Старые игры, новые игроки

      — …Приветствуем сборную Грифонстоуна… — скучноватым голосом произнёс диктор.       Дело, разумеется, было совсем не в Грифонстоуне, просто он уже слегка заколебался объявлять выходящие команды — полторы дюжины успели выйти, и ещё примерно столько же оставалось впереди. Самая рутинная часть церемонии открытия, ничего не поделаешь.       Зрители явно придерживались того же мнения. Если за первыми командами ещё следили, аплодировали им достаточно увлечённо, обсуждали что-то, то ближе к середине и тем более к концу… Нет, этим тоже аплодировали, конечно, но уже совсем не так. По обязанности. Вяло. Без огонька.       Тут ещё и с яками получилось не шибко удачно: из каких-то своих соображений оргкомитет выпустил их сборную в самом начале, и яковскую презентацию с фирменным национальным «КР-Р-РУШИТЬ» превзойти было трудно.       Так что где-то с седьмой или восьмой по счёту команды по трибунам уже гуляло негромкое, но постоянное «бу-бу-бу», выдававшее отсутствие интереса.       Однако на выходе грифонстоунской команды это «бу-бу-бу» резко смолкло, и воцарилась гробовая тишина. Выход этот был крайне необычным и с грифонстоунской командой совершенно не ассоциировался.       Собственно, команды тут и не было. И грифонов тоже. Из арки, через которую на поле проходили участники Игр, вышла одинокая светленькая единорожка-подросток, тащившая за собой здоровенный фургон. Делала она это с видимым напряжением и даже вроде бы прихрамывала. Или так казалось из-за того, что она слегка подтанцовывала под песенку, которую сама же громко насвистывала — любители музыки сразу узнали старинный мотивчик «Я маленькая лошадка и мне живётся несладко…»       Впрочем, фургон был раскрашен в национальные грифоньи цвета — тёмно-синий, фиолетовый и тёмно-серый — а над собой единорожка левитировала соответствующий флаг.       Выйдя более-менее на середину поля, она остановилась, смахнула со лба трудовой пот и недоумённо осмотрелась вокруг. Обошла фургон, будто убеждаясь, что за ним пусто. Пожала плечами, потом картинно стукнула себя копытом по лбу и блеснула рогом.       Хлопнуло, сверкнуло, и в воздухе из вспышки телепорта появился парнишка-грифон — причём так, что флаг оказался у него прямо в передних лапах. Тут же хлопнуло ещё раз, и в новой вспышке на поле появилась, наконец, грифонья сборная команда.       Если кто-то и успел заметить, что среди появившихся присутствуют не только грифоны, то удивиться этому он уже не успел.       Парнишка с флагом свистнул и лихо крутанул вокруг себя древко — так, будто это был не флаг, а копьё или алебарда. Из наконечника с шипением вырвалась длинная струя пламени, также описавшая красивый круг и лишь самую малость не доставшая до зрителей в первых рядах. Отчётливо запахло озоном и лёгким испугом.       Единорожка призывно замахала ему, указывая вниз: спускайся, дескать. Тот спустился, зачем-то упёр тупой конец древка в землю, наконечник направил в небеса и навалился всем своим весом, удерживая.       На сей раз из наконечника шандарахнуло здоровенным фаерболлом, который распустился в воздухе над стадионом и оказался размером с приличный дом. Прямо из него выскочила юная пегаска и прочертила собой в воздухе несколько лихих петель. Одета она была в лётный комбинезон всё тех же национальных грифоньих цветов, а остававшиеся свободными крылья были оранжево-персиковыми. Зависла в воздухе чуть выше фаерболла и стала посылать во все стороны приветственные жесты, потрясая над головой сложенными вместе передними копытами.       Пока она это делала, огненный шар, кажется, решил внести в программу свой собственный вклад и начал постепенно дрейфовать в сторону правительственной трибуны. Снова запахло лёгким испугом, кто-то взвизгнул.       