Ещё не всё потеряно

      По мнению Мобэй-цзюня Ло Бинхэ был достоин стать Священным Императором. Он обладал достаточной силой и могуществом, не мешкал и действовал всегда незамедлительно, как только принимал решение. За каких-то полгода он подмял под себя всё Царство демонов, не гнушаясь использовать все возможные способы. Перед силой нового императора, склонили головы и восточные разрозненные племена, и Запад, где правителем теперь была не менее сильная Священная демонесса Ша Хуалин. И Юг, практически не сопротивляясь, присоединился, как будто только этого и ждал. Сам Мобэй склонил перед ним голову и в начале пути становления полукровки, и позже, когда перенял все семь ступеней родового мастерства, активно продолжая поддерживать власть Ло Бинхэ в его отсутствие.       Мобэй-цзюнь никогда не задумывался о том, чтобы править столь обширными территориями. Он был уверен в себе и без сомнений бы отстоял границы своих земель, померился с кем-то силами, чтобы доказать своё превосходство, поучаствовал в сражении в первых рядах, громя армию противника – это всё было для него в порядке вещей. Но теперь, когда он смотрел, как ловко справляется полукровка, Мобей-цзюнь понял, что он никогда и не думал над расширением границ. Родившись наследным принцем, он просто принял свою судьбу. Его воспитывали не только как воина, но и как монарха, однако, такие амбиции, как у Ло Бинхэ у него отсутствовали. Ло Бинхэ же, не имея подобного образования, будучи сиротой и изгнанником, взращённый людьми, демонстрировал все данные правителя, словно был прирожденным монархом. Он видел все события наперёд и каждого насквозь, умело применяя свои таланты, не рассчитывая на понимание и не щадя противостоящих ему врагов.       Ход мыслей господина первое время обескураживал Мобэй-цзюня, но он уже поклялся в верности и ему оставалось лишь выполнять приказы, не подвергая их сомнению. Со временем, видя, что Ло Бинхэ одерживает победу за победой, Мобэй начал понимать тактику полукровки и смекнул, что все ходы на деле были далеко идущими планами. Ло Бинхэ действительно обладал пылким умом и просчитывал всё наперёд, к тому же имел огромный запас удачи. Сочетая в себе два вида крови и энергий, он размышлял так, как ни один другой демон и это было его преимуществом. Объединив все земли, он провозгласил себя Императором. Мобэю же по праву досталась должность регента и правой руки правителя. Ша Хуалин встала во главе объединенной армии.       Всё переменилось, как только между двумя царствами был объявлен альянс. После многовековой борьбы союз с людьми и ограничения, которые распространялись на охоту на человеческих детей, убийства, кражу и прочие противоречащие людским законам действия, со стороны демонов, вызвали волну негодования среди последних. Юг обособился сразу, так же молча, как и присоединился, без предъявления каких-либо требований и претензий закрыл все свои границы, игнорируя послов. Запад, благодаря твёрдой руке Ша Хуалин не отступился, хоть и неохотно принимал все реформы, связанные с новой политикой, и отдельные знатные семьи стали открыто возражать. Восток из-за своей разобщенности тоже не мог сопротивляться, хоть откровенно демонстрировал своё недовольство.       Когда были заключены первые договоры и налажены торговые пути, в царстве демонов улучшилась экономика. Постепенно в бесчинных способах заработка и выживания нужда отпадала, и всё больше населения приобщалось к новым порядкам. Миру было положено начало, но расслабляться было рано – оставалось еще много недовольных и нарушающих границы между мирами ради мародёрства. Зыбкий союз держался на волоске.       Следующим камнем преткновения стал брачный союз. Стоило Ло Бинхэ во всеуслышание заявить, кто стал его супругом, как появились новые сложности. То, что Мастер Шэнь мужчина никого не смутило. В царстве демонов не гнушались кровосмешением и однополыми союзами – для них это не было проблемой, в отличие от людей. Возмущение вызвала расовая принадлежность консорта – он был человеком. Всплыла давняя история с Тяньлан-цзюнем, который так же связал себя с человеческой женщиной и кончил заточением под горой. Вспомнилось и то, что Ло Бинхэ его сын, а значит пошёл по стопам отца. Изначально недовольные новыми порядками демоны стали судачить, что полукровка не достоин быть Императором.       На сегодняшней аудиенции обсуждение проблем с земледелием и добычей духовных камней плавно перетекли к взаимоотношениям с южными племенами, точнее их отсутствие, о возможной войне, а далее был затронут союз с людьми и все снова перетекло в конфликт. Причиной его стал всё тот же альянс.       – Мы воины, а не фермеры! На кой нам нужно пресмыкаться перед людьми? Демоны годами брали всё силой. И в этот раз возьмём. Не нужен нам союз!       