Ещё не всё потеряно

      На западе небосвод всё ещё сохранял пурпурные краски у самого горизонта, но с другой стороны уже красовался огромный полный диск луны. Только-только поднявшись над склоном горы, он заливал холодным светом притихшую долину и леса, отражаясь в перекатах шумной горной речушки, выхватывая из тени черепичную крышу аккуратного бамбукового домика, в окне которого тепло мерцало пламя свечи.       То было уютное гнёздышко для двух супругов, особенное место и по совместительству тайная резиденция Владыки демонического царства. Место это выбрано Ло Бинхэ не спроста: из-за умиротворения, что хранили в себе бамбуковые стебли; из-за ландшафта, делающего этот безмятежный мирок недосягаемым до чужих любопытных глаз, из-за свежести по утрам, что давала чистая горная река. Но главное, что поставило окончательную точку в принятии решения – это восхищенный взгляд любимого супруга, который не отрываясь смотрел на догорающие лучи заходящего солнца, что теплым цветом окрашивали, раскинувшуюся под склоном горы, равнину, когда Ло Бинхэ привёл его туда в первый раз во время их путешествий.       На этот полный счастья взгляд Ло Бинхэ готов был смотреть вечно. Даже любимая бамбуковая хижина на пике Цинцзин, с которой у Ло Бинхэ связаны самые трепетные воспоминания, теперь проигрывала этому скромному домику. Здесь они были только вдвоем, и Шэнь Цинцю, как казалось полудемону, был счастлив вместе с ним.       Пусть, израненное сердце Ло Бинхэ порой сжималось от страха потерять, а горячая голова ставила под сомнение все хорошее, что происходило, постоянно стараясь найти подвох, однако, эти радостные и чистые озарения были самыми что ни на есть правильными, ведь Шэнь Цинцю действительно был счастлив.       Назойливый ученик постепенно отпускал свою одержимость и превращался в заботливого и нежного супруга. В этой тихой обители им всегда было о чём поговорить и о чём помолчать. Это место стало раем для Шэнь Юаня. Его уже не удручала ревность Ло Бинхэ, которая потихоньку сдавала позиции, по мере того, как хрупкое сердце его ученика исцелялось. Теперь он уже спокойнее отпускал своего учителя на пик Цинцзин одного, сам в это время занимаясь делами, что требовали внимания его Величества.       Однако, не бывает все гладко и идеально и было одно «но». Учителю не давало покоя любопытство ученика, который донимал его вопросами о незнакомом ему мире. Это началось с малого, после того, как их мир несколько месяцев назад посетил Ло Бин-гэ. Демон не прекращал интересоваться о том, откуда тот взялся, почему у него совсем другая судьба, отчего они похожи, как две капли воды, и как так вышло, что учитель знаком с этим тёмным типом.       Шэнь Цинцю держался, как мог. Прознав, что любое его проявление внимания и ласки, отвлекает юношу, который в миг переключается на телесный контакт и забывает обо всем, лишь бы слиться с учителем в страстном желании, Шэнь Цинцю, отбросив гордость стал прибегать к этому трюку, стоило Ло Бинхэ поднять тему оригинального протагониста. Прошло немало времени, прежде чем Ло Бинхэ перестал реагировать на отвлекающие манёвры, поняв, что всё-таки тут кроется какая-то серьёзная тайна, которую учитель старательно от него скрывает, стал донимать Шэнь Цинцю ещё сильнее.       Большей частью им двигала ревность, что грызла его хрупкое сердце и разум, подтачивая так и не окрепшую уверенность в себе и в чувствах своего мужа, сполна, однако, подпитывая собственнические притязания, усиленные демонической натурой. Вторым же двигателем было любопытство и осторожность, которые подстёгивали узнать о его двойнике как можно больше подробностей.       