На небе распростёрся закат.
У неё был ровно час.
И вечности бы не хватило, чтобы со всеми попрощаться.
— Ку-ня! Счастливой дороги, ня!! — с воодушевлением прокричала Фейрис, махая рукой.
— Мы будем скучать! — робко произнесла Маюри, ослепительно улыбнувшись. Курису вдруг показалось, что та сейчас заплачет, поэтому она на мгновение опустила сумки, заключая Маюши в крепкие объятия, вдыхая уже ставший родным какой-то цветочный аромат. Отстранилась, неловко потрепала по голове стоявшую рядом Моэку.
Дару с Рукой сыпали пожеланиями, а Окабе…
Курису среди всей суматохи скользнула по нему взглядом. Он молча стоял в стороне, опустив руки в карманы, и мягко улыбался. Они попрощались чуть раньше и более чувственно, чем когда-либо, стоя на крыше здания Оохияма, но Курису почему-то чувствовала, что этого было недостаточно.
Нет, даже не так. Ей не верилось, что после проведённых вдвоём каких-то двух-трёх недель им вновь приходится расставаться. Очень хотелось думать, что прощаются лабмемы не только с ней, но и с Окабе тоже, что он уезжает в Америку вместе с ней и весь длинный перелёт Курису не проведёт опять в одиночестве, листая книги, но…
Послезавтра у него начинается учёба в университете. Послезавтра у неё заканчивается отпуск.
Все её мысли разбивались о реальность, в которой Окабе стоял в своём обычном белом халате без каких-либо чемоданов или сумок, реальность, в которой он останется позади, когда она сядет на поезд, чтобы прибыть в аэропорт и оттуда улететь в другое пространство и часовой пояс.
Ей в очередной раз пришлось напомнить себе, что это не навсегда — они больше не прощаются навсегда — и что в новогодние и рождественские праздники они все увидятся вновь. Они обязаны увидеться вновь.
Эти чувства, по-видимому, объединяли всех сотрудников лаборатории, потому что прощание затянулось, всё же оставляя пару человек в слезах — Курису в том числе, — а затем все, высказав последние напутствия и пожелания, развернулись, уходя за горизонт.
Все, включая Окабе, думала Курису, пока шла по направлению к перрону, смахивая слёзы. Однако, её предположение оказалось ошибочным.
Сзади послышались быстрые шаги. А затем что-то мягкое и тёплое накрыло её, утягивая в объятия.
— Я уже устал прощаться с тобой… Ассистентка, — произнёс Окабе прямо над её ухом, заставив вздрогнуть. Он явно пытался обставить это как ещё одну беззаботную шутку в стиле безумного учёного, но его и без того тихий голос дрогнул, выдавая его чувства с головой.
Неожиданно все люди с вокзала словно исчезли. Как будто они остались только вдвоём.
Сама того не желая, она слегка покраснела. Высвободила одну из рук, подняв её к лицу Окабе и слегка поглаживая его по щеке.
— Я ещё вернусь… — произнесла она еле слышно, всеми силами стараясь не заплакать. — Не успеешь ты сказать Эль псай конгру, как я буду здесь, праздновать с вами Рождество…
— Я знаю, просто... — он бросил попытки кого-то играть, говоря, как есть, — просто это всё не то, — прозвучало досадливо.
— А как же иначе, — грустно усмехнувшись, пробормотала она, опуская голову, — дурак.
Была бы у неё возможность приезжать чаще, видеться с ним чаще. Но это невозможно. Профессора будут ругать её, если она будет отлынивать от работы настолько часто. К тому же, в чём смысл приезжать на пару дней, если потом опять придется уезжать. Слишком мало времени… слишком мало для них двоих.
— Был бы способ оставить тебя здесь навсегда, — с какой-то совсем уж несвойственной для него грустью пробормотал Окабе. И прежде, чем она успела ответить, добавил с коротким смешком. — Нет, это невозможно.