Это правда, что демоны не были фермерами. Они необычайно воинственный народ, который предпочитает всё решать силой. Неплодовитые земли – это один из факторов, благодаря которому сложился нрав этого народа и их уклад жизни, ведь земледелию они предпочитают охоту. Вот только и среди тёмного народа имелись слабые, что доставляли немало проблем. Мобэй и сам раньше думал, что если не обладаешь силой, то тебе не место среди живых. Тесно пообщавшись с людьми, он понял, что кроме силы бывают и другие таланты. Люди умеючи находили применение всем. Теперь и в царстве демонов находилось занятие любому, кто готов трудиться.       На большинстве территорий демонического царства земли были непригодны для земледелия, здесь выручали знания людей, как удобрять и орошать пахоты. Удобрения, знания и помощь они готовы были предоставить за духовные камни, коих в мире демонов было в избытке. Теперь валяющиеся буквально под ногами кристаллы собирались добровольцами и свозились в казну. Кроме них в пределах царства демонов произрастали уникальные растения, которых не было на людских территориях, но они могли бы помочь поднять медицину на новый уровень и раз уж укреплять союз, то, надо полагать, что и в этой сфере людям нужно было расширять границы знаний и это только малая часть – союз был выгоден обеим сторонам, но консерватизм и предвзятость отдельных личностей не давали ни той, ни другой расе свободно его принять.       Мобэй-цзюнь понимал возмущение воинов, у которых неприязнь к людям укоренилась глубоко в костях; они унаследовали её от предков так же, как и уклад жизни. Он и сам был таким и долгое время презирал людскую расу, но нельзя было отрицать очевидное – люди были продвинуты в вопросах экономики и организации труда. Люди были созидательны. Среди демонов лишь высшие умели создавать оружие или необычайно мощные амулеты, и эти артефакты или уникальные клинки, вышедшие из-под руки тёмного творца, можно было по пальцам пересчитать. Например, Синьмо – легендарное оружие, которое опять-таки призвано разрушать.       Мобэй-цзюнь посмотрел на рогатого вождя одного из двенадцати восточных племён, что, наконец, поднял ту самую тему, ради которой они сегодня явились. Он знал, что сегодняшняя аудиенция непременно закончится этим, иначе зачем было всем двенадцати вождям приезжать самим вместо того, чтобы послать доверенных подчинённых.       – Царство демонов в большей степени выигрывает от этого альянса. – произнёс Мобэй-цзюнь.       «Пострадает разве что гордость», – добавил он мысленно.       – Неужели вам так нравится, точно крысы, таскать зерно из соседнего сарая, когда можно научиться самим выращивать себе пищу?       На какое-то время варвар стушевался, но быстро взяв себя в руки нашёлся с ответом, не желая отступать:       – Мы могли с таким же успехом покорить человеческий мир, отобрать их земли заставить работать на себя. Теперь же приходится терпеть их высокомерие, подчиняясь людским правилам, кланяться им, словно благодетелям, спустившимся с небес. – под конец своей речи он так распалился, что начал брызгать слюной.       За сотни лет демоны не решались идти войной на людей с целью завоевания, потому как это было отнюдь не самым мудрым решением. Как минимум нужен лидер, что соберёт под своим стягом все народы и вдохновит идти до конца голодное полчище демонов, поскольку прокормить такую армию было бы невозможно, не говоря уже о снаряжении и оружии. Еще ни один священный демон когда-либо вставший у власти, не рискнул провернуть такое предприятие.       Мобэй-цзюнь мысленно усмехнулся.       – Ты что ли покорять собрался?       – Э-э… – замешкался рогатый. – Мы все пошли за Владыкой Ло ради перемен, но никто и подумать не мог, что он вздумает прогибаться под людей! – прорычав это сквозь зубы, он с силой сжал кулаки до хруста костяшек.       – После всех этих запретов нам теперь ещё и придётся склонить голову перед человеком! – добавил другой демон, что сидел чуть поодаль, как и рогатый, он являлся вождём.       – Мало того, что нам предлагают сменить оружие на мотыги, так ещё хотят, чтобы мы кланялись человеческому ублюдку! – подхватил третий.       – Ещё ни один демон так низко не опускался. – подтвердил рогатый.       Демоны сопровождающие своих вождей согласно закивали поддакивая.       У Мобэй-цзюня начинала болеть голова. Он не мог оспаривать их точку зрения, так как прекрасно понимал, что одним днём эту вражду не кончить и заставить думать всех демонов одинаково просто невозможно. Согласиться с ними он так же не мог, ведь сам Мобэй в душе давно переменился, этот союз и ему сейчас был на руку.       