***
Со спортивным мероприятием разобрались только к вечеру. Официальная часть затянулась, перерыв между играми значительно повлиял на время, но претензий на этот счёт, однако, ни у кого не нашлось. Было весело. Юниоры проявили себя как не пальцем деланные, успешно справлялись с «Шакалами», демонстрируя новые тактики игры. Вставляли соперникам палки в колёса иногда очень даже удачно. Правда, победу одержать не смогли. Ни одна команда не обыграла топ лучших Первого Дивизиона. Самсон Фостер поблагодарил своих ребят за усердную работу и отпустил их восвояси до следующего утра. Сам — остался в спорткомплексе, с другими тренерами. На пляж, однако, поехали не все. Кто-то предпочёл покататься по острову, понаслаждаться видами и пофотографировать природу. Пообещали приехать часам к восьми, но Бокуто предположил, что к тому моменту остальной части команды будет не до воссоединения. Куроо делает ставку, что им будет не до воссоединения значительно раньше, потому что сейчас в трейлере творится полный пиздец. Не автодом, а музыкальная шкатулка какая-то. Самому пока не до веселья. За рулём. Везёт парней к белому песку и прохладной водичке. Вот они слева направо, справа налево, спереди назад: Бокуто, Акааши, близнецы, Сакуса, Кенма и Хината. На месте штурмана — воображаемый собеседник, с которым Куроо делится своей печалью. И не то чтобы ревнует Кенму к Хинате, просто… ёбаный рот, как же классно было ночью вдвоём ехать. И спать потом в обнимку. И на трибунах держаться за руки, а в перерывах прятаться в душной влажной душевой и целоваться, стараясь не прижиматься к стенам. В перерывах от Хинаты, если быть точнее. Душу греет мысль, что парковка скоро-скоро. Пешком до пляжа идти минут двадцать, если верить навигатору. Куроо даже слегка прибавляет скорость: воды Тихого океана слишком к себе манят. Волны красиво блестят на солнце, стремятся к дороге, и кажется, будто они вот-вот прольют себя на серый асфальт. Навевают воспоминания об Окинаве, о тех славных деньках, когда Куроо там учился. Подайвить бы, встретиться с Наки и покорить глубину. Отпроситься с работы и остаться здесь ещё на денёчек, отдохнуть ото всего… — Хочешь пить? — вдруг не даёт замечтаться полностью Акааши, протягивая бутылку воды. — Нет, спасибо, — отвечает Куроо, но когда парень с растерянным видом садится рядом, всё-таки соглашается: — Хотя, не откажусь. Спасибо. Акааши предварительно отвинчивает крышку, чтобы лишний раз не отвлекать водителя от дороги, и умещает бутылку в его протянутой руке. Куроо делает пару глотков. Благодарит за заботу и вдруг спрашивает, прекрасно всё понимая: — Волнуешься? — Ну… не то чтобы. Просто немного некомфортно. Чувствую себя… лишним. Подобное откровение смущает. Куроо не ожидал, что Акааши доверит ему свои переживания. Вот так, как сейчас, чтобы вдвоём и лично, не общались. А этот их разговор стоит расценивать, как личный. Даже несмотря на то, что парни сзади орут какую-то песню из плейлиста близнецов. — Ты привыкнешь. Они славные ребята, честно, — пытается приободрить Куроо, — рано или поздно тебе всё равно пришлось бы с ними познакомиться. — Лучше бы это было поздно… — тоскливо проговаривает Акааши. — Я рад, что ты не сказал: «Вот бы этого не случалось никогда». — Да уж. Кенма снова о чём-то спорит с Бокуто. Сакуса просит их заткнуться и предупреждает Ацуму не подходить близко. Ацуму его не слушает. На Бокуто нападает и Хината. Сквозь музыку доносится весьма содержательное: — Да сиди, Мелкий! — Сам ты