Ещё не всё потеряно

      Шан Цинхуа не сразу пришёл в себя. Только спустя несколько минут он, наконец, отмер и продолжил сборы, но движения его уже не были столь бодрыми, как до ухода северного короля. В груди разом образовалась какая-то черная дыра всасывающая в себя всю радость и ликование, оставляющая лишь удушающую пустоту.       Увидев в своей кровати по-хозяйски растянувшегося гостя, он несказанно обрадовался. Этого не случалось так давно – демон безмятежно спал в месте, которое, в его понимании, считалось вражеской территорией и делал он это только в кровати Шан Цинхуа. Горный лорд со временем привык к такому капризу своего господина, постепенно он начал принимать это, как особенный почётный знак расположения короля.       Каких-то пару минут Шан Цинхуа любовался редким зрелищем. Будить Мобэй-цзюня не хотелось, но следом за ним шёл ученик, который отстал всего чжанов на двадцать и вот-вот должен был его нагнать и дела нельзя было откладывать. Только по этим причинам горному лорду пришлось подать голос, иначе, он прошёл бы тихонечко к своему столу, занялся работой, изредка поглядывая на своё прекрасное творение, наслаждаясь видом того, как умиротворенно выглядит спящий демон, как разгладилась его вечно хмурая складка меж бровей, а губы приоткрылись, выпуская лёгкое дыхание. Видеть бы его всегда таким умиротворённым и почаще с улыбкой.       Настроение его действительно поднялось на порядок выше, даже несмотря на то, что Мобэй-цзюнь был не в духе. Заклинатель ждал своего господина восемь дней назад, потому как пообещал ему, что по истечению десяти прибудет в Северные пустоши, но задержался. Сначала пришлось решать проблемы на собственном пике – из-за ошибки в сметах получилась огромная недостача, а, следовательно, потеря финансов и трудности с поставщиками. Затем пришлось участвовать в собрании горных лордов и выслушивать жалобы на несостоятельных адептов собственного пика, составить целый список прошений, касаемо внутренних нужд школы и внешних, связанных с сотрудничеством с демонами и прочесть целую отповедь ученикам. Всё это заняло довольно много времени и погрузившись в заботы, он совсем забыл послать весточку Мобэй-цзюню. Когда обнаружил, что день, в который он должен был уже приехать в Ледяной дворец, наступит завтра, Шан Цинхуа запаниковал. Мобэй-цзюнь не терпел, когда кто-то не держал своего слова. С его паранойей быть верным своим обещаниям, он с каждого спрашивал долги, а с Шан Цинхуа ещё и с процентами.       Осознав свою оплошность заклинатель тогда в панике метался по своему кабинету в спешке скидывая всё нужное в дорожную сумку, попутно придумывая себе оправдание, но ничего на ум не приходило. Горный лорд сел за стол и написал запоздалое письмо, понимая, что любая озвученная причина, почему он не явился в срок, будет расценена, как пренебрежение благосклонностью короля и письмо было безжалостно смято. В действительности, его и правда задержала самая обычная рутина пика Аньдин, которую можно было скинуть на адептов, дав им лишь несколько наставлений или же решить в переписке. Теперь же, когда он уже занялся привычными трудами, то бросать их незавершёнными казалось неразумным и нужно было как-то дать знать своему господину, почему он не прибыл в срок.       Сидя с кистью в руке, зависнув над чистым листом, он, в конце концов, немного унял свой первый всплеск эмоций. Шан Цинхуа решил дождаться визита северного короля – тот непременно явится по его душу, – и тогда можно будет объясниться и, если нужно, вымолить прощение, а потом озвучить все свои предложения. От мысли, что северный демон посетит его, под ложечкой приятно защекотало и Шан Цинхуа с трепетом ожидал, когда наступит завтра. Но ни на следующий день, ни на последующий Мобэй-цзюнь не появился. И Шан Цинхуа это расстроило куда больше, чем тот факт, что разгневанный северный демон прилетит и потребует с него ответ в своей обычной манере.       Мобэй-цзюнь изменил своей привычке и не пришёл.       Тревога нарастала с каждым часом ожидания, пока не минула полночь и с наступлением новых суток явилось и отчаянье. Их отношения оставляли желать лучшего. Они были неопределёнными и не имели названия. Уже не господин и слуга, но и парой их не назовёшь, но это совсем не мешало Шан Цинхуа предаваться мечтам и ждать своего демона. Разбитая холодным равнодушием вдребезги надежда забрезжила снова после событий той ночи, когда братец Огурец случайно вернулся в их родной мир. Причин для подпитки этой надежды было две. Во-первых, его король всю дорогу до Цанцюн летел с ним на одном мече, хотя мог просто телепортироваться и дождаться их на месте. От такой близости Шан Цинхуа был в полном восторге, хоть и приходилось вдвойне концентрироваться, чтобы не потерять контроль и не вильнуть случайно, ведь гордый король стоял на мече без поддержки и мог запросто свалиться от любой оплошности управляющего, а Шан Цинхуа не был уверен, что второй раз ему улыбнётся удача и он сможет вновь поймать Мобэя. И всё же он был рад, смея думать, что такой жест короля говорит о доверии с его стороны. Заклинателя так же несказанно обрадовало то, что Мобэй-цзюнь, после напряжённой беседы с шиди, телепортировал его на пик Аньдин, хотя Шан Цинхуа его даже не успел попросить. Демон не требовал объяснений и не задавал никаких вопросов, кроме одного: «Когда вернёшься?» – услышав ответ, кивнул и исчез в завихреньях своей черно-фиолетовой искрящейся дымки.       Несмотря на равнодушный тон и всё ту же дистанцию, которую король неизменно держал между ними, Шан Цинхуа показалось, что ледяная стена между ними наконец заплакала талыми слезами, сделавшись тонкой и кристально-прозрачной – стукни разок и она раскрошится, – позволяя заклинателю поверить, что он зря напрягается, но, когда вечно гневающийся, не терпящий неповиновения и обмана король не пришёл за ним, сердце Шан Цинхуа ёкнуло. Что если он теперь Мобэй-цзюню абсолютно безразличен, оттого демон и не спешит напомнить об обещаниях и просто-напросто забыл о Шан Цинхуа? Пора бы уже Самолёту принять тот факт, что такой как он не чета ледяному демону, которому к тому же чужды любовь и сострадание.       Самолёт разозлился на себя за то, что придумал то, чего нет и тратит своё драгоценное время на подобные мысли. Ему было чем заняться и так. В свете грядущих событий он, занимаясь делами бок о бок со своим старшим учеником, смог посмотреть на него с другого ракурса. Глядя, как Ван Цзиньси без обиняков берет ответственность на себя за совершённые ошибки и без промедления старается исправить, легко решает сложные вопросы, говорит чётко и по делу, спокойно гасит на корню конфликты, ему пришла идея приобщить ученика к работе и в Царстве демонов, ввести его в курс дела полностью, так сказать, и представить его северному королю в качестве своего заместителя. Омрачало только то, что Шан Цинхуа обманул ожидания Мобэй-цзюня, и как тот отреагирует, заклинатель не мог предугадать. Потому лирически-страдальческий настрой был отброшен в пользу целебного труда. Горный лорд решил, что потратит время с пользой – на сборы в дорогу и напишет подробное письмо Мобэй-цзюню перед отъездом, прежде чем отправится с учеником в Северные пустоши. К их прибытию Мобэй-цзюнь уже точно должен будет уведомлён. На всякий случай, Шан Цинхуа решил и тут оставить записку – всё-таки путь не близкий, за этот срок демон может и явиться за ним.       Шан Цинхуа лишь надеялся, что Мобэй-цзюнь не припомнит его опоздание и успеет получить письмо, поскольку привозить гостей без ведома хозяина было чревато. Но горному лорду нужно было сделать этот шаг, так же как провести новую реформу в кадрах.       