Мог ли он подумать раньше, что когда-нибудь станет использовать всю свою власть, чтобы поддержать альянс с людьми? Когда-то он так же презирал и ненавидел всё, что связано с человеческим миром и никогда бы не доверился никому принадлежащему к вражеской расе. Он был другим – с самого детства замкнутым, недоверчивым и всюду видел лишь подвох.       С того момента, как Мобэй стал понимать речь и самостоятельно передвигаться, его отец стал относиться к сыну, как ко взрослому. Отношения их сложно было назвать тёплыми, скорее сухими, официальными. Отец не был чёрствым, но и не проявлял в отношении к сыну заботы и нежности, какие бы могла дать мать. Правящий демон больше внимания уделял делам государства, нежели сыну, спихивая большую часть опеки на сурового старого наставника, который не ведал жалости и не церемонился, взращивая в наследном принце воина.       Мобэй не знал любви, но душа демонёнка нуждалась во внимании и ласке, как и все маленькие, не познавшие жестокости этого мира, существа, оттого объектом привязанности демонёнка стал дядя. Несмотря на то, что тот порой бывал жесток и награждал племянника всевозможными обидными прозвищами, он всегда отвечал на все наивные детские вопросы Мобэя, часто носил принца на руках и рассказывал истории, потому демонёнок таскался за ним всюду, словно хвостик.       В глазах ребёнка брат отца был необыкновенно прекрасным, могущественным и внимательным, до тех пор, пока Линьгуан-цзюнь не бросил его в царство людей прямиком в руки заклинателей. Мобэй не познал вкус предательства, вместе с этим возненавидел весь человеческий род, испытав на своей шкуре, что в сказках, есть изрядная доля истины. С тех пор больше не доверял никому, наглухо запечатав все свои эмоции для посторонних. По мере взросления становился все более диким и мрачным. Долгие годы его сопровождали лишь ледяное спокойствие и ярость, что разгоралась остервенелым внутренним огнём во время сражений.       Ничто не нарушало этого порядка, и никто не мог вывести его из своеобразного равновесия и изменить мировоззрение демона, пока в его жизни не появился Человек. С ним Мобэй как будто оттаял и очеловечился, и сейчас, долгие годы спустя, уже не считал это чем-то зазорным. Шан Цинхуа изменил его мир и отношение к людям – не все среди них гнусные твари. Весь его внутренний мир Шан Цинхуа перевернул с ног на голову, заставил сердце ледяного демона снова биться.       Слушая претензии визитёров, Мобэй-цзюнь как никогда явственно ощущал свою трансформацию и ту пропасть, что пролегла между ним и другими демонами. Наверное, то же ощущал и Ло Бинхэ, с детства вскормленный людьми.       Его размышления прервал дерзкий возглас:       – Цзюнь-шан, мы не намерены это терпеть! Место Ло Бинхэ должны занимать вы!       Среди присутствующих тут же нашлись те, кто был заодно с рогатым, который выдвинул это смелое заявление.       – Да!       – Точно.       – Полукровка не достоин быть правителем демонов!       В молчании ледяного короля они находили поддержку, не ведая, что за отстранённой маской, застывшей на лице регента, скрывалась яростная буря. Многим нашлось, что добавить.       – Мы его практически не видим. Где он прохлаждается?       – Наверняка в услужении человечишки!       Раздался дружный гогот.       – Тому, кто пресмыкается перед человеком, не место у власти! – гневно процедил сквозь зубы тот же демон, что начал этот бунт.       – На троне должен сидеть более достойный!       – Полукровку следует свергнуть!       Мобэй-цзюнь молча взирал на выкрикивающих столь громкие заявления. При Ло Бинхэ они и пикнуть не смели, а за его спиной пытаются подвигнуть его на измену. Это не его подданные. Северяне никогда бы не стали в его присутствии планировать переворот – они знают, что Мобэй-цзюнь больше всего ненавидит предательство и все продажные шкуры рано или поздно расплачивались своими жизнями.       Ледяная ярость заскрежетала, желая вырваться наружу. Каждый открывший рот, чтобы выплюнуть хоть слово, оскорбляющее Владыку, наелся досыта острыми ледяными шипами. С глухим звуком тела попадали на пол, по залу распространился густой запах крови. Остальные притихли, обескураженные внезапной атакой, но и их Мобэй-цзюнь не спешил щадить – за считанные секунды все оставшиеся визитёры были закованы в ледяные цепи. Оглядев толпу перед собой, он отчеканил:       – Крысам не место у власти.       Главный зал они покидали под конвоем, выкрикивая ругательства и угрозы.       Когда эхо их проклятий под сводами высокого каменного потолка стихло, ледяной король опустил голову в ладонь, он долго сидел на троне не шевелясь, один в пустом зале, словно изваяние, пока не вошли слуги. Тихо поклонившись, они занялись уборкой трупов. Глядя на их возню, Мобэй-цзюнь вспомнил про Шан Цинхуа. Его человек шустрее будет, с ним всегда приходит какая-то здоровая суета и жизнь. Звонким голосом и улыбками на курносом лице он разгоняет гнетущую тоску, что с Мобэй-цзюнем жила долгие годы. В груди снова защекотало неприятное раздражение, стоило вспомнить, что заклинатель задержался на хребте Цанцюн.       