Что до Шэнь Цинцю, то его, конечно же, останавливала Система – не хотелось будить лихо, пока оно тихо. Та молчала и это молчание устраивало мужчину, желающего после всех передряг и потрясений жить тихой мирной жизнью заклинателя, наслаждаясь обществом своего мужа и всеми благами, что мог дать ему этот мир. Да, и не считал он нужным посвящать Ло Бинхэ в эти подробности. Ну, на кой ему всё это знать, спрашивается?       Однако, в один момент терпение его лопнуло, и сначала он ограничился рассказом об альтернативном мире, о, мягко говоря, неприятной встрече с двойником Ло Бинхэ в пространстве снов; предполагая, что если успокоит ревность Ло Бинхэ, то тот перестанет докучать ему с вопросами.       Только главный герой на то и главный герой, что ему досталась не только недюжая сила и невероятно притягательная внешность, но и острый ум, а также сообразительность. Своим ответом Шэнь Цинцю мало того, что подтвердил, что знает об этом Ло Бин-гэ и его мире больше, чем делал вид, но ещё и пуще прежнего разжёг любопытство ученика, родив в его горячей голове уйму новых вопросов, которые тот непременно задавал изо дня в день, то пуская слезу, то злясь и угрожая, превратив тихие спокойные будни учителя в сущий ад.       Тогда-то Шэнь Цинцю и вывалил всё как есть. Будь что будет. Пусть Система выкинет его обратно, лишь бы его оставили в покое. Даже если ученик не поверит – оно и к лучшему. Однако ученик поверил, а вездесущая Система даже не пикнула, не говоря уже о том, чтобы наказать. Молчание Системы насторожило Шэнь Цинцю, но в тот момент вступать с ней в диалог и размышлять ему было некогда. Выпалив на эмоциях всю правду, он вдруг осознал, что на этом его мучения не закончатся.       Услышав заявление учителя, что он переселенец из другого мира, Ло Бинхэ сначала опешил. Странно было слышать такие речи из уст его шицзуня и если бы тот не был склонен к такого рода шуткам, то Ло Бинхэ бы рассмеялся.       Придя в себя, он первым делом спросил: «Как давно вы здесь?». Получив ответ, он стал припоминать, что в те дни, после затяжной лихорадки, учитель и правда несколько изменился, об этом за его спиной судачили все шисюны и шицзе, сетуя на его безжалостное отношение к себе – когда дело касалось совершенствования, лорд Цинцзин не обращал внимание на пределы своих тела и сил, и в итоге случилось искажение ци. Тогда Ло Бинхэ не особо придавал этим толкам значения.       Но Шэнь Цинцю и правда изменился и в целом и по отношению к нему. Ло Бинхэ, как и все остальные просто принял это, сославшись на то, что сам неверно толковал поступки учителя, но теперь оглядываясь назад, он ясно видел разницу – чёткую границу между тем жестоким, высокомерным, холодным Шэнь Цинцю, который издевался и наказывал его и шицзунем, что одарил вниманием и заботой своего младшего ученика. Разница очевидна, хоть и не бросалась в глаза изначально.       И уже из этих размышлений вытек следующий вопрос:       – В том измерении я не нашёл учителя. Возможно ли, что вы пришли мира моего двойника?       – Нет. Это не так.       – Тогда, это ещё один параллельный мир, похожий на наш?       – Не совсем, они всё же сильно отличаются. Сходство разве что в том, что и там и там живут люди.       – Вот как… Этот ученик кое-что никак не может понять. – пробормотал тогда Ло Бинхэ, а следом один за другим посыпались вопросы: – Откуда учителю столько известно о нашем мире? Откуда знал, как себя вести, попав сюда? Зачем кому-то понадобилось устроить вам встречу с двойником? Кто этот таинственный и могущественный человек или демон, о котором я не знаю, что может управлять снами?..       