Человек, конечно, мог отдавать распоряжения рабочей силе Ледяного дворца, но через приказ Мобэй-цзюня, иначе его просто наглым образом игнорировали, ну, не любили демоны людей и даже мелкие сошки во дворце относились к Шан Цинхуа с пренебрежением, несмотря на то, что он уже давно находился подле северного короля. Такое отношение слишком усложняло его работу. Однако, дело было не только в этом. Физической силы в замке действительно полно, но Шан Цинхуа нужны были помощники другого характера – свои люди, в данном случае демоны, сведущие в логистике. Проще сказать, заклинателю очень не хватало предприимчивых, сметливых работников и, главное, послушных. Он уже давненько подумывал о том, чтобы поднять этот вопрос, но привыкший к тому, чтобы взваливать на себя все заботы, постоянно откладывал. Теперь же время неумолимо поджимало – этих демонов ведь нужно ещё обучить, прежде чем он отправится в другой мир. Требовалось и время, чтобы его ученик привык и адаптировался в новой для себя среде. У Шан Цинхуа на это ушли годы, а тут оставалось всего-то несколько месяцев.       Так что причин обрадоваться столь своевременному, хоть и внезапному визиту Мобей-цзюня, кроме того, что спящий в кровати лорда король это весьма трогательное, прекрасное и желанное зрелище, было достаточно, хотя бы тот факт, что это экономило время и давало возможность поставить господина в известность о наличии ещё одного человека в его родовом гнезде. Даже если Мобэй-цзюнь не соизволит телепортировать их двоих, Шан Цинхуа не сильно волновался на этот счёт – добраться они могли и сами, главное, чтобы северный демон разрешил привести парня во дворец и не показывал свою нелицеприятную капризную сторону.       И, вот уж, никак не ожидал Самолёт, что Мобэй-цзюнь резко покинет его обитель с весьма странным выражением лица, снова повергнув заклинателя в состояние отчаянья. Последнее время демона было сложно понять. Он и раньше выкидывал не поддающиеся логике номера, но всё-таки был более предсказуемым, да и его поступки не так задевали за живое, но теперь его король стал совершенно другим и Шан Цинхуа не понимал, как себя с ним вести. И эти эмоциональные американские горки его конкретно так подзадолбали. Он значение его поступков, которые оказались ухаживаниями, разгадывал без малого полгода. А теперь как быть? Заклинатель не знал. Сначала демон делает всё, чтобы Шан Цинхуа потерял голову, потом в своей манере кидается, норовя разорвать в порыве страсти, а теперь ведёт себя, как будто не было ничего из этого. Не делает плохого, но и хорошего тоже и вроде как сторонится. Можно подумать, это его так унизительно принудили. Это Шан Цинхуа нужно было обходить демона стороной, а лучше вообще никогда-никогда не встречаться, но он постарался понять и отпустить ситуацию без претензий, а в ответ…       Стоило сейчас Шан Цинхуа поверить, что про него не забыли и он значит для короля ещё хоть что-то, как тот, бросив холодную фразу, исчез. Лучше бы он из него душу вытряс, пытаясь выяснить, почему заклинатель не явился в срок, а потом наплевав на просьбы утащил в свою родовую обитель, потому как это было всяко лучше, чем деревянное равнодушие и презрение. Даже когда Мобэй-цзюнь бил Шан Цинхуа, он никогда не оставлял его вот так одного, когда горному лорду нужно было вернуться в Северные пустоши и когда не надо тоже – если король решил его забрать, то Шан Цинхуа непременно оказывался там.       Под действием монотонных обыденных движений и хаотичных мыслей, а также выплюнутых в пустоту смачных ругательств, черная дыра в груди постепенно скрутилась в клубок смешанных чувств, который Шан Цинхуа решил пока не трогать, не распутывать. Послав младшего ученика за Ван Цзиньси, занялся переодеванием в дорожную одежду. К их отъезду всё уже было готово, даже письма северному королю, в которых теперь нужда отпадала, а потому и откладывать смысла не было, хотя желание поскорее вернуться у Шан Цинхуа поутихло.              – Учитель? – кротко и тихо позвал Ван Цзиньси.       – Мм. – откликнулся Шан Цинхуа.       – Вас что-то тревожит?       Шан Цинхуа оторвался от холмистого пейзажа за окном, который не занимал его совсем и, опустив полог, кинул взгляд на юношу, что изучал его внимательными чёрными глазами. В повозке они ехали вдвоём, и горный лорд погрузился в свои мысли с самого начала путешествия. Мерное покачивание экипажа легко утягивало его из реальности в собственные тягостные думы, которые ранее вытеснялись заботами главы пика Аньдин, теперь же ничего не отвлекало, ведь все дела были сделаны.       Дорога их лежала в небольшой городок, который находился в сутках пути от границы с Царством демонов. Там их ждал готовый заказ для пиков Ваньцзянь и Сяньшу от местного кузнеца: тренировочные клинки и затейливые шпильки, которые по своей остроте Самолёт мог бы сравнить со стилетом; потом пути учителя и ученика с обозом, нагруженным товаром, разойдутся. Ехали они в сопровождении трёх адептов Аньдин, один из которых сидел на козлах их повозки, а двое других правили второй открытой, где стояли несколько ящиков с серебром и мешки с дорожной поклажей, и двоих старших адептов с пика Ваньцзянь, что трусили верхом на крепких жилистых кобылах впереди.       – Всё в порядке, Цзиньси. – ответил Шан Цинхуа. То, какие тревоги сейчас завладели его сердцем, не касалось ученика. У заклинателя никак не выходило выкинуть из головы то выражение на лице Мобэй-цзюня. Что оно означало: презрение, гнев, отвращение? Шан Цинхуа показалось, что там мелькнула паника, но он сразу отметал подобные мысли. Все малодушные эмоции северному королю не принадлежали – он никогда ничего не боялся. Поэтому заклинатель снова пытался разгадать этот сложный ребус, выдвигая предположения.       Было сложно понять, чем Шан Цинхуа спровоцировал северного демона. Говорил он лишь о делах. Может Мобэй-цзюню не понравилось самоуправство, с которым Шан Цинхуа взялся за это дело? Но тогда тот бы точно не стал молчать - пресёк бы сразу и не дал возможности объясниться.       Подумал Шан Цинхуа и о том, что мог король так резко сорваться и по чьему-то зову, но и этот вариант не годился. Только трое могли вызвать его: один прохлаждается в ином мире, второй – в закрытой медитации, а третий – он сам. Значит, Мобэй-цзюнь ушёл по собственной инициативе.       «Может после того случая я ему противен вдвойне?»       Как Шан Цинхуа ни старался гнать от себя гнетущие мысли, а не мог отделаться от чувства, что неприятные эмоции перекосившие прекрасный лик его господина вызваны именно им. Но что он, блядь, сделал или сказал не так? Может теперь, как и в старые-добрые, достаточно только одного его жалкого вида, чтобы прекрасный лик господина перекосило в недовольстве?       Ученик не сводил с него пронзительного взгляда, понятно: словам учителя он не поверил.       – Ученик зря беспокоится, с этим мастером всё в порядке. – поспешил уверить его Шан Цинхуа.       – Как же в порядке! – вознегодовал юноша, – После последнего визита этого демона на вас лица нет. Как не беспокоиться? Вы словно к смерти готовитесь.       Между ними повисла пауза. То ли ученик понял, что пересёк черту дозволенного, то ли просто ждёт, когда учитель заговорит, но Шан Цинхуа этот разговор продолжать не хотел и снова уставился невидящим взглядом на проплывающие за окном повозки виды. После дождя стояла ещё более невыносимая духота, чем была до него. Воздух стал такой тягучий, что при каждом вдохе, казалось, в лёгких оседала влага и тело неимоверно тяжелело от его веса. День подходил к концу и если они не успеют доехать до ближайшего населённого пункта, то придётся останавливаться и разбивать лагерь – передвигаться с ценным грузом ночью опасно, – такой расклад не устраивал горного лорда, ведь он нуждался в хорошем крепком сне, о котором на лоне природы не стоило и помышлять.       – Он внушает ужас… – вдруг тихо, словно самому себе, пробулькал Ван Цзиньси.       Шан Цинхуа, успевший улететь в свои думы, не сразу понял о ком он говорит. Оказалось, что и ученик по примеру учителя поддался тревоге.       – Боишься? – спросил горный лорд.       Ван Цзиньси кивнул.       – Немного…       – Он суров. Такова природа демонов его рода. Он ничего тебе не сделает, если будешь придерживаться моих инструкций. – это Шан Цинхуа и сам не знал наверняка. Он вообще последнее время не был уверен ни в чём, что касается Мобэй-цзюня, кроме одного – северный демон не убьёт его ученика. Он сам не понимал, откуда такая уверенность, просто знал это и всё.       