Соломон Гей — 2$!
Хорошего отдыха, Кодзукен! С кем поедешь?
— Спасибо за донат, Соломон Гей. Крутое, кста, имя. Со своими Щенятами, лучшим мангакой на свете и представителем Ассоциации. Драконит аудиторию ещё больше. Наконец-то отвечает на очередной излюбленный вопрос, ведь не за горами, поездка-то. Уже четыре ноль четыре.Золотой Гээээр — 20$!
Представитель Ассоциации — Куроо Тецуро. Проверяем.
— Проверяйте, хах.Щенок — 25$!
Геймер, заработавший себе геморрой, часто задаётся вопросом: стоила ли игра свеч?
— Осуждаю! Выйди со стрима сейчас же! Кенма пытается не смеяться. Сдержаться получается. Ненавидит — обожает — Бокуто, терпение ждать их уже на исходе. Мечтает забвенно и о Куроо. О нём — больше всего. Больше всего на свете Кенма хочет увидеть его.Щенок — 25$!
В семье семян случилось горе. Отца посадили.
— Донатит не фрик, если что. Ну, стыдно. Зрители, к слову, тоже Бокуто обожают. Привыкли к его финтам и тому, как Кенма каждый раз фейспалмит. На «Ютубе» даже нарезка таких моментов есть, на канале Kodzuken Best Moments. Дай Бог здоровья человеку, занимающимся всем этим.Я не фрик — 25$!
Карета подана, выходи.
— Всё, чат, всем пока! Оффаю. Спасибо за стрим, ждите влог со мной, моим любимым мангакой, Шоё и двумя фриками. Летит на всех парах из дома, убеждаясь, что риск пожароопасности минимален — электроприборы отключены от сети, — и прихватывая с собой сумку со всем необходимым. Оказываясь за пределами ворот, искренне от увиденного охуевает: перед глазами и правда пушка-самолёт, целый космический корабль! Огромный дом на колёсах «Forest River Berkshire XLT», почти четырнадцать метров длиной, поражает своим величием. Кенма таких даже в фильмах не видел, только в обзорах на «Ютуб». Благодаря им знает, что внутри две спальни и столько же ванных комнат, здоровая королевская кровать, где можно спать вчетвером, семь телевизоров, холодильник круче того, что у парня дома, альков над кабиной водителя и ещё миллион крутых штук, ради которых не жалко продать почку. И лёгкое. И что там ещё берут. — Здарова, Фродо! — произносит Бокуто, встречая у автодома с баночкой пива в руках. — Как тебе моя щенячья конура? — Иди ты, — Кенма обнимает его и чмокает в уголок губ, здороваясь, — чё, без пивка никуда? — Ну а то! Это ж жидкое золото, блять, — с особым наслаждением делает пару глотков. — Ух, ебать! Как Христос в лапоточках прошёлся. — Боже… — закатывает глаза, поднимаясь в салон. Ну просто сказка. Только в сказках существуют прекрасные принцы, лучезарно улыбающиеся, потому что рады встрече. Кенма даже на секунду замирает, осознавая, как сильно скучал по Куроо. Потому, кидая сумку на свободное сидение, первым делом спешит его обнять. И поцеловать нежно-нежно. — Привет, кис, — ласково проговаривает Куроо, не убирая рук с талии Кенмы. — Привет, кис, — здоровается в ответ, моментально делаясь бодрым. Гормоны в голову ударяют. Эмоции льются через край. — То кисы, то щенки, я ебал, — показушно негодует Бокуто, поднимаясь следом. — Надо тебе присобачить намордник, — дразнится Кенма, отстраняясь от Куроо. Настаёт время для второго дела — осмотреться. — Ну тебе пиздец, как бы, — типа, угрожает. — Первым не засыпай. Парень активно его игнорирует. Проходит дальше, встречаясь с Акааши у диванчиков — гостиной с множеством шкафчиков из красного дерева сверху и электрическими сидениями. Обнимает друга, также чмокая его в губы, и говорит: — Привет, пупсик. — Привет, Кен. — Покажешь мне, что тут ещё есть? — О-о-о, да тут есть всё! Бокуто снова перетягивает одеяло внимания на себя. Кенма допускает мысль, что он явно что-то пропустил, пока парни за ним ехали. А именно — что-то между Бокуто и Акааши, потому что один из них слишком возбужден, а второй чересчур смущён. Щёки, вон, какие красные. — Итак, смотри, — начинает главная причина отказаться от спонсорства «Шакалов», — гостиная. Напротив кухня. Стол со светодиодными лампами, если что! Тут… тут, внимание, камин! Пошли! Пошли дальше! — тянет за собой. — Вот здесь двухъярусные