***
По среди ночи Мариан распахнул глаза и подскочил с подушек от прихвативших его судорог. Еле сдерживая болезненный стон, он поджал плотно губы и выбрался из кровати, чуть не сбив собой столик с детскими игрушками. Оглядываясь через плечо на сестру, которая дрыхла без задних ног, он вышел тихо за дверь и схватился за бедро, сползая по стене. Мариан завыл, покачиваясь взад-вперёд во тьме коридора. Ногу будто выворачивало в другую сторону, намереваясь сломать кости, а вены заледенели и перестали пропускать кровь в конечность. — Пожалуйста, хватит, — сквозь сжатые зубы умолял парень, но его организм жил своей жизнью, не собираясь подчиниться хозяину. Он пребывал в таком состоянии неизвестно сколько, парень сбился со счета, когда цифры дошли до двухсот восьми. Пытаясь отвлечься от боли, он повторял мантру самому себе, что всё будет хорошо и всё закончится. В последнее мгновение боли, колено стрельнуло и пустило по бедру импульс, заставив тело так резко дернуться, что затылок ударился о стену и в глазах заплясали звёздочки. Парень хрипло выдохнул, сидя в темноте, и растирал вспотевшими руками левую ногу. Мариан восстанавливал сбитое дыхание и вытирал влагу с глаз, думая о том, что если подобные судороги будут проявляться в публичных местах, он просто не сможет себя сдерживать, и точно будет орать, как резаный, пугая всех вокруг. Он слышит музыку с первого этажа и, понемногу приходя в себя, достаёт телефон из кармана. Время почти час ночи и у него не прочитанное сообщение от Миши. Если быть точнее, то целых десять, и все они были с восклицательными знаками. Парень поднялся на ноги, направляясь к себе в комнату. Даже не размышляя над предложением непутёвого Пискарёва, он упал на прохладные простыни и закрыл глаза, желая поскорее уснуть. Полежав неподвижно минут десять, он сменил положение, переворачивая подушку прохладной стороной к щеке и закутываясь в пуховое одеяло до самого подбородка. Открыв глаза спустя полчаса, он раздраженно вздохнул и предпринял еще попытку. Откинув одеяло и поднявшись с кровати, он распахнул окно и впустил мороз гулять по его комнате. Вдыхая зимнюю свежесть, парень лежал, смотря в потолок, поглаживая ноющее бедро. Дурные мысли лезли в голову, как бы он не хотел от них абстрагироваться. Покрутившись из стороны в сторону и, скомкав под собой пуховое одеяло, парень вздыхает и снова находит рукой телефон. Радостный голос Миши раздаётся из динамика спустя три протяжных гудка. На заднем плане слышны бодрые выкрики и безбашенная музыка. — Всё ещё в силе? Ты прислал приглашение два часа назад. — Тащи свой зад сюда, дружище! Предновогодняя вечеринка к вашим услугам, здесь девчонки, машины, убойная музыка и реки алкоголя. А ещё... — что-то на проводе зашуршало, кажется, Миша отошёл подальше от колонок. Когда стало намного тише, парень рьяно зашептал: — А ещё тут травка. Мар, здесь все курят и отправляются на радугу, кажется, меня тоже уже торкнуло. Приезжай скорее, я хочу творить безумства, ты будешь моим якорем, удерживающим в здравом уме. Ну так, ты приедешь сам или пригнать машину? — Забери меня на перекрёстке через десять минут. Хотя нет! Если ты уже курнул, то... — Понял, уже выезжаю! — взвизгнул Миша и отключился. Мариан мучительно простонал, свесив руки с кровати. Он закрепил волосы на затылке в маленький хвостик, переоделся в свободную одежду, брызнул одеколоном на шею и, накинув капюшон, покинул дом незамеченным. Ему нужно было расслабиться и просто отвлечься. Ему все говорят, что в последнее время он был похож на ледяную глыбу. Парень был не согласен с этим, он просто был сдержанным на людях. Хотя, возможно, причиной его холодности была приевшаяся с детства "маска", которой научила его мама. Поэтому зачастую мимика лица не соответствовала внутреннему состоянию. От этого порой он не понимал, что чувствует по-настоящему здесь и сейчас, и от этого дискомфорта появлялась некая пустота. Через десять минут Мариана забрали на машине и увезли в загородный дом. Ещё тогда он предупредил друга, что ему нельзя привлекать к себе лишние внимание, а Миша показал жестом, что всё понял. Но стоило им подъехать к гравийной дорожке и огромному костру, вокруг которого веселились толпы людей, блондин обнял друга за плечи и сбросил с его головы капюшон торжествующим жестом. — Сегодня приехал мой лучший друг, который ради меня отбросил костыли, чтобы отжигать всю ночь напролёт на танцполе. Ребят, я пью за Мариана! — За Мариана! — толпа его приветственно встретила криками и выпивкой. Брюнет вздохнул и с досадой посмотрел на хохочущего Пискарёва. — Ну же, тут все свои, уверяю, что никто не будет пытаться тебя убить. Если только попробуют изнасиловать... Миша подмигнул милым девушкам, которые уже несколько минут смотрели на них, пожирая взглядом, и кокетливо улыбались. — Идиот, — фыркнул Мариан и отобрал бутылку у друга, поднимая её над головой. Так уж и быть, он даст себе свободу в действиях хотя бы на сегодняшнюю ночь.***