Ученик ничего не ответил. Шан Цинхуа был рад образовавшейся тишине, которую нарушал лишь скрип повозки и топот копыт, но вскоре молчание стало неловким от того, что мужчина снова почувствовал на себе всё тот же внимательный взгляд. Откуда у ученика такой интерес к своему наставнику, Шан Цинхуа понять не мог. Не первый день известно, что горный лорд связан с северным королём, разве что раньше никто из адептов так близко с ним не пересекался, как довелось сегодня Ван Цзиньси.       – Говори, что хотел. – наконец подал он голос, не в силах игнорировать столь заинтересованное внимание к своей персоне.       Ван Цзиньси замялся, потупив взгляд.       – Я слышал, Мобэй-цзюнь может избить или даже убить без причины. – как-то аккуратно начал он. – Всё это время вы… неужели вы не опасались за свою жизнь?       «Не то слово. Если бы мне не была дорога моя жизнь, разве стал бы я предателем?» – подумал Шан Цинхуа, но вслух произнёс другое, обходя вопрос ученика:       – Среди демонов это в порядке вещей. Даже своё расположение они показывают через демонстрацию силы.       – То есть, они и товарищей своих колотят почём зря? Вот прям не в поединке, а так запросто? – брови Ван Цзиньси поползли вверх, глаза по совиному округлились.       Шан Цинхуа усмехнулся. Нет, ну на кого он решил тут всё оставить – парень совсем ещё ребёнок. Стоило только выбраться из привычной зоны комфорта, ученик тут же поглупел на глазах, обзаведясь ребяческой наивностью и любопытством, а ему, на минуточку, уже двадцать.       Мужчина пожалел о сказанном, но карета, даже запряженная четверкой не догонит сказанного слова, да, и понимать, что тебя ждёт всяко лучше, чем прозябать в неведении. Было уже не раз сказано, что демоны жестоки, но, судя по всему, Ван Цзиньси не понимал насколько глубже это понятие.       – Ты же знаешь, что в Царстве демонов всё решает сила? – проговорил он, – Слабые там выживают только если сбиваются вместе, по одиночке долго не протянут. Так складывалось на протяжении столетий. Там ценятся воины прежде всего, те кто могут защитить своё потомство и прокормить. Если ребёнок слаб, его скорее всего оставят на растерзание каких-нибудь тварей, потому что никто не станет с ним возиться – он обуза. Возможно, демоницы еще могут проявлять какие-то нежные чувства по отношению к своим чадам, но им просто не позволят баловать детей. Стоит демонёнку немного окрепнуть, его уже научат держать оружие и убивать.       От собственных слов Шан Цинхуа стало горько. Он вспомнил печальное детство Мобэй-цзюня. Ну, вот зачем он придумал столь жестокий мир, который строится лишь на доминировании, жестокости и нет в нём места любви?       – Это страшно. – заключил Ван Цзиньси со вздохом и отчего-то сочувствующе посмотрел на учителя.       – К этому привыкаешь… со временем. – произнёс горный лорд, и в глазах ученика отразилась жалость, а брови поднялись в изломе, собрав в середине его лба складки.       «Это что, блядь, такое?» – возмутился про себя Самолёт. Не нравится ему этот взгляд. Он непроизвольно свёл брови над переносицей и сжал губы.       – …ещё хуже. – прокомментировал шёпотом юноша и отвернулся под хмурым пристальным взором учителя.       Шан Цинхуа тоже повернул голову в сторону окна, не желая больше размышлять над причиной чужих эмоций.       – Сейчас всё по-другому. – произнёс он, подумав. – Альянс между мирами дал начало переменам. Сейчас пока рано говорить, но возможно лет через двадцать он выльется в более крепкое сотрудничество. Я на это надеюсь.       Снова повисла пауза.       – Учитель, почему вы так хотите этого?       – Действительно, почему я этого хочу? – Шан Цинхуа вскинул в недоумении бровь.       Ван Цзиньси пожал плечами, но разглядев на чужом лице недовольство, он, понурив голову, поспешил исправиться:       – Простите этого ученика за дерзость. Конечно же, это общее дело, ради которого учитель трудится.       – Ну, так зачем все хотят этот союз? – с нажимом спросил Шан Цинхуа.       Как первому ученику горного лорда пика Аньдин, Ван Цзиньси положено было разбираться и в таких вещах и вопрос действительно звучал так, словно юноша подразумевает, что у наставника есть личные мотивы. Они у него, конечно, были, но речь не о наживе, и мотивы эти являлись скорее стимулом, чем конечной целью.       – В перспективе, – осторожно начал Ван Цзиньси, – слияние с демонами — это выгодный ход. Благодаря этому сотрудничеству, люди смогут добраться до подземных ресурсов на их территории и создавать новые и более мощные артефакты и оружие. Пока поддерживается альянс, земли на границе снова могут быть заселены. Там же гигантские площади пустуют!       – Верно. – кивнул Шан Цинхуа. – И это лишь часть.       – У демонов отпадёт надобность нападать на людей, если мы будем сотрудничать. – воодушевлённо добавил Ван Цзиньси, – Таким образом, можно избежать кровопролития.       – Жить без конфликта с демонами – это утопия. – осадил его горный лорд. – Слишком уж разные мы и ненависть глубока, страх тоже со счетов не стоит списывать. Такое разом не выветривается. И только годы покажут, сможем ли мы ужиться. Всё зависит от того, насколько охотно будут идти на уступки будущие поколения.       – Учитель мудр. – юноша слегка улыбнулся и всё ещё смущённый после своего вопроса, решил больше ничего не говорить, дабы не терять лицо в присутствии наставника.       «Станешь тут мудрым. Потолкись-ка с моё подле демона и не такой мудростью запасёшься», – проворчал про себя заклинатель.       На самом деле, о союзе он никогда и не помышлял. Это инициатива Ло Бинхэ, которую охотно поддержал Шэнь Цинцю, затем Мобэй-цзюнь по долгу службы, который потом решил спихнуть на своего слугу все обязанности, касаемые торговли между мирами, финансов и вопроса по окультуриванию земель. Горному лорду вполне хватало обязанностей на собственном пике, и он не горел желанием брать на себя дополнительную ответственность, но вот теперь, после открывшихся в Шан Цинхуа чувств, он пашет не покладая рук для успеха этой кампании, лишь из-за того, что хочет оставаться с ледяным демоном как можно чаще и дольше, а лучше навсегда и при этом не быть изгоем среди людей. Скорее всего, именно по этой причине и Ло Бинхэ затеял всю эту кутерьму, чтобы им с учителем было место и в том и другом мире. Он делает это ради Шэнь Цинцю.       У протагониста с Огурчиком любовь, но Мобэй-цзюнь… ему это точно не нужно и на кой чёрт, спрашивается, Самолёт заморачивается? К чему это приведёт? Ну, останется он рядом с двухметровой ледышкой и что? Придёт время и, как и подобает Владыке Севера, Мобэй-цзюнь обзаведётся гаремом, наделает детишек. Ему не будет дела до маленького заклинателя, что толчётся рядом.       «Ничтожество!» – бархатным басом прозвучало в голове. Это звание Шан Цинхуа пронёс через две жизни и больнее всего было слышать его от северного короля. Он раньше и не придавал особого значения тому, как был жалок, но теперь, чувствуя особенную разницу с демоном, что занял его сердце, он волей не волей скукоживался до размера этого «ничто» и боялся больше всего на свете, что все порывы Мобэй-цзюня продиктованы лишь любопытством, как многие другие его поступки до, и как только Мобэю надоест, он просто прихлопнет заклинателя и забудет. После постоянных скачков туда-сюда в их отношениях, Шан Цинхуа уже боялся поверить в то, что хорошее будет длиться хотя бы больше, чем просто мгновение. Стоило ли вообще на что-то надеяться?       Самолёт и сам не понимал себя. Он хотел близости с Мобэем. Конечно, не так, как это случилось, а по согласию обеих сторон, без принуждения и боли. Именно поэтому ему хватило сил успокоить свою обиду и злость на демона, ведь случившееся, как он полагал, говорило о том, что Мобэй тоже заинтересован, но король вдруг охладел, и Шан Цинхуа не знал, что и думать.       