Ледяной король был всегда весьма терпеливым. Всё дело в скрытности характера и в среде, которой он рос. Он мог стоически осваивать новые техники своего рода, часами повторяя бесконечное количество раз одни и те же движения, сидеть подолгу в засаде выслеживая очередного зверя, шкура которого потом украшала его плащ или стену, или являлась подарком кому-либо. Мог часами бесстрастно пытать пленника, не реагируя на его вопли и мольбы, до тех пор, пока не получит нужную информацию. Умел терпеть, когда того требовала ситуация, оставаясь равнодушным ко всему, что не касалось предательства и… Шан Цинхуа. Только с этим человеком его терпение заканчивалось молниеносно. В особенности, когда того не было рядом. Стоило только Шан Цинхуа улететь на свой пик заниматься своими лордскими делами, как Мобэй-цзюнь весь изводился. Тот отсутствовал уже около двадцати дней. Ждать, как в прошлый раз, целый месяц Мобэй-цзюнь точно не готов, потому он уже сейчас решил, что как только закончит дела на пике Байчжань, наведается к Шан Цинхуа.       – Ваше Высочество, – окликнул его демон-служка, – будут какие-то указания касательно тел?       Мобэй-цзюнь равнодушно воззрился на него, встал и, прежде чем раствориться в дымке, бросил:       – Скормите их псам.              На пике Ста Битв он каждые девять дней проверял ледяной массив, который установил для сохранения температуры в одной из комнат, принадлежащего Лю Цингэ дома, где хранилось тело Шэнь Цинцю. Заодно по наущению Ло Бинхэ присматривал за Богом войны, чтобы тот не нарушил своего обещания. Сегодня как раз подошёл срок для второго визита.       Мир людей встретил Мобэй-цзюня мелким моросящим дождём. Он появился аккурат под навесом у резиденции горного лорда. Дождь не давал прохлады и в воздухе стояла невероятно липкая духота, от которой в момент выступала испарина и неприятно липла к телу одежда. Где-то недалеко, за стеной льющей с неба воды, слышались постукивания деревянных мечей и крики, сопровождавшиеся чавканьем грязи под сапогами. Демон невольно вспомнил свои тренировки на южных болотах. После тысячекратных повторений боевых техник, стоя по колено или по пояс в зелёной жиже, от тела приходилось отрывать огромных пиявок, что пробирались под одежду и намертво присасывались, а от духоты и зловония тошнота не проходила по несколько дней. Наставник стабильно отвозил его туда, где жаркий климат, чтобы закалить стойкость к высоким температурам и разным погодным условиям и местности – воин должен быть готов к любым обстоятельствам. Мобэй-цзюнь молча одобрил подход пика Байчжань – судя по всему, испортившаяся погода не была помехой для тренировки адептов.       Сбоку послышался шорох. Демон повернул голову. Из только что открывшейся двери показался как всегда хмурый хозяин. Он молча посторонился и Мобэй-цзюнь вошёл.       Третьим условием главы пика Байчжань, наслышанного об умениях северного короля, было не являться в его дом «без стука». Второе его условие – не показываться на глаза ученикам.       – Я не стану ничего скрывать от братьев, если меня прямо спросят, зачем ко мне наведывается Лорд Северных пустошей. – отрезал тогда он, и никто не стал с ним спорить.       Местом для встречи был задний двор, что выходил прямиком в молодую кленовую рощицу и здесь никто из учеников не рисковал разгуливать. Лю Цингэ чувствовал, когда демон появлялся на пороге и неизменно выходил его встречать.       Первым же условием была правда. Ни Лю Цингэ, ни Мобэй-цзюнь в ту ночь так и не узнали ничего до конца. Шан Цинхуа и Ло Бинхэ лишь переглянулись и в раз сказали, что не могут ничего рассказать.       – Пойми, шиди Лю, это чужая тайна. – на этом и закончили.       Пришлось Лю Цингэ принять чужие правила. Мобэй-цзюнь тоже бы хотел многое узнать. Например, какая такая связь у Шан Цинхуа с Мастером Шэнем? Как он узнал, что тот в беде? Этот вопрос не давал покоя северному демону. Никакого артефакта человек от него не прятал, разве что где-то у тела под одеждой. От такой мысли у Мобэя в груди возникало неприятное зудящее чувство. Разве хранят у тела вещи не имеющие значения, не важные? Конечно, нет. Мобэй-цзюню непременно нужно было узнать, каким образом Шэнь Цинцю связался с Шан Цинхуа, чтобы развеять свои мучительные подозрения.       Между этими двумя всегда были довольно странные отношения, отличающиеся от взаимодействия с другими горными лордами. Оставаясь наедине, думая, что их никто не видит, они оба расслаблялись, разом отбрасывая свои лордские личины, позволяли себе фривольное поведение, развязные речи, словно то были совсем иные люди. Мобэй-цзюнь мог поклясться, что они улыбались в компании друг друга в два раза больше, чем с кем-либо ещё.       