Мелкий! Я прыгаю выше тебя, вообще-то! — Конечно, ты прыгаешь выше него. Он же здоровый! Ньютон бы охуел от такого всемирного тяготения. — Ах вы, суки! Пиздуйте кольцо в Мордор относить! — Я сейчас тебя нахуй отнесу! — А ну, не трожь моё кольцо Кальмара! Куроо поджимает губы. Переглядывается с Акааши и на тяжёлом, таком, выдохе говорит: — Знаешь… я тоже чувствую себя лишним. Будем с тобой вдвоём на пляже пиво пить. — Я согласен пить с тобой пиво, но не согласен с тем, что ты чувствуешь себя лишним. — В этот раз обстоятельства… как бы так сказать?.. другие. — Может, если бы вы с Кенмой не скрывали, что вместе, ты бы себя так не чувствовал? Обезоруживающий вопрос. Врасплох прям застаёт. И не столько «скрываете» превращает щёки во что-то зудяще-розовое, сколько «вместе». Куроо до этого и не задумывался, что они с Кенмой как бы вместе, но от парней это скрывают. Вдруг интересно становится, знает ли о них вообще Хината. — А если я задам тебе аналогичный вопрос? — Что касается меня, то я очень даже рад, что Бокуто лишний раз меня не смущает. Он знает, что мне нелегко. И мне приятно, что он пытается сделать так, чтобы мне было комфортно. Правда, я пока не могу расслабиться. Видишь, тебя сижу гружу. — Я бы назвал это «поднимаешь мне настроение». — Брось… Тебе, кстати, тоже не мешает расслабиться. Куроо с Акааши не спорит. Успокаивается, отчего-то ловя себя на мысли, что они должны общаться чаще. А пока наконец-то сообщает всем о прибытии и паркуется в специальном для габаритных автомобилей месте. Там уже стоит парочка трейлеров. В темпе вальса парни добираются до пляжа. Ведут себя вполне тихо: очарованы видами. Тёплые дуновения свежего ветра гладят лицо и руки. Ноги проваливаются в песок, приятно зарываться в него босыми ступнями. Солнце уже не так высоко, плавно стекает к горизонту, придавая небу сизеватые оттенки. Печёт не так нещадно. Наоборот, ласково греет тело, целуя его своими лучами. Шум волн требует покориться, умоляет зайти в воду, чтобы океану было не так одиноко — купающихся мало, на пляже почти никого нет. Хорошо и спокойно. Хорошо и спокойно до тех пор, пока парни не разбираются с покрывалами и не открывают бутылки с пивом. Нет, тогда, конечно, делается ещё лучше, но нетерпение Бокуто и Ацуму не позволяют удержать ощущение прекрасного, оно рассыпается сквозь пальцы. — Наперегонки. Кто последний, тот лох. Покидав как зря одежду, Бокуто мчится к воде. Ацуму устремляется за ним, и оба на несколько секунд скрываются из вида. Выныривают недалеко от берега и зовут остальных к ним присоединиться. Осаму с Сакусой поддерживают их, Хината, делая глоток пива, бежит к ребятам, а Кенма теряется в сомнениях. — Вы пойдёте купаться? — спрашивает он у Куроо и Акааши, никак не решаясь снять футболку. Пока в воде Бокуто, идти туда опасно. — Да, думаю, — отвечает Куроо, — попозже. — Всё нормально? — Конечно. — Кейджи, а у тебя? — Да, Кен, я в порядке. Просто немного устал. — Сейчас мы чуть потупим и придём к вам. Подозрительно. Кенма чувствует, что что-то не так. Знает даже, что именно. Но лишних вопросов не задаёт. Предполагает, что для Куроо с Акааши это отличная возможность сблизиться. Посозидать за одной-двумя бутылочками пива. Вероятно, действительно просто отдохнуть от энергичности Бокуто и Цуму. Хинаты — в том числе. Не настаивает. К тому же, самому не мешает взбодриться: неплохо выпил в трейлере. А главный вертолёт уже бежит на него. — Вы хули ещё одеты? — врывается с разборками