Из опыта их прошлых отношений, напрашивался лишь один вывод: Мобэй-цзюнь руководствовался любопытством и, не получив желаемое, просто потерял интерес. Или получив. Шан Цинхуа никогда не мог понять суть экспериментов демона, поэтому и тут он не мог знать наверняка.       Вот как, например, в случае с младенцем…       Как-то раз при их походе близ границ с царством людей Мобей-цзюнь принёс в палатку человеческое дитя и всучил своему подчинённому. На вопрос: «Чей ребёнок?», сказал: «Человеческий».       – Мой король, я вижу, но откуда вы взяли его? Если у него есть родители, то нужно немедленно его вернуть. Это младенец, без матери он может погибнуть.       На эту отповедь демон лишь хмыкнул, а потом бросил бескомпромиссно:       – Так стань ему матерью. – в этом весь Мобэй – сказал, как отрезал, а потом ушёл, словно, его тут и не было.       Все последующие дни Шан Цинхуа бросив все свои обязанности ухаживал за младенцем, пытаясь его спасти от голодной смерти и от участи стать чьим-то обедом. Стоит ли говорить, что малышу в царстве демонов сложно было найти подходящую пищу, если учесть, что тот ещё был грудничком. Заклинатель вертелся как мог.       В один из дней ребёнок пропал. Шан Цинхуа носился по лагерю в поисках малыша, боясь подумать о самом страшном – съели. Так бы он бегал в панике, если бы Мобэй-цзюнь не поднял его над землёй, схватив за шкирку.       – Вот ты где? Что делаешь?       – Ваше Высочество, ребёнок… он пропал! – всхлипнул Шан Цинхуа.       – И что?       – Он же беззащитен, мой король! Его могут съесть! Это всего лишь дитя…       – Пф. – Мобэй разжал хватку и Шан Цинхуа шмякнулся на землю.       – Теперь он точно умрёт или уже умер. – пробормотал заклинатель в ужасе. Что толку объяснять демону, которого взрастил столь жестокий мир, что ребёнку нужна забота и безопасность?       – Я вернул его родителям. – холодно бросил демон.       – Что? – не веря своим ушам выдохнул Шан Цинхуа. – Но… зачем вы…       – Мне было любопытно…       На это Шан Цинхуа не смог ничего ответить, хотя внутри, конечно, рвал и метал. Разве можно так с маленьким ребенком? Подвергнуть его такому стрессу ради любопытства? И, что, собственно, ты хотел узнать, грёбанный ты демон?       А однажды… Горный лорд оказался заперт с целой дюжиной суккубов: красивых сексуальных демониц, которые с порога кинулись на него, норовя стащить одежду. Для него, как для мужчины, это могло бы быть подарком судьбы – лишиться девственности с этими аппетитными красотками – верх мечтаний, сюжетец в славных традициях жанра гарем. Если бы он не знал, что эти с виду невинные барышни могут затрахать до смерти, вытягивая из тебя все жизненные соки, то отдался бы им не думая.       Шан Цинхуа сопротивлялся пока хватало сил, но их было двенадцать, а заклинатель из него посредственный, к тому же афродизиак, брошенный одной из прелестниц уже начал действовать, разгоняя по телу жар. Плавая на краю сознания, полуобнаженный и уже распластанный на полу, чувствуя, как по телу блуждают чужие руки, распаляя ещё сильнее, он использовал последнее средство:       – Мой король! – выкрикнул на столько громко, на сколько мог.       Северный демон не заставил себя долго ждать. Его звучный бас вернул Шан Цинхуа толику здравомыслия.       – Достаточно.       – Хах! Мог бы немного и задержаться! – воскликнула одна из демониц. – Такой сладкий! Как оторваться? – она огладила Шан Цинхуа по щеке.       – Пошли прочь!       – Ты обещал награду. – проворковала другая.       – Получите. – лаконично отозвался Мобэй не сводя глаз с обескураженного заклинателя.       Когда суккубы одна за одной удалились, Шан Цинхуа наконец обрёл дар речи:       – Мой король, это ваших рук дело?       – Моих.       – Но… зачем?       – Мне было любопытно.       Вот что ему было на это ответить?       Он как-то вспомнил об этих забавах после несостоявшегося секса. Шан Цинхуа так и подмывало спросить: «Ваше Высочество, вы, правда, хотели со мной возлечь или вам просто было любопытно?» – но так и не решился, боясь услышать тот самый ответ.       «Что, если я для него просто игрушка...» – перед глазами отчётливо всплыл невменяемый образ демона, который рвёт на нём одежду и потом безэмоционально запахивает свой ханьфу, уходит, ни слова не сказав. Шан Цинхуа внутренне поёжился, прогоняя видение. Зачем Мобэй это делает? Какое такое удовольствие он получает, забавляясь таким образом с человеком?       В своих душевных терзаниях, он не заметил, как провалился в дрёму. Ван Цзиньси разбудил его уже у постоялого двора.       – Учитель, этот ученик уже обо всём распорядился. В вашей комнате вас ждёт горячая вода, пища и ваши вещи.       – Благодарю, Цзиньси. – небожители свидетели – это именно то, что нужно было Шан Цинхуа сейчас. От чувства благодарности, он готов был сжать ученика в объятьях, только статус горного лорда останавливал его от этого шага. Он лишь сдержанно улыбнулся и выбрался из повозки прямо в темноту и густой туман. Ван Цзиньси держал небольшую масляную лампу, от которой было не многим больше проку и если бы не огни тускло сверкавших фонарей, что висели под навесом над входом в гостиницу, то Шан Цинхуа даже не смог бы определить направления.       Этой ночью он действительно отдохнул и выспался, но загоняться не перестал и весь оставшийся путь то и дело возвращался к размышлениям о северном демоне, его поступках и собственном положении. К тому моменту, когда они прибыли в Ледяной дворец, Шан Цинхуа уже был морально измотан.       Во владениях Мобэй-цзюня их встретил слуга Байсюэ у самых ворот, словно во дворце знали наперёд, когда они должны были явиться. Высокий статный демон не сводил с заклинателей глаз, пока они снижались на мечах. И не скажешь, что он обычный слуга: волосы длинные густые, заведены за острые уши, бледная кожа, приятные черты лица, тот же высокомерный вид, присущий всему роду Мобэя. Глядя на него, Самолёт подумывал, не старый ли северный король постарался над его созданием, но у всех, в ком текла кровь ледяных демонов, были аквамариновые глаза и их отличала метка в центре лба. У Байсюэ она отсутствовала и радужки отливали кровавым цветом. Шан Цинхуа не безосновательно опасался этого демона. Тёмный народ его в принципе недолюбливал, потому что расой не вышел, а этот и вовсе люто ненавидел, и заклинатель отчётливо ощущал убийственное намерение, исходившее от слуги и, откровенно говоря, боялся его.       И этот гордец отвесил неглубокий поклон и проговорил глубоким голосом:       – Лорд Шан. Молодой господин Ван.       «Надо же я дожил до того дня, когда ты предо мной склонился. Неужели, Мобэй где-то рядом?» – Шан Цинхуа хотелось злорадно засмеяться, но он сдержал себя и просто сдержанно кивнул:       – Байсюэ. Господин у себя?       – Его Высочество во дворце Императора Ло. – ответил ему демон и жестом пригласил идти, – Прошу, следуйте за мной.       «Чего ж ты такой учтивый тогда?» – удивился Самолёт про себя.       Ван Цзиньси вопросительно посмотрел на наставника. Шан Цинхуа понял, что тот тоже удивлён – помнит наказ учителя, чтобы не ждал учтивости со стороны обитателей дворца, и, судя по всему, тоже почувствовал эту гнетущую ауру, от которой бы завяла вся растительность в округе, имейся она тут. Горный лорд улыбнулся ученику в ответ, как бы говоря: «Всё в порядке», – и они двинулись в след за слугой.       – Когда господин вернётся? – снова не удержался от вопроса Шан Цинхуа. Впрочем, ему незамедлительно ответили:       – Его Высочество не ставил в известность этого слугу.       Шан Цинхуа ощутил какое-то опустошение. Он уже настолько запутал клубок своих чувств, который тяжким грузом висел в груди, что не понимал, какие эмоции испытывает к отсутствию Мобэй-цзюня во дворце. Разочарование или облегчение? Всё, чего он хотел, это зарыться в дела и забыть обо всём хотя бы на время.       Уже во дворце Шан Цинхуа понял, что их ведут в сторону его личных покоев, поэтому больше ничего не стал спрашивать. Его комната была единственной, что обогревалась в этом огромном дворце, сделанном из камня и льда, логично, что Ван Цзиньси будет жить там же.       