— Окабе…
— Кристина, ведь ты…
— Окабе, — она подняла голову, встречаясь с его полным серьёзности взглядом, и мягко улыбнулась, — когда-нибудь мы останемся друг с другом навсегда. Когда-нибудь нам придётся съехаться, чтобы надоедать друг другу целую вечность, — она опустила голову и зажмурилась, слыша легкий смешок позади. — Ведь ты мой партнёр. Мы с тобой в одной лодке, помнишь?
Если бы она открыла глаза, посмотрела наверх, то увидела бы как его глупые черты лица расплываются в тёплой улыбке, только чтобы через пару мгновений принять задумчивое выражение.
— Я очень много об этом думал. Много-много ночей, — начал он, нервно вздыхая, — и ты ведь… такая умная, то есть… твои работы, твои лекции, твои слова, они всегда потрясали меня, завораживали. То, что ты делаешь, вполне может привести к серьёзному прорыву в науке. И я понял, что не хочу быть препятствием к твоей карьере.
— Окабе!! — возмущённо воскликнула она, чуть было не вырвавшись из его объятий, чтобы взглянуть ему в лицо, — что ты там себе…?!
— Курису, — спокойно перебил он её, крепко удерживая на месте. Она вздохнула, смиренно слушаясь. Было такое чувство, будто слова давались ему с трудом, словно если бы он увидел её лицо прямо сейчас, то растерял бы все мужество. — Я много раз думал о том, чтобы переехать в Америку, поближе к тебе. Навсегда.
— А? Что?.. — его слова были как гром посреди ясного неба. Она не ожидала от него такого, точно не этих слов. — Но ведь…
— Я слышал у них отличные программы для студентов по обмену. С дальнейшим трудоустройством и предоставлением жилья на первое время, — серьёзно рассуждал он, пока Курису пыталась осознать смысл его слов, отчаянно краснея. — Мне надо усердно поработать всего лишь два… нет, один год, чтобы добиться перевода. А лабмемы… они не будут против. Никто не будет против. Они… поймут. Я уверен в этом, — в его словах появилась улыбка. — Но я бы хотел услышать твоё мнение, Кристина.
— Я-я… это так неожиданно, что я потерялась в словах, — честно призналась она.
— Но сейчас-то ведь говоришь, — уколол он её.
— Да, да, умник, — невозмутимо фыркнула Курису, сдувая прядь со лба. — Я… не против. Точнее, я... Окабе… конечно, я бы хотела иметь возможность видеть тебя каждый день, — проговорила она, водя пальцами по рукавам его белого, ещё не слишком потрёпанного жизнью халата, — разговаривать с тобой вживую, а не по телефону. Касаться тебя так, как сейчас. И я очень растрогана твоим предложением, но… — она грустно, словно нехотя покачала головой. — Я не хочу, чтобы ты бросал лабораторию, Окабе! Ведь… это пристанище твоей души, обитель безумного учёного, — несмотря на кажущиеся абсурдными слова, её голос звучал нервно, — ведь оно объединило столько людей; это то место, к которому ты принадлежишь. Оно развалится без тебя, Окабе! С ним ведь связано столько драгоценных воспоминаний. Лаба это… ведь как… дом.
Последние слова она произнесла как можно тихо, прекрасно понимая, что конкретный безумный учёный всё равно её услышит. Ей честно хотелось провалиться под землю от стыда от того, что она сейчас наговорила; вместо этого она осталась на месте, ожидая ответа.
— Понял тебя, — как-то отстранёно прошептал он через несколько минут задумчивого молчания.
Никто из них не решался разомкнуть объятия. Точнее сказать… они просто не хотели этого делать, наслаждаясь тем теплом, что осталось у них друг для друга. Минут двадцать ушло на обсуждение разных мелочей на тему лабы, погоды, их дальнейшей жизни и встреч, а потом на целую минуту говорить стало не о чем.
Курису вздохнула и аккуратно прислонилась к его плечу, зажмуриваясь.
— Хей, Ринтаро?
Она могла почувствовать, как он вздрогнул. Наверное, даже покраснел.
— Мм-м?
Она легко усмехнулась.