Бокуто. — Ой, бля, Котаро, иди, — фыркает Кенма, пятясь назад. — Сейчас пойду, — роется в рюкзаке, доставая волейбольный мяч, — лови! Реакция, к сожалению, не подводит. Кенма обхватывает мяч, намереваясь кинуть его в приближающегося Бокуто, но парень оказывается быстрым. И хитрым. Наклоняется, головой пролезая у Кенмы между ног, и поднимается, усаживая его на свои плечи. — Ёб твою мать! Отпусти! — обхватывает его одной рукой за шею спереди, чуть не роняя мяч. — Уверен, что хочешь, чтобы я отпустил тебя сейчас? — ухмыляется Бокуто, придерживая Кенму за лодыжки. — Нет… — Тогда пристегнись! Мы отправляемся играть в волейбол! — Дай хотя бы раздеться! — Да похуй, высохнет. — Ты, блять, высохнешь! Лично дуть будешь! — Да-да-да… Акааши коротко посмеивается, провожая парней взглядом. Веселят ругательства Кенмы и его попытки не соскользнуть с плеч Бокуто. — Не потопи его! — кричит вслед Куроо, заранее перебирая в своей голове каждую претензию, которую вскоре адресует другу. — Фрики не тонут! — слышится в ответ, и Кенма с его заключением не согласен. — Ты фрик! Надеюсь, твои буйки тебя потопят! — Мои буйки можно использовать, как лодку, если корабль рухнет! Такую игру в волейбол поддерживает и Ацуму. Точно так же сажает Хинату на свои плечи и предлагает какие-то там соревнования, в которых Акааши с Куроо нет места. Так на секунду кажется. Кенмина электронка ситуацию спасает. Куроо глубоко-глубоко затягивается, ощущает, как паром заполняются лёгкие, и медленно выдыхает, через призрачное облако смотря вдаль. Маленький процент алкоголя выселяет из души беспокойство. Становится легче. — Ты тоже это чувствуешь? — обращается он к Акааши. — Седативный эффект жидкого золота? — улавливает сходу. — Да-а, — протягивает Куроо, снова поднося электронку к губам. Пар со вкусом мармеладных мишек кажется приятным. — Чувствую, — расслабленно произносит Акааши. — Будешь? — тоже предлагает покурить, и парень изо всех сил старается не поддаться соблазну. Не выходит. — Спасибо. Опыта в курении подобных штук у Акааши весьма мало. Даже кальян ни разу не пробовал, считая подобный вид деятельности неприемлемым для себя. Как правильно затягиваться — тоже не знает. Потому делает весьма неудачную попытку, тут же закашливаясь. Куроо смеётся, объясняя, как правильно надо это делать. Если вдыхать не так глубоко, то в горле будет не так саднить. Да и на кашель со временем перестанет пробирать. Акааши ему верит. А Куроо правда не обманывает. Голову кружить начинает. И тело таким ватным делается, что тут же хочется упасть на спину, подставив лицо уходящему солнцу. Собственно, так и делает. Куроо повторяет за ним, укладываясь рядом. — Спасибо, что остался со мной, — благодарит Акааши, улыбаясь. — Как-то много «спасибо», не? — ухмыляется парень, прикрывая глаза. — Не, — отвечает в его же манере. — Всегда пожалуйста. С берега доносятся звуки веселья. Всплеск воды. Хината всё-таки не удержался на плечах Ацуму. Куроо понимает, что так нельзя — лежать, отстранёнными ото всех. Они приехали сюда вместе, значит, и время проводить должны не по отдельности. Причин мотать на жопу сопли нет. Какие они, нахер, лишние? Необходимые! — Так, всё, вставай, — Куроо тянет Акааши на себя. — Зачем? — пытается сопротивляться. — Тусить пошли. Нас там уже все заждались. — Думаешь? — Знаю. Идём. И Акааши позволяет ему стянуть себя с покрывала и потащить за собой. Бокуто, на радостях сбрасывающий Кенму в воду, подтверждает слова Куроо. Их действительно заждались. Кенма в отместку снимает с Бокуто плавки. — Краб ебаный украл мои трусы.***