Всё, что происходило, напоминало цветную карусель событий —сначала в первые часы весело, а потом начинает кружится голова и в конечном итоге ты начинаешь чувствовать лёгкость и беззаботность, перед тем как тебя на кого ни будь вырвет. Собственно, Мариан особенно отличился в этот раз. В первые часы, пока они были более-менее трезвы, молодёжь разъезжала на снегокатах и рассекала снежные просторы на огромных бубликах, куда могли поместиться шестеро! Но на деле доказано, что если постараться, можно впихнуть туда и восьмерых. Когда всем надоело валяться в снегу – отправились в дом, где их ждал горячий глинтвейн и куча убойных игр, которые могли закончится чем угодно, включая депиляцию ног Миши и подвешиванием Мариана к потолку скотчем. Помнится, ближе к трём часам ночи кто-то захотел поиграть в правду или действие. Мише опять досталось ужасное задание: выбежать голышом на улицу и нырнуть с головой в сугроб. Так он выполнил это с блеском, и фото его голого зада в снегу распространились со скоростью света по социальным сетям уже через пару минут. Что-что, а веселиться Пискарев умел лучше всех, именно его вечеринки доставляли Мариану удовольствие и заставляли почувствовать себя счастливым ребёнком. — Гонки! Кто хочет покататься по городу на моей малышке? Толпа загалдела с новой силой, а Раевский немного пошатнувшись нахмурился, глядя, как двери гаража отъезжают в сторону и всем на обозрение представляется два суперкара. Мариан осмотрел огромное помещение, предназначенное для машин, но больше двух моделей так и не увидел. Пару недель назад здесь было шесть оригинальных автомобилей новой марки «Эльтон», которые недавно появились в России и заинтересовали спонсоров. Так неужели... Парень посмотрел на друга с печалью. Неужели его отец не справляется? Неужели их семейный бизнес, в который было вложено столько сил, начинает беспощадно прогорать? Миша подошёл к своей любимой перламутровой Эльтон и лёг на бампер, как бы обнимая её. — Моя девочка. Мариан покачал головой. — Эй, не думаю, что это хорошая идея. Мы все выпили и... — Ой, да брось! Ты поедешь со мной. — Это меня и пугает. Миш, у тебя какие-то проблемы, да? Куда уехал твой отец? Блондин отстраняется от машины и оглядывается на толпу, которая рассматривала вторую Эльтон, только уже другого цвета, но не менее шикарную, чем первая модель. Он пожал плечами. — Всё хорошо, с чего ты взял? Ты всегда видишь то, чего нет. Напридумаешь проблем, а потом мучаешься. — Если так, то где остальные машины? Ваша компания... — Не наша, а отца, — отрезал парень и открыл дверь авто, запрыгивая в водительское сидение. — Это его заслуги, а я лишь так, для прессы рядом с ним красуюсь. — Не правда и ты это знаешь. Миша создавал образ беззаботного парня из богатой семьи и разбрасывался деньгами порой не очень разумно, но он был умным и невероятно проницательным парнем. Его реклама была на всех щитах в городе, на телевидение и брошюрах. Именно этот парень умел запатентовать продукт так, что даже раскрученные фирмы кусали локти. Но самое главное – он подавал отцу идеи по продвижению новой разработки "чистого" автомобиля. — Нет, Мар, это правда,— заводит двигатель Миша и немного отворачивается от друга, чтобы тот не видел его лица. — Я стал обузой для него. Люди перестали покупать наши авто, всё катится ко дну. — Дела шли в гору, я сам помню, как вы давали интервью, сообщили, что собираетесь расширяться. — Да, всё верно. Но как это обычно бывает, у нас появился конкурент. А если на чистоту, то само правительство свыше нам вставляет палки в колёса. Мариан удивлённо вскинул брови, а Миша, будто почувствовав это, подтверждено кивнул, выруливая с гравийной дорожки. — Экологически чистые автомобили дороже, чем обычные, но топливо на них не нужно покупать по заоблачной цене, которая растёт из года в год. Запасы нефти не безграничны. Люди сверлят Земной шар, проделывая скважину за скважиной – скоро наша планета будет напоминать решето... — парень откашлялся и горько усмехнулся, возвращаясь к главной теме. — Ни одной стране не выгодно, чтобы разработки водородных двигателей продолжались, потому что тогда спрос на нефть упадет, и сотни компаний вмиг обанкротятся. Вся экономическая система перевернётся с ног на голову, а это никому не нужно. Миша нервно барабанил пальцами по кожаному рулю, прибавляя скорости. Он притих, о чем-то думая, а Мариан, не