Пегаска посмотрела вниз и сделала в сторону визга успокаивающий жест: не беспокойтесь, мол, всё под контролем. Сплела вокруг фаерболла кружево стремительных петель, стянула его воздушной струёй и потихоньку потащила подальше от трибуны.       Единорожка внизу опять запрыгала, зачем-то указывая на фургон. Пегаска остановилась, глянула на неё. Развела передними копытами в жесте «я чё, я ничё, моё дело маленькое», а левым задним копытом небрежно лягнула фаерболл.       Огненный шар излился на землю огненной же струёй. Хотя ой, нет, не на землю. Аккурат на фургон излился.       Натурально, повозка моментально вспыхнула и запылала гораздо сильнее, чем от обычного огня… впрочем технически фаерболл обычным огнём и не был. Очень быстро пламя пожрало крышу и стенки, явив зрителям то, что содержалось внутри, а там…       Там содержались ракеты, фейерверки, мегапетарды и всё такое прочее в оптовом количестве. Сразу стало понятно, почему единорожка тащила сию бабах-арбу с таким усилием.       И всё это в данный момент было окружено пылающими деревяшками.       — Пи… — обалдело сообщил диктор, но это и так все видели. Тем более, что окончание сообщения никто и не расслышал.       Фейерверк звезданул могучим залпом… причём «звезданул» было самым правильным словом для произошедшего — над стадионом будто вспыхнула сверхновая.       Через несколько долгих (очень долгих) секунд видимость и слышимость начали понемногу восстанавливаться. Над стадионом в небе висел нарисованный цветными дымами фейерверка огромный грифоний флаг, пегаска порхала вокруг него, подравнивая края, а сборная Грифонстоуна чинно выстраивалась на отведённом ей месте (как раз рядом с яками, весьма одобрительно кивавшими соседям). Жертв и разрушений не было, хотя…       Трибуны, судя по вытаращенным глазам и некоторым другим признакам, на этот раз не отделались лёгким испугом, а крупным испугом хорошо если только отделались — тут вполне можно было и обделаться…       В правительственной ложе принцессы Эквестрии сейчас являли собой любопытное зрелище. Одна сидела с натянутой улыбкой до ушей, и степень этой натянутости можно было измерять динамометром. Вторая улыбалась вполне мило и помахивала копытом всем, кто на неё смотрел. Другим копытом она успокаивающе поглаживала третью, которая улыбалась как-то глупо, и у которой почему-то дёргался глаз. Четвёртой было не до улыбок — она изо всех сил удерживала своей магической аурой пятую. Которая, будучи ещё совсем мелкой жеребёнкой, тоже изо всех сил рвалась в небо. Надо полагать, желая лично поучаствовать в таком замечательном развлечении и поиграть со всеми этими классными огненными шариками.       — П-поп-приветствуем к-ко-оманду к-киринской авт-то-ономии… — вяло объявил диктор, почему-то слегка заикаясь.

* * *

      — …А Твайлайт-то! Твайлайт видели? — заливалась смехом Скуталу, делясь впечатлениями. — Глаза реально по чайному блюдцу, и… я её даже зауважала как-то. Это ведь не каждый может улыбаться с отвисшей челюстью, а у неё даже получилось! И Луна такая рядом сидит с лыбой до ушей. А солнышко-то наше?! Судя по физии — ой как припекло, причем те самые места, на которых солнышки нарисованы…       — Жалко, я не видел, — вздохнул Виндчейзер. — Задом к их трибуне стоял. Как это ты там в своём стихе сказала? «Вот за что ты боролся, на то напоролся, надо ж думать с другой стороны иногда…»       — Рано цитируешь, — ответно вздохнула Скуталу. — После забега всяко ещё раз цитировать придётся, вот только применительно к себе. Ну, так-то оно хоть баш на баш вышло.       — Эту проблему я буду решать по мере её возникновения… а ну, стоп!!!       Не дойдя несколько шагов до двери комнаты, отведённой ему как участнику Игр, Виндчейзер вдруг встал, как вкопанный, и расправил в стороны крылья, преграждая дорогу младшим.       — Открой дверь и отойди от неё внутрь на середину, чтобы я тебя видел, — очень спокойно произнёс он. — Медленно!       Младшие недоумённо переглянулись, но дверь действительно открылась и изнутри послышались шаги.       — Свити Белль, окно и телепорт наготове. Галлус, дверь и коридор. Скуталу, поможешь в случае драки. Внутри кто-то один… пока. Пошли, познакомимся.       Они шагнули внутрь. Свити тут же сколдовала что-то на окно, Галлус остался в дверях, Скуталу быстро отошла в угол. (Эппл Блум тут с ними не было — она вместе с другими представителями прессы зависла сейчас на окончании церемонии.)       Внутри обнаружился светло-серый пегас с дымчатой серо-белой гривой — дымчатой как по цвету, так и по фактуре. Он послушно стоял на середине комнаты возле стола.       — Известная рожа, — констатировал Виндчейзер. — Кого-то в этом роде можно было ожидать.       — Сильвер Зум, — озвучила для остальных Скуталу. — Экс-«вандерболт».       — Он самый, — подтвердил гость. — Хрен с которым, как ты Соару сказал. Драки не будет, я не дурак. Вас же тут трое бойцов и маг против меня одного… танцора, по вашему.       — Тут трое подростков! — нехорошим тоном уточнил Виндчейзер. — И если кто-то из вас решит перенести нашу разборку на младших…       — Ты думай, чего говоришь! Уродов среди нас нет!       — Да ну?! В свете откровений вашего замкомэски про вашу затею на вот этих самых Играх — меня терзают смутные сомнения.       — О том и речь. Может, присядем всё-таки, нормально поговорим?       — Ну, присядем… Галлус, можешь там больше не стоять. Поверим, что драки не будет.       Тот шагнул внутрь, Скуталу тоже подошла из своего угла. Стульев возле стола было всего два, Свити Белль сколдовала ещё три табуретки и кинула каким-то заклинанием в дверь.       — Вот, присели. Говори.       — Давай миром разойдёмся, а? За ту стычку мы перед тобой все извиняемся… все, кроме Дэш. Ну по чистой дурости же всё получилось, неужели ты думаешь, что мы настолько…       — Не думаю. Дальше?       — Не гадим друг другу и не мстим. Ты не даёшь хода той истории, мы с Флитфут снимаемся с забега. Блэйз выйдет, но она ещё до той истории заявилась, ты тут ни при чём, это легко проверить. С ней на треке бодайся по-честному и без обид. Один на один.       — Достаточно справедливо. Дальше?       — А что дальше? Небо над нами большое, места всем хватит. За Дэш мы не в ответе, она упоротая, у неё на тебя какой-то свой зуб.       — Да вот он сидит… — Виндчейзер кивнул на Скуталу.       — Это ваши тёрки, сами разбирайтесь. Один только вопрос, чтоб начистоту. Разогнать «вандерболтов» — твоя идея?       — Нет. Скрывать не буду, я её считаю правильной. Но идея не моя, я её не предлагал и со мной про неё не советовались. Про то с Солнцежопой спрашивайте.       — А в лицо ей так сказать?       — Я говорил. Теперь тоже спрошу: а если бы это было моей идеей? Что тогда?       — А дискорд его знает! — явно искренне вздохнул гость. — Нет, ну… здесь, на Играх мы бы тебе гадить всё равно не стали. Дурная идея была, на чистом психе. А так, вообще… Давай, не будем об этом? Объяснились же…       — Не будем, ладно. Ну что ж… хвала Ночи, остался ещё здравый смысл в Эквестрии, не весь проклопали. Теперь хоть в это дерьмо влезать не придётся… с настоящим работать и то приятнее было…       — Это ты про эксдерьмент? — хихикнула Скуталу.       — Нет, задолго до него. А кстати, расскажу-ка я сейчас про это при нашем госте! Ему, всему из себя такому небесно-элитному, небось, меня-урода интересно послушать будет.       — Офигеть как вовремя, — заметил Галлус.       — Уроки дружбы не бывают не вовремя. Хочешь поспорить?       Тот молча пожал плечами.       — Начало-то у истории совсем простое. Отправилась парочка богатеев куда-то небесной колесницей, вот баба в полёте с себя какую-то цацку и обронила. Ну и в крик: цацка-то фамильная, древняя, дискорд её знает какая ценная. И ладно бы просто обронила, это полбеды, а то ведь аккурат над дерьмозером… это рабочее название. — Виндчейзер кивнул в сторону Свити Белль и усмехнулся. — Отстойник такой, в общем, куда треть мэйнхеттенской канализации сливается. Ты ж его видела, — теперь он кивнул на Скуталу.       — Это не дерьмозеро, а дерьморе натуральное, — поморщилась та.       — Так дело-то не вчера было. Но оно и тогда… внушало, в общем. А богачи, они ж на то и богачи, что им деньги не пахнут. Достали энную сумму, наняли алмазного пса, чтоб он им в дерьмозере цацку отыскал. Эти-то ребята драгоценные камни даже сквозь землю чуют, а тут субстанция пожиже всё-таки…       Младшие хихикнули.       — А как её там искать? — деловито поинтересовалась Скуталу.       — Обычно, по пеленгам с берега.       — А-а-а… ну да.       Галлус кивнул. Свити намекающе поёрзала.       — Нехитрое дело. Взяли у канализаторов, или как их правильно, план дерьмозера. Кроф… ну, тот пёс, походил по берегу. Вот, говорит, если здесь стоять, то оно булькнулось в том направлении. И показывает. Нарисовали линию на плане. Потом в другое место пошли. Кроф опять примерился, прикинул. А ежели отсюда смотреть, говорит, то во-он туда. Ещё одна линия. И третья для полной уверенности, чтоб наверняка. Где они сошлись, там цацка и лежит на дне. Деньги на бочку, пожалуйста.       — А цацку-то?..       — Ну да. Богачи деньги честно отдали, а потом и говорят: впятеро заплатим, если вытащишь! Оно логично опять же: алмазный пёс, когда землю роет, до пятнадцати минут может дыхание задерживать. Но то в земле, а плавать они не умеют. Ни в воде, ни… в этом самом. Да и далеко оно лежало, почти в самом центре, по дну туда-обратно добираться долго…       — Взять на подвес и макать в нужном месте с воздуха. Или вообще магией достать.       — Неа! — Свити решительно мотнула головой. — Могу потом объяснить, если интересно, но магией так не вытащишь.       — Ну, значит, с подвеса.       — Точно, — подтвердил Виндчейзер. — Вот меня на это и подписали. Взяли мы верёвку попрочнее, Кроф обвязался одним концом, я другим. Отдал я ему свои очки… потом, конечно, выбрасывать пришлось. Посмотрели мы на план с пеленгами. Тащи, говорит, меня туда, я ещё на месте тебе точку погружения подкорректирую. Потом опускай, пока верёвка не ослабнет, это я на дне окажусь. Если верёвка в сторону пойдёт, так и ты за ней. И жди, пока я её не подёргаю — это значит, или воздух у меня кончается, или я нашёл. А как дёрну, сразу вытаскивай!       — Фу-у-у! — Свити скривилась. — Четверть часа в этом сидеть…       — Больше. Кроф только со второй попытки побрякушку нащупал. Мне тоже невкусно пришлось, там глубоко оказалось. Пока я его до дна спустил, почти вся верёвка ушла. Висеть мне пришлось во-от так над поверхностью… — Виндчейзер показал от пола примерно на уровне сиденья стула. — Обляпаться не обляпался, но провонял изрядно. Зато, как мы с цацкой до берега добрались, богачи носы позажимали и нам не то что впятеро, а всемеро заплатили.       — И не в падлу тебе было, — поинтересовался Сильвер Зум, — за-ради каких-то снобов над дерьмом рассекать?       — Нет, — ровным голосом сказал Виндчейзер. — На мне тогда старики родители были, и они с этих денег потом полгода жили. Им-то не пахло, а мне не в падлу. И с Крофом работать было не в падлу, а я же заметил, как ты скривился, когда про алмазного пса услышал. И он мне свою жизнь доверил без вопросов. Мне даже с тобой в одной комнате не в падлу сидеть. Хотя ты и пришёл с миром, и правильные неглупые слова наговорил, а боишься так, что от тебя сейчас страхом разит сильнее, чем там разило дерьмом.       — Все страхи от незнания! — авторитетно заявила Скуталу. — Вот если знаешь, куда и как бить, так чего бояться?       — Тезис правильный, вывод нет. Не выпендривайся. — Виндчейзер покачал головой. — Он сейчас боится того, что не знает, будут ли его бить и если будут, то по какому месту.       — А…       — Иди, — кивнул Виндчейзер и уточнил: — Идите с миром. Если гадить и мстить из-за каждой дури, никакой мсти не хватит. Небо над нами и впрямь большое, не будем бодаться.       — За Дэш мы не отвечаем!       — Да понял, понял.       Сильвер Зум встал и сделал несколько шагов к двери. Свити Белль скинула с неё своё заклинание против подслушивания… а может, и против чего ещё.       Чуть не дойдя, он остановился. Повернулся:       — Ты Соарину шанс подарил. Хороший шанс. Он воспользовался. Говорит, интересное дело затевается.       — Рад за него.       — Я бы тоже туда не против…       — От же ж блин! Ну так иди! Иди и просись! Услышал ты про это от кого? От своего приятеля, на него и ссылайся. И говори, что оно тебе интересно! Своими словами! Этих шансов вокруг — вагон и маленькая тележка, берись и впрягайся!       — Я языком-то чесать не мастак. Одно дело разговор передать, другое просить у чужих с хрен поймёшь какими понятиями… — Сильвер Зум осёкся и чуть не поперхнулся.       — Дурак, или как? — прямо спросил Галлус. — Чтобы произвести нормальное впечатление, достаточно нормально себя вести, это даже я давно понял.       — Плохая попытка, — подтвердил Виндчейзер. — Пробуй ещё раз, на мне. Я тебе тоже чужой, которого хрен поймёшь. Давай, объясни, почему тебе это интереснее, чем по вандерболтству рыдать?       — Работа нужна. А тут нормальное дело. Правильное. Лучше не найти.       — Всё?       — А чего ещё? То, что пахать надо будет — так я могу, не сомневайся.       — Не сомневаюсь… Ну, допустим, скажу я за тебя. А морду, как вот сию минуту, воротить не будешь с закидонами? Свои там, чужие… Права там качать, одеяло на себя тянуть, приказы обсуждать? Ты хоть понял, к чему я байку про дерьмозеро рассказал?       — Дурных нема. После того, как вы сегодня наглядно намекнули, что поням с грифонами лучше заодно быть, и чего может прилететь по тем, кто иначе думает…       Скуталу со Свити Белль расхохотались в один голос. Через пару секунд к ним присоединился и Галлус.       — Ну, дурны-ы-ые… — устало констатировал Виндчейзер. — Дети, объясните этому глупому дяде хоть вы, что ли…       — Дядя! — звонким жеребячьим голоском сообщила Свити. — Намёк там был, правда, но попроще и не вам, а кой-кому сильно повыше, скромнее надо быть. А вообще это мы просто с детством попрощались. А почему за грифонью сборную — ну так ведь пони бы нам такое в жизни не разрешили!       — Да вы сами упоротые… — ошарашенно пробормотал Сильвер Зум. Покинул комнату и закрыл за собой дверь снаружи.       Виндчейзер сделал жест в ту сторону, и Свити открыла дверь телекинезом обратно.       — Иди, просись в дело, раз уж надумал, — вздохнул он. — Просто назовись. Скажу про тебя…       Дверь закрылась во второй раз, и он снова вздохнул. Произнёс в потолок:       — Извините. Назвал вас детьми… буду отвыкать…       Скуталу и Свити Белль хрюкнули.       — …А Твайлайт зато будет довольна.       — Чем?       — Ну, я же вам рассказывал, как она это разрешение выписала. Только и попросила: мол, пообещай, что мне за это стыдно не будет. Ей, то есть.       — И что?       — Так вот же. Волей-неволей, но у трёх дураков мозги на место встали, и один даже в полезное дело захотел.       — Двое.       — Один. Первый раз ещё до вашего номера был… впрочем, неважно. Значит, уже не зря этот номер выдали. Не будет стыдно.