кровати, — открывая шкафчики, демонстрирует, — вы тут с Куроо будете спать. — Эй! — негодует парень на сидении водителя. — Ты там, блять, будешь спать! — Вы с Куро спите, где хотите, — произносит Кенма и, чуть дальше, справа, замечая королевское ложе, распоряжается: — А мы с Кейджи будем спать здесь! — Нет, это мы с Кейджи будем спать здесь, — спорит Бокуто. — Нет, мы! — Мы! — Мы! — Жопой нюхаешь цветы! — Ты чё, бля? Кенма начинает пихаться. Бокуто ловит его руки, и ситуация выходит из-под контроля. Битва Годзиллы и Кинг Конга. Мини-версии одного из. Акааши по-тихому их снимает. — Ты сейчас пешком пойдёшь, — что-то там лепечет на хоббитском. — А? Что? Говорите громче! — позволяет Кенме одержать победу в борьбе на руках в воздухе. Ну, типа. — Фрик! — фыркает, со всей силы напрягаясь, чтобы сдвинуть Бокуто с места. — Ты! — не поддаётся, однако. — Ты! — Ты! — Жопой нюхаешь цветы! Какая дерзость! Какая наглость! Бокуто валит Кенму на кровать. Держит его одной рукой, второй — кутает в покрывало. Сопротивления бесполезны. Не получается отбиться. — Пусти! — Не-а. Сейчас зашью тебя в кокон! И реально зашивает. В два счёта. Да и крепко так, что руками не пошевелить, которые, к слову, болят, как после спортзала. Будто гири сто килограмм тягал. — Ты как из палаты сбежал? — изумляется Бокуто, поднимая Кенму и умещая его у себя на плече. — Общество Анонимных Фриков тебя накажет. — Какой же ты, блять, просто! Как в смирительной рубашке, реально. Ещё и страшно так, что Бокуто случайно его уронит. Но он справляется с ролью санитара отлично, относя Кенму к Куроо. Осторожно опускает парня на место штурмана и уходит к Акааши. Напоследок бросает: — Вот тут и сиди. Жарко, блять. Выпутаться из покрывала получается с трудом. Самому, без чьей-либо помощи! — Мог бы и сделать что-то, а не смотреть, — критикует по-доброму жертва фрикосилия Куроо. — Я и делал, — оправдывается, но тут же уточняет: — Охуевал. «Мортал Комбат» отдыхает. — Я тебе сейчас так охуею! — намеревается встать, но Бокуто снова рушит все планы. — На вот, утешься, выпей пивка. И это, Куроо… поехали уже. — Давай оставим его здесь? — шепчет Кенма, банку-то открывая. И смотрит таким взглядом умоляющим, что трудно устоять. — Пожалуйста. Но Куроо в ответ лишь смеётся. Не поддаётся на уговоры, рекомендуя пристегнуться. Проверяет обстановку на дороге по зеркалам и, снимая космический корабль с ручника, везёт их в ночь, полную приключений. Утро точнее.***
— Кис, ложись спать, — произносит Куроо, когда минуты начинают отсчитывать пятнадцатый час. — Без тебя не пойду, — геройствует Кенма, с трудом держа глаза открытыми. Чужим выдержке и водительскому опыту можно позавидовать. Куроо за рулём, кажется, вечность. Бокуто вот-вот должен его сменить, и Кенма ждёт не дождётся, когда этот момент настанет. Как только они с Акааши улеглись на королевской, между прочим, кровати, стало спокойно. Уютно. Атмосферно. Наблюдать, как просыпается природа, восхищало. Первый час Кенма даже не выключал камеры телефона, записывая таймлапс: пойдёт в видео для «Ютюба». Потом — захватывало не меньше тоже. Особенно воодушевляли разговоры ни о чём и игра в «Слова». На букву «А», наверное, все закончились, и парни перестали насиловать мозг чем-то интеллектуальным. Вернулись друг к другу. Пока Кенма не начал отрубаться прямо на этом поразительно мягком, как в кинотеатре, сидении. Куроо время от времени просит его лечь. Как сейчас. Снова. В который раз слышит одно и то же, не меньше поражаясь кенминой усидчивости. Вдвоём, однако, ехать так можно хоть всю жизнь. Особенно если в телеке показывается «Рик и Морти». Ух, как бодрит. Кенма находит этот мультик забавным. По крайней мере, больше из дисков выбирать нечего. Посмотрит первый сезон раз десятый. Куроо — в третий. Бокуто — вопит: — Выключи! — О, вы не спите уже, — оборачивается назад Кенма. — Нет! — отвечает парень, поднимаясь. Приходит в себя ото сна. Пива — и след в крови простыл. Выключать «Рика и Морти», конечно же, никто не собирается. Кенма