имея ни малейшего понятия, как поддержать друга, крутил колёсико на панели, меняя подсветку с красной на жёлтую и с жёлтой на зелёную. Паршиво, однако, обстоят дела. Миша вздохнул и вяло усмехнулся. — Сейчас все думают только о себе и о своём достатке, но все закрывают глаза на то, что выделяет среднестатистическая машина – 165 килограмм окиси углерода и 38 килограмм азота каждый год. Но кого это волнует, правда? Кого волнуют экологические проблемы сейчас, если они проявят себя в полной мере только спустя несколько десятков лет, когда эти зажиточные идиоты уже подохнут в счастливой старости, а нам останутся только их пожитки в виде дерьма, пней, кислоты вместо воды... — Решето,— спокойно останавливает тираду друга Мариан, и блондин на пару секунд отвлекается от дороги и встречается с ним взглядом, тяжело дыша от злости и всех эмоций, что накопились в нём. В салоне повисает пауза, которая говорит всё сама за себя. — Да, именно. Пустое, жалкое решето. — Миш, я помогу тебе. Вам ведь не хватает какой-то суммы, для продолжения проекта, я могу собрать со спонсоров и... — Не какой-то, а десятизначной суммы! Мы в дерьме, дружище, я не хочу и тебя втягивать в это. Тебе и так не просто. Просто забудь, ладно? Забудь что я тебе тут наговорил. У меня как всегда язык подвешен, говорю то, что думаю. Мариан поджимает губы и откидывается на сидении, чувствуя странное, едва заметное головокружение. Неужели начал пьянеть? Пискарёв свернул на главную дорогу, подсвеченную фонарями, где свет падал на усыпанные снегом деревья, которые выглядывали из тьмы ночной глуши, будто здороваясь с ними. Мариан засмотрелся на лес и упустил тот момент, когда его друг ловко перевёл тему разговора. — Но, знаешь... Мне льстит твоя забота. Серьёзно, ещё с детского сада ты меня пасёшь и воспитываешь. Чёрт, у меня нет мамы, но мне почему то кажется, что именно так мамы себя и ведут. Как ты. Мариан со смехом морщится, когда блондин начинает его трясти за плечо одной рукой, встряхивая. — Ты даже мне готовил омлет, я помню этот день! Самый вкусный омлет в моей жизни. Мариан открыто засмеялся, качая головой. Он тоже прекрасно помнил. Только вот завтрак, который он приготовил на ночевке у друга, был ужасен. В холодильнике было пусто, они съели всю пиццу и шашлыки, поэтому пришлось взять всю инициативу на себя, чтобы не помереть с голоду после проведённой вечеринки в честь дня молодёжи. Это было три года назад, но Миша говорит об этом так, будто это было вчера. — Та пригорелая сосиска и сожженный дотла лук, м-м-м... — Хватит паясничать! — Но повторюсь, это был самый вкусный завтрак в моей жизни, — Миша снова улыбался, будто и не было никакого серьёзного разговора пару минут назад. Они ехали по пустой трассе, их догоняла вторая машина, и их поездка в какой-то момент стала напоминать гонки без правил. Парни давно превысили скорость, приемлемую на дорогах и рассекали воздух, лавируя на крутых поворотах. Сердце так трепетало, но не от страха, а от восхищения. Скорость нравилась Мариану и заставляла улыбаться. — Ты ходил на лёд? Мне сказали, что тебя видели на Арене сегодня. Раевский отвлёкся от беззаботного чувства полёта, возвращаясь ненадолго на землю. Он нехотя кивнул. — Это было глупо. Сомневаюсь, что тебе можно таким заниматься первые восемь месяцев. Не смотри так на меня, я гуглил. — Не поступай как мой отец. — Мар, я не имел ввиду... Кхм, ты же знаешь, что я всегда на твоей стороне. Всегда. И сейчас, мне кажется, что ты должен подумать о себе. — Я о себе и думаю. Это последний шанс для меня – пройти отбор на первенства в России. — Мар, да послушай, что если тебе станет хуже? У тебя ведь будет ещё шанс, сможешь откатать программу в следующем году и выступить потом на чемпионате, у тебя получится... — Я буду юниором в этом и точка. Парень потянулся к динамику и прибавил музыку в машине. Миша конечно же это заметил, но привыкнув за столько лет дружбы с этим упертым бараном, не стал со злостью возмущаться. Он терпеливо сжал челюсти, делая пару вдохов и выдохов. Блондин забарабанил большим пальцем по рулю и начал задорно подпевать словам песни. Английский он знал и отлично попадал в ноты. Мариан хмуро смотрел на друга, слушая его акцент, и немного покачивал головой в такт, пока не начался припев. Миша стал орать во всю голосину. Попытка развеселить Раевского увенчались успехом, тот подпрыгнул на сидении и ударил в плечо голосистого друга, который не собирался прекращать свой сольный концерт. Эта атмосфера в салоне машины поглощала парня. Ритмы и басы гудели внутри его тела и вынуждали раскрепоститься. Миша заставлял его быть беззаботным парнем, который должен был открыться миру. Дурацкая