Шэнь Цинцю понял, что его прижали к стенке и рассказать всё в общих чертах не выйдет. Поэтому пришлось выдать и тайну о том, что когда-то для него вся эта вселенная являлась лишь выдумкой писателя, а после смерти он перенесся в мир прочитанного им романа, в тело главного злодея – мерзкого, гадкого Шэнь Цзю, которого главный герой – прекрасный, одаренный талантами, непревзойденный, муж трехсот красавиц, Ло Бинхэ, должен был медленно и мучительно превратить в человека-свинью.       Зная о своей судьбе, он мог лишь постараться изменить написанный сюжет и выжить, не потеряв ни одной конечности, попутно облегчить страдания главного героя – тут он душой не кривил, ведь от счастья протагониста зависела его жизнь. Предполагал ли он, что всё обернётся именно так? Конечно нет! И в мыслях не допускал такого поворота событий.       Рассказал и о том, что альтернативный мир и двойник являются точным воплощением оригинального сюжета, где главный герой ожесточился от гнёта и издевательств. А Шэнь Цинцю там, скорее всего, уже нет в живых.       От допроса у Шэнь Юаня начинала болеть голова, но он старательно давал желанные ответы Ло Бинхэ – раз заварил кашу, надо её расхлебывать, какой бы горькой она не была и как бы некоторые вопросы не заставляли его бедное старое сердце болезненно сжиматься.       – Так ваша забота на деле являлась лишь способом выжить?       Изначально так и было. Он хотел изменить отношение главного героя к себе, но в итоге сам привязался к нему. Однако это не отменяет того факта, что, несмотря на все их тёплые отношения, Шэнь Юань знал, что ждёт его впереди и не мог не бояться.       Глаза Ло Бинхэ сверкнули красным. Было сложно принять тот факт, что он лишь книжный персонаж, чьей жизнью, страданиями, чувствами играючи распоряжалось чьё-то жестокое воображение, он всё ещё не понимал, что чувствует по отношению к этому. Не менее трудно было осознать новую информацию об учителе. Оказывается, Ло Бинхэ не знал о нём ничего. Удивляли и поступки человека, которому известно всё наперёд.       – Почему учитель скинул меня в Бездну, зная к чему это приведёт?       Шэнь Цинцю побледнел. Это была именно та часть, о которой он не хотел говорить. Признаться Ло Бинхэ, что он отправил его в Бездну не по своей воле и снять с себя эту ношу – какой в этом прок? Под руководством Системы, но он сделал это своими руками. И как он сможет это объяснить?       – К сожалению, я должен был это сделать. – выдохнул он.       – Но… почему? – на лице Ло Бинхэ появилась болезненная гримаса.       – Я… Это неотъемлемая часть сюжета.       – Я не понимаю...       – Бинхэ, это событие очень важно. Только после прохождения испытаний, с которыми ты столкнулся в Бесконечной Бездне ты приобрёл свою силу и свой уникальный клинок.       – Я бы предпочёл не иметь ни этой силы, ни Синьмо. – выдавил Ло Бинхэ.       – Испытания нам даются, чтобы мы становились сильнее. Разве не этого ты хотел?       Ло Бинхэ вскинул взгляд.       – Учитель, но почему вы не сказали мне? Я спрыгнул бы сам, одно только ваше слово. Я всё бы понял, если вы объяснили мне. Я бы поверил.       Эти слова прошлись по сердцу Шэнь Цинцю зазубренным лезвием. Конечно же, Ло Бинхэ сделал бы всё что угодно для него, но разве он об этом знал? Он и подумать не мог, какие чувства испытывает к нему ученик. Если бы знал, никогда бы не смог попросить Бинхэ спрыгнуть в Бездну, у него бы язык не повернулся использовать чувства своего юного хрупкого лотоса и просить о подобном. Объяснить причины, по которым он должен так поступить, вопреки собственным желаниям, тоже не имел права.       Станет ли Ло Бинхэ легче, если он узнает о Системе сейчас? Скорее всего нет. Но будет ли ему легче простить своего учителя? Шэнь Цинцю сомневался, однако, протагонист не оставил ему выбора. Глубоко вдохнув, чтобы унять дрожь в теле, Шэнь Цинцю севшим голосом пробормотал:       – Бинхэ. Этот учитель… не совсем свободен.       