мотивирует Бокуто быстрее сесть за руль вместо Куроо. И долго ждать не приходится. Сходив в ванную комнату и забрав со стола булочку с банановым джемом, он плетётся к кабине. Выглядит вполне себе работоспособным. — Ух, ёпт. Половина третьего. Почему ты меня не разбудил? — обращается к Куроо, опираясь на водительское сидение. — Тебе не мешало проспаться, — язвит Кенма. — Фродо, милый, меня ни один алкоголь не берёт, — с важным видом говорит Бокуто. — Да иди пизди. Ты, как Карсон от варенья, прёшься. Только не варенье предпочитаешь, а «БЦАшки», протеиновые коктейли. Вместо пропеллера у тебя там, блять, штанга хуярит… — Ха-ха, блять! Валите спать уже. — Вот и свалим. — Вот и валите. — Вот и свалим. Пошли, кис. Гаси кампутер. Куроо тормозит, уступает место Бокуто и, приобняв Кенму, идёт вместе с ним теснить Акааши. Хотя, кровать и правда огромная, они спокойно помещаются на ней втроём. Место даже остаётся для четвёртого, если Бокуто ляжет бочком с краю. Кенма укладывается посередине. Приходит в восторг от того, как мягко и удобно. И подушки волшебные. И одеяло не такое, чтобы жарко: для лета самое то. И как-то прям непонятно немного: Акааши обнимает спереди, Куроо — сзади. Бедный парень меж двоих любимых мужчин. Что это вообще за такое? — Стесняюсь спросить… — смущается донельзя Кенма, не шевелясь. Только глазами хлопает. — А ты спи, ехать ещё долго… — близко-близко с его губами произносит Акааши. — А ты?.. — вздрагивает от приятного сонного голоса. — А я прослежу, чтобы Куроо-сан ничего тут с тобой не сделал… — Так ты сам спишь… — Я — нет… — Да, Кей, да. Ты, кажется, во сне бредишь. — Кис, расслабься. Куроо зарывается Кенме в волосы. Шее от его дыхания становится горячо, как и телу. От его ладоней, которые оглаживают живот. И пальцев Акааши, которые рисуют узоры на спине. — Мне жарко, отстаньте, — не то чтобы против. Просто делает вид. — Нет, — категорично отвечает Акааши. — Помогите… — отчаянно краснеет. — С чем? — будто бы не понимает Куроо. — Можно я пойду спать в другое место?.. В шкаф тот… — Нет, кис. Спи с нами. Сильное заявление. Крепкое такое. Твёрдое. Но комфортно, в самом деле. Спокойно. Хорошо. Минута — и Кенма отрубится. Однако выёбывается. Пытается осознать ситуацию. — Давайте ещё Котаро, блять, на меня сверху положим! — Куда? — переспрашивает Бокуто. У, сука, всё слышит. — На тебя? Сверху? — Едь молча! — Как? — Молча! — Ещё раз повтори, пожалуйста! Кто-то пищит, не слышу! — Фрик! — Сам фрик! Куроо прижимается к Кенме сильнее. Как бы обозначает, что болтать хватит. Успокаивает и свои ладони, просто расслабляя руку у парня на талии. Акааши — тоже. Бес друга, что ли, попутал. Да и кажется вообще, что он снова уснул. Самому поспать, однако, тоже не мешает. Кенма перестаёт искать странности в этом всём. Просто закидывает ногу на Акааши, кладёт свою руку поверх руки Куроо и закрывает глаза. В сон проваливается почти моментально.***
Акааши чувствует себя разбитым. Столько часов сна явно не идут на пользу, но сделать что-то с собой кажется невозможным: парень с детства обожает дальние поездки. Хотя бы потому, что может выспаться. В салоне автодома темно. И тихо, никаких посторонних звуков. Кенма с Куроо рядышком тихонько посапывают, явно не собираясь просыпаться ближайший час. Акааши надеется, что сможет провести это время с Бокуто. В спокойствии, ведь целая ночь впереди. А он помнит, что было ночью. Вся галерея в видео. Голова тяжёлая-тяжёлая. Тело такое же по ощущениям. Холодный апельсиновый сок помогает почувствовать себя человеком, прибавляет сил дойти до Бокуто и сесть с ним рядом. — Выспался? — встречает он вопросом, и Акааши умиляет, с какой заботой в голосе парень это спрашивает. — Да. Теперь чувствую себя разбитым, — разваливается в кресле, обращая внимание на то, как напряжённо пальцы Бокуто обхватывают руль. — Ничего, соберём тебя по осколочкам. Пока отдыхай. — А ты не хочешь отдохнуть? — Через семьдесят километров мотель. Пацаны на месте уже, ждут нас. Немного осталось. Там, кстати, и