улыбочка против его воли расползлась по лицу, поэтому он поспешно отвернулся и нажал на кнопку рядом с дверной ручкой. — Мариан? Что ты... МАРИАН, КАКОГО ХРЕНА, КУДА ТЫ ПОЛЕЗ?! Когда окно полностью отъехало вниз, брюнет отстегнул ремень безопасности и вылез наружу, вдыхая ночной воздух полной грудью. Ветер ударил в лицо, мороз тут же облюбовал его щёки и те моментально разрумянились. Шапку благополучно сдуло с головы, но ему так нравилась эта свобода, что замерзшие уши сейчас волновали в самую последнюю очередь. Глаза уже слезились, а волосы растрепались, когда резинка слетела с затылка. Слушая слова песни, он наблюдал, как догоняющая их машина приветливо сигналит ему, а из окна пассажирского сидения появляется девушка. Она громко смеётся и тянет руку к Мариану. Её волосы, так же как и его, развиваются в воздухе и бьют по лицу. Парень начинает смеяться и машет ей. Когда их руки соприкасаются, девушка вкладывает что-то в его ладонь и подмигивает. Парень открывает рот, но не успевает ничего крикнуть, потому что его дёргают за ногу и тянут обратно в тёплый салон авто. — Ты в своём уме?! — первое, что орёт Миша и оглядывает раскрасневшееся лицо друга, который лишь смеялся ему в ответ. Раньше он не рисковал своей жизнью и был предельно аккуратен во всём, но что-то в нем начало меняться. Мариан резко затих, когда услышал сквозь возмущения Пискарева звуки сирены. Блондин резко выпрямился и с опаской посмотрел в зеркало заднего вида, примечая красно-синюю мигалку. Его голос прозвучал с весёлой ноткой истерики, когда он сообщил, что за ними едут копы. — Нас повяжут, — прокомментировал Мариан, когда Миша заругался матом, видя на панели красный предупреждающий значок. Водородное топливо кончалось совсем не вовремя, подставляя парней. Они не смогут доехать до дома: если сейчас газанут – застрянут посреди глуши уже через пару минут. — Мы всего лишь немного выпили, — отмахивается блондин, останавливаясь на обочине, в то время, как вторая его машина с пьяными подростками успевает улизнуть. Миша провожает их взглядом и достаёт из бардачка несколько купюр. Как только полицейский стучится в окошко, парень вручает ему деньги и произносит всего пару слов: — У моего друга жена рожает, мы очень спешим в больницу. Можно мы поедем? Мариан откашливается и неловко кивает, когда мужчина в форме неодобрительно смотрит на деньги, а затем на него. Внимательный взгляд блуждает по непогрешимому лицу, но останавливается на руках Раевского. Брови офицера полиции поднимаются вверх. Мариан думает, что это из-за отсутствия кольца на пальце, ведь если он женат, то кольцо должно быть. Но потом он нащупывает у себя на коленях позабытый пакетик с порошком, который передала ему девушка ранее и напрягается всем телом. — Блядство... Это... не то, о чём вы могли подумать. Это не моё. — Конечно не ваше. Выходите немедленно из машины. Миша, ничего не понимая, разворачивается на сидении и тоже смотрит на мешочек с наркотиком. Он открывает ошарашенно глаза и хватается за голову. — Вот ведь жопа...***
Полицейский участок провонял табаком и спиртным, от тех бедолаг, кто оказался пойманным и отвезен в отрезвитель. Парень стоял за стойкой с трубкой над ухом и чертил ручкой непонятные узоры, на каком-то документе, пока офицер полиции после разговора с Раевским пропадал в соседнем кабинете. — Мариан сказал позвонить тебе, вот я и звоню, он сейчас не может разговаривать. — Ты вообще кто? — Михаил – лучший друг хмурого брюнета-истерички, приятно познакомиться. А теперь слушай, — Миша почесал затылок и развернулся к решётке, за которой сидел Мариан. Парень благополучно уснул на скамейке и мило посапывал. В тепле его совсем разморило. — Мы в обезьяннике, мой отец уже едет сюда, нас должны скоро выпустить, но Мариана нужно отвезти домой и проследить чтобы он лег спать. — Вот это новости... За что посадили-то? — Превышение скорости и нам тут героин подкинули. В общем, попали мы. Молчание парня длилось около минуты. — Речь точно о Раевском? Я вот что-то сомневаюсь, попахивает здесь, каким то детским пиз... Миша устало опускает телефон от уха и со вздохом подходит к решётке, пиная её пару раз. От противного лязга Мариан просыпается и сонно моргает, недовольно мыча. — Скажи чтобы твой слуга тащил сюда свой зад,— говорит парень в шутку и вкладывает в руку Мариана телефон. Тот заплетающимся языком начинает невнятно бурчать: — Зад тащи сюда слуга... Забери меня отсюда, здесь воняет псиной. — Ты сколько выпил? — доносится хриплый смешок Савелия, но Мариан не успевает ничего сказать, как Миша уже забирает телефон обратно, вежливо сообщая, что у них заканчивается время на разговоры. — Даже пяти утра