuroo.tetsurou_]: Правда [_kuroo.tetsurou_]: И я не знаю… [_kuroo.tetsurou_]: Могу ли как-то тебе помочь ʕʘ‿ʘʔ[kodzuken]: Я сейчас расплачусь
[_kuroo.tetsurou_]: Потому что я фрик? :D[kodzuken]: Да
[kodzuken]: И потому что хочу к тебе ахах
[kodzuken]: Я чёт соскучился (･_･;
[_kuroo.tetsurou_]: Абуз на ужин [_kuroo.tetsurou_]: Ммм, как я люблю[kodzuken]: Вот ты сука
[kodzuken]: Я не могу
[_kuroo.tetsurou_]: Нда, я такой[kodzuken]: Не приезжай
[_kuroo.tetsurou_]: Я уже оделся почти[kodzuken]: Раздевайся
[_kuroo.tetsurou_]: Только если ты меня разденешь[kodzuken]: Да-да, ты
[kodzuken]: Ты только в интернете такой смелый
[_kuroo.tetsurou_]: Конечно[kodzuken]: Хуечно
[_kuroo.tetsurou_]: А что такого в том, чтобы раздеть друг друга?[kodzuken]: Ну ты издеваешься? :D
[_kuroo.tetsurou_]: Ну типа [_kuroo.tetsurou_]: Мы с Бокуто, вон, постоянно такими вещами занимаемся [_kuroo.tetsurou_]: На раздевание играем во что-нибудь [_kuroo.tetsurou_]: Например, в каменцы[kodzuken]: И кто обычно выигрывает?
[_kuroo.tetsurou_]: А победителей нет [_kuroo.tetsurou_]: Мы потом по одному пальцу с хуя убираем, чтобы ну ты понял[kodzuken]: Какие же вы фрики, пиздец ахахах
[_kuroo.tetsurou_]: И не говори[kodzuken]: Поиграем в каменцы на раздевание? ;)
[_kuroo.tetsurou_]: Давай зимой :D[kodzuken]: Я не доживу до зимы…
[_kuroo.tetsurou_]: Да поч????[kodzuken]: Да пот!
[kodzuken]: Ому что
[kodzuken]: Я ебал этих поставщиков
[_kuroo.tetsurou_]: Завидую им… [_kuroo.tetsurou_]: Прости, продолжай[kodzuken]: А чё продолжать
[kodzuken]: У меня сделка с одними крутыми ребятами ппц
[kodzuken]: ТАКОГО вообще ещё не проворачивал
[kodzuken]: Там суммы — ёбнешься
[kodzuken]: Всё чин по чину должно быть
[kodzuken]: В сроки нужно уложиться
[kodzuken]: А поставщики такие: «Хуй тебе, а не ткань»
[kodzuken]: Через неделю привезут только. У них сотрудник не сохранил заявку
[kodzuken]: А у меня этой недели, блять, нет
[kodzuken]: И я хер знает, чё делать
[kodzuken]: Весь день сегодня на трубке
[kodzuken]: Сотрудники в ахуе
[kodzuken]: Готовятся к тому, чтобы ебашить без выходных
[kodzuken]: А передвинуть сроки не получается
[kodzuken]: Там тоже, типа, дедлайн
[kodzuken]: И я СКОРО ВЗОРВУСЬ, БЛЯТЬ
[kodzuken]: КАКОГО ХУЯ
[_kuroo.tetsurou_]: А когда у вас дедлайн?[kodzuken]: 25 июля
[_kuroo.tetsurou_]: И неделя прям реально что-то сыграет? [_kuroo.tetsurou_]: У вас совсем ткани нет?[kodzuken]: Её даже на сто пар носков не хватит
[kodzuken]: Именно этой
[kodzuken]: А именно этой нет даже на складах
[kodzuken]: Короче не знаю
[kodzuken]: В пизду
[kodzuken]: Хочу сожрать банку мороженого и умереть от ангины
[kodzuken]: Буду признателен, если покормишь с ложечки
[_kuroo.tetsurou_]: А ты любишь гулять по ночному Токио?[kodzuken]: Снова будешь меня удивлять? :D
[_kuroo.tetsurou_]: Буду отвлекать тебя собой, чтобы не деприл[kodzuken]: И это тебя ждать только к ночи?(((
[_kuroo.tetsurou_]: Приеду часа через два, как дороги [_kuroo.tetsurou_]: К десяти короче[kodzuken]: А потом?
