Поцелуи бывают разные

      Дождь.       Порой, словно само время, он может длиться бесконечно.       Порой может начаться в самый неожиданный момент, меняя планы, нарушая заранее установленный ход вещей. Совершенно так же значительные события происходят в нашей жизни, становясь поворотным моментом в нашей судьбе, определяя наше будущее.       Порой дождю не видно конца и края, совершенно так же мы не властны видеть, что нас ждёт впереди, ибо будущее неизвестно и содержит в себе кучу неизведанных возможностей…       — Заткнись уже, Окабе, — ворчит Курису, прячась под подолом его серебряных лат халата. — От твоих речей у меня сейчас голова разболится, и это уж точно не поможет нам переждать ливень, в который мы попали как раз-таки из-за тебя!       — Моя дражайшая ассистентка! — продолжает он гордо, несмотря на те хмурые взгляды, что она бросает на него и которые обещают ему скорую смерть. — Я просто хотел сказать, что это выбор Врат Штейна, что мы…       Не успевает он договорить, как чёртов гром снова перебивает его — уже в который раз за прошедший час. Такое впечатление, что кто-то из богов грома очень сильно на него разозлился, может быть даже сразу три: Перун, Зевс и Тор, — объединились против него в своём праведном гневе, посылая всевозможные стихийные бедствия по его душу, а возможно — это просто его ассистентка, битый час пускающая молнии из своих прекрасных глаз… Тем не менее, как бы они ни старались, им не сокрушить великого и ужасного Хооина Кёму, возрождающегося из пепла!..       Его мысли снова прервал гром, а затем где-то совсем рядом сверкнула молния, заставляя Окабе инстинктивно прижать девушку ближе к себе, отчего та пискнула, но и только. Ожидая более бурной реакции — на самом деле, он ждал, что его назовут извращенцем и прибьют, — Окабе взглянул на Курису; она ответила ему слегка испуганным, но в то же время совершенно спокойным таким, мягким взглядом, поэтому, не желая испытывать судьбу, он продолжил:       — …как я уже говорил, это выбор Врат Штейна, что мы… — но в этот раз его прервала уже Курису.       — Да-да-да, выбор Врат Штейна, Эль псай конгру и прочее, — нагло так прервала, в который раз не дослушав до конца, — знаем, слышали, давай ближе к сути. Что ты пытаешься мне сказать?       «Именно к сути я и подбирался, Кристина, пока ты меня не соизволила перебить», хочет сказать он ей, в последнюю минуту сдерживаясь. Серьёзно, с ней иногда совершенно невозможно нормально разговаривать.       Дождь, по-видимому, только усиливался, совершенно не желая переставать. Идея остаться под козырьком кафе, будучи и так промокшими до нитки, казалась всё менее успешной, скорее, абсурдной даже, думал Окабе, в очередной раз всеми костями прочувствовав порыв ледяного ветра. Его старый добрый халат полностью вымок и не выдерживал объёмов изливающегося на него гнева богов.       Курису под боком чихнула, комкая и выжимая край блузки, из которой ручьём потекла вода. Таким образом они вместе слягут с простудой, и каникулы будут безнадёжно испорчены.       Он на мгновение нахмурился.       Нет, он не может допустить, чтобы его ассистентка взяла и заболела! Это неприемлемо! Им надо скорее убираться отсюда.       Он уже было повернулся к ней, чтобы сообщить об их плане отступления, когда она вдруг тихо произнесла с нотками беспокойства в голосе.       — Любишь же ты побыть загадочным, Окабе… — нахмурилась Курису, сверкнув голубыми, цвета грозового неба, радужками глаз. Мокрые полоски каштановых волос, цветом напоминавших пламя, свисали на бледное сосредоточенное лицо, отдельные волосинки забавно топорщились в стороны — сам того не заметив, он залюбовался.       И тут же получил лёгкий тычок в бок — его ассистентка жаждала ответа. Приняв вначале его задумчивое молчание за маску, теперь она смотрела чуть ли не обеспокоенно.       Он широко ухмыльнулся, заметив её взгляд, и Курису вернулась к своему прежнему, недовольному выражению лица, что заставило его улыбнуться уже более искренне. Набрав в грудь воздуха, он взял её за руку и произнёс:       — Пошли! Мы только время зде…       И снова был перебит.       — Ты не ответил на мой вопрос, и нет, ты не сможешь уйти от него таким образом! — решительно произнесла она (но руку из его хватки не выпустила).       Окабе тут же потерялся в догадках, потому что — вопрос? Разве она что-то у него спрашивала?       По-видимому, заметив его потерянный взгляд, она закатила глаза.       — Какой-то ты сегодня растерянный, — с удивлением отметила она, бормоча себе под нос, — погода, что ли, на тебя так влияет? В любом случае, — уже громче произнесла Курису, — ты что-то хотел мне сказать, ведь так?       А, точно.       Он совсем забыл.       Сегодняшний день удачливо начался с хорошей погоды. Глядя на апокалипсис, разворачивающийся перед ними сейчас, Окабе с трудом мог поверить, что утром светило мягкое солнце и где-то на деревьях щебетали птицы. Это утро было достаточно хорошим и достаточно скучным, чтобы он мог без зазрения совести предложить Курису прогуляться — почти что свидание, если так подумать.       К сожалению, ассистентка его энтузиазма не разделила. В голове всё ещё отчетливо слышался её голос:       — Спасибо, конечно, Окабе, это очень щедро с твоей стороны, но я собираюсь провести остаток дня в пыльном помещении, работая над этой глупой статьей, вместо того, чтобы насладиться этой прекрасной погодой с тобой.       Хотя — кого он обманывает, — на самом деле, она сказала следующее:       — Но я отказываюсь! — воскликнула его ассистентка, по неизвестной причине покрывшись румянцем, а затем произнесла более спокойно. — Окабе, мне осталось всего пару дней до срока сдачи, если я не потороплюсь, [имя какого-то важного человека] откусит мне голову. К тому же ты видел прогноз погоды на сегодня? По новостям передавали штормовое предупреждение.       Он показательно взглянул в окно, где яркое солнце плавилось в голубизне неба. У него было искреннее ощущение, что синоптики в корне ошибаются, и вообще это всё злые силы Организации пытаются помешать его планам, подсылая своих агентов в метеорологические службы и пытаясь подбить его ассистентку на предательство. Что он, в принципе, и высказал ей, на что Курису закатила глаза, отвечая что-то в духе, мол, злые происки организации явно не в ответе за то, что у неё горят все сроки. И вообще она не против развеяться, просто сейчас самое неподходящее для этого время.       В конце-концов, применив всю свою харизму, он всё-таки сумел уговорить её уделить ему хотя бы час. И поначалу всё шло очень даже хорошо, и Курису мирно улыбалась, поедая мороженое, и солнце не припекало их головы, и разговор зашёл на очень интересную для них тему, пока небо как в сказках не потемнело и дождь не застал их в самый неподходящий момент в паре километров от лабы, на совершенно открытой местности.       А ведь они даже не взяли зонта, беспечно положившись на госпожу удачу, в очередной раз повернувшуюся к ним причинным местом.       Окабе, честно говоря, уже немного жалел о том, что они покинули лабораторию этим утром. Ему просто хотелось, чтобы Курису, которая цветом лица уже сливалась со стенами лаборатории, немного отвлеклась от изнуряющей работы и подышала свежим воздухом, прежде чем вновь нырять в исследования. Что ему уж точно не хотелось, так это быть именно той причиной, по которой Курису сляжет с температурой и запорет весь свой проект.       Возможно, ему стоит почаще прислушиваться к словам своей гениальной девушки?       Курису снова чихнула, словно подтверждая его худшие опасения. Окабе лишь нахмурился и чуть сильнее сжал её хрупкие, холодные пальцы, обращая на себя внимание.       — Ассистентка, я боюсь, если мы прямо сейчас не найдем какое-нибудь тёплое местечко, то ты рискуешь заболеть, — произнёс он в своей обычной манере, однако на его лице не было ни намёка на несерьёзность.       Она подняла на него глаза, в которых мелькнул проблеск понимания — Ринтаро был уверен, что она поймет всё без лишних слов, — и коротко кивнула. Они стремглав мчались наперекор дождю, их одежда вымокла и осела, рядом промелькнул Радио Кайкан, а Окабе до боли в груди ощущал непрекращающееся чувство дежавю.