нет, черт возьми, скажи Раевскому, что я попрошу за это надбавку,— недовольным сонным голосом отвечает ему собеседник на другом конце провода. Слышится журчание воды. — Скоро буду, адрес только напиши. Миша бубнит что-то в ответ и жмёт на кнопку отбоя. Он не обращает внимания на недовольных полицейских и проходит к столу, любезно закрывая дымящуюся пепельницу крышечкой. — Мой друг ненавидит запах сигарет, — поясняет хмуро он и только после этого плюхается на скамью рядом с брюнетом, который пьяно улыбнулся ему и положил голову на плечо, прикрывая глаза. Они просидели за решёткой чуть больше часа, когда отец Миши приехал к ним, разрешая дела с офицерами полиции, а чуть позже явился и Савелий. Мариан шагал на выход, немного привалившись на своего телохранителя, а Миша посмеивался, идя в двух шагах от них. — Он пил не много, я сам видел, но из-за таблеток, которые он ежедневно принимает, наверное пошла такая бурная реакция на организм. — Я не пьян! — Конечно нет, — хмыкает Миша и вкладывает телефон в карман друга, хлопая по спине и набрасывая капюшон на его голову. Он быстро прощается и подгоняет Савву, чтобы тот быстрее вёз Раевского домой. Это суетливое поведение показалось странным и не свойственным для парня, но Мариан не обратил на эту мелочь внимания и, не задавая вопросов, подчинился. Развернувшись, они пошли по тротуару к ожидающей их машине такси. — Помедленнее, иначе меня сейчас стошнит. — Уж воздержитесь, пожалуйста, вам ещё ехать со мной в одной машине. Мариан фыркает и запинается о свою же ногу, к не счастью, Савва не успевает подхватить пьяную тушу и тот падает в грязный снег на обочине. — Вставайте, Мариан, — протягивает ему устало руку Савелий, но парень продолжает сидеть в сугробе. — Я отдыхаю, не мешай. — Нашёл же время. Нас ждёт такси, так что поднимайте быстрее свой царский зад. — Я не могу ходить, ноги не держат. Особенно эта, — Мариан недовольно бьёт по левой ноге и морщится. — А ещё я не хочу домой. Я хочу на Арену, так что поедем туда. — Мой рабочий день ещё не начался, вообще-то. К тому же, вам нельзя было покидать стены дома одному. Лежал бы сейчас где-нибудь труп Раевского в канаве, а его даже и не нашли бы до весны. — Как пессимистично, ненавижу пессимистов, ещё одна причина тебя уволить. Савва закатил глаза, а Мариан продолжал говорить не обращая на него внимания. —Хочешь доплаты? Ну конечно... Всем людям нужны деньги. Деньги, деньги, деньги, только о них и слышу изо дня в день, уже тошно. За эту бумагу готовы сделать всё, как же это жалко. Мариан выудил из кармана купюру и помахал ей театрально в воздухе. Резко поднявшийся ветер, вырвал её из пальцев и ловко подхватив, унес куда-то вдаль. Савелий вздохнул, смотря ей в след, и закатил глаза, продолжая выслушивать недовольные речи Раевского. Они длились не долго, до того, как со стороны не раздался мужской голос и прервал Мариана. Парни одновременно повернули головы к офису полиции, от куда спускался отец Миши, который был прославлен на всех телеканалах, как ответственный и строгий по всем качествам бизнесмен и предприниматель. Но самое главное, о чем не мог ни кто знать, то, что упускали все СМИ – это строгое отношение отца к своему единственному сыну. Мужчина воспитывал его один под чутким руководством всю жизнь, после того, как умерла его жена, Мише было всего три года. В какой-то момент строгое воспитание переросло в нечто, что походило на насилие, и лишь Мариан знал об этом. Знал, что под улыбкой и заразительным смехом друга кроется боль от побоев и увечий после семейных ссор. — Что ты вытворяешь, пока меня нет дома? Я тебя спрашиваю! — Ничего такого. В этот раз я ничего не делал, нас бы отпустили, но нам подкинули... — Миша не успевает договорить, а его уже хватают за шкирку и встряхивают чуть ли не над землёй. —Да в кого ты такой пошёл?! Я тебя растил, воспитывал нормального человека, но ты вырос таким идиотом. Ты просто невыносим! Мариан начинает возмущённо сопеть и поднимается на ноги, держась за фонарный столб. Глаза сужаются в недобром прищуре, а дыхание становится замедленней и глубже, будто готовится перед заплывом. Он чувствует, как в нем начинает закипать недоумение, а затем и гнев. — Позоришь фамилию, уже ни кто не относится к тебе как к уважаемому человеку. Ты – стал посмешищем! — Я знаю, что я для тебя обуза, хватит мне говорить об этом! Могу уехать, если так хочешь, чтобы ты бедный-несчастный не нёс на себе бремя. Савва, ничего не понимающим видом, наблюдает, как мужчина тыкает телефоном в лицо Пискарева и начинает орать про какое-то фото. Миша, явно растерявшись, отвечает, что это лишь глупая шутка и в этом нет ничего такого. Мужчина грубо толкает