Мобэй Цзюнь никак не мог понять, почему Цзюнь-шан позволяет своему человеку оставаться наедине с Шан Цинхуа и при этом так яро оберегает и прячет его от других лордов. Мобэй-цзюнь хотел бы разлучить их навсегда и запретить Шан Цинхуа встречаться с консортом императора. Но Ло Бинхэ на правах сильного выдергивал его человека по просьбе супруга в свою резиденцию и явно бы не потерпел недовольства по этому поводу.       Непредвиденные события вместо того, чтобы прояснить хоть что-то, наоборот, только добавили вопросов. Шан Цинхуа переменился. Он и раньше удивлял своего короля внезапными и отважными поступками и, что уж говорить, оказался единственным, кто сдержал обещание и остался подле, хоть и не без проблем. Вот только в этот раз что-то иное появилось в его поведении. Шан Цинхуа всегда знал намного больше, чем, казалось, должен был, но в этот раз Мобэй-цзюнь видел, как тот без труда уговорил Ло Бинхэ следовать его плану, словно обладал какой-то информацией, которая не была известна никому больше и, судя по всему, это понимал и Ло Бинхэ.       Цзюнь-шан к Шан Цинхуа никак не относился и если бы тот не занимался важными вопросами, связанными с успешным развитием отношений между царствами, то не обращал бы на него никакого внимания и дальше, а так Ло Бинхэ приходилось выслушивать предложения и отчёты горного лорда на собраниях и терпеть его в своём доме, но на этом всё.       В этот же раз Ло Бинхэ прислушивался и давал шанс высказаться Шан Цинхуа. Подобное случалось единожды, когда Шан Цинхуа дал Цзюнь-шану совет, как вести себя по отношению к мужчине, что выбран его сердцем. Чушь несусветная, если честно, но Мобэю было невдомёк, какие ухаживания были в ходу среди людей, потому он уже тогда призадумался, правильно ли показывает своё расположение Шан Цинхуа, тем более, что и Ло Бинхэ задумался над словами своего шишу.       Так вышло и в этот раз, за одним исключением: горный лорд говорил так, словно давал повелителю выбор: или слушайся, или я не помощник; говорил загадками, которые понимал только Ло Бинхэ. Здесь была какая-то тайна и связана она была с Шэнь Цинцю, и если осведомлённость Ло Бинхэ Мобэю была понятна, то причастность Шан Цинхуа к секретам Цзюнь-шана и его консорта, у демона вызывала неоднозначные эмоции.       Мобэй-цзюню порой казалось, что всё вращалось вокруг этого Шэня. Ло Бинхэ крутился вокруг него, горные лорды крутились вокруг него, Шан Цинхуа крутился вокруг него. Вот и Мобэй теперь рядом ошивается вместе с Богом войны, точно они сторожевые псы.       Демон бросил взгляд на спокойное неподвижное лицо Шэнь Цинцю, лежащего на длинном столе, временно служившим для него ложем. Комната была средних размеров и глухой – без единого окна. На одной из стен висели мечи и сабли, вдоль других располагались стеллажи, на которых занимали место разнообразные кинжалы, ножи и артефакты. То была личная оружейная Лю Цингэ с трофеями, добытыми из битв. Теперь тут главный экспонат – лорд пика Цинцзин.       – Я только начал. Не помешаю? – произнес Лю Цингэ, выпустив изо рта облако пара.       – Нет. – ответил Мобэй-цзюнь.       Хозяин дома примостился рядом с телом на импровизированный постамент и собрав печать из пальцев направил поток ци в район запястья Шэнь Цинцю. Мобэй-цзюнь отвернулся, устремив свое внимание на стены.       Здание играло большую роль. Во дворце Хуаньхуа установить массив было намного проще, чем в простом доме Лю Цингэ, и заклинания, не имея хорошего основания, то и дело ослабевали. К тому же, судя по всему, предыдущие дни стояла жара – осень уже вступила в свои права, но зной в мире людей и не думал отступать, – и это только ухудшало ситуацию. Появляться здесь раньше оговоренного срока у Мобэй-цзюня не было никакого желания. Он повторил заклинания барьера, затем укрепил морозный массив – послышался скрежет, словно лёд на реке пошел трещинами, и температура в комнате стала ещё ниже.       – Готово. Если будет жарко снаружи, пошлите весточку. – не оборачиваясь произнёс он, затем сформировал что-то на подобии снежинки овальной формы и оставил висеть в воздухе. – Нужно разбить её. – пояснил он коротко.       Чтобы вызвать Мобэй-цзюня, достаточно было позвать его, но это привилегия для избранных. Лю Цингэ его доверия не заслужил. Снежинка же с секретом – она не сработает, если против него будут замышлять что-то недоброе. Демон не стал дожидаться ответа и покинул резиденцию Бога войны. Их встречи всегда проходили не многословно, практически молча.              Материализовавшись в комнатушке горного лорда и не застав его на месте, демон подошёл к столу. Видимо, Шан Цинхуа только что вышел, потому как на лежащем на столешнице пергаменте всё ещё не высохли написанные им размашистые иероглифы – то были подробные инструкции для младших учеников. Рядом лежали несколько уже скрученных и запечатанных свитков.       