[_kuroo.tetsurou_]: Я весь твой до двенадцати, а потом ты весь мой до утра[kodzuken]: Ебать, мы точно по Токио гулять будем? :D
[_kuroo.tetsurou_]: Хочешь куда-нибудь?[kodzuken]: К тебе в т…
[_kuroo.tetsurou_]: Т?..[kodzuken]: Тр…
[_kuroo.tetsurou_]: Тр?..[kodzuken]: Тру…
[_kuroo.tetsurou_]: Тру?..[kodzuken]: Не три, будет дырка
[_kuroo.tetsurou_]: Пон[kodzuken]: Мур :3
[kodzuken]: Тебе завтра чё, не надо на работу?
[_kuroo.tetsurou_]: Надо, но попозже приехать могу [_kuroo.tetsurou_]: Ближе к обеду[kodzuken]: Хашо
[kodzuken]: Жду <3
[_kuroo.tetsurou_]: Мур :3***
Ехать по ночному Токио — слишком комфортно. И ни разговоров лишних, ни волнений. Приятная музыка на небольшой громкости добавляет вечеру атмосферы, а Куроо, держащий за руку, заставляет бабочек в животе порхать. Третий час, между прочим, пора платить им сверхурочные, ведь до этого просто баловались дома: плели друг другу косички — Боже, храни туториалы на «Ютубе», — и делали хвостики, а гормоны счастья брали штурмом мозг. К слову, так и поехали гулять, не причесавшись. У Куроо ещё модная розовая заколка на чёлке со звёздочками, а у Кенмы — резиночки с «Хэллоу Китти». Куда едут — очередная безумная идея. Куроо окрестил её так. Кенма поморщил нос, потому что странные у него понятия безумного. Окинаву не переплюнет ничего. Однако парень забирает свои слова обратно, когда останавливаются у огромного нового парка, по которому до места Икс приходится идти пешком долго-долго. В гору. Через высокие деревья и страшные тёмные мостики. Нет, к мостикам вопросов никаких. К маньякам-насильникам, прячущимся в кустах, — их приличное количество. — Помру молодым… — прижимаясь к Куроо, произносит Кенма с грустью в голосе. — Да нет тут никого, — нагло врёт. — Это ты так думаешь. Я чувствую, — оказывается непоколебимым. — Что ты чувствуешь? — тяжело вздыхая, спрашивает. — Присутствие. — Чьё? — Маньяков. Куроо закатывает глаза. Пытается не смеяться. Когда проходят по узкому мостику, не отпускает Кенму ни на секунду. Однако продолжает развивать демагогию. — А вдруг, маньяк я? — А вдруг, я? Что ты будешь делать? Пытается выглядеть правдоподобно. Резко поворачивается к Куроо лицом, не давая ему пройти дальше. Ладонями хватается за деревянные перила и поднимается на носочки, становясь близко-близко к чужим губам. — Сопротивляться, — отвечает Куроо, подхватывая Кенму на руки. — Э-эй, так нечестно! Теперь держаться приходится за его плечи. Но Кенма быстро ориентируется, намереваясь оборвать тонкую ниточку надежды Куроо. Если он и сейчас устоит, парень реально в маньяки заделается. Обхватить ногами его талию — часть коварного плана. Придерживать Кенму за ягодицы — попытка сделать удобнее обоим. Глаза горят ярче грёбаного пламени, как и щёки. Кенма проводит по ним кончиками пальцев, не смея отвести взгляд. Розовая заколочка смотрится так нелепо, и дело не в цвете или этих звёздочках. Лицо Куроо с убранной чёлкой кажется слишком милым. Хочется его целовать, целовать и целовать… А ловить губами кенмино дыхание и чувствовать прикосновение холодных пальцев на своей щеке — невыносимо. Невозможно больше оправдываться порядочностью, чтобы не делать того, что так необходимо обоим. — Мне кажется, мы уже достаточно близко, чтобы не придерживаться формальностей, — Кенма вспоминает то сообщение Куроо, когда только-только познакомились. — Я хотел сказать то же самое, — заворожённо протягивает. — Всё ещё пытаешься сопротивляться? — вопрос с дразнящей ухмылкой. — Нет… — ответ с принятием поражения. — Можно… можно тебя поцеловать? — Я только