— Я тебе не говорила ещё, наверное, об этом… просто не хотела, чтобы ты зря надеялся. Но у нас действительно может появиться возможность видеться чаще. Может, даже каждый день.
— Ассистентка, ты меня пугаешь. Неужели в твоей чересчур умной головушке зреют мысли о том, чтобы бросить всё и переехать в Японию? Хооин Кёма не может позволить!..
— Профессора собираются открыть здесь филиал Института мозга, — с легкостью перебила она его, — неподалеку от Икебукуро.
— А… что?
— Не пойми неправильно, — она замахала руками. — Это только планы, и у них нет четких ответов, когда и как это всё будет происходить… но я уже попросила профессора Лескинена, чтобы в случае чего он сказал мне об этом одной из первых. Мне и семпаю. Поэтому, — она всё-таки умудрилась повернуться к нему лицом, глядя в его до нелепого серьёзные глаза, — пообещай мне, что подождёшь, ладно?
На его лице засияла самодовольная широкая ухмылка. Он открыл рот, только чтобы…
— МУАХАХАХАХА! — прозвучал громкий, нарочито вычурный, немного искусственный смех, который должен, по сути, быть злобным, но являл собой обратное. Курису усмехнулась, а Хооин-сан продолжил. — Твои слова для меня закон, Куристина!!
Раньше такое его поведение бесило её
и это ещё мягко сказано. Но потихоньку, маленькими шагами Курису начала видеть сквозь все его странные замашки, высокопарные чунибьё-речи и необъяснимые порой действия и понимать его. Понимать то, что он хочет сказать, потому что Окабе был социально-неловким в общении
впрочем, как и она иногда, ему не хватало некоторых коммуникативных навыков, поэтому когда жизнь заводила его в тупик, пробуждался Хооин Кёма — не зря он называл себя фениксом — и помогал ему из этого тупика вылезти.
К тому же — если смутные и не до конца понятные воспоминания её не подводят — Окабе немало изменился с их первой встречи с альфа-линии.
Впрочем, сейчас, когда в его глазах столько нежности по отношению к ней, которая оставляет её без слов и заставляет сердце трепетать, и надежды на их будущее, ей не нужно даже вслушиваться в его слова, чтобы понять.
— Ну тогда до встречи, — с улыбкой говорит она и разворачивается, чтобы…
— Подожди, Курису!
…через пару шагов быть схваченной за капюшон её куртки.
— Окабе...
Некоторые вещи никогда не меняются, да?
Курису хотела было возмутиться — они должны сегодня попрощаться в итоге или нет? — но проглотила слова, когда смысл сказанного дошёл до неё.
Всё-таки он назвал её по имени. Это не было редкостью, давно не было, но она только что определённо разговаривала с безумным учёным, а тут вдруг нежданно-негаданно столкнулась с Окабе Ринтаро.
Видимо, это было что-то серьёзное?
— Окабе, что…
— Нет… не поворачивайся, пожалуйста, — послышался мягкий шёпот, сопровождаемый его ладонями на её плечах. В его голосе слышалась нотка веселья. — Курису.
— Л-ладно, — пробормотала она, смущённая его действиями.
— В общем… я хочу кое-что тебе… дать. — Хооина Кёмы не было. Он как будто испарился, и позади неё в данную секунду стоял лишь Окабе Ринтаро, тщательно пытающийся подобрать слова. — Ты только не пугайся, ладно?
Курису не поняла, чего ей следует «не пугаться», но тихо кивнула
немного паникуя.
Она попыталась взглянуть ему в глаза, а от того пропустила момент, когда что-то металлическое и как ни странно тёплое скользнуло вниз, по её шее, оказываясь почти рядом с бюстгальтером. Затем, после недолгого пыхтения Окабе сзади — он, видимо, возился с какой-то застёжкой — что-то небольшое грузом осело у неё на груди.
— Окабе, это… подвеска? — нерешительно спросила она, загораясь румянцем.
— Вроде того, — сглотнул он и, заметив, как она пытается достать подарок из-за блузки, осторожным движением взял её за руку. — Не смотри, — и вновь в его голосе какое-то мягкое веселье, — хорошо? Пока не сядешь в самолет.