Мобэй-цзюнь недолго думая прошествовал к кровати, скинув сапоги и плащ, лёг на неё. От подушки пахло Шан Цинхуа. Мобэй невольно вспомнил ту тесную конуру, в которой Шан Цинхуа жил, когда только-только стал адептом внутреннего круга. Эти покои были больше, и кровать тоже, и ещё здесь всё было пропитано Шан Цинхуа. Этот человек, несмотря на то, что всегда старался быть менее заметным, всюду отмечался своей живостью и говорливостью. Его суету невозможно было не заметить. Это порой раздражало Мобэй-цзюня, но надо признать, он привык к такой особенности своего человека и в его отсутствие становилось слишком тихо и слишком пусто.       Впервые Шан Цинхуа затронул звонкую струну в душе демона ещё тогда – в самую первую их встречу. Это было в тот день, когда демон проснулся от крепких жарких объятий в незнакомом месте. Перед взором – низкий потолок, где в углу колыхалась паутина, покрытая пылью. Мобэй догадался сразу – то был постоялый двор, и даже припомнил, что его сюда приволок человек, вцепившийся в него, умоляя пощадить. Удивление от того, что тот не убил его бессознательного, быстро улетучилось, когда Мобэй опустил взгляд и узрел перед собой вихрастую макушку – обхватив его ногами и руками, на кровати с ним лежал человек, практически взгромоздившись сверху. Внутри поднялось отвращение.       Как он посмел?! Убить!       Сил после ранения хватило только на то, чтобы пнуть. Растерянный, испуганный, всё еще сонный из-под стола в оправдание лепечет, что хотел отогреть. Никчёмный дурак! Но желание отправить его к праотцам поутихло.       С того момента Мобэй внимательно следил за человеком. Верх взяло любопытство – человечишка так яро предлагал свою верность за жизнь, что Мобэю стало крайне интересно, на сколько долго он продержится, прежде чем сбежит.       Парень оказался весьма расторопным, но шумным. Сам того не ведая, постоянно бормотал себе под нос, стоило ему забыться. Напоминал ершистого грязного мышонка. Такого мышонка Мобэй однажды нашёл на охоте с наставником. Он был хилым и смешно съёжился, когда Мобэй поднял его за шкирку. Такие слабые животные были малочисленны в мире демонов – их съедали более сильные, – и крохи прятались в норах и пещерах, а от того зверёк вызвал любопытство маленького северного принца.       Трясясь всем своим тщедушным тельцем, мышонок уставился на него черными блестящими глазами-бусинками и почти не барахтался, отдавшись на милость демонёнка. Мобэй затолкал его за пазуху и притащил с собой в замок. Откармливал и дрессировал его, забавляясь с его пушистым хвостом. Это была очередная его ошибка – проявление слабости к чему-то столь жалкому.       Через пару месяцев зверька увидел Линьгуан-цзюнь. Дядя подловил момент и наложив на племянника со спины заклинание обездвиживания, отобрал мышонка. Противно ухмыляясь наступил на хвост одной ногой, второй медленно, наслаждаясь истошным писком и хрустом костей придавил несчастное животное. Мобэй не подал виду, что это его как-то задело, но ему снились кошмары, о которых никто не ведал, а ненависть к дяде возросла с большей силой. Он усвоил урок – ни к кому нельзя поворачиваться спиной.       Быть сильным в царстве демонов – это первое правило выживания и превосходства. Мобэй не мог себе позволить быть слабым, он родился в жестоком мире и был сыном своего отца, будущим монархом. О мышонке пришлось забыть. До этой встречи.       Похожий на зверька из детства человек часто кидал на Мобэя взгляды полные восхищения. Это демону нравилось. Он сталкивался чаще со страхом в глазах, с ненавистью, уважением, но никто им не восхищался и не заботился о нём. И было в человеке что-то еще еле уловимое, что вызывало в северном демоне любопытство. От того, стоило только человеку пропасть, после нескольких прожитых совместно с ним дней на постоялом дворе и всех клятв и заверений служить верно и предано, как Мобэй впал в неистовство. С одной стороны, все его причины не доверять никому в очередной раз оправдались сполна и такое ничтожество не заслуживает его внимания – при встрече убить! А с другой… найти, догнать и раз и навсегда отбить охоту сбегать от своего господина.       Что им руководило, когда поколотил в пол силы незадачливого заклинателя, и расположился на его кровати, Мобэй не знал. И до сих пор не мог понять, отчего в нём то и дело возникали доселе незнакомые эмоции, которые были направлены лишь в отношении Шан Цинхуа.       Одно было ясно: Мобэй не хотел, чтобы человек уходил из его жизни.       – Ваше Высочество! – услышал король родной звонкий голос и распахнув глаза, посмотрел в ту сторону, откуда слышался голос. Мобэю, окутанному знакомым запахом, становилось спокойно, и он не в первый раз отдавался Морфею в кровати Шан Цинхуа. Оба уже к этому привыкли.       – Простите, слуга разбудил вас. – Шан Цинхуа не спешил пройти внутрь, так и толкался в проходе, широко улыбаясь. – Не ожидал вас здесь увидеть. – он оглянулся за плечо. – Подожди здесь. – сказал кому-то, только потом вошел и поклонился Мобэй-цзюню в знак приветствия. – Ваше Высочество, я бы хотел вас кое с кем познакомить.       Мобэй-цзюнь сел нахмурившись.       – Ты долго отсутствовал. – произнёс он.       Знакомство с кем-либо не являлось для него чем-то привлекательным. Он лишь хотел забрать Шан Цинхуа во дворец. Больше его никто и ничто не интересовало.       Тогда он еле-еле вынес отсутствие человека в течение тридцати дней. Нет, король явился на пик Аньдин в тот же день, как обнаружил пропажу, чтобы убедиться, что Шан Цинхуа в своей келье, но на вид заклинателю не показался. А потом Мобэй-цзюнь выдержал целый месяц, чтобы человек смог немного подлечиться. За годы нахождения рядом, он заметил, что тогда Шан Цинхуа находится в лучшем расположении духа, когда у него ничего не болит, есть вкусная еда, тепло и безопасность. Это не так уж и много. Демон готов был отдать человеку всё, что имеет, не говоря уж о простых потребностях. Он бы не стал ждать так долго, если бы не понял свою оплошность: он напугал Шан Цинхуа своим напором и причинил боль.       Узнав, что человек отнюдь не в восторге от его ухаживаний и вовсе воспринимает их как издевательства и насилие со стороны короля, он решил сменить тактику. Все свои попытки продемонстрировать Шан Цинхуа чувства «по-человечески» он подглядел у Ло Бинхэ, когда тот находился рядом с Мастером Шэнем и других людей, что ненароком попадались ему в поле зрения. В наблюдательности демону не откажешь – все подмечал, запоминал и применял, и это давало свои плоды, ведь постепенно Шан Цинхуа стал более открытым, улыбчивым, разговорчивым и, кажется, в его взгляде появилось что-то новое, что-то вроде обожания. Не говоря уже о том, что человек первый шагнул к их столь близкому контакту – это была победа, но Мобэй, совершив ошибку, сделал три шага назад, только отступать он не собирался. Шан Цинхуа не сказал, что не хочет видеть и не пригрозил тем, что уйдёт навсегда, всего-то попросил не прикасаться, а это не столь печально, к тому же поправимо. Хотя, что именно имел в виду человек, понять было сложно, поэтому Мобэй-цзюнь просто напрямую выполнял его просьбу – держался на расстоянии.       Почему Шан Цинхуа именно этого хотел? Мобэй точно видел, что его действия приносят человеку удовольствие, но после их попытки сблизиться он попросил его не трогать. Мобэй стал ему теперь противен? Шан Цинхуа, как это говорят у людей, обиделся? Это чувство было непонятно демону. Другое дело – злость и гнев. Когда он злился, то использовал кулаки, когда гневался – убивал. Потому и не мог осмыслить чувства Шан Цинхуа и не совсем понимал его просьбу. Оставалось ждать, пока человек не изменит своего настроя или пока терпение Мобэй-цзюня не истощится.       – Мой король, этот подданный, просит прощения за задержку, он не мог бросить незавершённые дела и как раз собирался отправиться в ледяной дворец. Вы позволите?.. – Шан Цинхуа махнул рукой в сторону сумки, что висела на спинке стула. Эта сумка сопровождала заклинателя во всех поездках.       Мобэй-цзюнь кивнул, и Шан Цинхуа двинулся к столу, принявшись расторопно собирать вещи.       – И всё же, мой король, я должен представить вам моего первого ученика и заместителя здесь. Он ведёт хозяйство в моё отсутствие, а также в курсе всех дел с Царством демонов.       – Зачем мне его знать? – отрезал Мобэй-цзюнь.       – Это… Он заместитель этого главы и с вами должен быть знаком. Просто небольшая формальность, мой король.       Мобэй-цзюнь вгляделся в лицо заклинателя, что застыл в одной позе со свитками в одной руке и сумкой в другой.       – Мгм. – кивнул он в итоге, натягивая сапоги и вставая.       Шан Цинхуа заметно расслабился и, дождавшись, когда Мобэй-цзюнь приведёт себя в порядок, крикнул стоящему за дверью человеку, чтобы тот вошел.       Чернявый юноша робко взирал на северного короля, не смея даже дышать. Своим величием и статью Мобэй-цзюнь действительно заставлял трепетать и терять дар речи тех, кто по силе не годились и в подметки ледяному демону, и приевшаяся за годы реакция уже стала для Мобэя раздражающей обыденностью, только Шан Цинхуа вёл себя иначе. Несмотря на его трусость и подхалимство в глазах человека всегда светился живой восторг, словно он смотрел не на могучего демона, от руки которого мог умереть, а на долгожданный подарок.       – Хмф. – Мобэй вскинул бровь.       Парень, наконец отмер и согнулся в глубоком поклоне.       – Для Ван Цзыньси огромная честь познакомиться с хозяином Северных пустошей. Действительно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. – проблеял он дрожащим голосом.       – Господин. – прохладно произнёс Мобэй.       – Мм? – отозвались оба заклинателя разом.       – Называй меня господин. – повторил Мобэй-цзюнь. – Всё, я видел твоего ученика, теперь уходим. – Мобэй-цзюнь посмотрел на Шан Цинхуа и тот отчего-то залился краской, опустив взгляд в пол.       – Вообще-то этот подданный просит дозволения короля взять с собой и его ученика. Мы собирались преодолеть весь путь…       – Нет. – прервал его Мобэй-цзюнь.       – Х-хорошо. – согласно кивнул Шан Цинхуа. – Ваше Высочество, вы можете не тревожиться, мы прибудем вслед за вами через пять дней. Отправимся на повозке до границы, а там… – Шан Цинхуа осёкся, заметив нотки гнева в льдистых глазах и поджал губы. Температура воздуха резко снизилась. Он дал знак ученику и тот поспешно ретировался, оставив своего учителя со страшным демоном наедине. Напряжение, повисшее в воздухе, почти ощущалось физически. Мобэй-цзюнь молча сверлил человека глазами.       – Зачем? – наконец требовательно спросил он.       – Простая формальность, мой король. – пролепетал Шан Цинхуа. – Сфера моей деятельности расширилась. Мне необходима помощь и страховка. Если что-то с этим Цинхуа случится… хворь, например, или ранение, то он подведёт своего короля. Кто-то должен заменить его в таком случае. Если мой король переживает, надёжен ли Ван Цзыньси, то Цинхуа может поручиться за него. – к концу его голос приобрёл уверенность.       Мобэй-цзюнь мысленно выругался. Он никак не мог привыкнуть к тому, что Шан Цинхуа можно доверять. Демон уж было подумал, что заклинатель решил покинуть свою должность и пик Аньдин, и его, поэтому готовит замену.       Заклинатель, видя, что лицо короля разгладилось, совсем осмелел.       – Это даже хорошо, что вы прибыли сами. Я хотел подать официальную бумагу, но раз вы здесь и зашёл сей разговор… Прошу выделить мне демонов в личное подчинение. – он бойко глянул на своего короля.       – Не нужно подавать бумагу. Ты можешь взять любого в своё подчинение. Я распоряжусь. – пробормотал Мобэй-цзюнь и медленно сел на кровать. Он только что в полной мере осознал, что потерял голову и способность трезво мыслить – его разум всецело занимает только Шан Цинхуа. Мобэй сам взвалил на него обязанности по устройству хозяйственной части Ледяного дворца и налаживанию торговли с людьми. Он мог поручить это кому угодно, но предпочёл, чтобы этим занимался Шан Цинхуа. У Мобэя был расчёт – подольше оставить заклинателя в Северных пустошах и о вытекающих последствиях он впервые в жизни не подумал. Этот человек и чувства к нему определённо делают с ним что-то неправильное.       – Цинхуа благодарит короля. – заклинатель лучисто заулыбался. – Вы, наверное, прибыли с пика Байчжань? – Шан Цинхуа дождался кивка и с каким-то странным довольством переключился на другую тему пустившись в рассуждения о делах и своих планах по внедрению новых сотрудников, продолжая суетиться по комнате, собирая поклажу. Мобэй-цзюнь слушал его вполуха. С трудом подавив желание сбежать, он взглянул на свой персональный раздражитель, что продолжал щебетать, не подозревая о том, что творится в голове его короля.       Несмотря на то, что Мобэй-цзюнь уже давно прошёл через несколько ступеней осознания и принятия своих чувств к Шан Цинхуа, именно сейчас он испытал страх. И пугали его не сами чувства, а то, что он теряет контроль над собственными эмоциями и действиями. Такое с ним случилось впервые. Мобэй-цзюнь последнее время сконцентрировался на том, чтобы Шан Цинхуа стал принадлежать ему всецело не в качестве слуги, но выходило всё совсем не так и они отдалились. Мобэй же был уверен, что будет спокоен, только когда человек останется с ним рядом уже в качестве возлюбленного и равного по статусу и после неудачи его одержимость, кажется, только усилилась.       Он игнорировал тот факт, что у Шан Цинхуа действительно прибавилось хлопот. Если задуматься, разве сейчас человек не делает то, чего хочет Мобэй-цзюнь: прося небольшую толику власти у своего короля, он пускает корни в его родовом поместье. Отчего же демону кажется, что есть тут какой-то подвох и Шан Цинхуа, наоборот, только ускользает из его хватки?       Напряженное выражение с нотками раздражения на лице короля заставили Шан Цинхуа напряжённо замолчать.       – М-мой король, этот ничтожный сказал что-то не так?       Мобэй-цзюнь не ответил, он молча поднялся и всё таким же хмурым взглядом скользнул по Шан Цинхуа.       – Можешь привезти своего ученика. – бросил он коротко и, больше ничего не сказав, телепортировался, оставив горного лорда беспомощно хлопать глазами, не сводя взгляда с того места, где только что находился демон.