и думаю об этом с Окинавы… Зарыться пальцами в чёрные волосы и притянуть к себе — долгожданное наслаждение друг другом. Они наконец-то переступают черту, не позволяя жадности сжечь робость. Будто первый раз в жизни пробуют чужие губы на вкус, обретающих сладость в зарождающихся чувствах. И тело вовсе не слушается. Становится ватным. Куроо опускает Кенму на мостик, а тот, разрывая поцелуй, куда-то за собой тащит. После — валит их обоих на траву, нависает сверху и дразнит, прикусывая свои губы, как бы умоляя: «Займись ими». И Куроо на этот раз лишних вопросов себе не позволяет. Сам теперь притягивает Кенму к груди, подминает его под себя и целует увереннее, глубже. Цикады поют где-то над головой, будто бы протестуя, что на их территории занимаются непотребствами. Спине на траве холодно, и этот контраст ощущений потихоньку начинает сводить с ума. Пока земля под Кенмой не согревается. Да и тогда реальность плывёт: парень тонет в ощущениях. Случайные прохожие, тоже решившие погулять ночью, отвлекают их друг от друга. Они в парке, в конце концов, общественное место. А всё это искрящееся безумие нужно осознать. Куроо ложится рядом на спину. Находит руку Кенмы, переплетает их пальцы и смотрит в звёздное небо, пытаясь отдышаться. — Ебать… — делится эмоциями, не понимая, как мысль оказалась произнесена вслух. — Мм-м, — в общем-то, с ним солидарен, но остатка трезвого разума хватает только на это. — Дорогой дневник, сегодня я поцеловал Кенму Козуме. Это самый счастливый день в моей жизни! — И сейчас дневник, такой: «Охуеть, бро, наконец-то! Одиннадцать из десяти! Я думал, ты никогда не сделаешь этого». — Я тоже так думал! — Горе ты, блин, луковое. Куроо усмехается. Внутри радость бушует, а на душе — поселяется спокойствие. Он так давно не был влюблён. Уже и позабыл, как это. Хочется спросить у Кенмы, чувствует ли он то же самое, но вместо этого интересуется другим: — А почему не чесночное? Как соус. — Потому что ты фрик. А фрики — они все луковые. — Может, горчичное? — Фу, Боже, Куро, перестань. — Или майонезное? — Кетчупное. — Я кетчупное горе… лучше бы я умер молодым… Кенма свободной рукой толкает слегка Куроо в плечо: обижается на его такие слова. А чувствует то же, конечно. Только сам до конца не осознаёт, насколько окрылён. К Акааши, всё же, подобного не испытывал, и хорошо так с ним не было. Вернее, с Куроо как-то это по-другому ощущается, въедается под кожу чем-то приятным, и места себе будто невозможно найти. Всего аж распирает. — Расскажи мне о звёздах, — Кенма пытается в романтику. В фильмах всегда так делают. — Ну… — мешкает Куроо, — звёзды — это такие небесные тела… — Нихуя себе! — не оценивает его стараний. — Вот это да… — Да чё ты, — смущается, — я кто тебе, астронавт, что ли? — Астроном, балда, — тихонько посмеивается парень, придвигаясь ближе. — Вон, смотри, Большая медведица. Кенма указывает в небо, очерчивая вымышленные линии созвездия. Уже не считает это романтичным. — Нет, это Малая. Большая — вон, — дотягивается до руки Кенмы, управляя ей. — А там — Кассиопея. А это — Дракон, видишь? На воздушного змея похож. — Нет, не вижу. — Да как? Вон, смотри… И Куроо повторяет это ещё раз. Только Кенма засматривается не на звёзды. На него. И не смеет оторваться. — Покажи мне их ещё раз, — просит, лишь бы и дальше им любоваться. — Тебе же всё равно, — ухмыляется, распознавая хитрый замысел. Поворачивается на бок, умещая на Кенме руку, коей секундой назад держался за его запястье. — Нет, правда очень интересно, — самую малость лукавит, снова касаясь его щеки. Куроо