парня в стену и блондин ударяется об неё спиной, падая в грязь. Рядом стоящая урна с окурками опрокидывается и осыпает его волосы и одежду. Он смотрит на отца с болью в глазах и опускает голову, утирая лицо рукавом. Савва упускает тот момент, когда Мариан, срывается с места и с какой-то нечеловеческой скоростью рассекает воздух. Ногу простреливает болью, но из-за гнева он не чувствует её. Скрипя зубами, он несётся прямо на того идиота, что замахнулся на своего же сына, и не собираясь останавливаться, влетает в него всем своим телом. Мужчина впечатывается лицом в кирпичную стену и с криком отшатывается. Он тут же наносит удар, не слыша предупреждающего крика своего сына. Кулак врезается в лицо Мариана, и он падает на снег, касаясь ледяной земли пылающей от удара щекой. Несколько мгновений он так и лежит, пытаясь решить: кричать ему от боли или от злости. Хотя это за него уже решил Миша, срываясь на крик раньше. Мужчина же стоял в оцепенении, вытирая кровоточащую ссадину на щеке. — Мариан? Что ты здесь... Господи, что вы оба здесь устроили... Я не хотел... Парень тихо застонал, когда на его голову опустилась чья-то рука. Он открыл глаза и мутный силуэт, начал постепенно приобретать очертания парня. Савелий склонился над ним, едва заметно качая головой. — Эй, ты как? Мариан почувствовал, как тот коснулся пальцами его щеки и рассеченной брови. Он вздрогнул, резко отталкивая его руку от себя. — Лучше некуда, — Раевский зажмурился, упираясь руками в снег, и поднялся на ноги без чьей либо помощи, встречаясь взглядом с отцом друга. — Извинитесь сейчас же. — Я... Мариан, я виноват перед тобой и... Парень поднимает руку, сердито обрывая его, и с каждым шагом приближается к негодующему мужчине все ближе. — Извинитесь перед своим сыном. Извинитесь перед ним за то, что ему достался такой отец, который возомнил, что может прибрать все заслуги себе. Оттолкнул его сначала, а как только всё пошло по заднице, обвиняешь во всех бедах его?! — Мариан чувствует медный привкус и сплевывает кровь на снег. Миша подбегает к нему, найдя в себе силы подняться с земли, и пытается его остановить, но Мариан начинает от этого лишь больше заводиться и с каждым последующим словом, голос становится всё громче. — Ты не имеешь права так обращаться с ним, ясно тебе или нет?! Ты должен гордиться им, должен поддерживать своего ребёнка и заменять ему сразу двоих родителей, но вместо этого ты... — Достаточно, хватит выставлять меня тираном. — Поступаешь как идиот! Самый большой идиот, каких ещё повстречать. Если ещё раз ударишь моего друга, я сделаю так, что твоя компания никогда не поднимется со дна, ты станешь банкротом, а твоего сына я найму на работу к себе. Буду процветать благодаря его идеям, благодаря его виденью на мир, а ты, глупец, будешь наблюдать в стороне и... — Сосать. Мариан резко повернулся к Савелию, который перебил его и, убрав руки в карманы, пожал плечами. В его взгляде что-то поменялось, но брюнету сейчас было не до этого, он согласно кивнул. — Именно. Мужчина покраснел то ли от злости, то ли от стыда, что его отчитывал молодой парень. Но в любом случае, он не мог ему возразить или что-либо сделать. Раевским переступать дорогу посмеет лишь глупец. С окна соседнего дома послышалась одобрительные хлопки и выкрики. Молодёжь, как всегда, держала ухо в остро и, наверняка, заняла потасовку на камеру. Мариан недовольно фыркнул, отряхивая друга от пепла и мусора, а затем, дернул Мишу за руку, вынуждая того идти за ним. Пискарёв ни говоря ни слова, оглядывался то на потерянного отца, то на парней, ведущих его прочь. Он ничего не говорил, однако, глаза его выражали столько благодарности, что слова были излишни. — Мариан, подожди. Я поеду наверное домой с ним. — Ты поедешь со мной. Мой дом всегда... — Я знаю,— обрывает мягко Миша и улыбается, опуская взгляд под ноги. — Знаю, Мар. — Так в чём дело? — Не хочу оставлять его одного. Я ему нужен, знаю это, не смотря на то, что он мне сказал. Из Мариана выходит некий неодобрительный звук и Миша ещё больше растягивает губы в улыбке, когда Раевский замедляет шаг. — Эй, спасибо тебе. — Я все еще против. — Потащишь насильно к себе домой? — И запру в подвале, — кивает подтверждено Раевский и неохотно останавливается, чувствуя, как его дергают за рукав куртки. — Если он тебя хоть пальцем тронет... — Мариан, он мой отец, ты не можешь его бить! Он дурной и со своими тараканами в голове, но всё же... Ты прости его, он бы тебя никогда не ударил. Это вышло случайно, он тебя очень уважает. — Избавь меня от своих сладко-приторных речей. — Зато твои горько-солёные я выслушал. Парни смотрят друг другу в глаза и одновременно в скидывают