заночуем, а утром сразу в спорткомплекс поедем, близко это дело всё. — Мы могли бы остановиться на пять минут… И не договаривает. Как-то стесняется предлагать такое, учитывая то, что происходило между ними в последнее время. Хотя наоборот должно быть: Акааши странно, что при мысли о Бокуто, он робеет с каждой новой всё больше. — Тебя укачало? — двигается не в том направлении, реально сбавляя скорость. — Нет… нет. Я просто подумал, что ты устал, и я мог бы сделать тебе массаж, чтобы ты немного расслабился, — всё же, о своих намерениях говорит открыто. А Бокуто на слове «массаж» вздрагивает. Тело знает тепло и мягкость ладоней Акааши; знает, как он нежен и нетерпелив, когда его касается. Мысли об этом уже расслабляют. Не немного. — Давай сделаем это, когда приедем? — предлагает альтернативу. — Как скажете, — ухмыляется Акааши, забавляясь реакцией Бокуто на его слова. — Чё там, бразы спят? — переводит тему, чтобы отвлечься. — Да. Очень мило спят. — Да всё, что бы они ни делали вместе, очень мило. Люблю за ними наблюдать. Редко такое встречал вообще, чтобы люди настолько друг другу подходили. Хочется спросить, думает ли Бокуто точно так же об их… совместимости, но Акааши не хочет слышать ответ. Так спокойнее. Всяко лучше, чем тешить себя лишними надеждами. — Будто бы созданы друг для друга, — с теплотой произносит парень. — Да-а, точно, — соглашается Бокуто. — Знаешь, — развивает тему, — подходить друг другу — вообще ко всем сферам применимо. Вы с Кенмой ведь тоже созвучны. — О, ещё как. Я его просто обожаю. Я в принципе всегда легко схожусь с людьми, но с Кенмой… Мне кажется, мы в первый же день знакомства могли доверить друг другу самые сокровенные тайны и быть уверенными, что это останется между нами до самой смерти. Романтично звучит, да? — Да, вдохновляюще. И для меня это так необычно, ведь я знаю, какой Кенма. Он трудно сходится с людьми, а тут всё так сложилось… хорошо. — Да охуенно сложилось! Серьёзно. И вы же с ним наверняка знакомы миллион лет. И у меня ощущение, будто я знаю его миллион лет. Он мне, как родной, прямо. Братишка. Я всегда мечтал о братишке, но родители решили остановиться. Двух дочерей и сына им хватило. И это тоже на самом деле охуеть. Прикинь, в Японии родить троих детей. Интересный факт чужой биографии. Акааши оживляется, погружаясь в атмосферу такого душевного разговора. Обожает поездки и за это — тёмное время суток, природу, расстилающуюся километрами, и ощущение важности момента. — Не знал, что у тебя есть сёстры. — У меня самые лучшие сёстры, серьёзно. Они занимались мной, пока родители сутками упахивались на работе. Они меня и научили играть в волейбол, кстати. Ну как. Сначала просто со мной занимались, при этом сами волейбольный мяч в руках первый раз держали. Учились передачам вместе со мной. Потом водили меня на секцию, а в свободное от тренировок время делали со мной уроки. Они вкладывали в меня самое лучшее. Всегда были рядом: и когда за руку отводили в школу, и когда болели за меня на соревнованиях, и когда мне было грустно, и когда весело; и когда я валялся с температурой, и когда переживал за безответную любовь. — А где они… сейчас? Прости, если это бестактно… — Нет-нет, всё заебок. Сейчас мои львицы замужние дамы, дети, там, работа-дом, все дела. Но мы всё равно часто видимся. Постоянно на связи. Хотару, вот, часа два назад звонила. Фотки ждёт. Сказала, что они с Нацуми приедут на следующей неделе в гости. Кстати, тебя тоже ждут. — Меня?.. — Ага. Если ты не против, то поужинаешь с нами? Не растеряться не получается. Выходит, Бокуто рассказывал об Акааши своим сёстрам. Если они тоже его ждут, значит, хотят познакомиться. Следовательно, щёки от смущения горят небеспричинно. Разумеется, Акааши не против. — Конечно. Спасибо… — Тебе спасибо. Будет классно. Зря мы, что ли, созданы с тобой друг для друга. — Действительно. — Ну вот и всё. Действительно всё: Акааши от чувств к Бокуто своё имя забывает. Но вовремя берёт себя в руки — отпустит, когда завтра окажутся у океана.