Не просто было объяснить, что это за Система, которая следит за правильностью выполнения заданий и грозится наказать в случае отклонения от сюжета, но Шэнь Цинцю постарался растолковать доходчиво, используя все возможные образы присущие этому миру. По мере того как Ло Бинхэ ухватывал и понимал суть, с его лица сходила растерянность, а взгляд становился темнее. Теперь осознание нереальности его существования обрело более чёткие очертания.       – Так эти миры – не настоящие? – бормотал Ло Бинхэ.       Шэнь Цинцю сложно было ответить на этот вопрос. Он и сам часто задавался им – настоящий ли это мир или имитация. Как-то он смотрел несколько фильмов про то, где сознание погружается в практически не отличимую от реальности иллюзию. Там можно было прожить целый день или жизнь, в то время как в настоящем времени проходит лишь несколько минут.       Этот вопрос отпал сам собой по прошествии времени, однако, после внезапного и очень несвоевременного щедрого жеста Системы, он снова им задался, но мозг человека так устроен, что нежелательная информация, причиняющая беспокойство отсеивается, как ненужная, поэтому Шэнь Цинцю просто-напросто отмел это зудящее предположение. И в этот раз он не стал долго думать и со знанием дела произнес:       – Я так не думаю. Может эти миры и породило воображение писателя, однако, они настоящие, и все люди здесь живые: чувствуют, любят и строят свою судьбу уже вне зависимости от того, что было написано.       Ло Бинхэ несколько натянуто улыбнулся, услышав эти слова. После ещё нескольких вопросов, он ушёл на несколько дней, впервые по собственной воле оставив Шэнь Цинцю одного. Обдумывая всё сказанное учителем в одиночестве, пытался унять негодование и злость. Убедив себя, что всё это только к лучшему, и пока учитель остаётся рядом с ним, будь он выдумкой или призраком – не имеет значения.       Пускай кто-то вдохнул жизнь в написанные строки – он может дальше существовать и мыслить, а значит узнать, насколько правдива эта история не составит труда.       Успокоившись, он вернулся назад, а через пару дней продолжил расспрос, раз за разом выпытывая новые подробности об оригинальном герое и его жизни. Но больше всего его, конечно же, интересовал необыкновенный мир, из которого пришёл Шэнь Юань.       Используя любое свободное время: за трапезой, в кровати перед сном или же на прогулке, Ло Бинхэ присаживался рядом прося учителя рассказать какую-нибудь историю о диковинных изобретениях, о великих людях и знаменательных событиях, о войнах и оружии, которого не было тут.       Поначалу Шэнь Цинцю это даже нравилось – приятно было снова ощутить себя учителем, рассказывая об устройствах собственного мира. Вот только Шэнь Юань хоть и любил почитать, но отдавал предпочтение художественной литературе. Его познания подходили к концу. Ко всему прочему, чем больше он рассказывал, тем больше это доставляло ему душевный дискомфорт и будило тоску по родным краям, поэтому он всё чаще пытался избегать расспросов Ло Бинхэ, находя себе любое занятие. Так и в этот ясный лунный вечер: всем своим видом демонстрируя, что увлечен чтением, Шэнь Цинцю старательно игнорировал своего ученика, который усердно сверлил его взглядом.       Тяжко и шумно вздыхая, тот как бы невзначай отодвинул подальше кружку с чаем, чтобы Шэнь Цинцю не мог до неё дотянуться, убрал на другой край стола веер и несколько раз протягивал руку, касаясь то корешка книги, то волос Шэнь Цинцю, то одеяния, стараясь привлечь к себе внимание.       