руки соединяя их в букве "М". Детская забава, зародившаяся много лет назад и по сей день идёт бок о бок с ними. И пусть кто-то думает, что может быть это глупо, но для них это было знаком дружбы. Только их двоих и никого больше. Миша в последний раз тихо шепчет ему "спасибо" и только потом отходит от друга, возвращаясь к отцу. Мариан смотрит парню в след, насупившись. Савва подходит ближе, замечая, как тот пьяно покачивается из стороны в сторону, словно банный лист. — Всё? На сегодня больше не планируется драк и экшен-сцен? — Нет, я бы сейчас предпочёл сон. Савва соглашаясь, кивает и замерзшими руками лепит небольшой снежок, а затем протягивает парню. Мариан дёргается, когда место удара начинает жечь, но Савва удерживает его за плечо на месте, чтобы тот не дёргался. Парень морщится, когда снежный ком касается снова его щеки и чувствует, как стекает медленно тающий снег по подбородку. Лебедев провожает капельку взглядом, перед тем как снова вернуться к разглядыванию лица Раевского. Мариан чувствует тяжёлую руку у себя на плече и именно она помогает ему твёрдо стоять на ногах. Он смотрит на Савелия и вдруг понимает, что всё это время было не так. —Ты вызываешь у меня отвращение, — выдает он неожиданно. — Это ещё почему? Что я снова делаю не так? — Ты всегда смотришь в глаза и это раздражает. —Что не так с моими глазами? — Они напоминают мне недозрелую облепиху. Мало того, что я ненавижу её, так ещё и... А, не важно. — Что? — Савелий настолько опешил, что выронил полурастаявший снежок из рук. — Мне что, линзы теперь из-за этого носить? Договаривайте, давайте, мне же интересно, что думает обо мне мой работодатель. Мариан склонил на бок голову – несколько прядок упали ему на лоб и скрыли половину лица. — Когда я был маленьким, меня возили часто к бабушке на природу из-за не очень хорошего здоровья. Я бегал по всему саду каждый раз, как приезжал туда. Знаешь, там было очень красиво, будто тропическом лесу. Когда я очень проголодался, но не хотел идти в дом, начал срывать спелую малину. Закидывал в рот без разбору. — Как, не мытую?! О боже, какой ужас! — напыщенно ужаснулся Савва, наверняка вспомнив, как отчитал его Мариан недавно за немытые руки после улицы. Раевский хмыкнул. — Да немытую, всё таки лет шесть мне примерно тогда было. В общем, решил я помимо малины попробовать и другие ягоды. Ирга, ежевика и злосчастная облепиха, будь ей неладно. Она была ещё не зрелой и такой ужасной, что на языке этот вкус сохранялся весь день. Надо же было целую горсть в рот запихать, ужас... Сколько бы я не полоскал рот, ничего не помогало. Так ещё и бабушка отругала за то, что кусты оборвал без спроса. Савва загоготал и вырвал Мариана из воспоминаний. Тот тоже улыбнулся, уж слишком заразительный смех был у парня. Он толкнул его в плечо и ткнул указательным пальцем в грудь, запрокидывая голову. — Так вот, такую же тошноту я чувствую и сейчас глядя на тебя. Противные облепиховые глаза. — Да и мне ваши не особо-то и нравятся,— Савелий дунул и чёлка, будто занавес, упала парню на глаза. Мариан дёрнул недовольно головой, собираясь что-то сказать, но его внимание привлёк силуэт за спиной Саввы, внезапно появившейся из неоткуда. Он не произнёс ни звука и только сделал огромное усилие, чтобы оттолкнуть парня в сторону. Что заставило его это сделать – он не знал, но это действие спасло Савелия от ножа в спину. Незнакомец появился из-за переулка и рассёк пустое пространство лезвием, сталкиваясь с Марианом. Оба повалились на снег, едва не выкатившись на проезжую часть. Тело сверху мастерски придавило парня, что тот, сколько бы не отбивался, не мог сдвинуться с места. Напавший оказался молодым парнем азиатской внешности, но под плотным широким капюшоном почти не было видно каких-то четких черт лица, но ледяной взгляд Мариан увидел отчётливо. Он пронзил насквозь, а холод металла у шеи довершил своё дело – страх колыхнулся внутри с такой силой, что он не сдержал вскрика. Нож пустил струйку крови, но прежде чем успел вонзиться глубже, Савва набросился на незнакомца и грубо скинул с Мариана. Он тут же схватился за шею, пытаясь быстро придумать как остановить кровотечение. Парни прокатились по земле несколько метров и остановились прямо посреди дороги, грубо и как-то по животному отталкивая друг друга на асфальт. Савву полоснули по руке, разрывая рукав куртки, и он тут же вскочил на ноги, готовясь к драке. Не пойми откуда Лебедев выудил Катран, но замер с ним в руке так и не использовав, когда капюшон незнакомца упал и позволил увидеть лицо парня полностью. Савва потрясенно выдохнул облако пара, не в силах двинуться с места. — Какого хрена? Они стояли на конце плохо освещенного