Она вздохнула, с улыбкой качая головой — но руку убрала.
— И всё же ты иногда такой странный, Окабе. Мне до чёртиков любопытно, что же там такое, но так уж и быть, я подожду до взлёта, — проворчала она и снова тряхнула головой. Полукруг с заострённым краем — неужели сердце? — как-то приятно грел кожу. Неужели он всё это время держал его в руках?
Ринтаро, видимо, принял этот ответ как приемлемый. Тепло его рук, всё это время лежащих на её плечах, вдруг исчезло. Она могла слышать, как он сделал два шага назад, прежде чем сказать:
— Ну вот теперь — до встре…
Она не могла этого просто так оставить. У неё было не очень много времени, и на удобный поезд, если честно, она уже опоздала, поэтому — плевать. С высокой колокольни.
Она схватила его за рукав халата и, резким движением развернув к себе, впечаталась в его губы крепким поцелуем. Чуть не потеряв равновесие, он ухватился за её плечи и, всё-таки устояв, прижал к себе.
Всё продлилось не больше минуты.
Отстранившись, Курису открыла глаза. Его — янтарные — с усмешкой и теплом смотрели на неё.
— Хахаха, — искренне рассмеялся он, пожимая плечами. Услышав этот смех, Курису захотелось поцеловать его ещё раз, дольше и сильнее. — Я понял, Ассистентка, это разрушение моей эпичной сцены прощания?
— Именно так, — подмигнув, произнесла она и в который раз взяла чемоданы. — Ну что, до встречи, Хооин-сан?
— До встречи, Кристина.
***
Уже на борту, на расстоянии нескольких тысяч километров от земли, она вдруг вспомнила о подарке — точнее о том, что уже может на него посмотреть — и с любопытством маленького ребёнка, рвущего упаковку подарка на Рождество, приподняла его из-под блузки.
На конце тёмной серебряной цепочки — тонкой, но прочной и довольно искусно выполненной — можно было разглядеть половинку медальона. При мысли о том, что это парное украшение, у Курису заалели щеки, а на губах сама собой появилась растроганная улыбка. Но сюрпризы на этом не заканчивались.
Достроив картину до целого, Курису вдруг поняла, что держит перед собой очень
красивое детализированное изображение луны…
Они вроде не падают, так почему ей вдруг стало так трудно дышать?
Ведомая всё тем же праздным любопытством, она перевернула украшение, чтобы рассмотреть другую его сторону. «Тёмная стороны луны» не оправдала её ожиданий и вместо пустой поверхности, там красовались два слова, столбиком:
Луна
сегодня
Постороннему человеку стоило бы большого труда понять, почему, смотря на свою руку, известная девушка-гений Макисе Курису вдруг стала цветом с китайский фонарик. Возможно, ей стало плохо и во всем виновато кровяное давление?
Этому, правда, не соответствовал тот факт, что девушка вдруг в шоке прикрыла рот рукой, а затем нахмурилась, нервно доставая телефон и что-то быстро печатая…
«Окабе».
«Покажи свою часть подвески».
«Я ждал пока ты спросишь!»
…
Прикрепленное изображение
Курису невидящим взглядом уставилась на картинку. Приблизила, рассматривая повнимательнее, пару раз перевернула телефон — может быть, эти иероглифы по-другому читаются? Но слова не хотели исчезать или хоть как-то меняться.
красивая
не правда ли?
Уткнувшись в рукав блузки и понимая, что краснеть уже некуда, Курису написала
этому недоделанному романтику своему парню три единственных слова:
«Я тебя убью (─_─)»
«О, Кристина!
Ты, наверное, хотела написать люблю?»
«Возможно (´• ω •`)
Дурацкая автозамена (´• ω •`)»
«Удачного полёта! (´ ε ` )♡»
Сжимая подвеску в руке, Курису чувствовала необыкновенное тепло, исходящее от неё.
Это было совершенно ненаучно, и всё же… может, это было его тепло?