Шэнь Цинцю не знал, на сколько хватит терпения Ло Бинхэ, чтобы бесцеремонно прервать его, но хотел, как можно дольше оттянуть этот момент, однако, именно сегодня Ло Бинхэ никак не сдавал позиции и Шэнь Цинцю раздраженно бросил:       – Ну, что тебе? Вознамерился просверлить во мне дыру?       На лице Ло Бинхэ заиграла широкая улыбка, в уме же он подумал, что за всё время, что учитель игнорировал его он ещё возьмёт своё чуть позже и заставит того сладко стонать в своих объятьях. Он поторопился унять, возникший было от этих мыслей жар и трепет от предвкушения и придвинувшись ближе неторопливо сказал:       – Этот ученик просит учителя рассказать об удивительных вещах из его родного мира.       – Бинхэ, ты и правда жаден до знаний. – пробормотал Шэнь Цинцю, опуская книгу, – Этот учитель уже рассказал тебе всё, что знал сам.       Ло Бинхэ задумался. Тот мир представлялся ему какой-то сказкой, где совершенно обычные люди создавали необычайные вещи. Они использовали энергию извне, хотя управлять собственной ци не могли. Это поражало его. Неужели его учитель и сам был таким, окруженный разными устройствами для удобства жизни. Должно быть, ему не просто было привыкнуть к быту заклинателей.       В момент его размышлений ему вдруг пришел такой простой и логичный вопрос, которым ранее он не задавался. От предположения, каким может быть ответ, в груди словно бы закопошились тысячи муравьёв, вызвав нестерпимый зуд, и стоило бы промолчать, но вопрос сам сорвался с губ:       – Учитель, неужели вы не скучаете?       – Скучаю?.. – Шэнь Цинцю успел уже снова направить своё внимание в книгу и не сразу понял, о чем Ло Бинхэ его спрашивает.       – Разве вы не скучаете по тому укладу жизни и родным краям? – уточнил Ло Бинхэ.       Шэнь Цинцю уставился на него невидящим взглядом. Скучал ли он? Он бы покривил душой, если бы сказал, что никогда не вспоминал о своей прежней жизни без толики ностальгии. Но дело в том, что он давно смирился с тем фактом, что не сможет вернуться, к тому же он был втянут в водоворот событий, некогда было скучать, хоть Система в один из дней услужливо ему преподнесла сей дар – выбор остаться или же вернуться.       – Вернуться? Разве я не умер там? – недоумевал тогда Шэнь Цинцю. После недолгого молчания Система выдала неопределённый ответ:       [Возможность вернуться к жизни есть.]       И больше не дала никаких пояснений. Сказать, что она его удивила, значит не сказать ничего. Шэнь Цинцю тогда не стал интересоваться подробностями исключительно потому, что знал – так будет спокойнее ему самому и, пока Система сама не напомнит, то лучше оставаться в неведении. Подумав, что он ещё успеет воспользоваться этим шансом, он просто свернул окно, оставив этот вопрос открытым. Как почитателю сянся, ему этот мир нравился куда больше, и он не торопился его покидать и в размеренной жизни с Ло Бинхэ он совсем забыл об этом подарке Системы.       Однако, чем больше любопытный ученик расспрашивал, тем больше доставал из подсознания тусклые воспоминания о тех днях прошлой жизни Шэнь Юаня, которые будили тоску по привычным будням, вещам, что ему нравились, и по людям, которых он любил. Это были лишь призраки. Людям свойственно с тоской оглядываться в прошлое, что давно ускользнуло из их жизни. Шэнь Цинцю это осознавал, но осознание не могло препятствовать томительной грусти разливающейся по груди, и после каждого рассказа о былом оставалось горькое послевкусие, что задерживалось от раза к разу все дольше и дольше.       – Учитель? – настороженный вкрадчивый голос развеял его раздумья. – Вы так и не ответили.       – Прошло столько лет. Этот Шэнь привык к жизни здесь. – уклончиво ответил Шэнь Цинцю. Затем продолжил спокойным ровным тоном, – То, что здесь нет привычных удобств, не лишает этот мир других преимуществ, которые мне подходят больше.       