***

      «Окабе... только не забывай меня».       «Я... не... хочу…»       «Знаешь, Окабе, теория относительности такая…»       «Зачем ты это сделала?..»       «Грустная. И в то же время…»       «Он всё ещё мой отец».       «Такая романтичная».       «Не хочу… Умирать».       В отголосках дождя он всегда мог слышать эхо её голоса. Дождь вызывал у него целый ряд ассоциаций, пробуждал ещё не успевшие остаться в прошлом воспоминания.       О нечеловеческом отчаянии, которое он испытал не раз, пытаясь вырвать жизнь близкого человека из цепких лап судьбы.       О потрясении, когда узнал, что ему придётся пожертвовать жизнью самого дорогого ему человека, той единственной, чьё присутствие и поддержка помогли ему остаться при своём уме.       О крови на его руках, на его одежде, коже, под его ногтями, воспоминания о слабеющем теле, о последнем выдохе, о рваном голосе человека, которого он так отчаянно пытался защитить и чью жизнь он чуть не отнял своими же руками.       Всё это было смешано воедино. Всё это теперь стало его прошлым, которое, как бы трудно не было, он не позволит изменить ни себе и никому другому.       Потому что всё это имело значение. Потому что шум дождя служил его проводником к тому, что не хотелось забыть.       К воспоминаниям с горько-сладким привкусом. О тепле её тела, когда он обнимал её. О том, как она пахла цитрусом. О нежности в кончиках её пальцев, обнимающих его затылок.       О нежном звуке её голоса, когда она попросила его закрыть глаза. И вспыхнувшими в его голове искрами, когда их губы соприкоснулись.       Всё это навеки смешалось в его воспоминаниях с стуком капель по стеклу, отзвуками ливня и детских голосов, приспущенными жалюзи и пыльной тишиной лаборатории.       Пожалуй, Окабе был благодарен дождю.

***

      Окабе был благодарен Курису за то, что та не убила его сразу же, как только они, запыхавшись, переступили порог лаборатории.       В общем-то она даже не выглядела сильно расстроенной или злой из-за его дурацкой выходки, скорее… слегка недовольной тем, что из её одежды вытекло целое озеро воды, но она всё ещё оставалась мокрой.       — В следующий раз мы возьмём с собой зонт. Может, даже два, — пробормотала Курису, снимая с себя пиджак и бросая попеременные взгляды на «вышедшие сухими из воды» зонтики.       — В следующий раз? — Окабе поднял на неё удивлённый и заинтересованный взгляд, вылезая из тяжёлых рукавов лабораторного халата.       — В следующий раз, когда ты вытащишь меня на улицу против моей воли, наплевав на прогноз погоды, — она бросила на него угрюмый взгляд.       — Хах? Ну извини, — ответил он вполне искренне, почесав затылок.       — Не извиняйся, — произнесла Курису, вдруг тихо улыбнувшись. — Я знаю, что ты хотел сделать. Свежий воздух действительно полезнее, чем постоянно сидеть в пыльном помещении. К тому же мне было весело, даже как-то интересно, что ли…       Она запнулась, а Окабе вдруг захотелось проверить её температуру. Но по опыту он знал, что если подойдет чуть ближе, то сможет разглядеть её лифчик (ее блузка была слишком прозрачной, стоило ей намокнуть), что уж точно не понравится его ассистентке. Поэтому он оставил эту затею в стороне.       Может быть, температура вовсе была не причем. Курису выглядела довольно искренней, когда говорила это.       В конце концов Окабе просто кивнул:       — Хмм, ладно.       Он прошёл в душевую, чтобы взять полотенца. Из комнаты послышался вопрос-утверждение:       — Ты что-то хотел сказать.       Он кинул ей полотенце, прежде чем задумчиво уставиться в окно. Картина до жути соответствовала его воспоминаниям из другой мировой линии. Даже дети в жёлтых плащах резвились на дороге. Может, они живут неподалеку?       Окабе усмехнулся, качая головой, и закрыл жалюзи. В лаборатории стало намного темнее.       Он даже ненароком взглянул на стол, чтобы проверить, не стоит ли там эта проклятая Мобиловолновка (название временное). К его большому облегчению, его взгляд упал лишь на коробочки из-под лапши и прочий мусор.       Курису, вопросительно глядя на него, вытирала волосы.       — Да ничего особенного, в общем-то, — ответил он, слегка улыбнувшись. Курису нахмурилась.       — Ты же знаешь, что я теперь не засну от любопытства, да?       Он промолчал.       — Ринтаро-о, — Курису закатила глаза.       — Ха? — он ошарашенно посмотрел на неё, а затем широко ухмыльнулся. — Как ты меня назвала, ассистентка?       Она сложила руки на груди, смущённо отводя взгляд в сторону.       — Р-Ринтаро. Это ведь твоё имя, — буркнула она.       Окабе снова отвернулся к окну, пытаясь скрыть покрасневшие скулы. Минута прошла в тишине.       — Ты ведь помнишь наш первый поцелуй, Курису? — вдруг спросил он.       Окабе не мог видеть, как стремительно краснеют её щеки.       — Да, — послышалось неуверенное. — Конечно, помню. Почему ты...       — Нет, — он покачал головой, — ты помнишь обстоятельства этого поцелуя?       Он вновь обернулся, с нежностью и какой-то грустью глядя на неё. Лёгкая улыбка коснулась уголков его губ.       Курису вдруг чётко ощутила ауру одиночества, исходящую от него. Одиночества и даже какой-то тоски, которую ей вдруг захотелось заполнить. Поддержать, приободрить, разделить те воспоминания, ту боль, что он нёс в себе.       К сожалению, всё, что у неё было, это осколки тех событий, что они пережили вместе. Она покачала головой:       — Очень... смутно. Почти всё, что я помню, это неясные ощущения. Отголоски каких-то фраз, твой голос, мой… Помню, как в чём-то отчаянно пыталась тебя убедить, как сдерживалась от того, чтобы не заплакать, а потом следующий кадр, и я… — она прерывается, складывая руки на груди и опуская голову от смущения. — Помню твои руки на спине, твои губы, твоё дыхание, в общем, все ощущения от поцелуя, но о том, что происходило вокруг, я понятия не имею.       Окабе, приподняв брови, с видимым удивлением посмотрел на неё, затем вновь на окно. Почти прошептал:       — Понятно.       Курису бросила на него слегка обиженный взгляд. На что Окабе лишь выпустил воздух из легких, подходя к ней и пальцами беря за ладони. Полотенце упало на пол.       — Что ты… — начала было она, когда Окабе повел её в сторону, но почти тут же замолчала, оказавшись на месте, когда уже знакомое чувство накрыло её с головой.       Дежавю.       Окабе отпустил её пальцы и под её удивлённый взгляд с улыбкой начал говорить:       — Тогда тоже лил сильный дождь, прямо как сегодня. Он застал нас врасплох на крыше Радио Кайкан, где мы поначалу и укрылись, но потом всё равно пришли в лабораторию. Поодиночке, — он вздохнул, пытаясь собраться с силами. — Мы поругались, и сюда я пришёл раньше, чтобы ещё раз попытать счастье, а если точнее, я просто бежал от жестокой реальности, пока на очередном круге ты меня не остановила, — он снова улыбнулся, пальцами дотрагиваясь до её волос. — Только тогда я смог согласиться с твоими доводами и принять ситуацию… такой, какая она есть…       — Хочешь сказать, что я стояла и убеждала тебя... принять правильное решение? — с трудом вздохнула она, опустив голову.       — Нет, всё не так… — он с серьёзным лицом покачал головой, — ты сказала мне, что человека образуют воспоминания о нём. И пока я буду хранить воспоминания о тебе, ты никуда не исчезнешь… если коротко... — ...я просила не забывать меня, — закончила она с вздохом. Окабе улыбнулся. Она всё правильно поняла, его гениальная ассистентка. — И тогда я сказал, что люблю тебя. — А я попросила тебя закрыть глаза… — теперь уже на лице у Курису появилась улыбка. Она смущённо отвела взгляд, оглядывая лабораторию и накручивая волосы на палец. — Всё мне кажется таким знакомым сейчас. Обстановка, приглушённый свет, звуки. Чувство дежавю такое сильное, что мне даже становится неуютно от него. Словно мне снится тот же сон. Думаю, я понимаю, почему. Ты ведь поэтому задёрнул жалюзи, да, Окабе? Она подняла голову, глядя на него. Он усмехнулся, открывая глаза. На мгновение их взгляды пересеклись. На мгновение их сердца перестали биться и даже будто сам дождь утих. Их лица были в опасной близости друг от друга, когда они закрыли глаза… — Апчхи! — Курису вдруг резко отодвинулась от него, громко чихая. Окабе в замешательстве потёр затылок, со смешком и скрытым беспокойством отмечая: — Ассистентка, уж не простыла ли ты? — Никакая я тебе не ассистентка, — проворчала она расстроенным голосом, шмыгнув носом. — Надо уже поскорее избавиться от этой мокрой одежды, а то так можно и замерзнуть насмерть. И тебе кстати тоже. Окабе приподнял брови, глядя на неё