К десяти вечера пляж стал совсем безлюдным. Ни незнакомцев, ни парней. Разбрелись спать. Ну, условно. Наверняка продумывают маршрут для завтрашнего похода и решают, кто с кем в палатках будет спать. Игры — вряд ли подходящая тема для обсуждения. Бубнить там не о чем — выложатся на максимум. Океан ночью — точно что-то волшебное. Акааши, заворожённо смотря на волны, проводит параллели со своими рисунками. Отмечает детали мира перед глазами, убеждаясь, что красоту водного царства приблизительно на бумаге передать удалось. Надеется, что его манга получит достойную экранизацию, не менее захватывающую, как звёзды, потерявшие возможность отражаться от воды в эту ночь. Заселяют собой лишь небо. — Как думаешь, на нас оттуда смотрит кто-нибудь? — задумчиво протягивает Бокуто, обнимая Акааши покрепче. — А вы бы хотели, чтобы на нас смотрели? — отвечает, поглаживая его руки. Спиной прижимается к его груди. Надеется, что ему удобно. — Да ну этих вуайеристов нах, — категорично высказывается. — Почему сразу вуайеристов? — интересуется Акааши. — Потому что я весь день хочу тебя поцеловать. Я весь день думаю о тебе, даже когда ты рядом. Я видел, как тебе неловко, но не знал, как сделать так, чтобы тебе было хорошо. — Мне хорошо. Очень хорошо. — Но днём не было… Акааши усмехается: Бокуто такой милый. Нежный. Внимательный. Отстраняться от него всего на секунду — преступление против всего человечества, но парню самому безумно хочется Бокуто поцеловать. Поворачиваясь к нему лицом, он аккуратно толкает его в грудь, опуская на спину, а затем придавливает собой сверху, подцепляя его подбородок пальцами. — Куроо-сан оказался прекрасным другом, — проговаривает Акааши шёпотом, — отпустите переживания насчёт меня. Если сейчас за ними кто-то всё-таки оттуда смотрит, то Бокуто не постесняется заявить на всю Вселенную, что ни одно божество с Акааши никогда не сравнится; что им придётся ему поклониться и переложить всю власть над миром в его руки. Бокуто готов ему покориться. Готов сделать всё, о чём только Акааши попросит. Готов лишить жизни самого себя за возможность его касаться, ладонями скользить по пояснице к острым лопаткам, не смущаясь делать это под футболкой. Лучшее вообще её снять, чтобы оставить поцелуи на бархатной, солёной от воды, коже. Акааши проводит пальцами по его губам. Дразнит, медлит. Бокуто изводится весь. Но лишает себя желаемого, подминая парня под себя в момент, когда следовало бы забыться. Вопросительный взгляд и сдвинутые брови вызывают мурашки. Бокуто готов смотреть на Акааши вечность. Столько же хочет с ним быть. Уверен в нём как ни в ком другом. В своём выборе — тоже. И вот бы не услышать «нет»… — Кейджи… Я знаю, что тороплюсь, но… я хочу строить с тобой отношения, хочу перейти на новый уровень. Я не могу целовать тебя просто так. Ты заслуживаешь большего. Стабильности. Я хочу тебе её дать. Хочу верить, что со мной ты будешь счастлив. Я сделаю всё для того, чтобы ты был со мной счастлив. Мне не кажется, что мы с чем-то поспешили. Давай… попробуем? Сердце Акааши, кажется, сейчас остановится. Бьётся быстро-быстро, будто на износ. Активно перегоняет кровь к лицу, которое гореть начинает. Давит на слёзные железы. Акааши и мечтать о Бокуто не мог. Не смел. Не позволял себе думать о нём после матчей, потому что он — воплощение совершенства. Акааши же — абсолютно обычный. — Давай… давай попробуем. — Правда? — Да. — Точно-точно? — Да, Котаро, да. — О, Господи! — Бокуто-сан, только не теряйте сознание!***