Ло Бинхэ слегка улыбнулся. Ему было приятно это слышать, но он уже давно наловчился читать настроение мужа по практически неуловимым интонациям и изменениям в движениях. От него не укрылось ничего: ни поникшие плечи, ни подрагивающие пальцы, что еле заметно теребили край рукава, ни нарочито спокойный тон. Он понял: как бы учитель не хотел казаться равнодушным, а всё-таки эта тема его задевала за живое.       Ло Бинхэ вспомнил, как Шэнь Цинцю вскользь упоминал о семье. Его так захватили истории о безделушках, что он не подумал расспросить об близких людях. Но стоит ли спрашивать учителя об утраченных родственниках и бередить его воспоминания о них? Не будет ли ему больно?       Но это же настоящее прошлое его учителя. Разве Ло Бинхэ не имеет права знать о нем все? Ведь сам он как на ладони, шицзунь знал всё за долго до встречи. Подумав так, Ло Бинхэ решился задать ещё один вопрос:       – Учитель, вы как-то упоминали о своей семье, но так и не рассказали ничего о них. Какие они? – стоило ему проговорить эти слова в глазах учителя отразилась печаль и боль. Он тут же пожалел о сказанном, но было уже поздно.       Шэнь Цинцю же в этот момент внутренне оцепенел, а потом протяжно вздохнул, словно стараясь снять напряжение с тела. Он свою семью для себя уже похоронил – так ему жилось проще. Ведь он же даже не знал, как они поживают, всё ли хорошо, живы ли родители? Но большую боль ему доставляла мысль о том, как они перенесли его смерть – он старался об этом не думать.       Конечно же, события этой жизни и года притупили его боль и скорбь, но постоянно воскрешая в памяти современный мир, он волей не волей распечатывал этот наглухо закрытый сосуд, где спрятал ото всех и от себя самого всё, что могло его разоблачить и принести душевные муки.       – Моя семья… У меня были два старших брата и младшая сестра...       – А мама? – тут же поинтересовался Ло Бинхэ, воспользовавшейся заминкой учителя, который не знал, как рассказать сироте о том, что у него была такая большая семья.       – Да, мама и отец.       – И отец... – вторил Ло Бинхэ.       – У нас были прекрасные отношения. Братья уже покинули родительский дом и нашли себе прекрасных спутниц... С ними я виделся не часто, в основном созванивался…       – По телефону? – со знанием дела уточнил Ло Бинхэ, словно ребёнок, который слушает очередную сказку.       Шэнь Цинцю бросил недовольный взгляд на него.       – Да, по телефону. По традиции в канун нового года мы собирались всей семьёй в родительском доме. – Шэнь Цинцю печально улыбнулся и продолжил. – Вместе наводили порядок, развешивали украшения, а потом лепили пельмени. – и голос его невольно смягчился, пронизанный тёплыми воспоминаниями. – В этот день братья приезжали с жёнами и детьми. Лепили все: и большие, и малые. Пельменей получалось всегда так много. Этот праздник я особенно люблю. – воспоминания легкой дымкой застелили его глаза.       Интересно, там без него они всё так же собираются за одним столом? Какие шутки теперь рассказывает второй брат? Кто сейчас занимает его место? Шэнь Юань вспомнил большой стол в гостиной и три красных фонарика над ним, подвешенные за лампу. На столе стояли несколько деревянных подносов, которые уже частично занимали пельмени. В мисках находилась разная начинка – здесь капуста, а там крабовое мясо, в третьей – говяжий фарш со специями и луком. Тепло и уютно от разговора и шуток за столом, пока все в единении заняты столь незамысловатым делом. В этот момент все проблемы и невзгоды словно по мановению руки таяли.       Все смеялись над очередной шуткой. Шэнь Юань уже и не помнил над какой. Тогда его за рукав дёрнул племянник.       – Дядя, я хочу положить свою монетку в пельмешек! – воскликнул круглолицый карапуз лет пяти. Он сидел рядом, держа маленькими пальчиками совсем новенькие пять цзяо. Шэнь Юань усмехнулся и потрепал мальчика по макушке, взъерошив волосы.       – Хорошо, давай помогу. – он подал ему кружок теста, – Какую начинку хочешь?       – Краба. – звонко произнёс мальчуган, и Шэнь Юань придвинул ему миску.       Мальчик принялся старательно заворачивать пельмень, а Шэнь Юань в очередной раз потрепал его по макушке.       – Ааа, Хун-хуну всего пять лет, а он уже так хорошо справляется! – прозвенел восхищенный голосок с нотками обиды. Это с противоположного края стола воскликнула Юэ, слегка выпятив нижнюю губу. – Каков молодец! Я только в семь смогла такого ровного пухляша завернуть. Братец, помнишь? – её звонкий голосок сразу же заставил всех обратить внимание на сделанный мальчиком пельмень. Тот действительно получился аккуратным и пухлым. Маленький Хунфэй заулыбался и Шэнь Юань еще раз взъерошил его волосы. Рука как-то сама тянулась к макушке племянника.       – Конечно, помню. Ты так радовалась, что ни в какую не хотела, чтобы кто-то съел твой пельмешек.       – Э, правда? – Юэ наклонила голову набок припоминая события давних лет.       – Только его всё равно съели. – пробормотал мужчина, что сидел рядом с мальчиком. – Ты его и слопал. – он бросил взгляд, полный искрящегося смеха на Шэнь Юаня.       – Вот и нет! Это был Сяомин! – после этих слов на него из-за мужчины, наклонившись над столом, выглянул другой помладше. Вскинув брови, он произнес:       – Не сваливай всё на меня. Я точно помню, как ты просил сварить его отдельно.       – Эй, даже я не помню об этом, зачем вы ругаетесь? – Шэнь Юэ лучезарно заулыбалась и положила новый готовый пельмень на поднос.       – Сестренка, мы не ругаемся. – протянул Шэнь Сяомин.       – Не ругаются. Тогда они из-за этого пельменя чуть не подрались. – хохотнула женщина, что сидела рядом с Шэнь Юэ. – Так всем хотелось попробовать твой первый удавшийся пельмешек. Ладно А-Юань, но Чэн-эр…       – Мама. – старший брат смущенно улыбнулся, покосившись на свою жену, что сидела напротив, вместе с дочерью. Та сдержанно улыбнулась мужу. – Я всего-то пытался их разнять.       – Все мы когда-то были детьми. – этот голос был спокойным и очень полным и звук его напоминал камень, что омывается горной рекой, но так и не сдвинутый ею ни на цунь. Отец всегда был тверд и уверен, несмотря на его мягкие черты и тихий нрав.       Как это было давно, кажется, это был крайний новый год перед тем как Шэнь Юань трансмигрировал…       В этот момент Ло Бинхэ вспомнил свою приёмную мать и как они вместе готовили и делили скудную трапезу. Но такой семьи у него не было никогда, не было и традиций. Самым близким человеком для него был сейчас Шэнь Цинцю и у того когда-то была большая семья. Ло Бинхэ видел, что учитель очень тоскует. Он понимал его, но ревность и страх, выжигая всё, разливались внутри, от мысли, что учитель – его единственный родной человек, – однажды уйдёт, чтобы вернуться туда.       Глядя на вновь погрузившегося в раздумья Шэнь Цинцю, он мог лишь предполагать, о чём тот думает, подмечая каждую эмоцию на его лице. Тот же в свою очередь, ведомый своими мыслями о родных, вспомнил о подарке системы и развернул окошко, где под надписью: «Хотите вернуться в прежний мир?» красовались две кнопки «отказаться» и «вернуться»       – Неужели, учитель не хочет вернуться? – осторожно спросил Ло Бинхэ, боясь услышать ответ.       