опускает взгляд на его губы. Очень хочет поцеловать Кенму, и сейчас вроде как можно не сомневаться. Они оба сейчас мечтают друг о друге. — Поехали к тебе. Я буду твоим до утра. Слова Кенмы прошибают током. И Куроо знает, что парень не подразумевает секс или что-то такое. И отказаться — пиздец, никак. Сравнимо с тем, чтобы выбросить в море сундук с золотом. Однако они здесь по другой причине, хоть и пошло всё не по плану. И Куроо берёт себя в руки, легонько чмокая Кенму в губы. — Поехали, но не ко мне. Пойдём. — Так едем или идём?.. — Сейчас всё увидишь.***
Кенма никогда так не ошибался, считая понятие Куроо о безумии неправильным. Это — настоящий пиздец. И именно это, оказывается, ничто не переплюнет. — Самокаты?.. Куро, ты сдурел? — Может быть. Самую малость. — Я не умею кататься. — Я буду за штурвалом. — Голландским? Куроо выгибает бровь и ухмыляется: находит это заманчивым. Или снова попадается на эту уловку: не проходит испытание. Однако не уступает: — Как пожелаешь. Кенма еле сдерживает смех. Но про себя отмечает, что Куроо начинает меньше стесняться. Не так, возможно, осторожничает. — Ну и что, — не отвлекается на лишнее, — мы будем, как все эти ванильные парочки? — Да. Парень ненадолго задумывается. Взвешивает все за и против и по итогу говорит: — Ладно. В парке людей, к тому же, нет. Молодёжь в расчёт брать не стоит: сидят себе тихо-мирно на лавочках и то как-то слишком разобщённо. Позориться, короче, не перед кем будет. Да и не то чтобы Кенму это волнует. Немного, может быть, смущается, но видеть двух парней, катающихся на одном самокате, — дело для жителей Токио привычное. А стоит Куроо встать сзади и положить ладони поверх рук Кенмы — все сомнения на этот счёт куда-то деваются, остаются где-то там, вместе с ветром, бьющим в лицо. Хорошо, что волосы не мешают, и косички не расплелись до сих пор. Вообще, это странно — просто ехать на самокате, не отталкиваясь от земли. Он везёт тебя сам, а ты только и успевай, что поворачивать вовремя. За Кенму это делает Куроо, который не может не прижиматься грудью к его спине. Оттого и не страшно потерять управление и врезаться в дерево, фонарь или лавочку. Скованность не проходит до тех пор, пока не доезжают до конца парка и не начинают катиться с горки вниз. Наклон небольшой, но самокат развивает скорость быстро. У Кенмы аж дыхание спирает. И парень это контролировать не может — восторженно и искренне смеётся, подставляясь под ветер, пробирающийся под рукава футболки. Аки патриарх дзен буддизма. Такую свободу будто бы никогда не чувствовал. Будто действительно парит. Теперь осознаёт, насколько окрылён тем, что дарит ему Куроо. Хочется подарить что-нибудь в ответ, и от этого так тоскливо становится: собственного энтузиазма ни за что не хватит, чтобы его удивить. Однако приходит в себя словами Акааши: «Не мешай кому-то что-то делать для тебя». Только становится ещё тоскливее: кроме Куроо, для Кенмы никто в плане ухаживаний никогда ничего не делал. Даже самого банального. Обидно, если это волшебство закончится. — Эй, ты в порядке? — останавливаясь на повороте, спрашивает Куроо, обнимая со спины. — А то. Кайфую просто, — для убедительности улыбается, откидывая голову назад, ему на плечо. — Хочешь, покатаемся по городу? — ненавязчиво предлагает, поглаживая парня по щеке подушечками пальцев. — Хочу, — тормозя себя в самокопании, отвечает. — Только теперь я буду обнимать тебя сзади, а ты рули. — Хах, договорились. Да, так и правда очень хорошо — обнимать его и наслаждаться ночным Токио, оставляя позади кварталы.