Когда Куроо выходит из душа в одном белье, Кенма тут же сдаётся в бою против жреца — не до «Хартстоуна», не до глупого рейтинга, в котором никак не получается взять «Легенду». И вроде бы не так сильно пьян, чтобы передать контроль над мозгом вожделению. И не настолько безрассуден, чтобы воспользоваться моментом, пока Бокуто и Акааши не пришли. И не настолько… Вообще-то, нет, настолько. — Прикинь, здесь даже фен есть, — радостно произносит Куроо, останавливаясь у кровати. — М-мм, — соглашается Кенма, смещаясь на край, — прикидываю. Ладонью проводит по идеальному торсу, смазывая оставшиеся тёплые капли, и, сам себя не помня, говорит: — Пиздец, Куро, какой же ты охуенный… Кажется, снова пора в душ. Ледяной. Или к океану вернуться. Бегом. Сплавать до другого континента и вернуться обратно так же — вплавь. Куроо ведь понимает, к чему идёт. Но мысль о том, что Кенма впервые за вечер так увлечён им, а не Хинатой, вынуждает сбросить с плеч полотенце на пол и прижать парня к кровати, примкнув к его губам. Как в чёртовой душевой в грёбаном спорткомплексе — так же жадно и страстно. С тем же риском, что кто-нибудь обязательно их увидит, если не вовремя зайдёт. Подтянуться к подушкам — отличная идея и самая большая ошибка. Куроо, в общем-то, больше сдерживаться не намерен. Сколько у них времени — можно только гадать и никогда не предположить точное. Кенма не собирается заниматься расчётами, предпочитает сам направлять Куроо. Скользит его рукой к своему паху, умещая её там, где необходимее больше всего. Задирает свою футболку, чтобы было не так жарко. Жалко тратить секунды на то, чтобы её снять. Куроо губы сменяет шеей. Ключицами. Грудью. Поцелуями опускается ниже, покусывая живот. Цепляется пальцами за резинку боксеров, чтобы стянуть их, и… …Кенма вдруг его останавливает. — Стой… подожди… — смущённо просит он. Вдруг начинает стесняться. Куроо его слышит. Не пытается переубеждать. Не старается казаться охуенным. Не расценивает «нет» как «да». Продолжает расслаблять Кенму поцелуями в шею. — Щекотно… — смеётся, вдруг съёживаясь. Ненавидит себя за нерешительность. «Организм, какого хуя?» — хочется спросить, ведь в любой из таких моментов Кенма бы никогда так в ситуации не терялся. Взять хотя бы Окинаву. Или совместный приём ванны. Или сегодня, в душевой. — Бля, давай я, — предлагает он, понимая, что лучше, наверное, заняться Куроо. Аппетит же, типа, приходит во время еды. Но стоит только ему докоснуться до Куроо, как это волнение передаётся и ему. Теперь он просит остановиться, смущаясь так, как, наверное, в первый раз не смущался. Ещё и ноги поджимает, не пуская Кенму ниже. Пытаются ещё пару раз, но теперь и поцелуи с ума сводят. Не в том смысле, когда готовы на всё и сразу. Наоборот, — лучше фильмец какой-нибудь глянуть… — Пиздец, Куро, ты превратил меня в девственника, — умещаясь у него на груди, произносит Кенма. — Поздравляю, ещё пять лет, и ты станешь волшебником, — гладит его по голове, усмехаясь. — И наколдую нам секс. — Я надеюсь, к тому моменту наши волшебные палочки хотя бы раз выстрелят. — Ха-ха-ха, какой же ты фрик. Ужас просто. — Зато я охуенный фрик. Ты сам так сказал. — Я от своих слов и не отказываюсь. — Послушаем музыку? — Великолепный план, Куро. Просто охуенный, если я правильно понял. Надёжный, блять, как швейцарские часы. — Это «да»? — Естественно. Только пошли на альков. Там в окошке можно на звёзды смотреть.