Не совсем вынырнув из размышлений, Шэнь Цинцю не до конца понял, о чём тот его спросил, поэтому бессознательно пробормотал:       – …вернуться… – он скользнул по открытому окошку взглядом, по кнопкам, всё ещё думая о своём и не торопясь дать ответ, но система вдруг ожила и оглушительным: [Ваш запрос принят! Приложение возврата будет запущено через 20 секунд], – вернула его в реальность.       Шэнь Цинцю, вздрогнув, опешил. От осознания внутри все похолодело.       – Что с вами? – резкая перемена в лице мужа не укрылась от Ло Бинхе. Он видел, как тот резко напрягся и побледнел. Ещё больше Ло Бинхе напугало то, что Шэнь Цинцю смотрел куда-то в пространство с растерянностью и ужасом в глазах.       Шэнь Цинцю его не слышал, перед глазами маячил таймер.       «Нет, нет», – он яростно замотал головой.       – Отмена! – закричал Шэнь Цинцю и поднялся с места, – Отмена! Отмени!       Он очень скучал по семье. Сейчас вспомнив о том, что есть шанс их вновь увидеть, тоска сдавила его сердце. Пожалуй, будь у него такая возможность где-то лет семь назад, он не колеблясь воспользовался бы ей, но сейчас… Сейчас эти люди давно были для него в прошлом, а здесь рядом был Ло Бинхэ, с кем он делил свое незыблемое счастье, нёс за него и свои поступки ответственность и оставлять его он не собирался.       Этот разговор о семье подтолкнул Шэнь Цинцю к осознанию, что он уже точно никогда и ни за что не вернётся назад, как бы он не скучал. Открыв подарок, он хотел прямо сейчас поставить точку, отказавшись от предложения Системы, но, видимо, его случайное слово она приняла за согласие, к чему он совсем не был готов.       – Твою ж мать. – сдавленно проговорил он.       – Что случилось? – не на шутку встревоженный Ло Бинхе тоже встал, взял Шэнь Цинцю за плечи. – Учитель?       Таким Ло Бинхэ его ещё никогда не видел: панически напуганным, никакой сдержанности, никакого контроля над эмоциями, словно случилось что-то непоправимо страшное. Разве его учитель не старался сохранять самообладание хотя бы внешне? Он мог нахмуриться, но никогда не срывался до истерики, не позволял панике взять верх. Эти эмоции напугали Ло Бинхэ больше всего.       Шэнь Цинцю уставился на него полными отчаянья и страдания глазами. Тело его сотрясала крупная дрожь, на лбу его блестели капельки пота.       – Я не хотел. – пробормотал он. – Бинхэ… – и обмяк, упав в объятья мужа.       Не ожидавший такого поворота теперь уже Ло Бинхэ запаниковал.       – Учитель! Что с тобой? Чего не хотел? Что произошло? – Он подхватил тело и уложил его на кушетку. Дрожащими руками ощупал лоб. – Шэнь Цинцю!       – Учитель, пожалуйста. Не шути так со мной.       Внимательно всмотрелся в лицо мужчины, в бледные губы, недвижимые веки. От внезапной догадки ему стало не по себе, капли холодного пота ручейком скатились между лопаток, пропитали рубаху. Поднеся трясущуюся руку к лицу Шэнь Цинцю, он замер пальцами у носа, ожидая щекочущих потоков воздуха. Глаза его расширились, дыхание стало прерывистым. Он схватил безвольное запястье, замер, весь сосредоточившийся на этой точке тела мужа. Из глаз его потекли слёзы.       – Учитель! Почему это произошло? Учитель? – он сгрёб тело в объятья сотрясаясь в рыданиях. – Пожалуйста… не пугай меня… Вернись…       Он вдруг вспомнил, как тогда его отец призвал душу Шэнь Цинцю, вырвав её из растительного тела. Отстранившись, он всмотрелся в безжизненное лицо. Просунул руку под одежды и направил поток энергии в тело. Внутри было тихо, по меридианам не струилась ци. Это было так знакомо. До боли знакомо. Пять долгих лет он точно так же обнимался с ледяным трупом в павильоне Волшебных цветов в дворце Хуаньхуа, сохраняя его нетленным.       Из горла вырвался крик:       – Кто это сделал?! Я убью его!       Вокруг заклубились потоки темной энергии, красными нитями расползаясь по комнате.