Вопреки его догадкам слуга остановился перед соседней дверью и объяснил:       – Ваши покои, молодой господин Ван.       – Не стоит. – произнёс ошеломлённый Шан Цинхуа. – В них должно быть холодно, мой ученик остановится у меня.       – Его Высочество велел в ваши покои никого не подселять. – безразлично отозвался демон. – Эта комната подготовлена специально для молодого господина Вана с учетом его физических потребностей. – он отворил двери и в лица заклинателям хлынул теплый воздух тут же преобразующийся в пар.       – О. – только и смог произнести горный лорд, отупело глядя, как демон приглашает Ван Цзиньси пройти, но тот замялся, ожидая разрешения учителя.       – Что ж, отдыхай, Цзиньси. – наконец выдавил Шан Цинхуа, игнорируя гримасу презрения на мгновение мелькнувшую на лице демона. – Я в соседней комнате. – он махнул рукой, обозначая направление.       Ученик кивнул и юркнул в тепло своих апартаментов. Демон, прежде чем закрыть за ним дверь, произнёс:       – Лорд Шан, молодой господин Ван, ужин будет подан в час собаки в трапезную.       – Мм? Подайте ужин как обычно…       – Это распоряжение Его Высочества. – перебил его Байсюэ.       – Что ж, хорошо. – Шан Цинхуа поджал губы и направился к себе. Тому, что демон проявлял неуважение к нему, он не удивлялся. Его занимало другое – к его приезду подготовились. Его просьба была воспринята всерьёз – Мобэй-цзюнь не оставил без внимания тот факт, что гостю нужна тёплая комната, и, главное, какая ни какая безопасность. То, что их встретили, проводили и с уст демона не слетело ни единого оскорбления, говорило о том, что всем обитателям замка строго-настрого запретили причинять вред людям. Мобэй-цзюнь мог этого не делать, как было с Шан Цинхуа по началу. Его, как личного слугу короля никто не мог убить, съесть или забрать себе в качестве раба, но побить в отсутствие владыки, оскорбить – это запросто. Даже своего тёплого угла в этом ледяном краю у него не было на протяжении долгих лет. Мобэй-цзюнь суров, он не считал нужным заморачиваться удобствами для жалкого человеческого шпиона, а уж если Шан Цинхуа не мог себя защитить, то это уж точно не проблема демонического лорда.       Чувствуя, как губы растягиваются в улыбке, Шан Цинхуа одёрнул себя: «Сян Тянь Да Фэйцзи! Не выдумывай себе лишнего. Конечно, он воспринял всерьёз, как иначе, если это принесёт пользу делу. Твоя просьба была разумной и только. Не очаровывайся в очередной раз».       Но как бы то ни было, а Шан Цинхуа всё ещё не привык к тому, что с ним считаются и предательская улыбка украшала его курносое лицо всё то время, что он приводил себя в порядок после долгого пути и только, когда дело дошло до работы, её сменили упрямо поджатые губы.       Так он и провозился до самого вечера утопая в свитках, пока в дверь не раздался стук. Ван Цзиньси вошёл с разрешения наставника и остался стоять у двери, переминаясь с ноги на ногу. Шан Цинхуа подивился с его вида – с каких это пор ученик стал таким застенчивым? Сдаётся ему, что непривычная обстановка заставляет юношу нервничать. Он вспомнил себя, впервые оказавшегося в Северных пустошах. Мобэй-цзюнь забавлялся с ним, словно с беспомощным зверьком, а он тогда, несмотря на отношение господина, боялся от него и на шаг отойти – кругом демоны, рассматривающие его алчущими кровожадными глазами и только присутствие демонического лорда, останавливало их от посягательства на жизнь человека.       Ван Цзиньси нервно теребил край теплого плаща, судя по всему, выданного ему Байсюэ. Привычные одежды пика Аньдин сменило более плотное мяньпао, которое своей способностью по удержанию тепла было куда эффективнее, чем одежды с хребта Цанцюн. Вроде принцип тот же: и ткань, и подкладка, и пошив, но разница всё равно была очевидной. Шан Цинхуа подозревал, что демоны зачаровывают какими-то особыми заклинаниями одежду из мира людей и зарёкся выведать этот секрет, чтобы потом использовать его с пользой.       – Учитель, уже время ужина. Вы не пришли, поэтому этот ученик подумал, что вы снова увлеклись работой и обо всём позабыли. – пробормотал юноша.       – Ох, верно, ты, должно быть, голоден. – спохватился Шан Цинхуа и засуетился, сворачивая свитки. Затем взял кувшин и скрылся за перегородкой, плеснув воды в таз омыл руки привычно запачканные тушью.       – Совсем немного. Байсюэ принёс мне закуски. Не знал, что здесь готовят что-то подобное. – громко произнёс юноша.       «Что блядь?! А моя жратва где? Ублюдочный демон! Хорошо хоть парня покормил». – Шан Цинхуа со всей дури шмякнул кулаком по воде, так что брызги полетели во все стороны.       – Учитель, всё в порядке? – послышался обеспокоенный голос Ван Цзиньси.       – Да, я всего лишь споткнулся.       Покончив с умыванием и переодевшись в сухое, он подошёл к шкафу.       – Подай-ка мне плащ. – горный лорд махнул в сторону ширмы, на которой висела подбитая белым мехом тёплая шерстяная мантия, а сам он уже накидывал своё стёганное платье, запахивая его и подпоясывая кушаком. В довершении на пояс была прикреплена нефритовая подвеска и меч в ножнах.       Дождавшись, когда наставник наденет сапоги, Ван Цзиньси поторопился помочь ему накинуть тяжёлый плащ.       Всё-таки в ледяном дворце стояла невообразимая потусторонняя стужа, по коридорам, стены которых покрывал слой узорного зачарованного льда, гуляли сквозняки, срывая иней с потолка, который то и дело норовил упасть за ворот заклинателям. Теперь, когда рядом не было опасного демона, Ван Цзиньси разглядывал таинственные украшения из зачарованного льда, каких ни на одном из пиков не увидишь, и юноша завороженно вертел головой во все стороны, вместо того, чтобы смотреть перед собой и когда Шан Цинхуа остановился, ученик врезался в него.       – Простите, учитель. – смущённо пробормотал он и отступил на пару шагов.       Шан Цинхуа, развернувшись в плечах, задорно улыбнулся, сощурив ореховые глаза, и Ван Цзиньси тоже не удержался от широкой улыбки.       – Нравится? – спросил горный лорд.       – Очень, только больно уж холодно. – юноша шмыгнул покрасневшим носом.       Шан Цинхуа издал какой-то неопределённый звук и, отвернувшись, шагнул за угол, где их взору открылся просторный зал с высокими окнами и двумя рядами колон из черного камня и длинным массивным столом посередине. В ледяном дворце не были в ходу изящные детали интерьера в виде ваз, картин, статуэток, и в аскетичной обстановке преобладал минимализм, лишь узорчатый лёд создавал поражающие воображение украшения, свисающие с потолка затейливыми кристаллами и орнаментом морозных листьев, опоясывающих колонны. Падающие в окна лучи заходящего солнца, контрастировали своим на вид тёплым светом с холодностью царящей обстановки, отражались от кристаллов зайчиками, добавляя сказочности в строгое убранство трапезной.       В этой тёмной сверкающей синеве во главе стола восседал демон, чей гордый надменный лик мог бы соперничать с красотой и холодом ледяных узоров. Мобэй-цзюнь устремил взгляд на заклинателей и взмахом руки снял заклинание защищающее пищу от низкой температуры.       – Опаздываешь. – обозначил он своё недовольство.       Сердце в груди Шан Цинхуа затрепетало маленькой пичужкой. Вот оно, значит, как – Мобэй-цзюнь, оказывается, намеренно прибыл, чтобы с ними отужинать, поэтому ужин подали в трапезную, вместо того, чтобы принести его, как обычно, в личные покои.       – Мой король! – воскликнул горный лорд, через секунду он поумерил свой пыл и, поклонившись, произнес, – Простите. Цинхуа долго отсутствовал и потерял счёт времени занимаясь делами, которые ожидали его внимания во дворце. – он разогнулся и продолжил, – Байсюэ не предупредил, что нам предстоит разделить трапезу с вами, иначе мы ни за что бы не позволили себе задержаться.       – Этот ничтожный рад снова встретиться с лордом демонов и просит прощения за опоздание. – Ван Цзиньси поспешил по примеру учителя поприветствовать северного демона.       – Довольно. Еда стынет. – складка меж бровями стала глубже, когда Мобэй-цзюнь перевел взгляд на юношу. У северного демона тоже было время подумать, осознать свой трусливый поступок, коим являлось его бегство, и понять, что держаться на расстоянии от Шан Цинхуа он не может, а значит нужно, наоборот, сближаться и делать это осторожно, как и раньше, но в этот раз не допускать больше потери контроля и не касаться, пока Шан Цинхуа сам не захочет. Только вот ученик был третьим лишним. И мешал он Мобэю потому, что именно Шан Цинхуа будет неловко в присутствии своего подопечного, прояви демон каким-то образом свои чувства. Все эти людские заморочки жутко бесили Мобэя, но ему теперь приходилось брать их во внимание, когда дело касалось Шан Цинхуа.       Ни секунды больше не мешкая, заклинатели уселись за стол. Некоторое время слышался лишь стук палочек да звяканье фарфора. В конце концов Шан Цинхуа, чувствующий, что молчание становится неловким, произнёс:       – Сегодня повар постарался на славу. Ужин просто отличный…       – Повар новый. – отрезал Мобэй-цзюнь.       – Ох. Что случилось со старым, мой король? – в душу Шан Цинхуа закралось неприятное подозрение.       – Он не справлялся с обязанностями.       Горный лорд поперхнулся.       – Кхм. Неужели, мой король?       – Да, тебе не нравилась его стряпня.       – Разве я такое говорил? – удивился заклинатель.       – У тебя всё на лице написано.       На щеках Шан Цинхуа морозный румянец стал еще ярче от смущения. Этот демон совершенно не думает, что говорит!       – Простите, мой король, а где теперь старый повар? – спросил он осторожно.       – Я отправил его туда, откуда он родом. – ответил Мобэй Цзюнь.       – Позвольте поинтересоваться, господин. – подал голос Ван Цзиньси.       Северный король усмехнулся:       – Позволяю.       – Благодарю. Неужели здесь готовят человеческую пищу только для нас и ради этого пригласили повара?       – Да, это личный повар Шан Цинхуа. – произнёс Мобэй-цзюнь и Шан Цинхуа снова поперхнулся.       – Мой король…       – Что-то не нравится?       – Ох, нет, всё очень вкусно. Благодарю вас, Ваше Высочество. – пролепетал горный лорд.       Демон с довольством прищурился и налил себе вина.       – Вы сами какую пищу едите? – полюбопытствовал юноша.       – Цзиньси. – осадил ученика Шан Цинхуа, но Мобэй-цзюнь дал знак рукой что всё в порядке и ответил:       – Я не нуждаюсь в пище. Ем, чтобы составить компанию Шан Цинхуа. Если выбирать, то предпочту мясо.       Ван Цзиньси покосился на наставника. У того с лица сошли все краски.       – Учитель вы в порядке? Вам нехорошо? – забеспокоился он.       – Налей-ка мне чаю, Цзиньси.       Ученик поспешил выполнить просьбу. Ароматный пар ударил в ноздри, возвращая его мысли в порядок, и Шан Цинхуа сделал глоток. Надо было срочно сменить тему, которая не позволит Мобэй-цзюню таким образом приплетать его.       – Позвольте поинтересоваться, мой король, будете ли вы завтра здесь или отбудете в резиденцию владыки Ло? – нарушил он наконец тишину.       – Вернусь туда на рассвете. – коротко ответил Мобэй-цзюнь. – Я тебе нужен?       На какое-то мгновение Шан Цинхуа потерял дар речи, не веря, что демон интересуется, потребуется ли его присутствие, пару раз открыв и закрыв рот, он все же заставил себя ответить:       – Да, мой король, я бы хотел обсудить с вами ряд вопросов лично.       «Почему ты снова так говоришь со мной?» – задался вопросом Самолёт.       – Хорошо, – снова огорошил его северный демон, – завтра вечером после ужина мы можем поговорить об этом. Сегодня не стоит больше заниматься делами, вам нужен отдых.       Шан Цинхуа тревожно вгляделся в своего короля. Этот тон, эти слова, все напоминало заклинателю того Мобэй-цзюня, который заботился о нём несколько месяцев, пока не обратился в зверя. Вновь всплыли все опасения Шан Цинхуа. Он не мог справиться с напряжением и тело его натянулось звонкой струной. Захотелось сию минуту уйти и остаться наедине с собой.       – Этот Цинхуа благодарит господина за заботу. – бесцветным голосом произнёс он, растягивая подобие улыбки.       «Чего тебе от меня нужно, чёртов демон!!? Если это такие забавы, то лучше тогда сдохнуть». – вопил он мысленно.       – Может ли этот скромный ученик присутствовать на вашей аудиенции завтра? – спросил Ван Цзиньси, чувствуя общее напряжение. Ему откровенно не нравилось, как господин смотрит на учителя, и он поспешил отвлечь того своим вопросом.       Мобэй-цзюнь не отрывая хмурого взгляда от Шан Цинхуа тихо ответил:       – Ты обязан присутствовать.       У самого в голове была полнейшая каша. Он видел, как натянулись жилки на шее Шан Цинхуа, как дернулся его кадык, и теперь был готов сорваться с возгласом: «Хватит меня бояться!» – схватить горного лорда и утащить подальше от всех, чтобы у него не было возможности сбежать. Он будет держать его при себе и, если понадобиться, закует в цепи, чтобы всюду следовал за своим господином!       Мобэй-цзюнь скрипнул зубами, прогоняя видение и успокаивая свои жестокие желания, и от этого звука, отчетливо раздавшегося в тишине просторного зала, оба заклинателя вздрогнули.       Шан Цинхуа устремил на демона широко распахнутые глаза.       – Мой король, ваш слуга и его ученик благодарим вас за трапезу. Можем ли мы идти? – произнёс он, сложив руки перед собой в почтительном поклоне и по полу от кресла демона со скрежетом расползлись новые морозные узоры, вся еда на столе в считанные секунды заиндевела, чайник лопнул от распирающего его льда. Ван Цзиньси лишь в последний миг успел убрать руки, чтобы они тоже не превратились в ледышки.       – Проваливай. – процедил Мобэй-цзюнь.              Когда шаги заклинателей стихли в трапезную, покачивая бёдрами, вошла Ша Хуалин. Неизменная лукавая улыбка украшала её хорошенькое личико. Она, не опасаясь, подошла к демону и присела на край стола рядом.       – Это было бы впечатляюще, останься здесь пара ледяных статуй. – проворковала она, взяв в руки палочку и облизав её в том месте, которой Мобэй брал пищу. – Было бы не скучно за ужином. От них можно было бы откалывать по кусочку и запивать вином. Чудесная бы вышла закуска! – она звонко рассмеялась.       – Ша Хуалин, – ровно произнёс Мобэй-цзюнь, подняв на неё взгляд, – какими судьбами, разве ты не должна быть сейчас на западе?       – Ох, Лин-эр уже выполнила все поручения Цзюнь-шана и поспешила обратно, но не обнаружила тебя в замке Владыки и решила заскочить на огонёк. Но, вот, увы, в твоём ледяном дворце не то что огонька нет, но даже негде согреться бедной хрупкой деве. - девушка изящно положила ногу на ногу, звякнув колокольчиками.       Не получив желаемой реакции, она надула губки.       – Разве мы не в одной лодке? Неужели, ты не согреешь Лин-эр в своих объятиях? – демоница пробежалась коготками от плеча Мобэй-цзюня к груди, но наткнувшись на тяжёлый ледяной взгляд, одёрнула руку.       – Ты и впрямь холодный под стать своей магии. Неужто, я тебе совсем не нравлюсь? – она притворно обиделась, а в глазах её мелькнуло любопытство.       – Нравишься, – прямо ответил демон, – но руки свои ко мне больше не протягивай.       – Ай-я! Как же глубоко укоренился этот крысёныш в твоей ледяной головушке?! – наряду с разочарованием на лице демоницы отразился и азарт. Вопреки угрожающему тону Мобэй-цзюня, Ша Хуалин перебралась к нему на колени, обхватив его шею руками.       – Тебе какое дело? – он перехватил её за предплечья и встал, заставляя подняться девушку следом.       – Фи, какой грубый. Лин-эр лишь хотела немного ласки. – демоница снова прильнула к нему       – У меня полон дворец демонов, выбирай любого, хоть десятерых, только в живых оставь, пригодятся ещё.       – Хмф. – она выпрямилась, гордо расправляя плечи. – Всё равно ты его не добьёшься, скорее добьёшь. – и она залилась звонким смехом от собственного каламбура и походкой от бедра отправилась на выход.       – Много понимаешь... – не сдержав досады от того, что демоница скорее всего права, прошептал Мобэй-цзюнь. Он не хотел говорить этого в слух, но самоконтроль подвёл его и слова сами сорвались с губ. Лорд демонов впервые ощущал такое бессилие – как совладать с собственными чувствами, а уж если сорваться, то как не покалечить, не убить в пылу страсти любимого человека. Ша Хуалин застыла на месте растянув коварную улыбку и, вернув лицу серьёзное выражение, оглянулась.       – Больно надо с людишками якшаться, только в качестве игрушек и годятся. Один мой приятель как раз забавляется с ними. Он всё знает. – она мило улыбнулась. – Так уж и быть, я вас познакомлю, но ты сделаешь кое-что для меня.       На следующий день ужин прошёл так, словно на кануне ничего не случилось, впрочем, для Шан Цинхуа это было в порядке вещей: король гневается, а он как ни в чём не бывало продолжает служить; стоит ли говорить, что после многочисленных побоев увидеть, как демон рисует узоры на полу, да морозит свинину – это сущая ерунда.       Одно он понял наверняка, что запутался в своих чувствах и устал. Желать быть с Мобэй-цзюнем, пока он даже не смотрит в его сторону и бояться того же, когда демон, наконец, вновь обратил на него внимание. Раньше бы он завалился к Шэнь Цинцю и посетовал ему. Хоть братец Огурец и не был знатоком в отношениях, но его болтовня, сдобренная изрядной долей насмешек, неизменно вправляла-таки Самолёту мозги. Но теперь Огурца в этом мире не было и Шан Цинхуа варился в своей неопределённости в полном одиночестве.       Всю ночь проворочавшись в кровати Шан Цинхуа уже готов был перехватить демона до того, как он вернётся на центральные равнины и задать все интересующие вопросы и в первую очередь самый важный: «Кто я для вас?», но так и не смог заставить себя – страх услышать, что он для Мобэй-цзюня никто, то самое ничтожество, с которым можно поступать как вздумается, оказался сильнее.       За столом говорил в основном Ван Цзиньси, впечатлённый экскурсией, которую ему провел учитель, он старался в красках выразить восхищение красотой необыкновенного дворца и его хозяина. С комплиментов он перешёл к обычаям, затем разговор перешёл к нюансам должности заместителя. В ненавязчивой беседе Ван Цзиньси узнавал своего нового господина.       Шан Цинхуа даже подивился откуда в пареньке столько смелости – так откровенно и беззастенчиво говорить с королём, ещё вчера мальчишка жался в присутствии демона, а сегодня трещит словно со старым знакомцем; и откуда в Мобэй-цзюне столько терпения слушать и сдержанно поддерживать разговор. Радовало то, что эти двое, похоже, поладили.       Сам Шан Цинхуа говорил сухо и по делу. Не выспавшийся после бессонной ночи, за день он ужасно устал, посвящая ученика во все детали, водя его по огромному дворцу и сейчас вымолвить лишнее слово для него было в тягость. К тому же, он до сих пор не решил для себя, как вести себя с Мобэй-цзюнем, так и не понял мотивы его поступков. Демон же не выказывал никакого недовольства, но часто бросал на Шан Цинхуа задумчивые взгляды, под которыми у заклинателя по спине бежали мурашки. И только Ван Цзиньси, казалось, ничего не замечал, старательно утягивая всех в разговор и изрядно разряжая атмосферу.       После ужина все трое отправились в кабинет северного демона, где уже Шан Цинхуа взял на себя роль говорившего:       – Северные пустоши не богаты растительностью, и духовных камней здесь довольно мало и все они под снегом и льдом. О добыче ресурсов из промёрзлой земли речи быть не может. Посему выходит, наш край ничего, кроме воинов, предложить Императору не может. – Шан Цинхуа осторожно глянул на демона, ожидая его реакции. Мобэй-цзюнь внимательно слушал его, опустив взгляд в пол и заложив руки за спину. Поняв, что его не собираются останавливать, он продолжил:       – Но, на самом деле, это не так. Во время наших с вами путешествий, я заприметил несколько мест, тогда я не придал им особого значения, но недавно меня посетила идея использовать их в развлекательных целях.       – Что? – подал голос Мобэй-цзюнь, – В каких целях?       – В развлекательных, мой король, для отдыха. Смотрите, круглогодичные заснеженные земли, можно обратить в плюс. Не везде, конечно, но… – и Шан Цинхуа взялся объяснять понятным языком, как можно возвести уникальные базы отдыха, среди снега и льда, идею которых он позаимствовал из своего родного мира, и как во время душного лета люди будут стремиться к отдыху в холоде.       В Северных пустошах были поистине прекрасные места, от видов которых нельзя было оторвать глаз, особенно, во время закатов, когда всё это бело-синее великолепие окрашивается в огненные краски, а чего стоит северное сияние, что рассекает ночное небо. Некоторые местности были наполнены светлой духовной энергией, в которой демоны не нуждались, но бессмертные дорого бы заплатили, чтобы попасть в такие источники, даже Шан Цинхуа со своими средненькими способностями, понимал это. Будучи ещё шпионом, следуя за своим господином, он и подумать не мог, что его фантазии насчёт курортов в мире Гордого бессмертного когда-нибудь смогут приблизиться к реальности.       Он остановился, видя, что северный король крепко задумался. Понятно, что его склад ума не способствовал воображению и, возможно, демону просто сложно представить, как это должно выглядеть, работать и приносить доход. К тому же нелюдимый северный демон совсем не одобрял толпы народа, если это не армия, охваченная яростным огнём сражения.       – Учитель, это гениально. – выдохнул Ван Цзиньси, с восхищением глядя на наставника. Тот улыбнулся ему.       – Я набросал несколько эскизов и план. – Шан Цинхуа повернулся к столу, зашуршал свитками в поисках нужных. – Кажется, забыл их у себя. – пробормотал он себе под нос. – Цзиньси, сходи и принеси, они на столе в моих покоях.       – Не стоит ему идти одному. – резко выпалил Мобэй-цзюнь, чем заставил горного лорда удивлённо вскинуть брови.       Ещё вчера присутствие Ван Цзиньси напрягало демона, но сегодня он крайне в нём нуждался. Ночью он, ведомый чувством вины и тоской, бесшумно проник в покои Шан Цинхуа, скрытый тенью, незамеченный, он видел, как человек мучается бессонницей. От того, что он яростно ворочался в постели, одеяния его сбились, оголив ключицы, плечо и живот. Волосы в беспорядке раскидались по подушке. Покусанные губы алели и, то и дело, беззвучно шевелились, произнося какие-то слова и шумно выдыхая воздух, а потом Шан Цинхуа снова их облизывал, отчего они становились влажными и манящими, навевая воспоминания о поцелуях, но еще сильнее будоражил Мобэй-цзюня вид, когда заклинатель закусывал их – ему самому хотелось захватить эти мягкие губы в плен своих зубов. Демон не рискнул выйти из тени, но и оставаться не смог, чувствуя, что желание разгорается внизу живота, постепенно оттесняя контроль. Он не стал дожидаться рассвета и переместился во дворец Ло Бинхэ. Этой ночью северный король не смог успокоить свою горячую голову.       За трапезой он, то и дело, видя покусанные губы Шан Цинхуа, вспоминал ночной образ, и, юноша бесконечно отвлекавший его болтовнёй, усмирял внутреннего зверя. Сейчас, если он уйдёт, демон боялся не удержать себя в руках.       – Мой король, ему нужно привыкать к здешней обстановке. При всём уважении к вам, это мой ученик и пока я здесь, только я решаю, куда и когда ему стоит идти. Как, иначе, он будет справляться с обязанностями, случись ему здесь заменить меня? – мягко произнёс он и кивнул Ван Цзиньси, тот неохотно двинулся к выходу, оглянувшись у самой двери, удалился.       Мобэй-цзюнь тут же натянул на лицо маску безразличия и спросил:       – Много ли понадобиться средств, чтобы осуществить твой план и запустить его?       – Я ещё не подсчитал все расходы. Он пока сыроват, рано говорить о деньгах. Вам по душе моя идея? – от волнения Шан Цинхуа бросило в жар, и он, стянув тяжеленую мантию, кинул её на стул.       Мобэй-цзюнь создал вихрь снежинок, заставив их лениво кружить между своих длинных пальцев, намерено не глядя на заклинателя, который не сводил с него глаз.       – Если ты говоришь, что это принесёт выгоду, – пробормотал он ровным тоном, – то, думаю стоит попробовать.       Медленно на лице Шан Цинхуа растянулась улыбка и в глазах заискрилось море эмоций. Этот демон в одну секунду заставлял его срываться в пропасть отчаянья и тут же воспарить на девятые небеса. Лицо его зарделось, он оттянул тугой воротник, теперь сдавливающий горло. И почему на собраниях у Ло Бинхэ отчитываться и выдвигать предложения намного проще?       – Его Высочество так доверяет Цинхуа. Это воодушевляет. – пробормотал он непослушными губами.       Слыша, как изменился и дрогнул голос человека, Мобэй-цзюнь посмотрел на него, чтобы понять, отчего это произошло, но Шан Цинхуа уже стоял к нему спиной, склонив голову, он разворачивал на столе карту.       – Я покажу вам места, которые приметил. – горячо заговорил заклинатель, – Вы поймёте, мой король, как только вспомните их. Возможно, для демонов они самые обычные, но, поверьте, от бессмертных не будет отбоя. На самом деле, у меня много идей, как разнообразить доход. Это только часть, но всё постепенно, постепенно…       Шан Цинхуа продолжал говорить, а демон уже не слушал его, вперившись в, приоткрывшуюся в расслабленном вороте, шею заклинателя. Волосы, собранные в пучок, не скрывали её, лишь одна непослушная прядка, что всегда выбивалась, ласкала загорелую кожу, на которой даже здесь были видны редкие веснушки. Шея заклинателя была тонкой с выпирающими у основания позвонками, а от затылка вниз спускалась дорожка светлых тонких волос. До Мобэя сразу же донесся фантомный запах, который он вдыхал, когда прижимал Шан Цинхуа к себе, он непроизвольно сглотнул, пытаясь унять поднимающееся возбуждение. Заклинатель, словно почувствовав его взгляд, провел рукой несколько раз по шее, отчего она покраснела, волоски встали против роста и у Мобэя появилось жгучее желание провести языком по этому белёсому пушку, впиться зубами в кожу, оставить там столько своих меток, сколько эта хрупкая шея может вместить. Рука его дернулась в направлении желанного человека, и он уже готов был оставить свой обет – не касаться, как раздавшийся возглас вывел его из транса, а Шан Цинхуа заставил вздрогнуть.       Перед ними в дверях стоял испуганный и запыхавшийся Ван Цзиньси.       – У-учитель. – юноша не сводил взгляда с Мобэй-цзюня, и горный лорд обернулся, некоторое время вглядываясь в лицо демона, но ничего не обнаружил, кроме привычно сдвинутых бровей и безразличия.       – Зачем так орать, словно монстра увидел? – он повернулся к ученику. – Где твоя почтительность?       – Простите. – Ван Цзиньси склонил голову и закусил губу. Уж он то точно знает, что за спиной у учителя стоял самый настоящий монстр.       – Неси сюда свитки. – скомандовал Шан Цинхуа.       В течение половины шичэня горный лорд показывал эскизы и разъяснял детали своего плана. Высказав своё одобрение и дав добро по реализации, лорд демонов оставил заклинателей одних, и те до поздней ночи работали, пока учитель не начал клевать носом, грозя упасть лицом на не успевшие высохнуть иероглифы, и ученик не настоял отправиться отдыхать. Шан Цинхуа и правда устал на столько, что добирался до своих апартаментов в полудрёме.              Заклинатель вошёл в покои и вздрогнул, когда за его спиной неожиданно раздался холодный приказ:       – Раздевайся.       Мужчина оглянулся, встретившись с льдистыми глазами северного короля. Сердце глухо ухнуло, когда он понял по животному блеску в них, для какой цели демон просит его снять одежду. Во рту в миг пересохло, непослушным языком он произнёс:       – Мой король, я не хочу этого. Я не стану раздеваться.       Лицо господина перекосило гневом, синим светом вспыхнула метка. Мобэй-цзюнь одним быстрым движением сократил между ними расстояние и вцепившись в волосы Шан Цинхуа, прорычал ему на самое ухо:       – Смеешь ослушаться?       Демон двинулся широкими шагами к столу волоча за собой сопротивляющегося заклинателя.       Шан Цинхуа взвыл от боли, ухватившись за предплечье, вцепившейся в него мертвой хваткой, руки.       – Мой король! Прошу вас, не нужно этого делать. Ай-яй! – Мобэй-цзюнь швырнул его на столешницу, локтем надавил на его грудь, второй рукой задирая его ханьфу и стаскивая с него штаны.       Шан Цинхуа давясь всхлипами запричитал:       – Нет… нет, Ваше В-высочество, это больно. Вы порвёте меня! П-прошу вас!       Сердце его неистово колотилось, воздуха не хватало. Он руками пытался закрыться и оттолкнуть демона, пока тому не надоела его возня. Мобэй-цзюнь перехватил его за запястья, завёл их за голову заклинателя и Шан Цинхуа прошила резкая боль, от которой он не смог сдержать душераздирающий крик – в ладонях его красовались сосульки, пробившие их насквозь, пригвоздив руки к столешнице. На какие-то мгновения Шан Цинхуа выпал из реальности от боли.       – Ты мой. – раздался властный бархатный голос рядом возвращая его в сознание, чтобы снова осознать своё положение и почувствовать, как холодный массивный член разрывает его изнутри. Неистовые рыдания уже готовы были перейти в истошный вопль, как заклинателя окутал леденящий воздух щипая кожу, и он распахнул глаза.       Первое что он увидел – это темноту потолка и мерно падающие на него, выхваченные лунным светом, снежинки. Шан Цинхуа вытянул перед собой руку, подставляя её под холодные пушинки. Развернул кисть ладонью к себе – целая и не невредимая. Ужасный кошмар постепенно отпускал, но ему всё ещё казалось, что что-то не так.       «Откуда тут снежинки?» – наконец дошло до него и, резко сев, тут же встретился с льдистыми глазами, которые словно светились в полумраке комнаты. Шан Цинхуа инстинктивно подобрался. Демон не сдвинулся с места, рассматривая человека перед собой.       – М-мой король, ч-что вы тут делаете? – дрожащим голосом спросил Шан Цинхуа.       – Ты кричал. – лаконично ответил тот       – Мне приснился кошмар. – полепетал Шан Цинхуа.       – Расскажи.       Мужчина непроизвольно вернулся к сценам из сна, и румянец окрасил его скулы и кончики ушей, когда он представил, как рассказывает их северному королю.       – Это не стоит вашего внимания, мой король. – еле слышно пробормотал он и нервно сглотнул.       Реакция Шан Цинхуа не укрылась от Мобэй-цзюня. Проследив, как покраснели щёки человека, затем шея и ключицы, выглядывающие из распахнутого ворота, как вниз в яремную ямку скатилась капелька пота, затем скрылась под рубахой, где, от всё ещё взволнованного ночным кошмаром дыхания, часто вздымалась грудь. Даже сейчас, напуганный, он вызывал жгучее желание. Мобэй-цзюнь сглотнул ставшую вязкой слюну. Его одолевали смешанные эмоции и возникшее желание вызвало чувство горечи и отвращения к самому себе.       – Спи. – бросил он и поспешил уйти.       Мобэй-цзюнь соврал, сказав, что пришёл, потому что слышал, как Шан Цинхуа кричит. На самом деле, он снова не удержался и явился к заклинателю ночью. Демон не мог объяснить этот свой поступок. Возможно, он лелеял надежду, что спящего Шан Цинхуа можно коснуться, ведь тот никогда об этом не узнает. Он появился в комнате и снова застал человека мечущимся по кровати, но в этот раз причиной тому была не бессонница – мужчина тяжело дышал и всхлипы перемежались со стонами, но самым ужасным были слова, что заклинатель пробормотал во сне, которые заставили заледенеть все внутренности Мобэй-цзюня: «Прошу вас, мой король, не надо», а потом раздался этот ужасный крик, что резанул по ушам демона. Выйдя из тени, он создал множество маленьких снежинок, позволив им падать на Шан Цинхуа, понизил температуру вокруг заклинателя и тот затих.       Вкупе со смущением, что Мобэй-цзюнь увидел на лице мужчины и словами, что тот произнёс, будучи в плену кошмара, демон мог в красках представить, что ему снилось.       Стоя посреди пустой тёмной комнаты, он коснулся рукой груди, в том месте, где болезненно сжималось сердце, затем сжал ее в кулак до хруста костяшек.       – Вот, значит, кто твой самый страшный кошмар, Шан Цинхуа.