переулка, еле слышимые голоса было почти не разобрать. Они растворялись в воздухе и если бы даже Мариан слышал их, то не смог бы распознать их смысл из-за накатившей паники. — Уйди с дороги и не мешай, иначе убью и тебя. — Нет. Подожди... Азиат бросается на него с невообразимым рвением. « Настоящий Якудза» – пронеслось в мыслях Мариана, когда тот метнул лезвие в Савелия, а тот чудом увернулся, разорвав второй рукав. Мариан тяжело дышал, будто это он бился с нападавшим. Поднявшись на ноги, он хотел уже побежать в офис полиции, который находился не так далеко, но не успел сделать и десяти шагов, как его привлёк ехавший в их сторону автомобиль. — Савва! Сорвавшийся крик привлёк парня, и он на мгновение поднял голову, отвлекаясь от борьбы. Свет фар ослепляет его, но он успевает вовремя отскочить от сигналившей иномарки. Машина проезжает, секунду-другую парень часто моргает и трёт глаза, пытаясь прогнать черноту перед глазами. Пользуясь этим, нападавший бьёт его коленом в лицо и выбивает лезвие из руки, отбрасывая ногой в сторону. Оно блеснуло в свете фонаря рядом с бордюром, и Раевский с замиранием сердца помчался в ту же секунду на ватных ногах, поглядывая каждый раз на драку в стороне. Он не слышит, какие слова парни бросают друг другу в бою, но было понятно — сейчас что-то происходило, и затуманенный алкоголем разум не мог понять что именно. Когда Савву впечатывают затылком в асфальт, в руках Мариана уже есть подобранный нож. Он с ужасом замечает, что на нем помимо прилипшего снега есть и кровь, поэтому быстро отводит взгляд, когда его начинает тошнить. Шаг за шагом он приближается к двум парням, один из которых перестаёт сопротивляться и обмякает от очередного удара. Мариан не сказал бы, что боялся своей смерти – он боялся умереть раньше времени, не сделав того, чего желал в этой жизни. Но ещё, он очень боялся быть свидетелем чужой смерти. Наверное, поэтому он столь долгое время отказывался от телохранителя. Его жизнь взамен на другую — это просто немыслимо. Видя, как Савелий не двигаясь лежит на дороге, что-то внутри начинает трепещать и биться с такой силой, что парень не отдаёт отчёта в своих следующих действиях. Незнакомец оборачивается, услышав позади посторонний звук, но не успевает что-либо предпринять и принимает на себя удар рукоятью ножа. Мариан отшатывается, когда парень, потеряв сознание, валится с рассеченным виском ему под ноги. — Боже... О, нет-нет-нет, — в панике он роняет нож из рук и опускается на колени, не замечая боли в ноге. Дрожащими пальцами он нащупывает пульс сначала у одного парня, затем у второго. У него едва получается оттащить их к обочине, но он быстро справляется за счёт бушующего в крови адреналина. — Савелий! Савва, очнись! Что мне делать? Что мне делать, ну очнись! — отчаянно тряс его Мариан и крутил головой из стороны в сторону. На улице не было совершенно никого, кто бы им мог помочь, и он не знал, сколько сейчас было времени. Приехал ли уже отец с братом в город? Или... Он достаёт телефон из кармана куртки, набирая дрожащими пальцами экстренный номер. Перед глазами всё размывалось. Он поставил телефон на громкую связь, замечая торчащий шарф из-под кожаной куртки азиата. Пока шли гудки, Мариан с опаской расстёгивал куртку парня и снимал шарф, обматывая им свою шею, чтобы остановить кровотечение. — Мариан, что произошло? — Валер, можешь забрать меня? Я не знаю, где сейчас, но... — Не важно, я отслежу тебя. Ты в порядке? — Н-не знаю. На нас напали и я относительно в порядке, а Савелий... Он... Без сознания — Успокойся. Всё нормально, я уже еду. Расскажи, что ты делаешь в пять утра на улице. Ты... Пьян? Мариан начинает икать то ли от страха, то ли от интоксикации, но мужчина на другом конце провода внимательно его слушает и просит не отключаться. Он чувствует подступающую слабость с каждой проходящей минутой и неотрывно смотрит на незнакомого парня, сидя на бордюре. Если тот хоть немного пошевелиться и начнёт приходить в себя, Мариан был уверен — у него точно остановится сердце. Валерий Силков приезжает быстро, при виде него парень облегчённо вздыхает и обнимает груду мышц с такой благодарностью, что мужчина удивлённо вскидывает брови. Вместе с ним приехали и другие люди, они увозят напавшего парня в полицейский участок, забирая с собой все холодное оружие с отпечатками пальцев. — Вызови врача на дом, мы забираем его с собой,— говорит вяло Раевский, уже находясь в тёплой машине и смотря на Савелия, лежащего на заднем сидении. — Оказать первую помощь и предоставить ему комнату. Валерий кивает, обеспокоенно поглядывая на бледного парня, и прибавляет скорость, желая быстрее убраться с темных улиц города.