с явным удивлением. Затем совершенно не в своей манере густо покраснел. Курису вдруг чётко осознала смысл каждого сказанного ей слова, меняя цвет лица на бордовый и зарываясь носом в свои ладони, пробормотала: — Я имею в виду нам надо переодеться, придурок!.. В сухую и тёплую одежду... — Я так и подумал! — практически пропищал Окабе, его ладони взметнулись вверх. — Я так и понял из твоей фразы о холодной смерти. — Х-хорошо, — проговорила Курису, собирая остатки самообладания и поднимая на него глаза. — Тут же есть сменная одежда?.. Окабе быстро начал перебирать варианты. Они лишь недавно с Дару относили почти все свои вещи в прачечную, и, находясь на крыше, те уже давно должны были высохнуть. Однако, он не успел их снять до того, как начался дождь. Чёрт. У него оставались лишь свободного кроя спортивные штаны, которые он никогда не надевал — они не сочетались с халатом. Будь у него хоть какие-то вещи, он мог бы одолжить Курису одну из своих футболок и какие-нибудь шорты, этого бы хватило на время. (Мысли о Кристине, ходящей в его одежде, вызывали какое-то странное чувство). Окабе также вспомнил, не оставляли ли девушки какие-то свои вещи в лаборатории. Из наиболее вероятного была Маюри, но она ночевала здесь всего пару раз и сразу же увозила одежду обратно в Икебукуро. Оставались только её косплейные костюмы, но Окабе сомневался, что Курису согласилась бы сидеть хоть в одном из них, побоявшись испортить. К тому же большинство из них были слишком откровенными. Всё это он пересказал ей в кратком виде. Курису в отчаянии опустила голову и высказала самую логичную и неправильную мысль, к которой могла прийти за этот день. — Ну тогда я возвращаюсь в отель! — воскликнула она, вдруг потянувшись к своему пиджаку, когда Окабе схватил её за плечо. — Сто-о-ой! — чуть не вскричал он негодующе, в последний момент удержав свой голос в той же октаве. Вздохнул и выдохнул, продолжая уже более спокойно. — Дождь еще не прошел, там дует холодный ветер и ты так воспаление легких подхватишь или что-нибудь застудишь, к тому же! — он сделал многозначительную паузу, на самом деле мысленно готовясь к скорой смерти, и произнёс как можно тихо, — я не хотел этого говорить, но у тебя блузка просвечивает… Конечно же Курису не понадобилось много времени, чтобы сообразить, о чем он говорил. Она покраснела даже гуще, чем в прошлый раз, закрывая грудь руками крест-накрест. — Извращенец!! И ты все это время пялился на мою грудь и ничего не говорил? — прокричала Курису. — Да я глаз с твоего лица не отводил! — вскрикнул он, принимая защитную позу. — Точно?! — Д-да! — Дурак, — выдохнула Курису, отворачиваясь. Окабе подошёл поближе, аккуратно касаясь её ладонью и пытаясь справиться с подступающей неловкостью. — Курису, — тихо произнёс он на выдохе, нежно поглаживая её по плечу, — ты же знаешь, я не стал бы... пялиться на тебя... — Знаю… — так же тихо подтвердила она, обнимая себя руками, — прости. Я просто смутилась. — И всё-таки, нельзя тебя идти в отель… — Я уже это поняла, — с досадой проговорила она, — но что мне остается? Дождь за окном лил не переставая, по трубам с шумом стекала вода. Ненадолго завыл ветер, затем так же неожиданно стих. — Только если я не разденусь до белья и посижу в душевой, пока одежда не просохнет достаточно сильно… — пробормотала она, покачиваясь взад-вперед на носках. — Или ты поступишь подобным образом… — Есть идея получше, — прервал он её, неловко почесывая затылок, — у нас в лаборатории есть пледы. Довольно большие, можем посидеть под ними. Курису, казалось, всерьёз задумалась над этим предложением, обеспокоенно глядя куда-то в сторону. — Если...если ты, конечно, мне доверя... — Да. — А…? Он вскинул брови от удивления. В глазах Курису читались обыкновенные для неё спокойствие и уверенность. — Я... согласна. Думаю, это хорошая идея. Так и наша одежда успеет просохнуть, и мы не успеем замерзнуть. Окабе кивнул, наконец-то выдыхая. — Я пойду первая, — произнесла она, опустив голову вниз и улыбаясь, — переодеваться. А то сейчас совсем окоченею и превращусь в сосульку, ладно? — она обняла себя, ладонями потирая плечи. — Оставишь плед у двери душевой, когда найдешь. С этими словами она удалилась в сторону душевой, оставив Окабе с улыбкой перебирать немногочисленные вещи.